И, как я припоминаю, м-р Парди тоже приходил. Они все до поздней ночи разговаривали в комнате м-ра Арнессона.
— М-р Арнессон всегда принимает посетителей в своей комнате?
— Нет, сэр, но профессор работал в библиотеке, а мисс Диллард была в гостиной с миссис Друккер.
Минуту Ванс помолчал.
— Теперь все, Пайн, — наконец сказал он, — но, пожалуйста, пришлите сюда Бидл.
Бидл пришла и стала против нас, с мрачным и воинственным видом.
Ответы её, большей частью односложные, не прибавили ничего нового. Но в конце краткой беседы Ванс спросил, не пришлось ли ей выглянуть из окна сегодня утром перед завтраком.
— Раза два я смотрела в окно, — вызывающе ответила она. — Почему же мне было и не посмотреть?
— Видели ли вы кого-нибудь на стрельбище или на заднем дворе?
— Никого, кроме профессора и миссис Друккер!
— Никого посторонних? — Ванс сделал вид, что не придал никакого значения присутствию профессора и миссис Друккер на заднем дворе.
— Нет, — коротко ответила Бидл.
— В котором часу вы увидели профессора и миссис Друккер?
— Может быть, в восемь.
— Они разговаривали?
— Да. Во всяком случае, — поправилась она, — они ходили взад и вперёд.
— У них привычка гулять во дворе до завтрака?
— Миссис Друккер часто выходит и гуляет по утрам среди цветов. Полагаю, что и профессор имеет право гулять на своём собственном дворе в любое время.
— Я не спрашивал вас, Бидл, о его правах, — коротко сказал Ванс. — Я хотел только узнать, есть ли у него привычка осуществлять свои права рано утром.
— Да, сегодня утром он ими пользовался.
Ванс отпустил кухарку и подошёл к окну. Маркхэм заметил, что он в недоумении.
— Ну и что же можно извлечь из этого? — спросил он. — Я полагаю, что надо просто игнорировать показания Бидл.
— Беда в том, что мы ничего не можем игнорировать в этом деле, — тихо проговорил Ванс. — Я допускаю, что в данную минуту показания Бидл не имеют никакой цены. Мы узнали, что два актёра этой мелодрамы были на ногах вскоре после того, как Спригг был отправлен на тот свет. Моцион профессора с миссис Друккер, возможно, является одним из твоих излюбленных совпадений, а, с другой стороны, может быть связан с нежными чувствами старого господина к этой даме. Надо бы осторожно навести справки о его прошлом. А вот идёт Арнессон; как будто немного взволнован.
Спустя мгновение послышался звук открывающего дверь ключа, и в передней появился Арнессон. Увидя нас, он быстро вошёл в гостиную и, не поздоровавшись, сказал:
— Правда это, что Спригг застрелен? Вы здесь, чтобы расспросить меня о нем? Ну, начинайте. — Он бросил на стол набитый портфель и уселся на край стула. — Сегодня утром в университете был сыщик, задавал глупые вопросы и вёл себя как шут в комической опере. Очень таинственно… Ужасное убийство! Что мы знаем о Джоне Спригге и так далее. Я слышал, что он имел бесстыдство спросить, с какими женщинами бывал Спригг. Спригг и женщины! Да у него ничего на уме не было, кроме его работы. Никогда не пропускал лекций. Когда сегодня при перекличке его не оказалось, я понял, что случилось что-то серьёзное. А потом пошёл слух об убийстве… Что это такое?
— Нам нечего ответить вам, м-р Арнессон. — Ванс пристально посмотрел на него. — Но у нас есть детерминант для вашей формулы: Джонни Спригг убит выстрелом «из маленького ружья в середину его парика».
Арнессон некоторое время неподвижно смотрел на Ванса и потом засмеялся.
— Опять ваша чепуха? Как о смерти Кок-Робина… Ну, рассказывайте.
Ванс коротко изложил ему подробности преступления.
— Вот и все, что мы знаем в данную минуту, — заключил он. — Не прибавите ли вы, м-р Арнессон, какие-нибудь подробности?
— Господи Боже, да нет же их. Спригг один из лучших студентов. Математический гений, может быть. И зачем родители назвали его Джоном?! Какой-то маньяк прострелил ему голову, возможно, тот же самый, кто убил Робина стрелой. Но абстрактный мыслитель взял верх. Отличная задача. Вы все мне сказали? Может быть, решая её, я натолкнусь на новые математические методы. Может, формула, которую я выведу, решая эту задачу, откроет новое поле для научных изысканий. Тогда Робин и Спригг окажутся мучениками.
