От таких можно чего угодно ожидать.
— Встретиться? — осторожно спросила я. — Э-э-э, а где?
— Не можем сказать по телефону. Выйдите сейчас в подъезд, выйдите, мы подождем на трубке.
Кое-как собрав себя с пола, я послушно, точно зомби, двинулась к выходу. Открыла дверь, попыталась внимательно осмотреть площадку, но перед глазами все плыло. Как была — босиком, в трусах и в футболке выбралась на лестничный пролет.
— Ну? Вышли? — не унимались призраки.
— Да…
— Ну конечно! А теперь подойдите к батарее между третьим и четвертым этажом. Подошли? За батареей пакет, в нем записка. Больше мы говорить не можем. Прочитаете и поймете, как вам действовать дальше. Вы слышите, Настя?
— Слышу…
— Ну конечно! Замечательно! Тогда до встречи! Конечно! Быстрее возвращайтесь домой, вас никто не должен увидеть! Конечно!
И трубка вполне по-земному запиликала отбой.
Еще плохо соображая, я сунула руку за пыльный рефлектор и нащупала объемный плотный сверток. С трудом вытянув его, неожиданно почувствовала на своем плече жесткую, точно кусок фанеры, руку и услышала чей-то голос.
— Женщина, вам плохо? — спросил меня незнакомый мужчина, поднимавшийся снизу по лестнице.
— А? Что? — Ошарашенная происходящим, я не слыхала его шагов и не сразу поняла, где нахожусь. Но, очнувшись, тут же сориентировалась. Батарея, пакет, мужчина. Мужчина лишний. Надо действовать быстро.
— Что это вы там прячете? — навис надо мной странный полуночник и потянулся к пакету.
Я быстро дернула сверток на себя и попыталась аккуратно обойти мужчину стороной.
— Мне хорошо, я ничего не прячу, — сказала я.
Как бы не так. Он встал поперек лестницы, растопырив руки. Мне никак не удавалось поймать его взгляд. Бросилось в глаза, что он очень высокий и крепкий. И очень страшный. И он сейчас меня убьет.
Собрав всю свою решительность, я поперла на злодея, точно “запорожец” на танк. Мужчина молча полез в карман, и тогда, решив более не медлить, я сомкнула челюсти на его запястье. Возможно, в моем роду были бультерьеры. Мужчина сдавленно охнул и ослабил позиции. Я опрометью кинулась в квартиру. И только закрыв обе двери на все четыре замка и на всякий случай приперев дверь тумбочкой, чуть перевела дух. Лешка спал крепко, мне никто не мешал коротать время наедине с собственным безумием.
Решив, что терять все равно уже нечего, налила вишневого ликера, который всегда ненавидела. С удовольствием отпила. Привычки меняются, никто и ничто не может оставаться неизменным. В висках приятно зашумело. Так, еще сигаретку. И еще немного ликерчика. Сладкая гадость… Засунув окурок в рюмку с недопитым сиропом, пошла умылась. От ледяной воды начал колотить озноб. Закуталась в халат. Он оказался гостевым. От запаха “Флоранс” воротило с души. Долго тошнило в туалете. Когда я снова вошла на кухню, Теодор доедал содержимое пакета. Доллары, которые находились в нем, ему не понравились и, хорошенько пережевав банкноты, свин выплюнул зелень обратно.
— Ах ты, паскуда, — коршуном накинулась я на него.
От испуга он икнул, из розовой пасти на пол выпал кусочек записки. На мокрой бумаге сохранилось всего лишь несколько слов: “.…с попутчиками. Цветочный рынок рядом с площадью Дам, завтра в 19.00. Пожалуйста, соблюдайте инструкции”.
— Ты что наделал? — встряхнула я как следует Теодора и вытолкала негодяя из кухни.
Интересно, где находится площадь Дам? Грешным делом, я и не знала, что в Москве такая есть. Какое романтическое название… Да и то, площадь Женщин звучало бы куда более грубо.
Вытряхнув из пакета остатки денег, я обнаружила там стильный рыжий паричок и паспорт на имя некоей Валентины Петровны Ногиной, 1972 года рождения. Моя ровесница. Да и внешне мы с ней были чем-то похожи. Один и тот же исконно посконный славянский тип лица. Ничего, что намекало бы на благородное происхождение. Нет, ну надо же, как похожа… Стоп! Я всмотрелась внимательнее и поняла, что на фотографии именно я. Паспорт, порядком потертый, принадлежал кому-то другому, а фотография совершенно точно моя. Это моя прическа, мои серьги, мой еле заметный шрам у правого уха — ударилась в детстве, навернувшись с горшка.
