Оно было то нежным, то сердитым. Он хотел воскресить цельный облик Надин. Но у него это не получалось. Слишком она была разной и закрытой. Дома его встретила Вера Константиновна.
— Ну как?
Паша ничего не ответил.
Их кухни вышла мать.
— Ты приехала? — пробормотал Паша.
— Да. Я уже в курсе случившегося. Бедный мальчик. — Она подошла и прижалась к нему. — Я так сочувствую.
Паша отстранился от нее. Он чувствовал какую-то непонятную злость на всех и вся. Первые симптомы этой злости он ощутил еще в кабинете следователя. А сейчас она росла и пухла на глазах. Наподобие снежного кома. Он злился на темную непонятную силу, которая отняла у него Надин. Паша еще не мог до конца поверить в то, что он больше никогда не увидит ее. Только сейчас эта мысль стала доходить до него. Медленно, неотвратимо. Это так… несправедливо! Надин такая молодая! Кто посмел убить ее?
Паша повернулся к домашним спиной и побрел в свою комнату. Он внезапно подумал, что ничего не знает о Надин. В кабинете следователя он выглядел настоящим придурком. Быть знакомым с девушкой целый год — и ничего не знать о ее семье, знакомых, друзьях. Губарев, наверное, не поверил ему. Это действительно было более чем странно. Если… только не знать Надин. Такую — застегнутую на все пуговицы, замкнутую. Она пресекала любые вопросы, касающиеся ее личной жизни. Она прекрасно знала историю мирового кинематографа, сыпала именами и датами, но о себе давала минимум информации. Теперь ее нет, и все свои тайны Надин унесла с собой. И здесь Паша подскочил на диване. Как он мог забыть! У него же осталась дискета с «Дневником» Надин! Там-то она, наверное, была сама собой. У него есть великолепный шанс наконец-то узнать Надин такой, какой она была на самом деле. Правда, посмертно. При жизни она тщательно хранила свои секреты. А почему следователь спросил Пашу о трех девушках, проходивших кастинг еще год назад: Сугробовой, Розен и Горностаевой? Паша ведь уже выяснил, что Сугробова и Розен исчезли… Он вошел в Интернет и набрал три фамилии. Информацию он нашел на страницах сайта «Криминальные хроники». Девушки мертвы! Обнаружены их трупы! Но при чем здесь Надин?
Возбужденный, Паша включил ноутбук, вставил в него дискету и прильнул к экрану. Прочитанное ошеломило его!
«Мне всегда казалось, что я — ниоткуда. Мое самое первое впечатление, когда я стала ощущать себя (где-то в возрасте пяти лет): я — чужая. Чужая всем. Родителям, бабушке, сестре Алене и брату Диме…»
Вот те на! Оказывается, у Надин куча родственников! А она как-то обмолвилась ему, что она — сирота. И родители ее давно умерли. Паша стал читать дальше…
…«О своем детстве я даже не хочу вспоминать. Я его благополучно забыла. Я жила все время как на вокзале в ожидании поезда, который в один прекрасный момент увезет меня куда-то. Навсегда. В „Волшебную страну Оз“. Все мои ощущения были проникнуты этим ожиданием. Но я твердо знала, что это — не миф. А реальность, которая обязательно сбудется. Надо только подождать. Мои ожидания скрашивали фильмы. Как я любила смотреть их! Запоем! Как только в зале зажигался экран, что-то таяло у меня в груди. Я любила ходить в кинотеатры. Смотреть фильмы дома — это другое. В этом процессе нет того волшебства, той магии, чуда, которые присутствуют, когда ты сидишь в зале. И перед тобой распахиваются врата в совсем другой мир. Прекрасный и нереальный. Особенно я любила старые фильмы. Черно-белые. Всего две краски. Две ипостаси. Два лика единого целого. А сколько оттенков и полутонов! А эта восхитительная дымка, окутывающая лица великих героинь экрана: Грета Гарбо, Марлен Дитрих, Джуди Гарланд, Рита Хейворт, Вивьен Ли… Дымка, как вуаль, накидывающая на лица героинь загадочность и таинственность. Как великое сфу-мато Леонардо! У меня невольно выступали на глазах слезы, когда я смотрела на эти божественные лица, которых не найдешь сегодня в толпе. Люди обмельчали и стали уродливыми. Красота умерла вместе с великими героинями. Она ушла. И уже не возродится вновь…»
…Паша оторвался от текста. Кто бы мог подумать, что Надин была столь романтична и влюблена в кумиров прошлого! Холодная Надин в детстве и юности бегала в кинотеатры и сидела в темном зале, обмирая от восторга и восхищения. Паша представил себе тоненькую фигурку Надин, ее светлые глаза, с обожанием смотревшие на экран. И ему стало не по себе оттого, что все мечты Надин умерли вместе с ней.