Шутки Арнессона показались мне особенно безвкусными, но Ванс как будто не замечал этого.
— Да, вот ещё одна вещь, которую я забыл упомянуть. — Он попросил у Маркхэма клочок с формулой и протянул его Арнессону. — Это нашли под трупом Спригга.
Арнессон небрежно прочёл её.
— Опять тут запутан Епископ. Та же бумага, тот же шрифт… Но откуда у него эта формула? Я накануне говорил о ней со Сприггом, и он её записал.
— Пайн сказал, что Спригг заходил сюда в четверг, — произнёс Ванс.
— В четверг? Правильно. Были ещё Парди и Друккер. Друккер первый заговорил об этой формуле. А у Парди безумная идея применить принципы высшей математики к шахматной игре…
— А вы играете в шахматы? — спросил Ванс.
— Играл, но больше не играю. Прекрасная игра, но не игроки.
— А вы изучали гамбит Парди?
— Бедный старый Парди! — Арнессон улыбнулся. — Он недурной элементарный математик. Привязался к шахматам. Я говорил, что его гамбит ненаучен, показал ему, как его можно разбить, но он не понял. Алёхин, Капабланка, Видмар, Тартаковер разнесли его изобретение в пух и прах. Он несколько лет бился над другим гамбитом, но тоже ничего не вышло. Разбитая жизнь.
— А Парди хорошо знал Спригга? — спросил Ванс.
— Нет. Встречался с ним раза два. Парди хорошо знает Друккера, все говорит с ним о математике.
— Был он тогда заинтересован этой формулой?
— Не могу сказать.
— Как вы думаете, почему эта формула была найдена у Спригга?
— Ничего не понимаю. Если бы она была написана рукою Спригга, я бы сказан, что она вывалилась у него из кармана. Но кто стал бы печатать формулы на машинке?
— Вероятно, Епископ.
Арнессон вынул трубку изо рта и осклабился.
— Епископ — X. Постараемся найти этот X. Но он такой капризный. Превратное понятие о значениях.
— По-видимому, — медленно заговорил Ванс. — А я чуть не забыл спросить вас: существуют ли у вас в доме револьверы?
— Вот что! — Арнессон засмеялся с нескрываемым восхищением. — Вот откуда дует ветер… Должен вас разочаровать. Револьверов нет. Нет скользящих дверей. Нет потайных лестниц! Все открыто, все наружу.
Белл Диллард стояла в дверях. Она, очевидно, слышала вопрос Ванса и ответ Арнессона.
— Но в доме есть два револьвера, Сигурд, — объявила она. — Разве ты забыл, что в деревне я стреляла из них в цель.
— Я думал, что ты давно уже их выбросила. — Арнессон встал и подвинул ей стул.
— А вы сохранили их, мисс Диллард? — раздался спокойный голос Ванса.
— Да. Разве это запрещено?
— Думаю, что это несколько противозаконно. Но ведь сержант, — начал успокоительно Ванс, — наверно, не захочет обратить закон против вас. Где они теперь?
— Внизу, в стрелковой комнате, в ящике для инструментов.
Ванс встал.
— Не будете ли вы столь любезны, мисс Диллард, и не покажете ли их мне?
Когда Арнессон кивком выразил согласие, она встала и повела всех в стрелковую комнату.
— Вот в этом комоде у окна. — Она выдвинула ящик, под разным хламом лежал автоматический кольт-38.
— Что же это? — воскликнула она. — Тут только один. Другой пропал!
— Другой был поменьше? — спросил Ванс.
— Да.
— Калибр 32?
Девушка кивнула и обратила изумлённый взгляд к Арнессону.
— Ну что же, Белл, пропал, — сказал он, пожимая плечами. — Ничего не поделаешь. Вероятно, один из юных стрелков взял его, чтобы прострелить себе голову в случае неудачи при стрельбе из лука.
— Да будь же серьёзен, Сигурд. — Она слегка испугалась. — Куда же он мог деться?
— Пока это мрачная тайна, — сострил Арнессон.
Видя беспокойство молодой девушки, Ванс переменил тему.
— Может быть, мисс Диллард, вам будет угодно проводить нас к миссис Друккер? Нам надо поговорить с нею. Я вижу, что и ваша загородная поездка отложена.
По лицу девушки скользнуло облако печали.
