Родила она на первом курсе.
— Как же она одна, с маленькими детьми, без родных, без поддержки?
— Это кто же вам сказал, что без поддержки? Ангелина всегда находила того, кто ее поддержит. Тут у нее талант. С голоду не пухла, оборванной не ходила. А девки ей не больно-то и мешали. И нянька была, и я помогала.
— Вы с ней уже в Москве познакомились?
— Да. — Светлана устало прикрыла глаза и откинула голову назад. Она там плачет, что ли? Но уже через несколько секунд Светлана очнулась, такая же недосягаемая за своей колючей проволокой, как прежде. — Какие еще вопросы будут?
Я понимала, что пора закругляться. Если женщина и знает что-то, откровенничать не станет. Она ясно дала это понять. Еще немного, скорее, для очистки совести, чем с целью действительно что-то разузнать, я порасспрашивала ее по поводу Фредди. Но тут Светлана оказалась совсем уж немногословной. Мужа Ангелины, как я поняла, она просто не выносила. Но и боялась. Даже сейчас, после его смерти, она не могла скрыть предательского озноба, когда говорила о нем. Из тех немногочисленных обмолвок, что она допустила, я сделала вывод — в глазах женщины Федор очень опасный и крайне непорядочный человек. Ее саму он терпел из милости, Ангелину использовал как игрушку, а от девочек с самого начала мечтал избавиться. Еще один слой краски лег на портрет нашего заказчика, окончательно все запутав.
— Нет, ты скажи, что мне делать? Пойти в монастырь? Может, мне стоит уединиться под сенью вековых лип в дальнем скиту и так скоротать свои дни?
Санька, справедливо полагая, что моими делами мы позанимались сполна, завела свою любимую песню.
— Сань, я не понимаю, какие ты ищешь варианты? Ты хочешь, чтобы он все бросил и пришел к тебе, наплевав на хорошую работу, на имущество?
—Да не надо мне таких жертв. Ты же знаешь, Настя, я сама могу принести себя в жертву, мне это как раз плюнуть. Но я должна быть уверенной в том, что мои страдания не напрасны.
— А ты не уверена?
Санька подняла на меня свои ясные очи.
— Уверена, конечно. Но мне иногда кажется, — она понизила голос до трагического шепота, — что в этом не уверен он сам.
Уже третий год длился Санькин роман с Олегом. И если бы я слышала что-то новенькое. Нет, подруга упорно продолжала изводить себя одними и теми же сомнениями. Ей все казалось, что ее милый совсем не уверен в правильности принятого решения. Сначала их роман был классическим треугольником. Он — преуспевающий эксперт одного из итальянских высокотехнологичных заводов, уехавший за границу еще на заре перестройки и успевший за эти годы обзавестись на чужбине семьей. Санька — любовница, без каких бы то ни было перспектив на изменение статуса. Редкие свидания, бешеная страсть, обостренная расстоянием и миллионом других препятствий.
Потом их роман, совершив неожиданный кульбит, принял совершенно иной характер.
Олег долго не мог решиться на откровенный разговор с женой, и кто знает, решился бы вообще. Но тут выяснилось — пока он ходит вокруг да около, жена сама вынашивает планы их расставания. Казалось бы, жизнь все решила, все расставила по своим местам. Но как бы не так. Едва только перспектива близкого развода замаячила перед семейной парой, оба принялись метаться и мучиться сомнениями. Олега неприятно задело то, что супруга все эти годы ему изменяла, в то время как он считал ее чуть ли не святой. Его мучило чувство вины из-за того, что он предает верную ему женщину. Но когда оно отступило, на смену вышла толстая занудная жаба и принялась сокрушаться: как же так, все эти годы — псу под хвост?