Надин описывала свои ощущения, фантазии, как она мечтала стать то великой актрисой, то режиссером, чтобы самой снимать фильмы и ни от кого не зависеть. Но потом она постепенно пришла к выводу, что ей хотелось бы заниматься отбором актрис. Решать: кто достоин отдать свое лицо пленке, а кто — нет. Чтобы искра божественности, живущая в великих героинях экрана, не погасла. А перешла в настоящее.
«Только подумать, что я буду причастна к процессу волшебства в его чистом виде! Ведь героиня — это все. Это — Альфа и Омега фильма. Без прекрасного женского лица любой фильм — мертв. Он, как „Титаник“, обречен медленно идти ко дну».
Паша решил сделать перерыв и попить кофе. Он пошел на кухню, заварил кофе и вернулся в комнату. Отхлебнув горячей жидкости, он снова впился взглядом в экран.
«Как только мне исполнилось восемнадцать, я поняла — пора. Дома давно бурлили страсти: куда мне поступать? Меня это абсолютно не волновало. Мать настаивала на филфаке ЛГУ, папа говорил, что я сама могу выбрать профессию по душе. Я молчала и ничего не говорила. Про себя же я решила, что после школы уеду. В Москву. Здесь мне делать абсолютно нечего. Я хотела порвать с родными и со всем, что меня окружало. Я хотела строить жизнь по своему усмотрению… Дома я никогда бы не смогла этого сделать. Вечное давление. Настойчивое — матери и мягкое, ненавязчивое — отца. Мне это надоело.
Чтобы мой отъезд не вызвал ненужного переполоха, я объявила своим, что влюбилась и поэтому уезжаю к Нему в Москву. Мать — открыла рот, отец — смущенно заулыбался. Я повторила свои слова. Мать закрыла рот, отец погрустнел. Они были так ошарашены, что даже не смогли ничего возразить. Я изобразила бешеную страсть и сказала, что если меня не отпустят, то я брошусь в Неву с Аничкова моста. Подействовало. Дело в том, что мамина родная сестра утопилась тридцать лет назад от несчастной любви. С тех пор этот случай витает проклятьем над нашей семьей.
Мне дали немного денег. Бабушка — драгоценности. Фамильные, старинные. Она отдала мне их тайком. Я невольно растрогалась. Сказала своим, что буду держать их в курсе. Звонить, приезжать. Про себя я твердо решила, что делать этого не стану.
Я приехала в Москву и поступила во ВГИК. У меня было два козыря: моя хорошая подготовка и холодная, «мраморная» красота (как выразился один друг нашей семьи). Первым козырем я убила приемную комиссию, вторым — председателя этой комиссии. Переспав с ним. Его имя я даже не буду упоминать. Его я забыла сразу же после поступления, потому что обременять свою память лишними подробностями ни к чему».
Паша оторвался от текста и усмехнулся. Здесь он уже узнал свою Надин. Ее расчетливость и хладнокровность. Но чем-то она притягивала его. И ему с ней было хорошо… Паша глубоко вздохнул. И посмотрел на китайского божка, которого он поставил в углу. Но уже лицом к себе. Он решил, что хватит наказывать божество. А то оно может и разгневаться.
… «Училась я хорошо. Моя жизнь была подчинена четкому распорядку. Учеба, походы в кино (моим любимым кинотеатром стал „Иллюзион“) и поддержание спортивной формы. Гимнастика, занятия в тренажерном зале. Одно время я увлекалась тэквондо. Пока мне хватало денег, вырученных за бабушкины драгоценности. Но я понимала, что вскоре передо мной встанет проблема зарабатывания денег. И от этого никуда не деться. Пока я не паникую, а прикидываю: что мне делать? Я хорошо знаю английский и французский, испанский — на твердую четверку. Может, заняться переводами?