В паспорт был вложен билет. Вылет из Шереметьево завтра, точнее уже сегодня утром, рейс СУ-229 Москва—Амстердам. Невероятно интересно! Это я, что ли, лечу? Под чужой фамилией? Обратно через Копенгаген в этот же день, но вечером. В голове моей дым стоял коромыслом. Инструкции, съеденные прожорливым Теодором, увы, ничем не могли мне помочь. А если это ловушка? Господи, Настя, очнись, какая ловушка? Какой, черт возьми, Амстердам? Цветочный рынок рядом с площадью… просто как в фильме про шпионов. И еще парик. Обхохочешься. Да еще звонок с того света. Но я уже успела прийти в себя. Никаких призраков нет и быть не может, это очевидно. Просто девчонки оказались не промах. В огне не горят и в воде не тонут.
И я быстро начала собираться. В аэропорту мне надо быть через три часа. А выбираться из дома уже сейчас. Лучше я приеду раньше и там перекантуюсь на месте.
Глава 12.
А потом они убили его. По-настоящему. И это была твердая пятерка.
В нашем доме есть черный ход, ведущий в подземный гараж. О нем мало кто знает, только жильцы. Да и те никогда им не пользуются. Но на случай экстренной ситуации в каждой квартире имеются ключи. Выход на запасную лестницу идет с общего балкона. Правда, дверь порядком поржавела… Однако предусмотрительно прихваченные молоток и стамеска не понадобились. Дверь легко ответила на легкий поворот ключа и, слегка скрипнув, открыла мне пахнущий плесенью и кошками темный лестничный пролет. Кто-то совсем недавно открывал ее.
Свет на кухне не стала выключать. Более того, вытащила с антресолей огромного плюшевого медведя, замотала его голову полотенцем, обрядила в свой банный халат и посадила спиной к окну, слегка приоткрыв штору. Если за мной следят, то это должно дезориентировать преследователей.
Освещая свой трудный путь фонариком, я медленно спустилась вниз. В гараже было тихо и гулко. Каждый мой шаг отдавался в голове тревожным эхом. Для довершения образа бесстрашной сыщицы мне оставалось угнать чужой автомобиль. Но, во-первых, я выпила, а во-вторых, в тюрьму все-таки не хотелось. “Ничего, ничего, — шептал мне внутренний голос, — в тюрьму ты еще успеешь. Не знаешь, сколько нынче дают за незаконное пересечение границы по фальшивому паспорту?” “Не знаю”, — сказала я внутреннему голосу.
Я долго плутала дворами, прежде чем решилась выйти на дорогу, голосуя протянутой рукой. Уже через минуту жизнерадостный небритый азербайджанец мчал меня в направлении международного аэропорта. Всю дорогу я косилась назад, пытаясь понять, есть ли за мной слежка или мне все-таки удалось уйти.
— Слюшай, потеряла что? Да? — широко улыбнулся мне смуглый сын интеграции. Как-то чересчур быстро он согласился на дальний маршрут. Даже торговаться не стал. Может, он тоже, того… купленный?
Но обошлось без эксцессов. Я приехала в Шереметьево за час до регистрации. Было время и кофе выпить, и немного прийти в себя. Баров в аэропорту теперь в избытке, имея неприхотливый вкус и рано просыпающийся аппетит, можно сносно позавтракать. Что я и сделала, заказав у клоунски разодетого официанта омлет с беконом и чашку двойного эспрессо. Я уже не первый раз коротала время до отлета в этом кафе. Здесь относительно вкусно и недорого кормили, а слегка придурковатый интерьер радовал яркими красками.
Регистрацию прошла без проблем. Да здесь практически и не смотрели в паспорт. А вот несколько метров до таможенного контроля дались мне непросто. Так тряслась я только накануне ответственного свидания с Лешкой. И тогда и теперь мне грозило разоблачение. Лешка мог догадаться, что я вовсе не владелица фирмы, уверенная в себе и в своем будущем, не ждущая снисхождения Анастасия Голубкина, а так… девочка Настенька без особых планов на жизнь. Строгая таможенница, совсем наоборот, могла понять, что я — Анастасия Голубкина. Я ведь проходила через этот турникет уже не раз, и уже не раз в компьютер заносились мои данные. А если она вспомнит мое лицо? “Дура, твое лицо и по особой надобности не очень запомнишь”, — опять заворчал внутренний голос.
