Капитан засмеялся про себя. Даже у генерала Коммачо, командующего сухопутными войсками, был только один адъютант, до того загруженный работой, что никогда бесцельно не сопровождал своего шефа, как и в этот раз. Полковник остановился и, не обращая внимания на Фроста, сначала отдал честь генералу Коммачо, а затем президенту, который вышел из вертолета последним. Прозвучали положенные в таких случаях слова. На лицах были дежурные улыбки — проходила обычная церемония встречи большого начальника, подумал Хэнк, даже не пытаясь понять смысл произносимых фраз. Капитан услышал, как назвали его имя и пожал протянутую руку полковника, когда тот со своими людьми окружил президента. Фрост вклинился между ними и стал рядом с Агиларом-Гарсиа. Полковник отступил назад и недоуменно посмотрел на капитана.
— Извините, полковник, вы говорите по-английски?
— Да, немного.
— Очень хорошо. Я охраняю президента, понятно?
Полковник продолжал смотреть на него. За его спиной Хэнк увидел улыбающееся лицо Коммачо. Он снова взглянул на полковника, тот все еще продолжал таращиться.
— У меня в два раза меньше глаз, чем у вас, но могу поспорить, что я пересмотрю вас вдвое дольше, — спокойно проговорил он.
На плечо капитана опустилась рука президента.
— Друг мой, я знаю полковника Санчеса не один год, мы вместе учились в академии. Не волнуйтесь. Я ему полностью доверяю.
Капитан вздохнул, оглянулся вокруг, опустил глаза и, застегнув плащ, ответил:
— Слушаюсь, президент.
Он чувствовал, что Санчес что-то задумал, поэтому стал ловить каждое слово, которым обменивался президент и полковник. Санчес приглашал Агилара-Гарсиа отдохнуть на своей вилле, но президент хотел сейчас же увидеть разрушения, причиненные террористами. Как ни старался Санчес, он не смог уговорить президента изменить план поездки, и ему пришлось уступить. Агилар-Гарсиа еще пять минут побеседовал с офицерами недалеко от замолчавших вертолетов, а затем все они пешком направились осматривать город. Капитан шел в нескольких шагах позади президента, взяв винтовку наизготовку, сняв ее с предохранителя и положив палец у спускового крючка. Он оставил двух наемников охранять вертолеты вместе с солдатами Коммачо, которому он доверял. Четырех других своих подчиненных Фрост рассредоточил среди группы старших офицеров, окружающих президента.
Через несколько минут они вышли к причалам, у которых были привязаны лодки, а рядом виднелись полуразрушенные дома. У первой лачуги копошилось несколько детей с распухшими от голода животами и черными кругами под глазами.
Агилар-Гарсиа отстранил окружающих его охранников и подошел к девочке лет восьми, самой старшей из детей, но слишком худой для своего возраста. Он опустился рядом с ней и спросил по-испански:
— Как тебя зовут, малышка?
— Стелла, — еле слышно ответила та.
— Когда же ты последний раз ела досыта? — спросил Агилар-Гарсиа.
Стелла не помнила. Президент посмотрел на полковника.
— Где продовольствие, которое мы вам посылали?
— Видите ли, у нас были административные проблемы, — заюлил Санчес.
— Ваши солдаты получают довольствие?
— Так точно.
— Постройте их здесь немедленно.
Санчес не на шутку перепугался, однако повернулся, отдал короткую команду младшему офицеру и тот куда-то побежал. Агилар-Гарсиа так и остался стоять в грязи на одном колене рядом с девочкой.
— Я хочу, — снова обратился он к ней, — чтобы ты привела ко мне всех детей. Ты знаешь, кто я такой?
Лицо ребенка просияло, и она быстро ответила:
— Вы — наш президент.
Он улыбнулся.
— Правильно. Ну, иди же быстрей.
Стелла побежала к домам и Фрост заметил, что она хромает — ее левая ножка была страшно искривлена, возможно, от перенесенного ранее рахита.