Через пару месяцев все благополучно разрешилось. Я вспомнила о председателе приемной комиссии, преподававшем во ВГИКЕ на старших курсах. Влиятельном человеке. Прикинувшись кроткой овечкой, я обратилась к нему за помощью».
Паша на секунду оторвался от экрана и подумал, что он многое бы отдал, чтобы увидеть Надин кроткой овечкой. Он просто не представлял ее себе в этой роли. Наверное, впечатляет! Кроткая Надин -это что-то невероятное! Все равно, что Мадонна — монахиня!
«Мой „благодетель“ сразу решил меня осчастливить и пригласил на романтическое рандеву. После чего предложил мне выгодную работу — сопровождать иностранные делегации, когда они приезжают к нам в Москву для укрепления дружественных связей в области кинематографа. Работа была выгодной и денежной. Я познакомила с достопримечательностями Москвы… — далее шел длинный список известных имен. — Некоторые из них тащили меня в постель, а потом щедро расплачивались. Я шла на это, потому что мне нужно было купить квартиру. Не могла же я вечно жить во вгиковском общежитии!
Скопив энную сумму, я, скрепя сердце, обратилась к своим. Звонила я им редко. Но они, по-моему, решили, что я все равно уже отрезанный ломоть. И не особо докучали мне своими расспросами. К тому времени умерла бабушка. Родители продали ее квартиру и часть денег отдали мне. Благодаря этому я смогла купить однокомнатную квартиру недалеко от метро «Красная Пресня». Одна часть моего плана была успешно выполнена. Я закрепилась в Москве».
Паша подумал, что в этом — вся Надин. Четкая, целеустремленная. В ней не было ни грамма сентиментальности. Он читал «Дневник» с интересом. Ему открывалась другая Надин. На какое-то время он забыл, что ее уже нет. Пробегая глазами строчки, он словно слышал ее голос, интонации.
«После окончания ВГИКа я уже знала, где буду работать. На „Мосфильме“ с Мизуриным. И здесь мне опять помог „благодетель“. Все это время я поддерживала с ним отношения, понимая, что он может мне еще пригодиться. Я проработала с Мизуриным год. Больше не смогла. Сплошные дрязги и конфликты. И никакой творческой работы. Я думала, что сделаю первый шаг к своей мечте — и стану проводить кастинг актрис для фильма. Но Мизурин поссорился со своим спонсором. И тот забрал деньги, предназначенные для съемки масштабной киноэпопеи под условным названием „Допетровская Русь“ — сериала в двести — двести пятьдесят серий. Огромный мыльный пузырь с треском лопнул. Мне нужно было найти что-то более стабильное и творческое. И тут… вмешалась Судьба или Провидение. У Мизурина я познакомилась с одним очень интересным человеком, увлекавшимся разными идеями, религиями, течениями. Его интересовало абсолютно все. И однажды он предложил мне пойти вместе с ним на вечеринку. Развеяться. Это предложение пришлось как нельзя более кстати. После провала проекта мы все ходили как в воду опущенные. Я согласилась.
На вечеринке, проходившей в большой пятикомнатной квартире, было много известных людей. Но никакого шумного веселья, смеха, пошлых анекдотов. Приглашенные тихо переговаривались друг с другом, о чем-то беседовали, спорили. Мой знакомый оставил меня в большой комнате и сказал, что он скоро подойдет. Я чувствовала себя не очень уютно среди чужих людей. Но никто не обращал на меня никакого внимания. Вскоре я немного освоилась и перестала ощущать скованность и неловкость. Наконец появился мой знакомый. Он был не один. А с женщиной. Средних лет, невысокого роста. От нее исходило ощущение властности и силы. Одета она была в черное платье ниже колен. На плечах — сине-бирюзовая шаль. Глаза — умные, внимательные.