Фуууу!!! Уффффф!!! Слава тебе, Господи. Ты есть и ты так удивительно добр ко мне.
Я прошла в зону беспошлинной торговли и устремилась к ближайшему туалету посмотреть, как сидит на мне рыжий парик. И тут случилось страшное. Я поняла, что забыла в кафе сотовый телефон. Вылетать в Амстердам без телефона было сущим безумием. Проситься выйти обратно и проходить таможню второй раз было и вовсе верхом идиотизма. Даже для такой безалаберной девицы, как я, это было слишком. Но... Я робко потрусила к таможне. Дама в зеленой форме долго не могла понять, что я от нее хочу, а потом согласно кивнула:
— Оставляйте паспорт и идите.
На совершенно негнущихся ногах побрела в сторону зала ожидания. Медленно и печально. Хотя, по-хорошему, следовало бежать во весь опор. Чем дольше у них на руках этот чертов поддельный паспорт, тем отчетливей звон наручников.
— О да! Вы забыли у нас телефон, — смущенно улыбнулся мне похожий на финна парень в красном колпаке, — сейчас принесу.
Какие милые люди, какое отличное заведение. Сервис высокого уровня. Парня не было минут двадцать. За это время я поседела, похудела килограммов на пять и раз десять пересмотрела свои планы на жизнь.
— Увы, его уже сперли, — грустно сказал он мне, — кто-то из наших постарался. Знаете, как бывает…
Чтобы я еще раз в это кафе?! Да ноги моей…
Второй незаконный проход через границу дался проще. Если мне повезет добраться до Копенгагена, я и глазом не моргну, протягивая пограничнику фальшивую ксиву. Конечно, отсутствие связи сильно огорчало, но пути назад не было. В крайнем случае куплю телефон в Амстердаме. Вот только девочки не знают его номер. Ладно, что-нибудь придумаю.
Многолюдная площадь Дам оказалась именно такой, как я ее нарисовала в воображении, а плавучий цветочный рынок поразил в самое сердце. Завораживающее зрелище — настоящее летнее буйство на фоне холодной зимней воды. Я растерянно бродила в толпе туристов, надеясь, что те, кому я нужна, найдут меня сами.
Как же амстердамская толпа отличалась от московской! Если здесь и были тщательно и солидно одетые люди, то все как один итальянцы или русские. Итальянцы вообще любят одеваться броско и дорого. Это роднит их с нами, детьми дефицита и нищеты. Дорвавшись до ярких шмоток, мы готовы экономить на всем, лишь бы выглядеть на уровне.
Приезжая к родителям, я всякий раз поражаюсь, до чего шикарно выглядят провинциальные барышни. Пожалуй, их гардероб — это основное вложение капитала, на него идет едва ли не зарплата всей семьи. Многие до сих пор предпочитают экономить на еде, на путешествиях и даже на собственном здоровье, лишь бы только пустить пыль в глаза. Одетая в норковое манто дама запросто может жить на жалкие гроши, откладывая копейки на очередную шмотку. И все равно это смотрится бедно. Потому что цвет кожи серый, зубы плохие, нет спокойной уверенности в глазах. Как-то раз, оказавшись в Женеве, я была поражена, до чего местные старички и старушки напоминают румяные пряники. Чтобы так выглядеть в восемьдесят лет, надо всю жизнь дышать горным воздухом, есть здоровую пищу и не дергаться из-за дефолтов и кризисов. Этой сытой свежести не добиться ни с помощью шикарных одежек, ни под ножом пластического хирурга.
Жители Амстердама и его постоянные гости выглядели именно так, как хотела бы выглядеть я, будь у меня достаточно смелости. Казалось, им плевать на моду, на классовые и возрастные условности. Вот впереди идет парочка, похоже, что мама с дочкой. Обе в высоких кожаных сапогах, увешанных какими-то фенечками, в залихватски заломленных шляпах, в невообразимых пальто до того неожиданного, но вместе с тем элегантного покроя, что можно помереть от зависти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Встретиться? — осторожно спросила я. — Э-э-э, а где?
