— Если ты еще не потеряла интерес к встрече, может быть, подойдешь сюда, к Смит-сквер, немного попозже? — предложил он.
В его тоне не чувствовалось и следа той словесной выволочки, которую он получил от Урхарта и которая на этот раз была особенно безжалостной. Урхарт поручил О'Нейлу обеспечить присутствие Саймона на организованном Ирлом митинге и сделать так, чтобы редакция газеты «Миррор» получила анонимную информацию о связи между ними. Разговаривая с ним по телефону, Урхарт понял, что О'Нейл явно сползал в свое кокаиновое забытье, все больше теряя связь с событиями, происходившими вне этого сузившегося калейдоскопического мирка. Урхарт не мог позволить себе росношь в так ое время лишиться услуг О'Нейла. Он необходим был ему в штаб-квартире партии, и нужно было, чтобы именно сейчас он не наделал глупостей.
— Продержись одну неделю, Роджер, всего одну неделю, и тогда можешь расслабиться, если хочешь, забыть обо всем этом и вновь вернуться в то царство, в которое ты всегда стремился. Да, Роджер, у тебя будет вдоволь кокаина и плевать тебе на тех, кто воротит сегодня свой нос. Не сомневайся, я все устрою как нельзя лучше. Но если сегодня ты меня подведешь, если потеряешь над собой контроль, то уж я постараюсь, чтобы ты жалел об этом до конца своей жизни. Черт побери, возьми себя в руки! Тебе нечего бояться. Тебе надо продержаться еще каких-то несколько дней!
О'Нейл никак не мог взять в толн, почему Урхарт такой вздернутый — конечно, в последние дни он был немного нездоров, но не настолько же, чтобы думать, будто он не в состоянии решить любую проблему. И вообще, к чему усложнять жизнь сомнениями? Он все может. Он и с этим справится, особенно если еще немножко… Итак, всего несколько дней, и осуществятся его честолюбивые замыслы, его способности получат наконец заслуженное признание, с их лиц сойдут снисходительные ухмылки. Пожалуй, стоит еще немного поднапрячься.
В офисе ему доложили, что его разыскивала Матти и что она задавала вопросы относительно паддингтонского адреса.
— Не беспокойся, Пен. Я разберусь с этим. — Он был уверен в себе, так как многие годы его выручал опыт коммивояжера, умение проталкивать идеи и аргументы не потому, что уж очень они были хороши, а потому что аудиторию захватывали его энергия и энтузиазм. В мире, где господствует цинизм, людям невольно хочется довериться тому, кто, по всей видимости, глубоко и страстно верит в то, что предлагает им.
Когда Матти после обеда пришла в его офис, ее встретил взгляд его странно блестящих, настороженных глаз. Лицо выражало горячее желание быть полезным.
— Обычное расстройство желудка, — объяснил он. — Сожалею, что обманул ваши ожидания.
Матти отметила полную шарма улыбку, глядя на которую хотелось верить в искренность ее обладателя.
— Вы, кажется, интересовались историей с подставным адресом Коллинриджа? — спросил он.
— Судя по тому, как сформулирован вопрос, — заметила она, — надо полагать, вы считаете, что он в самом деле принадлежал именно ему.
— Ну, если вы хотите услышать от меня что-то такое, что потом могли бы цитировать в своих статьях, то я должен сказать, что личные дела мистера Коллинриджа касаются только его самого и никто в этом офисе не вправе так или иначе комментировать какие-либо слухи на этот счет. — Он выпалил это с отшлифованной легкостью, повторив общеизвестную официальную формулировку Даунинг-стрит. — Но, если позволите, я хотел бы конфиденциально, не для печати, поделиться с вами личным мнением.
Он посмотрел ей в глаза, подчеркивая доверительность беседы, встал из-за стола, подошел и сел в кресло рядом с Матти.