Меня представили ей. Она сказала, что может помочь мне с работой. Известный режиссер Васин ищет помощника для консультанта по кастингу. Если это меня устроит, то она могла бы посодействовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Ну как?
Паша ничего не ответил.
Их кухни вышла мать.
— Ты приехала? — пробормотал Паша.
— Да. Я уже в курсе случившегося. Бедный мальчик. — Она подошла и прижалась к нему. — Я так сочувствую.
Паша отстранился от нее. Он чувствовал какую-то непонятную злость на всех и вся. Первые симптомы этой злости он ощутил еще в кабинете следователя. А сейчас она росла и пухла на глазах. Наподобие снежного кома. Он злился на темную непонятную силу, которая отняла у него Надин. Паша еще не мог до конца поверить в то, что он больше никогда не увидит ее. Только сейчас эта мысль стала доходить до него. Медленно, неотвратимо. Это так… несправедливо! Надин такая молодая! Кто посмел убить ее?
Паша повернулся к домашним спиной и побрел в свою комнату. Он внезапно подумал, что ничего не знает о Надин. В кабинете следователя он выглядел настоящим придурком. Быть знакомым с девушкой целый год — и ничего не знать о ее семье, знакомых, друзьях. Губарев, наверное, не поверил ему. Это действительно было более чем странно. Если… только не знать Надин. Такую — застегнутую на все пуговицы, замкнутую. Она пресекала любые вопросы, касающиеся ее личной жизни. Она прекрасно знала историю мирового кинематографа, сыпала именами и датами, но о себе давала минимум информации. Теперь ее нет, и все свои тайны Надин унесла с собой. И здесь Паша подскочил на диване. Как он мог забыть! У него же осталась дискета с «Дневником» Надин! Там-то она, наверное, была сама собой. У него есть великолепный шанс наконец-то узнать Надин такой, какой она была на самом деле. Правда, посмертно. При жизни она тщательно хранила свои секреты. А почему следователь спросил Пашу о трех девушках, проходивших кастинг еще год назад: Сугробовой, Розен и Горностаевой? Паша ведь уже выяснил, что Сугробова и Розен исчезли… Он вошел в Интернет и набрал три фамилии. Информацию он нашел на страницах сайта «Криминальные хроники». Девушки мертвы! Обнаружены их трупы! Но при чем здесь Надин?
Возбужденный, Паша включил ноутбук, вставил в него дискету и прильнул к экрану. Прочитанное ошеломило его!
«Мне всегда казалось, что я — ниоткуда. Мое самое первое впечатление, когда я стала ощущать себя (где-то в возрасте пяти лет): я — чужая. Чужая всем. Родителям, бабушке, сестре Алене и брату Диме…»
Вот те на! Оказывается, у Надин куча родственников! А она как-то обмолвилась ему, что она — сирота. И родители ее давно умерли. Паша стал читать дальше…
…«О своем детстве я даже не хочу вспоминать. Я его благополучно забыла. Я жила все время как на вокзале в ожидании поезда, который в один прекрасный момент увезет меня куда-то. Навсегда. В „Волшебную страну Оз“. Все мои ощущения были проникнуты этим ожиданием. Но я твердо знала, что это — не миф. А реальность, которая обязательно сбудется. Надо только подождать. Мои ожидания скрашивали фильмы. Как я любила смотреть их! Запоем! Как только в зале зажигался экран, что-то таяло у меня в груди. Я любила ходить в кинотеатры. Смотреть фильмы дома — это другое. В этом процессе нет того волшебства, той магии, чуда, которые присутствуют, когда ты сидишь в зале. И перед тобой распахиваются врата в совсем другой мир. Прекрасный и нереальный. Особенно я любила старые фильмы. Черно-белые. Всего две краски. Две ипостаси. Два лика единого целого. А сколько оттенков и полутонов! А эта восхитительная дымка, окутывающая лица великих героинь экрана: Грета Гарбо, Марлен Дитрих, Джуди Гарланд, Рита Хейворт, Вивьен Ли… Дымка, как вуаль, накидывающая на лица героинь загадочность и таинственность. Как великое сфу-мато Леонардо! У меня невольно выступали на глазах слезы, когда я смотрела на эти божественные лица, которых не найдешь сегодня в толпе. Люди обмельчали и стали уродливыми. Красота умерла вместе с великими героинями. Она ушла. И уже не возродится вновь…»
…Паша оторвался от текста. Кто бы мог подумать, что Надин была столь романтична и влюблена в кумиров прошлого! Холодная Надин в детстве и юности бегала в кинотеатры и сидела в темном зале, обмирая от восторга и восхищения. Паша представил себе тоненькую фигурку Надин, ее светлые глаза, с обожанием смотревшие на экран. И ему стало не по себе оттого, что все мечты Надин умерли вместе с ней.