— Не можем сказать по телефону. Выйдите сейчас в подъезд, выйдите, мы подождем на трубке.
Кое-как собрав себя с пола, я послушно, точно зомби, двинулась к выходу. Открыла дверь, попыталась внимательно осмотреть площадку, но перед глазами все плыло. Как была — босиком, в трусах и в футболке выбралась на лестничный пролет.
— Ну? Вышли? — не унимались призраки.
— Да…
— Ну конечно! А теперь подойдите к батарее между третьим и четвертым этажом. Подошли? За батареей пакет, в нем записка. Больше мы говорить не можем. Прочитаете и поймете, как вам действовать дальше. Вы слышите, Настя?
— Слышу…
— Ну конечно! Замечательно! Тогда до встречи! Конечно! Быстрее возвращайтесь домой, вас никто не должен увидеть! Конечно!
И трубка вполне по-земному запиликала отбой.
Еще плохо соображая, я сунула руку за пыльный рефлектор и нащупала объемный плотный сверток. С трудом вытянув его, неожиданно почувствовала на своем плече жесткую, точно кусок фанеры, руку и услышала чей-то голос.
— Женщина, вам плохо? — спросил меня незнакомый мужчина, поднимавшийся снизу по лестнице.
— А? Что? — Ошарашенная происходящим, я не слыхала его шагов и не сразу поняла, где нахожусь. Но, очнувшись, тут же сориентировалась. Батарея, пакет, мужчина. Мужчина лишний. Надо действовать быстро.
— Что это вы там прячете? — навис надо мной странный полуночник и потянулся к пакету.
Я быстро дернула сверток на себя и попыталась аккуратно обойти мужчину стороной.
— Мне хорошо, я ничего не прячу, — сказала я.
Как бы не так. Он встал поперек лестницы, растопырив руки. Мне никак не удавалось поймать его взгляд. Бросилось в глаза, что он очень высокий и крепкий. И очень страшный. И он сейчас меня убьет.
Собрав всю свою решительность, я поперла на злодея, точно “запорожец” на танк. Мужчина молча полез в карман, и тогда, решив более не медлить, я сомкнула челюсти на его запястье. Возможно, в моем роду были бультерьеры. Мужчина сдавленно охнул и ослабил позиции. Я опрометью кинулась в квартиру. И только закрыв обе двери на все четыре замка и на всякий случай приперев дверь тумбочкой, чуть перевела дух. Лешка спал крепко, мне никто не мешал коротать время наедине с собственным безумием.
Решив, что терять все равно уже нечего, налила вишневого ликера, который всегда ненавидела. С удовольствием отпила. Привычки меняются, никто и ничто не может оставаться неизменным. В висках приятно зашумело. Так, еще сигаретку. И еще немного ликерчика. Сладкая гадость… Засунув окурок в рюмку с недопитым сиропом, пошла умылась. От ледяной воды начал колотить озноб. Закуталась в халат. Он оказался гостевым. От запаха “Флоранс” воротило с души. Долго тошнило в туалете. Когда я снова вошла на кухню, Теодор доедал содержимое пакета. Доллары, которые находились в нем, ему не понравились и, хорошенько пережевав банкноты, свин выплюнул зелень обратно.
— Ах ты, паскуда, — коршуном накинулась я на него.
От испуга он икнул, из розовой пасти на пол выпал кусочек записки. На мокрой бумаге сохранилось всего лишь несколько слов: “.…с попутчиками. Цветочный рынок рядом с площадью Дам, завтра в 19.00. Пожалуйста, соблюдайте инструкции”.
— Ты что наделал? — встряхнула я как следует Теодора и вытолкала негодяя из кухни.
Интересно, где находится площадь Дам? Грешным делом, я и не знала, что в Москве такая есть. Какое романтическое название… Да и то, площадь Женщин звучало бы куда более грубо.
Вытряхнув из пакета остатки денег, я обнаружила там стильный рыжий паричок и паспорт на имя некоей Валентины Петровны Ногиной, 1972 года рождения. Моя ровесница. Да и внешне мы с ней были чем-то похожи. Один и тот же исконно посконный славянский тип лица. Ничего, что намекало бы на благородное происхождение. Нет, ну надо же, как похожа… Стоп! Я всмотрелась внимательнее и поняла, что на фотографии именно я. Паспорт, порядком потертый, принадлежал кому-то другому, а фотография совершенно точно моя. Это моя прическа, мои серьги, мой еле заметный шрам у правого уха — ударилась в детстве, навернувшись с горшка.