Лешка называл это мужской фанаберией. Он говорил, что многим мужикам нравится осознавать свою исключительную роль в жизни женщины. И когда выясняется, что это совсем не так, ревность буквально берет за горло. Ревность ведь бывает и без любви. Порядком усугубляет ситуацию и болезненная ломка привычного уклада. Примерно то же самое испытывает и жена. Появление в жизни уже опостылевшего супруга другой женщины ранит ее чуть меньше, но порой куда изощренней. Жена Олега, сообразив, что мужика увели из стойла чуть раньше, чем она сама позволила ему уйти, вдруг стала всячески тянуть с разводом. Олег, по сути, делал то же самое, того не сознавая. Он зацикливался на каких-то проблемах, которые якобы пока мешали им с Санькой объединиться, и очень злился, когда слышал в ее словах малейший упрек. Проблемы, без сомнения, были очень важными — тяжелая болезнь тещи, бесконечные недуги самой жены, отношения с великовозрастным ребенком. Как порядочный человек, он не мог бросить все, их не решив. Только бессовестный и бездушный человек мог этого не понимать.
— Так хочется иногда быть бессовестной, — задумчиво тянула Санька, словно примеряя на себя роль коварной соблазнительницы чужих мужей.
— За чем же, девки, дело стало? — На кухню влетела Марго. Она отвергла очередного претендента и теперь активничала дома. Покоя от нее не было даже в клозете.
— Мужики любят бессовестных, — не унималась тетушка. Не так давно разменяв пятый десяток, она все еще оставалась молодкой на загляденье. У нее был отличный цвет лица, свидетельствующий о бесперебойном пищеварении уверенного в себе человека. — Мужикам подавай баб наглых, нахрапистых. Мужик с такой бабой чувствует себя наездником хоть куда.
— Вы, тетя, это по личному опыту знаете? — не преминула вставить я маленькую шпильку в ее слишком уж раздутое самомнение. Но микроскопическая дырочка на нем если и появилась, то тут же затянулась.
— Не учи отца, и баста! Да у меня мужиков было столько, сколько вам до пенсии не захомутать. А то, что замуж не вышла, так не хотела. И вообще, у меня все впереди. Мой вам совет, курицы бледные, мужику в рот смотреть — последнее дело. Мужик от такого поведения расслабляется, тосковать начинает. Ему адреналин подавай, свежую кровь! А какая свежая кровь в таком болоте? — Она презрительно глянула на Саньку и сморщилась. — Тьфу, одна депрессия от такой любви. Себя, девки, надо любить. Себя — прежде всего, а уж всех остальных в порядке очередности. Тогда отбою от ухажеров не будет! Они ж дураки, они ж всему верят! Если баба считает себя красавицей, секс-бомбой, то и эти кретины будут ее такой считать.
— Вы, Маргарита Ивановна, кажется, собирались куда-то? — напомнила я. Бесконечные прописные истины, которые Маргоша выдавала за откровения, мне уже порядком надоели.
— А может быть, она права? — грустно спросила меня Санька, когда тетушка закрыла дверь квартиры с обратной стороны.
— Господи, да она начиталась девичьих журналов, вот и шпарит как по писаному. Сань, ты же сама мне все время говорила — против природы не попрешь. Один знакомый индус сказал: кто встал на цыпочки, тому трудно стоять.
— Кажется, я где-то это уже читала. Какой-то восточный мудрец на эту тему распространялся.
— Возможно. Алеша — просвещенный парень.
Скрыть от родителей Алексея случившееся с ним несчастье все-таки не удалось. Когда сын в течение недели не ответил ни на один их звонок, они оба прилетели в Москву. Теперь Наталья все дни проводила в его палате, а Радж пытался добиться активности от столичных правоохранительных органов. Гришка ему в этом помогал по мере сил.
Алеша миновал тот опасный период, когда его жизнь висела на волоске. Врачи уверенно прогнозировали — парень будет жить. Но из комы он так пока и не вышел. Почти вдвое похудевшая от переживаний Наталья дала обет полной аскезы, спала не больше трех часов в день, почти ничего не ела и пребывала словно в другом измерении. А мне непременно было надо поговорить с ней. Радж, очень плохо говоривший по-русски, не мог объяснить мне всех хитросплетений отношений жены с Ангелиной. Да и ему тоже было не до разговоров, дни и ночи он пропадал, рыская с Гришкой по городу в поисках тех злосчастных скинхедов.