Надин описывала свои ощущения, фантазии, как она мечтала стать то великой актрисой, то режиссером, чтобы самой снимать фильмы и ни от кого не зависеть. Но потом она постепенно пришла к выводу, что ей хотелось бы заниматься отбором актрис. Решать: кто достоин отдать свое лицо пленке, а кто — нет. Чтобы искра божественности, живущая в великих героинях экрана, не погасла. А перешла в настоящее.
«Только подумать, что я буду причастна к процессу волшебства в его чистом виде! Ведь героиня — это все. Это — Альфа и Омега фильма. Без прекрасного женского лица любой фильм — мертв. Он, как „Титаник“, обречен медленно идти ко дну».
Паша решил сделать перерыв и попить кофе. Он пошел на кухню, заварил кофе и вернулся в комнату. Отхлебнув горячей жидкости, он снова впился взглядом в экран.
«Как только мне исполнилось восемнадцать, я поняла — пора. Дома давно бурлили страсти: куда мне поступать? Меня это абсолютно не волновало. Мать настаивала на филфаке ЛГУ, папа говорил, что я сама могу выбрать профессию по душе. Я молчала и ничего не говорила. Про себя же я решила, что после школы уеду. В Москву. Здесь мне делать абсолютно нечего. Я хотела порвать с родными и со всем, что меня окружало. Я хотела строить жизнь по своему усмотрению… Дома я никогда бы не смогла этого сделать. Вечное давление. Настойчивое — матери и мягкое, ненавязчивое — отца. Мне это надоело.
Чтобы мой отъезд не вызвал ненужного переполоха, я объявила своим, что влюбилась и поэтому уезжаю к Нему в Москву. Мать — открыла рот, отец — смущенно заулыбался. Я повторила свои слова. Мать закрыла рот, отец погрустнел. Они были так ошарашены, что даже не смогли ничего возразить. Я изобразила бешеную страсть и сказала, что если меня не отпустят, то я брошусь в Неву с Аничкова моста. Подействовало. Дело в том, что мамина родная сестра утопилась тридцать лет назад от несчастной любви. С тех пор этот случай витает проклятьем над нашей семьей.
Мне дали немного денег. Бабушка — драгоценности. Фамильные, старинные. Она отдала мне их тайком. Я невольно растрогалась. Сказала своим, что буду держать их в курсе. Звонить, приезжать. Про себя я твердо решила, что делать этого не стану.
Я приехала в Москву и поступила во ВГИК. У меня было два козыря: моя хорошая подготовка и холодная, «мраморная» красота (как выразился один друг нашей семьи). Первым козырем я убила приемную комиссию, вторым — председателя этой комиссии. Переспав с ним. Его имя я даже не буду упоминать. Его я забыла сразу же после поступления, потому что обременять свою память лишними подробностями ни к чему».
Паша оторвался от текста и усмехнулся. Здесь он уже узнал свою Надин. Ее расчетливость и хладнокровность. Но чем-то она притягивала его. И ему с ней было хорошо… Паша глубоко вздохнул. И посмотрел на китайского божка, которого он поставил в углу. Но уже лицом к себе. Он решил, что хватит наказывать божество. А то оно может и разгневаться.
… «Училась я хорошо. Моя жизнь была подчинена четкому распорядку. Учеба, походы в кино (моим любимым кинотеатром стал „Иллюзион“) и поддержание спортивной формы. Гимнастика, занятия в тренажерном зале. Одно время я увлекалась тэквондо. Пока мне хватало денег, вырученных за бабушкины драгоценности. Но я понимала, что вскоре передо мной встанет проблема зарабатывания денег. И от этого никуда не деться. Пока я не паникую, а прикидываю: что мне делать? Я хорошо знаю английский и французский, испанский — на твердую четверку. Может, заняться переводами?