В паспорт был вложен билет. Вылет из Шереметьево завтра, точнее уже сегодня утром, рейс СУ-229 Москва—Амстердам. Невероятно интересно! Это я, что ли, лечу? Под чужой фамилией? Обратно через Копенгаген в этот же день, но вечером. В голове моей дым стоял коромыслом. Инструкции, съеденные прожорливым Теодором, увы, ничем не могли мне помочь. А если это ловушка? Господи, Настя, очнись, какая ловушка? Какой, черт возьми, Амстердам? Цветочный рынок рядом с площадью… просто как в фильме про шпионов. И еще парик. Обхохочешься. Да еще звонок с того света. Но я уже успела прийти в себя. Никаких призраков нет и быть не может, это очевидно. Просто девчонки оказались не промах. В огне не горят и в воде не тонут.
И я быстро начала собираться. В аэропорту мне надо быть через три часа. А выбираться из дома уже сейчас. Лучше я приеду раньше и там перекантуюсь на месте.
Глава 12.
А потом они убили его. По-настоящему. И это была твердая пятерка.
В нашем доме есть черный ход, ведущий в подземный гараж. О нем мало кто знает, только жильцы. Да и те никогда им не пользуются. Но на случай экстренной ситуации в каждой квартире имеются ключи. Выход на запасную лестницу идет с общего балкона. Правда, дверь порядком поржавела… Однако предусмотрительно прихваченные молоток и стамеска не понадобились. Дверь легко ответила на легкий поворот ключа и, слегка скрипнув, открыла мне пахнущий плесенью и кошками темный лестничный пролет. Кто-то совсем недавно открывал ее.
Свет на кухне не стала выключать. Более того, вытащила с антресолей огромного плюшевого медведя, замотала его голову полотенцем, обрядила в свой банный халат и посадила спиной к окну, слегка приоткрыв штору. Если за мной следят, то это должно дезориентировать преследователей.
Освещая свой трудный путь фонариком, я медленно спустилась вниз. В гараже было тихо и гулко. Каждый мой шаг отдавался в голове тревожным эхом. Для довершения образа бесстрашной сыщицы мне оставалось угнать чужой автомобиль. Но, во-первых, я выпила, а во-вторых, в тюрьму все-таки не хотелось. “Ничего, ничего, — шептал мне внутренний голос, — в тюрьму ты еще успеешь. Не знаешь, сколько нынче дают за незаконное пересечение границы по фальшивому паспорту?” “Не знаю”, — сказала я внутреннему голосу.
Я долго плутала дворами, прежде чем решилась выйти на дорогу, голосуя протянутой рукой. Уже через минуту жизнерадостный небритый азербайджанец мчал меня в направлении международного аэропорта. Всю дорогу я косилась назад, пытаясь понять, есть ли за мной слежка или мне все-таки удалось уйти.
— Слюшай, потеряла что? Да? — широко улыбнулся мне смуглый сын интеграции. Как-то чересчур быстро он согласился на дальний маршрут. Даже торговаться не стал. Может, он тоже, того… купленный?
Но обошлось без эксцессов. Я приехала в Шереметьево за час до регистрации. Было время и кофе выпить, и немного прийти в себя. Баров в аэропорту теперь в избытке, имея неприхотливый вкус и рано просыпающийся аппетит, можно сносно позавтракать. Что я и сделала, заказав у клоунски разодетого официанта омлет с беконом и чашку двойного эспрессо. Я уже не первый раз коротала время до отлета в этом кафе. Здесь относительно вкусно и недорого кормили, а слегка придурковатый интерьер радовал яркими красками.
Регистрацию прошла без проблем. Да здесь практически и не смотрели в паспорт. А вот несколько метров до таможенного контроля дались мне непросто. Так тряслась я только накануне ответственного свидания с Лешкой. И тогда и теперь мне грозило разоблачение. Лешка мог догадаться, что я вовсе не владелица фирмы, уверенная в себе и в своем будущем, не ждущая снисхождения Анастасия Голубкина, а так… девочка Настенька без особых планов на жизнь. Строгая таможенница, совсем наоборот, могла понять, что я — Анастасия Голубкина. Я ведь проходила через этот турникет уже не раз, и уже не раз в компьютер заносились мои данные. А если она вспомнит мое лицо? “Дура, твое лицо и по особой надобности не очень запомнишь”, — опять заворчал внутренний голос.