— О, не беспокойте её сегодня, — умоляюще сказала она. — Ей очень плохо. Казалось, она чувствовала себя хорошо, но, увидев м-ра Маркхэма, изменилась, ослабела… Что-то тягостное овладело её умом. Когда я уложила её в постель, она все время повторяла страшным шёпотом: «Джонни Спригг, Джонни Спригг…» Я вызвала по телефону доктора. Он велел ничем не беспокоить её.
— Но это нам не к спеху, — уверял её Ванс. — Мы, конечно, подождём. А кто её доктор?
— Уитни Барстед. На моей памяти он всегда лечил её.
— Хороший человек, — кивнул Ванс, — и лучший невропатолог в нашем отечестве. Мы ничего не предпримем без его разрешения.
Мисс Диллард благодарно посмотрела на него и вышла.
Когда мы снова оказались в гостиной, Арнессон встал перед камином и насмешливо посмотрел на Ванса.
— Джонни Спригг, Джонни Спригг? Леди Мэй сразу же прониклась этой идеей. Может, она и с придурью, но некоторые доли её мозга слишком деятельны.
Ванс сделал вид, что не слышит, и повернулся к Маркхэму.
— Кажется, нам здесь больше нечего делать, старина. Пойдём-ка домой. Хотя перед уходом надо поговорить с профессором… Вы подождёте нас здесь, м-р Арнессон?
Арнессон удивлённо поднял брови, но тотчас же скривил лицо в презрительную гримасу.
— Хорошо, идите, — и он начал набивать свою трубку.
Профессор был очень недоволен нашим новым вторжением.
— Мы только что узнали, — сказал Маркхэм, — что вы разговаривали сегодня утром, ещё до завтрака, с миссис Друккер.
Мускулы на лице профессора сердито задвигались.
— Разве разговоры с соседями в моем собственном саду подведомственны следователю?
— Конечно нет, сэр. Но я же веду следствие, которое близко касается вашего дома. Мы просто хотели спросить, не показалось ли вам, что миссис Друккер подозревала о том, что произошло в Риверсайдском парке?
Профессор, подумав мгновение, сказал:
— Нет, мне этого не показалось.
— Она не показалась вам беспокойной, возбуждённой?
— Нет. — Профессор встал и прямо посмотрел на Маркхэма. — Я понимаю, куда вы метите, и мне это не нравится, Я уже говорил вам, Маркхэм, что не приму участия в шпионстве и доносах, когда дело коснётся этой несчастной женщины. Вот и все, что я могу вам сказать. — Он вернулся к своему письменному столу. — Извините, я очень занят сегодня.
Мы спустились вниз и распрощались с Арнессоном.
Когда мы вышли на тротуар, Ванс остановился и закурил.
— Ну, теперь остался лишь маленький разговор с грустным, благородным м-ром Парди.
Но Парди не оказалось дома. Его слуга-японец сообщил нам, что господин его, вероятно, в шахматном клубе.
— И завтра будет достаточно времени, — сказал Ванс, когда мы отошли от дома. — Утром я поговорю с доктором Барстедом и попытаюсь повидаться с миссис Друккер. Сюда же мы включим и м-ра Парди.
— Надеюсь, — проворчал Хэс, — что завтра мы достигнем большего, чем сегодня.
— Вы пропускаете два утешительных факта, — возразил Ванс. — Первый: что все живущие в доме Дилларда знали Спригга и вполне могли знать о его утренних прогулках; второй: мы узнали также, что профессор и миссис Друккер сегодня в восемь часов утра прогуливались в саду. А затем мы открыли, что револьвер 32-го калибра исчез из стрелковой комнаты. Немного, но все-таки кое-что.
Когда мы ехали в город, Маркхэм стряхнул с себя мрачность и сказал Вансу:
— Я просто боюсь этого дела. Уж очень зловещим оно становится. А когда газеты узнают об этой детской песенке и свяжут оба убийства, я не знаю, что тогда произойдёт.
— Боюсь, что ты прав, — вздохнул Ванс. — Что-то говорит мне, что Епископ познакомит прессу с этими стишками. Новая шутка ещё темнее, чем история с Кок-Робином. Он уж постарается, чтобы никто не пропустил её, ему нужна аудитория. В этом и заключается слабое место его гнусных преступлений. Это — наша единственная надежда.
— Сейчас я позвоню Кинану, — сказал Хэс, — и узнаю, не получено ли ещё что-нибудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27