Сегодня ночью вы подниметесь со мной в мою спальню. Мы будем спать в одной постели.
Ариель никогда не спала с мужчиной.
— Зачем?
Берк вопросительно поднял брови.
— Зачем вам потребовалось спать со мной? Это по меньшей мере странно.
Берк, окончательно сбитый с толку, пробормотал:
— Вы хотите сказать, что… нет, забудьте это. Позвольте выразиться яснее: вы будете спать со мной после того, как мы займемся любовью.
Берк знал, что она не простит дерзости, но такой реакции не ожидал: Ариель подняла блюдо с остатками ветчины, с силой швырнула ему в голову и во мгновение ока оказалась в прихожей, прежде чем Берк успел отлепить последний ломтик ветчины с левого глаза.
— Ариель!
Он взметнулся, опрокинув стул, и успел увидеть, как девушка лихорадочно дергает ручку замка. Она наконец повернулась, и Ариель оказалась на свободе. Берк отстал шагов на шесть. Он снова выкрикнул ее имя, но ответа не получил. Ариель помчалась еще быстрее.
Дождь лил по-прежнему, частый, холодный, и Берк мгновенно промок насквозь. Он был в бешенстве. И смертельно испугался за нее. Собственно говоря, он никак не мог разобраться в собственных чувствах, беспомощно наблюдая, как она мчится к конюшне; волосы развеваются за спиной, с каждым шагом все больше прилипая к голове, мокрые юбки хлопают по ногам, мешая бежать.
В боку ужасно закололо, но Ариель ни на что не обращала внимания. В конюшне было темно и пахло кожей, лошадьми, льняным маслом и сеном.
«Света нет», — тупо подумала она, но, услыхав ржанье лошади, побежала туда. За спиной раздался грохот захлопнувшейся двери.
Берк знал, где висит фонарь, и, ощупью пробравшись к тому месту, через несколько бесконечных минут ухитрился зажечь его. Он увидел Ариель, прижавшуюся к дальней стене конюшни. В руке девушка сжимала хлыст. Груди возбужденно поднимались и опускались, соски отчетливо выделялись под прилипшей к телу тканью корсажа. Но Берк не сводил глаз с бледного лица.
— Не подходите ко мне!
Такого он не ожидал. Ариель выглядела обезумевшей; казалось, она вот-вот забьется в истерике.
— Хорошо, — мягко обронил он, поставил фонарь на связку сена и, медленно выпрямившись, облокотился на стенку пустого стойла рядом с тем, где стоял Денди.
— Я не шучу!
— Охотно верю! Ну и что все это значит? Ариель подняла кнут и голосом, дрожащим то ли от страха, то ли от холода, пробормотала:
— Убирайтесь! Я уезжаю. Если подойдете, я вас ударю.
— Неужели? А я почему-то сомневаюсь.
С него достаточно!
Берк оттолкнулся от стенки и направился к девушке, медленно, решительно, и Ариель показалось, что она сейчас умрет от страха, парализующего ужаса, так хорошо знакомого ей все эти три года. Она закрыла глаза и в следующую секунду слепо ударила, но, как ни странно, не промахнулась. Берк сжал ее запястье и спокойно отнял хлыст.
— Мне больно, — выдавил он, но тут же отпустил ее, потирая руку. Только сейчас Ариель заметила длинный разрез на рукаве его фрака. Она окончательно потеряла рассудок. Она видела кнут, видела, что Берк держит его с привычной небрежностью, и поняла, что зашла слишком далеко. Она забылась и теперь дорого заплатит за это.
— Пожалуйста, не мучайте меня, — прошептала она, не сводя глаз с орудия мести. — Пожалуйста.
— Но вы ударили меня, — промямлил Берк, гадая, как теперь себя вести и какого черта она все это затеяла.
— Я… я сделаю все, что захотите.
— Вы знаете, чего я хочу.
— О, я согласна, согласна, только, пожалуйста….
Берк в совершенном и полном недоумении наблюдал, как Ариель начала расстегивать длинный ряд пуговиц на корсаже. Некоторые застревали в петельках, и она безжалостно их отрывала. Девушка дрожала от страха и холода.
Она хотела, чтобы он взял ее прямо здесь, в конюшне? В промокшей одежде? На сене?