С большим трудом удалось найти свидетелей жестокого избиения. Ни один из трех очевидцев не удосужился даже позвонить в милицию — возможно, просто боялись. Однако все твердо стояли на том, что на Алешу напали именно скинхеды, бритые парни в черных кожаных куртках со свастикой на спине. Но как Гришка и его бывшие коллеги ни трясли свою агентурную сеть, исполнителей найти пока не могли. В том, что это были именно исполнители, сомнений не было. А вот были ли они скинхедами, это еще бабушка надвое сказала.
Решив поговорить с Натальей позже, мы занялись фигурами второстепенными. Никогда не знаешь, где найдешь ту важную деталь, которая окажется универсальным ключом ко всем секретам.
Семен Альбертович Потапов, глава охранной фирмы “Северо-Восток”, встретил меня недовольным ворчанием:
— Ну чего ты ходишь? Чего вынюхиваешь? Заняться мне больше нечем, кроме как лясы с тобой точить. Ты бы, девка, бросила это. Без тебя разберутся.
Я терпеливо выслушала все его сентенции относительно места женщины в мировой истории. Пока сварливый дед сокрушался по поводу женской глупости и суетливости, я внимательно изучила окружающую обстановку и пришла к выводу, что фирма влачит жалкое существование. Офис походил на помещение районного опорного пункта. Выкрашенные зеленой краской стены кое-где облупились, полировка на столах в стиле приснопамятных семидесятых годов потрескалась. Сам Семен Альбертович восседал на шатком деревянном стуле, а его помощник, невзрачный тип лет сорока пяти, и вовсе на каком-то табурете. Меня усалили на драную больничную кушетку. Здесь было не просто бедно, нищета кричала из каждого угла. Странно, ведь фирма принадлежала Федору. Конечно, он мог давно наплевать на убыточное предприятие, но уж на ремонт следовало разориться. С таким офисом заполучить клиента вообще не было шансов.
— Ладно, девка, давай свои вопросы.
— Вопрос, собственно, один. Я хотела узнать, не происходило ли с Алешей в последнее время что-то странное? И вообще, чем он у вас занимался?
— Толян, слышь, чем у нас Алеха занимался?
Помощник привстал со своего места, рука его непроизвольно дернулась, словно он хотел взять под козырек.
— Семен Альбертович? — Он непонимающе уставился на директора, удивившись вопросу.
— Вот-вот. Думает, сейчас мы ей досье на него принесем. Эх, бабы… Простота трехрублевая. Ты бы, звезда моя, формулировала конкретней.
— Попробую. — Я старалась не замечать его идиотской манеры общения. — Не был ли Алеша чем-то обеспокоен, не просил ли вас о помощи? Ведь, насколько я понимаю, ваша фирма предоставляет услуги по обеспечению личной безопасности граждан.
— Есть такое дело, — довольно улыбнулся Семен Альбертович, — обеспечиваем. Мы, почитай, самая серьезная организация по всей России.
Заметив, как я подозрительно кошусь на сиротскую обстановку, он улыбнулся еще шире и чем-то дзынькнул под столом. Как по мановению волшебной палочки, допотопный шкаф, стоявший позади него, отъехал в сторону, открыв тяжелую, с массивными бронзовыми ручками дверь.
Видимо, подобный фокус Потапов проделывал не впервой и очень собой гордился в этот момент. Из зиц-председателя фирмы “Рога и копыта” он мгновенно превращался в руководителя процветающего предприятия. За волшебной дверью скрывались подчеркнуто скромные, но уже совсем иного уровня апартаменты. По ярко освещенному коридору мы прошли к лестничному пролету. За это время я насчитала три плотно закрытых и два открытых помещения. В открытых сидели люди в наушниках, уткнувшись в плоские мониторы. Никто не разговаривал, все были заняты, несомненно, очень важными делами.
Поднявшись этажом выше, мы вошли в небольшой уютный кабинет. Через минуту симпатичная девушка в линялых джинсах и простой черной футболке принесла чай и бутерброды.
— Спасибо, Нюша, — кивнул ей Потапов и, хитро улыбаясь, обратился ко мне: — Ну что, удивил тебя?
Что ж, у каждого свои игрушки.
— Удивили, Семен Альбертович, — искренне ответила я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37