— Даже с учётом конфиденциальности беседы есть предел тому, что я могу сказать, Матти. Вы ведь знаете, как серьезно он был болен. Он не отдавал отчета в своих действиях и было бы жаль, если бы наша неосмотрительность принесла ему новые страдания. Его жизнь в руинах. Как бы он ни был виноват, разве он недостаточно пострадал из-за этого?
Матти разозлило это бессовестное перекладывание вины на плечи отсутствовавшего Чарльза. Конечно же,
Роджер, в этом может быть виноват весь мир, кроме тебя!
— Вы отрицаете, что Чарльз Коллинридж попросил вас абонировать для него этот адрес?
— При условии, что это не для печати, а только для вашего сведения, могу сказать, что не собираюсь это отрицать. Но кому надо вновь бередить такие старые раны? Оставьте его в покое! Дайте ему возможность перестроить свою жизнь! — воззвал он к Матти.
— О'кей, Роджер. Я не вижу никакого смысла и не имею желания затруднять ему жизнь. Хорошо, давайте перейдем к другому вопросу, В последние месяцы было много разговоров.о том, что в результате допущенных в работе штаб-квартиры партии небрежностей произошел ряд утечек важной информации. Полагают, премьер-министр прямо винит Смит-сквер во многих своих неприятностях.
— Сомневаюсь в справедливости этого предположения, но нет никакого секрета, что отношения между ним и председателем партии в последнее время были весьма натянутыми.
— Достаточно натянутыми, чтобы специально организовать утечку из штаб-квартиры партии той информации об опросе мнений, которую мы опубликовали в газете во время партийной конференции?
Хотя и с трудом, но Матти все же заметила мелькнувшую в его глазах искорку удивления, прежде чем он отвел взгляд и заторопился с разъяснениями.
— Думаю, что такое предположение малообоснованно. Во всем этом здании всего лишь… да, всего лишь пять человек, не считая председателя партии, получают этот материал. Я — один из этих пяти и могу вас заверить, что мы со всей серьезностью относимся к его конфиденциальному характеру.
Он зажег спичну и закурил сигарету, взяв таким образом маленький тайм-аут, чтобы передохнуть и собраться с мыслями.
— Но он рассылается также министрам — членам кабинета, всем двадцати двум, или в палату общин, где он вскрывается одной из вечно шушукающихся секретарш, или в соответствующее министерство, где этот пакет открывают служащие, многие из которых не очень-то любят правительство. Так им образом, более вероятно, что утечки имеют место именно там.
— Но последняя произошла в партийной гостинице в Борнмуте. Секретарши палаты общин и враждебно настроенные госслужащие не принимают участия в партийных конференциях и не бродят вокруг партийной гостиницы.
— Кто знает, Матти? Все-таки этот источник утечки представляется мне более вероятным. Можете вы себе представить, чтобы лорд Уильямс протирал колени под дверьми в коридоре гостиницы?
Он громко рассмеялся, как бы предлагая ей представить этот сюжет и убедиться, насколько он смехотворен. Матти тоже расхохоталась: фактически О'Нейл тольно что признал, что ему известно, каким образом была осуществлена передача материала об опросе, а знать это он мог только в одном определенном случае. Он смеялся, не подозревая, что его чрезмерная самоуверенность затягивала петлю на его шее.
— Позвольте теперь перейти к другой утечке — о планах развития системы больничного обслуживания. Как мне стало известно, штаб-квартира партии прошлым летом планировала развернуть широкую рекламную кампанию, ноторую в последний момент пришлось отменить в связи с решением отложить осуществление самой программы.
— В самом деле? Кто это вам сказал? — О'Нейл прекрасно знал, что это мог быть только Кендрик, видимо, не устоявший перед красивой женщиной. — Ладно, я же знаю, что вы все равно не назовете источник. Мне кажется, здесь сильное преувеличение. Наш рекламно-пропагандистский отдел своими средствами всегда готов поддержать политику правительства, и поскольку ту программу собирались осуществить, мы, естественно, предполагали оказать помощь в ее рекламировании, но никакого конкретного плана на этот счет у нас не было.