И Берка внезапно пронзили совершенно сумасбродные ощущения — он словно вышел из собственного тела и наблюдал всю сцену со стороны, глядя сверху вниз на графа Рейвнсуорта и трясущуюся девушку, словно в лихорадке срывавшую с себя одежду.
Берк шагнул к ней, но Ариель быстро подняла глаза и выбросила руки вперед, явно желая удержать его на расстоянии.
— Я сейчас, — выдохнула она, — я быстро. Пожалуйста, еще минуту.
Берк молча наблюдал, как отяжелевшее от воды платье сползло до талии, потом комом свалилось на устланный сеном пол конюшни. На простой полотняной сорочке ни клочка кружев. Упругие груди и камешки сосков натягивали прилипшую к телу ткань. Ариель, почти потеряв рассудок, дергала за узкие лямки сорочки, рвала завязки нижних юбок. Через мгновение она уже сбрасывала туфли и снимала чулки, и обнаженная, выпрямилась и встала перед ним неподвижно, опустив руки с судорожно сжатыми кулачками.
Берк не сводил с девушки ошеломленных глаз.
— Пожалуйста, — снова прошептала она, и Берн продолжал молча наблюдать, как она подходит к нему, становится на колени, и ощутил ее пальцы на пуговицах панталон. Она расстегнула их с невероятной скоростью. Горячая мужская плоть болезненно пульсировала, чуть подрагивая. Она была здесь, на коленях, обнаженная, для него, только для него…
Он почувствовал, как маленькие руки скользнули по его бедрам, пальца пробрались внутрь, сжали тяжелый мешочек, и потом… она высвободила его из панталон, прохладные губы коснулись горящего напряженного отростка…
Берк застыл. Рот безмолвно открылся и тут же закрылся. Этому невозможно поверить!
— Какого дьявола! Что вы делаете?
Ариель взглянула на него безумными глазами с расширенными зрачками.
— Пожалуйста, я сделаю все, что хотите, только дайте мне несколько секунд, умоляю, еще минуту…
И этот другой Берк смотрел на девушку, которую любил, на которой так давно хотел жениться, слышал стон своего двойника, когда она взяла его в рот… глубже…глубже. почувствовал ласку опытных пальцев, ее язык и губы…
Он схватил ее за обнаженные плечи, с силой сжал:
— Прекрати это!
Ариель обмякла, как-то сразу осела, поспешно, беспомощно закрываясь руками; но сразу же вновь положила их на его бедра, ладонями вниз. Воздух со свистом вырывался из ее груди.
Берк продолжал тупо смотреть на нее, по-прежнему пытаясь понять. Его плоть все еще наливалась желанием, набухшая, каменно-твердая, и Берк, обозлившись на себя, выпрямился и застегнул панталоны.
— Почему? — выдавил он наконец, но, заметив, как она неудержимо трясется, выругался, потянулся за сброшенным платьем и застыл, услыхав беспорядочный поток слов:
— Пожалуйста, не надо! Если вы только скажете, чего хотите, дадите мне хоть немного времени, я смогу сделать это, клянусь!
Ариель смотрела не на него, а на свое платье, мокрым комком лежавшее на сене. Глаза заволокло полупрозрачной пленкой страха, лицо смертельно побелело. Берк покачал головой и снова потянулся к платью. Ариель дико вскрикнула.
— Нет! Пожалуйста!
— Ариель, я не понимаю тебя. Что все это… Берк замер на полуслове. Она отползла от него и вжалась в стену, трогательно подняв коленки и обхватив себя руками. Сейчас она казалась маленьким диким зверьком, пойманным в ловушку безжалостным охотником.
— Ариель?
Она немедленно свернулась еще меньшим клубочком, но, по крайней мере, подняла глаза. Влажные волосы спутанной массой легли на плечи, разметались по спине.
— Я просто собирался поднять твое платье, — медленно, раздельно выговорил он. Но девушка не шевельнулась. Маленькое животное, застывшее, захваченное, неподвижное, только глаза живы на белом лице — настороженные, выжидающие. И только тут Берк впервые разглядел ее по-настоящему, проследил за направлением ее взгляда и с ужасом осознал, что девушка смотрит не на платье, а на валявшийся рядом хлыст. Берк затаил дыхание и ощутил прилив ярости, причину которой в этот момент не позаботился определить.