Через пару месяцев все благополучно разрешилось. Я вспомнила о председателе приемной комиссии, преподававшем во ВГИКЕ на старших курсах. Влиятельном человеке. Прикинувшись кроткой овечкой, я обратилась к нему за помощью».
Паша на секунду оторвался от экрана и подумал, что он многое бы отдал, чтобы увидеть Надин кроткой овечкой. Он просто не представлял ее себе в этой роли. Наверное, впечатляет! Кроткая Надин -это что-то невероятное! Все равно, что Мадонна — монахиня!
«Мой „благодетель“ сразу решил меня осчастливить и пригласил на романтическое рандеву. После чего предложил мне выгодную работу — сопровождать иностранные делегации, когда они приезжают к нам в Москву для укрепления дружественных связей в области кинематографа. Работа была выгодной и денежной. Я познакомила с достопримечательностями Москвы… — далее шел длинный список известных имен. — Некоторые из них тащили меня в постель, а потом щедро расплачивались. Я шла на это, потому что мне нужно было купить квартиру. Не могла же я вечно жить во вгиковском общежитии!
Скопив энную сумму, я, скрепя сердце, обратилась к своим. Звонила я им редко. Но они, по-моему, решили, что я все равно уже отрезанный ломоть. И не особо докучали мне своими расспросами. К тому времени умерла бабушка. Родители продали ее квартиру и часть денег отдали мне. Благодаря этому я смогла купить однокомнатную квартиру недалеко от метро «Красная Пресня». Одна часть моего плана была успешно выполнена. Я закрепилась в Москве».
Паша подумал, что в этом — вся Надин. Четкая, целеустремленная. В ней не было ни грамма сентиментальности. Он читал «Дневник» с интересом. Ему открывалась другая Надин. На какое-то время он забыл, что ее уже нет. Пробегая глазами строчки, он словно слышал ее голос, интонации.
«После окончания ВГИКа я уже знала, где буду работать. На „Мосфильме“ с Мизуриным. И здесь мне опять помог „благодетель“. Все это время я поддерживала с ним отношения, понимая, что он может мне еще пригодиться. Я проработала с Мизуриным год. Больше не смогла. Сплошные дрязги и конфликты. И никакой творческой работы. Я думала, что сделаю первый шаг к своей мечте — и стану проводить кастинг актрис для фильма. Но Мизурин поссорился со своим спонсором. И тот забрал деньги, предназначенные для съемки масштабной киноэпопеи под условным названием „Допетровская Русь“ — сериала в двести — двести пятьдесят серий. Огромный мыльный пузырь с треском лопнул. Мне нужно было найти что-то более стабильное и творческое. И тут… вмешалась Судьба или Провидение. У Мизурина я познакомилась с одним очень интересным человеком, увлекавшимся разными идеями, религиями, течениями. Его интересовало абсолютно все. И однажды он предложил мне пойти вместе с ним на вечеринку. Развеяться. Это предложение пришлось как нельзя более кстати. После провала проекта мы все ходили как в воду опущенные. Я согласилась.
На вечеринке, проходившей в большой пятикомнатной квартире, было много известных людей. Но никакого шумного веселья, смеха, пошлых анекдотов. Приглашенные тихо переговаривались друг с другом, о чем-то беседовали, спорили. Мой знакомый оставил меня в большой комнате и сказал, что он скоро подойдет. Я чувствовала себя не очень уютно среди чужих людей. Но никто не обращал на меня никакого внимания. Вскоре я немного освоилась и перестала ощущать скованность и неловкость. Наконец появился мой знакомый. Он был не один. А с женщиной. Средних лет, невысокого роста. От нее исходило ощущение властности и силы. Одета она была в черное платье ниже колен. На плечах — сине-бирюзовая шаль. Глаза — умные, внимательные.
Меня представили ей. Она сказала, что может помочь мне с работой. Известный режиссер Васин ищет помощника для консультанта по кастингу. Если это меня устроит, то она могла бы посодействовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45