— А мне сказали, что вам пришлось свернуть кампанию, которая уже была тщательно спланирована и для практического развертывания которой было уже все готово.
Пепел на кончине его сигареты прекратил попытки игнорировать законы притяжения и ссыпался вниз по его галстуку, но О'Нейл не обратил на это никакого внимания. Он весь напрягся, от былого благодушия не осталось и следа.
— Вас неправильно информировали. Похоже, кому-то захотелось снова извлечь эту историю и попробовать доказать, будто партия была тогда в большем смятении, чем на самом деле. Мне кажется, вы пользуетесь услугами очень сомнительного источника. Вы уверены, что он имеет возможность знать такие факты, или он просто подсовывает вам вместо фактов свои домыслы?
Широко ухмыляясь, О'Нейл пытался дискредитировать Кендрика как источник информации. Ответной улыбной Матти постаралась скрыть изумление от столь мастерски сформулированного объяснения. Но вопросов у нее было слишком много, и даже такой опытный и закаленный исполнитель, как О'Нейл, уже почувствовал явный дискомфорт. Что бы там Урхарт ни говорил, а мучительно требовалось что-нибудь покрепче, чем эта сигаретка…
— Матти, боюсь, сегодня будет очень напряженный день, а сейчас необходимо проверить, все ли готово к вечернему объявлению первых результатов голосования. Может быть, пока закончим на этом?
— Спасибо за прием, Роджер. Наша исключительно полезная беседа помогла кое-что выяснить.
— Всегда рад помочь, — откликнулся он, провожая ее к двери. По пути им попался компьютерный терминал, приткнувшийся в углу его довольно тесного офиса. Матти нагнулась, чтобы посмотреть на него поближе.
— Лично я в этом деле абсолютный профан. — Повернувшись, она взглянула прямо в его моргнувшие глаза.
— У меня такое впечатление, что ваша партия опережает другие в использовании новой техники. Наверное, все терминалы в этом здании подключены к центральному компьютеру?
— Я… думаю, что так, — пробормотал он, почти подталкивая ее к двери.
— Никогда не думала, Роджер, что вы знаете, как обращаться с такой сложной штукой, -похвалила она его.
— Нет, нет, я не умею. — У него был какой-то странный, почти испуганный тон. — Правда, нам предлагаются здесь соответствующие занятия, но я даже не знаю, как их включать. Никогда этой штукой не пользуюсь. — Улыбка его приобрела жесткое выражение, теперь глаза моргали, не переставая. Приложив некоторое усилие, он наконец вытолкнул Матти и, скороговорной пожелав ей всего хорошего, захлопнул за ней дверь.
Ровно в 17 часов голосование объявили законченным, двери комнаты заседаний комитетов палаты общин торжественно закрыли. Это был чисто формальный жест, поскольку десятью минутами раньше был опущен последний из 335 бюллетеней. В комнате остались только сэр Хамфри и его немногочисленная команда счетчиков, довольные тем, что все прошло вполне гладко, если не принимать во внимание, в каком положении оказалась вся их подготовительная работа из-за Ирла. Решив немного подкрепиться перед началом подсчета, они пустили по кругу бутылку виски. В разных комнатах Вестминстерского дворца взволнованные кандидаты ждали вызова, означавшего, что подсчет голосов окончен и их просят ознакомиться с результатами голосования.
Биг Бен отбил четверть седьмого, когда восемь кандидатов получили наконец этот вызов, а затем к ним присоединились 120 их горячих приверженцев и членов парламента. Через широно распахнутые двери толпа влилась в комитетскую комнату, которая сразу же наполнилась сдержанным гулом голосов. Многие шутили, но и в остротах чувствовалось нервное напряжение. Вошедшие сбились в небольшие группки. Делались последние прикидки, высказывались предположения, обсуждались опубликованные в газетах результаты опросов, заключались пари — на значительные суммы. Представители органов массовой информации, не допущенные в комитетскую комнату, поскольку событие считалось партийным собранием, высказывали свои предположения и делали свои ставки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59