— Подумали, что я высеку вас кнутом?! Воздух со свистом вырвался из груди девушки, и она во мгновение ока взметнулась с пола.
— Нет! Никогда больше! — завопила она, рванувшись к двери конюшни.
На этот раз Берку удалось довольно быстро поймать Ариель, но она уже была мокрой и скользкой, и потребовалось немало силы и ловкости, чтобы усмирить ее.
«Это безумие», — вертелось в голове у Берка. пока он полутащил-полунес ее обратно в конюшню.
— Прекратите вырываться, черт возьми! Нужно забрать ваше платье и фонарь!
Но она расслышала лишь раздражение и гнев в голосе Берка.
— Вам нужен хлыст!
О Боже, подумал он и, схватив ее платье, кое-как завернул в него Ариель, поднял фонарь, но, сообразив, что не сможет унести его и бьющуюся девушку, завернул фитиль и выбежал из конюшни, пытаясь укрыть Ариель от дождя своим телом. Он не остановился, пока не добрался до своей спальни. Ариель судорожно прижимала к себе платье, с которого капала вода. Берк быстро достал свой синий бархатный халат и выхватил у нее мокрые лохмотья. Теперь Ариель стояла спокойно, опустив глаза, пока Берк натягивал на нес халат. Наконец он завязал пояс и, отступив, велел ей подождать, а сам отправился за полотенцами.
Вернувшись, Берк обнаружил, что она не двинулась с места.
— Идите к камину и садитесь, — приказал он.
— Огня нет, — пробормотала Ариель.
— Сейчас постараюсь разжечь. А пока вытрите волосы.
Заметив, что руки у нее не дрожат, Берк облегченно вздохнул. Все происходящее казалось чудовищным сном, вызванным слишком плотным ужином или чем-то столь же неприятным.
Через несколько минут Берк отодвинулся и присел на корточки, любуясь делом рук своих. Потом зажег клочок бумаги, швырнул в камин; пламя побежало по дровам и с ревом взметнулось вверх.
— Подойдите ближе, Ариель, — бросил Берк и обернулся. Девушка неторопливо вытирала длинные волосы. Лицо совершенно бесстрастное, взгляд направлен куда-то в сторону. Казалось, она вообще уставилась в пространство и видит лишь что-то, понятное ей одной.
Берк поднялся и протянул руку. Но Ариель не обратила на него внимания и, встав со стула, придвинулась поближе к огню. Берк неожиданно подумал, что подол его халата для нее достаточно длинен, чтобы служить шлейфом подвенечного платья. Подвинув ее стул к камину, он сделал ей знак. Ариель, по-прежнему не произнося ни слова, опять села. Берк взял с туалетного столика расческу, устроился рядом с девушкой, осторожно поднял с ее плеча длинную густую прядь и начал расчесывать. Только тогда Ариель осмелилась взглянуть на него. Нет, она совершенно не в силах понять этого человека.
Очень медленно, очень робко она отстранилась и попросила:
— Можно я сама сделаю это? Берк отдал ей расческу.
— Пойду переоденусь, — бросил он скорее себе, чем ей. В комнате не было ширмы. Соблюдение правил благопристойности считалось исключительной привилегией женщин. Однако Берк неловко себя чувствовал оттого, что приходится раздеваться в ее присутствии. Конечно, глупо, он понимал это, но все же, когда она расстегнула его панталоны, гладила и ласкала бунтующую плоть, прикасалась к ней губами, ощутил при этом не только невыразимое смущение, но и осознал почему-то, что в каком-то смысле был подвергнут насилию.
Берк глубоко вздохнул, но видя, что Ариель совсем не обращает внимания на его присутствие, разделся и натянул другой халат, из темно-красного бархата, такой старый, что локти протерлись едва не насквозь.
Ариель уже успела расчесать волосы, к этому времени почти сухие. Берк встал над ней. не в силах сообразить, что теперь делать, постепенно пытаясь осмыслить чудовищность ситуации. Едва ли не впервые в жизни он чувствовал полную беспомощность и растерянность.
— Ариель, — очень тихо выговорил он наконец, — мы должны поговорить, но сначала я принесу вам бренди.
Когда он вернулся, она оставалась в той же позе — молчаливая и неподвижная как камень. Берк встал перед ней и осторожно опустился на корточки. Она, конечно, отстранилась — он ожидал этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53