Фуууу!!! Уффффф!!! Слава тебе, Господи. Ты есть и ты так удивительно добр ко мне.
Я прошла в зону беспошлинной торговли и устремилась к ближайшему туалету посмотреть, как сидит на мне рыжий парик. И тут случилось страшное. Я поняла, что забыла в кафе сотовый телефон. Вылетать в Амстердам без телефона было сущим безумием. Проситься выйти обратно и проходить таможню второй раз было и вовсе верхом идиотизма. Даже для такой безалаберной девицы, как я, это было слишком. Но... Я робко потрусила к таможне. Дама в зеленой форме долго не могла понять, что я от нее хочу, а потом согласно кивнула:
— Оставляйте паспорт и идите.
На совершенно негнущихся ногах побрела в сторону зала ожидания. Медленно и печально. Хотя, по-хорошему, следовало бежать во весь опор. Чем дольше у них на руках этот чертов поддельный паспорт, тем отчетливей звон наручников.
— О да! Вы забыли у нас телефон, — смущенно улыбнулся мне похожий на финна парень в красном колпаке, — сейчас принесу.
Какие милые люди, какое отличное заведение. Сервис высокого уровня. Парня не было минут двадцать. За это время я поседела, похудела килограммов на пять и раз десять пересмотрела свои планы на жизнь.
— Увы, его уже сперли, — грустно сказал он мне, — кто-то из наших постарался. Знаете, как бывает…
Чтобы я еще раз в это кафе?! Да ноги моей…
Второй незаконный проход через границу дался проще. Если мне повезет добраться до Копенгагена, я и глазом не моргну, протягивая пограничнику фальшивую ксиву. Конечно, отсутствие связи сильно огорчало, но пути назад не было. В крайнем случае куплю телефон в Амстердаме. Вот только девочки не знают его номер. Ладно, что-нибудь придумаю.
Многолюдная площадь Дам оказалась именно такой, как я ее нарисовала в воображении, а плавучий цветочный рынок поразил в самое сердце. Завораживающее зрелище — настоящее летнее буйство на фоне холодной зимней воды. Я растерянно бродила в толпе туристов, надеясь, что те, кому я нужна, найдут меня сами.
Как же амстердамская толпа отличалась от московской! Если здесь и были тщательно и солидно одетые люди, то все как один итальянцы или русские. Итальянцы вообще любят одеваться броско и дорого. Это роднит их с нами, детьми дефицита и нищеты. Дорвавшись до ярких шмоток, мы готовы экономить на всем, лишь бы выглядеть на уровне.
Приезжая к родителям, я всякий раз поражаюсь, до чего шикарно выглядят провинциальные барышни. Пожалуй, их гардероб — это основное вложение капитала, на него идет едва ли не зарплата всей семьи. Многие до сих пор предпочитают экономить на еде, на путешествиях и даже на собственном здоровье, лишь бы только пустить пыль в глаза. Одетая в норковое манто дама запросто может жить на жалкие гроши, откладывая копейки на очередную шмотку. И все равно это смотрится бедно. Потому что цвет кожи серый, зубы плохие, нет спокойной уверенности в глазах. Как-то раз, оказавшись в Женеве, я была поражена, до чего местные старички и старушки напоминают румяные пряники. Чтобы так выглядеть в восемьдесят лет, надо всю жизнь дышать горным воздухом, есть здоровую пищу и не дергаться из-за дефолтов и кризисов. Этой сытой свежести не добиться ни с помощью шикарных одежек, ни под ножом пластического хирурга.
Жители Амстердама и его постоянные гости выглядели именно так, как хотела бы выглядеть я, будь у меня достаточно смелости. Казалось, им плевать на моду, на классовые и возрастные условности. Вот впереди идет парочка, похоже, что мама с дочкой. Обе в высоких кожаных сапогах, увешанных какими-то фенечками, в залихватски заломленных шляпах, в невообразимых пальто до того неожиданного, но вместе с тем элегантного покроя, что можно помереть от зависти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37