На улице стали появляться дети — некоторые из них радостно бежали, другие ступали украдкой, но все были одинаково худые и голодные. В этот момент, наблюдая за изможденными маленькими человечками, Фрост вдруг испытал странное чувство, от которого по коже пробежали мурашки, и внутренний голос приказал: “Берегись!”. Он повернулся и осмотрелся по сторонам. Вдоль причала плыла моторная лодка, но в ней никого не было видно и казалось, что она дрейфует сама по себе.
Капитан метнулся к президенту и прикрыл его своим телом. В этот же момент на дне лодки произошло какое-то движение, и оттуда поднялся на коленях человек с автоматом в руках. Фрост закричал, чтобы все упали на землю, а сам вскинул винтовку и выпустил очередь по автоматчику. Тот уже строчил вовсю, но пули лишь взрезали зеленую воду недалеко от берега.
Хэнк продолжал давить на спусковой крючок, солдаты вокруг него тоже открыли стрельбу. Санчес достал пистолет, и его подчиненные последовали примеру шефа. Автомат выпал из рук бандита, и он упал, изрешеченный пулями, на дно лодки. Ответный огонь не утихал, и капитану пришлось крикнуть несколько раз, чтобы солдаты прекратили стрелять.
Фрост перезарядил винтовку, вогнав в нее новый магазин, и повернулся к Агилару-Гарсиа.
— Не могу в это поверить, амиго, — проговорил тот. — Вы снова спасли мне жизнь.
— Нам нужно быстро уходить отсюда, — сказал Хэнк, посмотрев на руку президента, которую тот положил ему на плечо.
— Я еще не закончил.
Капитан повернулся и увидел, что у домов сбились в кучу от страха около пятидесяти ребятишек.
Агилар-Гарсиа поднял руку и помахал детям, сделав несколько шагов по направлению к ним. К президенту направился Санчес, но Хэнк стал на его пути, сжимая винтовку обеими руками.
— Полковник, вы что, не слышали, — отрезал он холодно, — я охраняю президента!
Санчес повернулся и исчез за спинами своих солдат. Остаток дня прошел без происшествий — Агилар-Гарсиа осматривал город, ходил от дома к дому и, где мог, старался оказать необходимую помощь. К вечеру капитан понял, что полковника Санчеса ожидают большие неприятности — президент был взбешен из-за того, что тот не доставил населению продовольствие и другие товары, как ему было приказано. Сам капитан воздержался высказывать свое мнение об этом негодяе, так как политическая коррупция была не его делом. К вечеру подразделения, находящиеся под командованием Санчеса, куда-то исчезли, вероятно, их отозвал сам полковник. Капитана не покидало растущее чувство беспокойства.
— День был тяжелый, пришлось отказаться даже от обеда. Фрост ни на шаг не отходил от президента и при первом же удобном случае раскрыл генералу Коммачо свои подозрения относительно Санчеса. К его удивлению, генерал тоже сказал, что не доверяет полковнику, несмотря на дружеские отношения, которые тот открыто демонстрирует к президенту.
— Что-то у него не так, — поведал ему Коммачо, — мы только что проверили продовольственные склады и не обнаружили там никаких запасов, кроме армейских сухих пайков.
— Ничего не понимаю, — покачал головой Фрост, остановившись у вертолета и прикуривая.
— Для меня это тоже загадка. Санчес очень состоятельный человек, он намного богаче меня или даже самого президента. Ну не мог же он красть продовольствие и продавать его на стороне.
— Судьба изменчива, генерал. Может быть, полковник уже не так богат, как раньше.
— Вряд ли. Полгода назад он дал заем правительству на сумму, равную полумиллиону долларов. А с месяц назад предложил еще денег, но мы отказались. Полмиллиона уже ему возвращены. Нет, причина, я думаю, не в этом.
— Я не хочу, чтобы Агилар-Гарсиа был сегодня на приеме, — заявил Фрост.
— Вам не удастся отговорить его от этого. Надо будет усилить охрану.
— Как вы думаете — он связан с террористами?
— Кто, Санчес? Нет, это невозможно, — решительно опроверг его предположение Коммачо.
— Ну, а как объяснить, что бандиты так распоясались в провинции? И куда исчезло продовольствие? И что он делает со своей огромной бездействующей армией? Или возьмите покушение на жизнь президента, произошедшее сегодня. Почему Санчес так долго организовывал посещение гавани, с чем связана такая задержка? А вы видели, что его солдаты открыли огонь по автоматчику только после того, когда стал стрелять сам полковник? К этому времени я уже превратил покушавшегося в решето.
— У меня нет ответа на ваши вопросы, амиго. Вы говорили о своих подозрениях президенту? — Коммачо закурил тонкую сигару и посмотрел на солнце, садившееся за горами.
— У него и без меня дел по горло. Я его очень уважаю. Вы видели его форму? Он вымазал брюки грязью, когда становился на колени рядом с детьми и разговаривал с ними. Он уже приказал Санчесу, чтобы тот отдал жителям довольствие своих солдат. Но президент на этом не остановится. Я думаю, Санчеса ожидают большие неприятности. Вечером может что-то произойти.
— Мы должны быть в полной готовности. Что вы предлагаете? — Коммачо сбил пепел с сигары о стойку шасси вертолета.
— Я хочу, чтобы ваши люди ни на шаг не отходили от президента, когда он будет находиться в штабе полковника. Выделите еще двух солдат, и они вместе с моими двумя наемниками укроются снаружи и будут поддерживать по рации связь с нами. Это на случай нападения на штаб.
Генерал на минуту задумался.
— Мы не можем доверять солдатам Санчеса. Вряд ли нам удастся отбить массированное нападение террористов, если они его предпримут. Как бы нам не попасть в ловушку. Надо бы еще выделить людей для охраны вертолетов.
— Мы не можем этого сделать, мало наших. Если президент согласится ужинать с полковником и начнет там распекать его, то, случись начаться схватке, нам не удастся добежать до вертолетов, а солдат, чтобы охранять и президента, и эти машины, у нас не хватает. Придется оставить их там. Лучше усилим охрану Агилара-Гарсиа.
— Да, вы правы, мой друг, — горько вздохнул генерал. Фрост вернулся к президенту, а Коммачо занялся распределением охраны. Капитану все больше и больше нравился президент, он ценил то, как он себя вел и мысленно поклялся защищать его жизнь до конца.

Наступил вечер. Видно было, что Агилар-Гарсиа устал, не приседая ни на минуту в течение десяти часов. Он прерывисто дышал, а щеки покрыл нездоровый румянец. Улучив удобный момент, Фрост увлек Коммачо в сторону и прошептал:
— Почему никто не сказал мне, что у президента нездоровое сердце?
— Мы просто не хотели, чтобы слишком много людей об этом знали. Он никогда не жалел себя. Да, мои люди наготове. Как вы думаете, когда может произойти нападение?
— Не знаю. Думаю, следует быть особо бдительными при входе в штаб и как только начнется ужин.
— Понятно, — кивнул Коммачо и исчез. Чтобы попасть в штаб — резиденцию полковника, нужно было пройти по главной улице города с полмили. Коммачо настаивал, чтобы президент сел в машину, но тот отказался, и вся группа отправилась пешком. Капитан решил не придерживаться протокола и шел впереди, а еще четверо наемников и люди генерала охраняли Агилара-Гарсиа с боков и с тыла. Кроме того, еще четыре человека находились чуть дальше.
Дома, тянувшиеся с двух сторон вдоль пыльной улицы, зияли пустотой — слишком велика была опасность жить рядом со штабом из-за нападения террористов. Некоторые окна и двери были забиты досками крест-накрест и представляли собой отличное место для устройства засады. Конечно, надо было проверить все здания заранее, но опять же для этого не хватало солдат.
Немного дальше дорога делала поворот и, приблизившись к нему, все резко остановились. Впереди улица была перегорожена несколькими десятками вооруженных военных, впереди которых стоял полковник Санчес, по бокам виднелись крупнокалиберные пулеметы, установленные на треногах. Около десятка солдат были вооружены автоматами, остальные — винтовками М—16.
Фрост обернулся к президенту и хотел что-то сказать, но тот отстранил его в сторону, сделал несколько шагов вперед и выкрикнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20