А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 


Когда он кончил, Жора восхищенно произнес:
– Артист!.. Народный!.. А как же зовут этого деятеля?
– С утра звали Василий, фамилия Таран.
– Что-о?!. Таран?.. - в изумлении переспросил Жора.
– Именно. Почему такое удивление? Это переодетый император Эфиопии?
– Таран... Мамочка моя родная, это же надо такое везение... - И, помолчав. Жора уже другим, деловитым и озабоченным тоном прибавил: - Вот что. Этого парня надо прибрать к рукам. Ему нравятся иностранные вещи, я знаю. Любит музыку и... интересуется девочками. Я это тоже знаю. Увязываешь? Это все надо обеспечить в лучшем виде.
– Вопрос! - пожал плечами Червончик.
Жора хлопнул приятеля по спине.
– Ну, а по этому поводу требуется подбалдить!
И он разлил по стопкам водку.
Но выпить им не пришлось.
К столику подошел плотный человек в хорошо сшитом летнем костюме. Светлые курчавые волосы его были зачесаны назад, глубоко посаженные серые глаза смотрели холодно, с хитрым прищуром. За ухом начинался и уходил под ворот белой рубахи длинный и узкий шрам.
Человек неторопливо, как-то по-хозяйски, оглядел обоих приятелей и спокойно сказал, обращаясь к Жоре:
– Пока я тут сидел и закусывал, - он кивнул на ближайший столик, - один разговорчик с вами наметился. Но без свидетелей. Жалеть не придется.
Он спокойно опустился на стул, достал портсигар и не спеша закурил от зажигалки.
Жора и Червончик переглянулись, потом Жора, ощущая внутри непонятно откуда взявшуюся вдруг робость, как можно небрежнее сказал:
– А у меня от него секретов нет. Так что как угодно.
Человек, прищурившись, внимательно посмотрел на Жору и холодно, веско ответил:
– Угодно говорить тет-а-тет.
– Ну, знаешь что, - вмешался внезапно заспешивший Червончик, - я, пожалуй, пойду. Кажется, мы все решили.
– Если гражданин настаивает... - пожал плечами Жора. Про то дело только не забудь.
– Вопрос!
Червончик поднялся со своего места, кивнул на прощание Жоре и торопливо направился к выходу.
– К вашим услугам, - с независимым видом, закуривая, сказал Жора.
Незнакомец усмехнулся.
– Я тут ненароком разговорчик ваш слышал с матросиками. Понял так, что иностранным барахлом интересуетесь?
– Допустим.
– Вот я и допустил. И на этот счет есть деловое предложение. Скоро буду иметь десятка четыре дамских кофточек нейлоновых, столько же отрезов, столько же часов, рубашки мужские, костюмы и прочее. Уступаю в три раза дешевле, чем платите...
Говоря, незнакомец не спускал глаз с Жоры, и тот вдруг почувствовал, как у него хелодок пробежал по спине и от волнения задрожала рука с сигаретой.
"Нечистое дело, - подумал он. - В два счета сгорю".
Незнакомец как будто прочел его мысли.
– Для собственной и вашей безопасности ставлю два условия. Железных! Первое. Полная тайна вклада. Обеспечивается вашим здоровьем, - в голосе его прозвучала нешуточная угроза. - Второе. Все вещи, до последней, толкать будете в других городах. Если хоть одну вещь в этом городе реализуете, отвечаете, обратно, своим здоровьем.
– Согласия я еще, кажется, не дал, - криво усмехнулся Жора, - а вы уже угрожать изволите?
В серых глазах незнакомца мелькнула злая искра,
– Вы мне подходите. А особого согласия теперь и не требуется. Я слишком много карт открыл, чтобы на попятную идти, студент Наседкин Жора.
– Вы... вы откуда меня знаете?..
– А вас тут все знают. И запомни, - неожиданно переходя на "ты", с угрозой произнес незнакомец, - штуки со мной короткие. А тебе еще жить...
– Вы меня на испуг не берите! - вскипел Жора. - И не таких встречали... У меня нет большой суммы. Обратитесь к Рокфеллеру.
– Найдешь. У тебя, я слышал, - незнакомец усмехнулся, на то "капелла" создана. Кредит широкий.
Но Жора не желал уже ничего слушать.
– Все! Я в этом деле кристальный. Пачкаться не желаю.
Незнакомец даже не изменился в лице. Только светлая полоска шрама на шее стала вдруг рубиновой.
– Ах, вот как!.. Ну, гляди, студент, не просчитайся... Мне терять нечего...
Он с силой размял в пепельнице свою папиросу и не спеша поднялся.
Жору вдруг охватил панический страх.
– А вы... вы... сами кто такой?
– На глупый твой вопрос не отвечают, - через плечо бросил тот и вдруг, резко повернувшись всем телом, в упор спросил: - Будет у нас разговор?
– Ну... допустим...
– Ага. Значит, кое-что уразумел.
И незнакомец снова плотно, по-хозяйски, уселся за столик.
Глава VI
НА СТАРОЙ ПОСУДИНЕ
Уже смеркалось, когда Витька Блохин, по прозвищу "Блоха", оглядевшись, протиснул свое тщедушное тело в узкую щель ограды и оказался на территории судоремонтного завода.
Слева вытянулись длинные, потемневшие от времени здания цехов. Оттуда несся гул станков, глухие и тяжкие удары паровых молотов, то в одном, то в другом из закопченных окон вспыхивали голубые зарева автогена.
А впереди было море. Оно угадывалось по громадным плавучим докам, между стенками которых величаво дремали остовы кораблей. Другие суда, тоже старые, с ободранной краской, некоторые без труб и палубных надстроек, теснились у дебаркадера, дожидаясь каждый своей участи: либо возникнуть вновь и, сверкая свежей краской, легко и гордо резать форштевнем волны, а под самым клотиком мачты будет по-прежнему гордо полоскаться флаг, либо, честно отслужив свой срок, навсегда проститься с морем.
Здесь, на территории завода, среди штабелей досок, огромных ящиков с оборудованием, смолистых бунтов канатов и сваленных в кучу старых, проржавелых остатков кораблей Витька чувствовал себя уверенно и почти спокойно. Почти - потому что все-таки попадаться на глаза не рекомендовалось: могли и прогнать.
Поэтому Витька с величайшей осторожностью скользнул вдоль ограды и короткими перебежками, прячась за все укрытия по пути, направился в самый дальний конец территории завода, где поодаль от других судов стоял намертво заякоренный, старый-престарый и, казалось, насквозь проржавевший пароход.
Добравшись до него, Витька припал к земле и зорко огляделся. Убедившись, что никого крутом нет, он пулей пронесся по наклонным доскам, соединявшим берег с палубой. Среди ветхих палубных надстроек он на секунду остановился, чтобы отдышаться, затем юркнул в темный дверной проем.
В три прыжка Витька спустился по железному, дребезжащему от ветхости трапу, пробежал по темному коридору, проскочил через сломанную переборку, потом чepeз вторую, третью. Очутившись в другом коридоре, он еще раз в кромешной тьме сбежал по трапу и, наконец, остановился, чутко прислушиваясь. Откуда-то доносились неясные голоса людей.
Витька особым образом четыре раза стукнул по железной переборке. В конце коридора мелькнул луч света и мгновенно погас, потом снова мелькнул и опять погас. Витька терпеливо ждал. Вскоре за перегородкой послышались осторожные шаги и чей-то голос с угрозой произнес:
– Пароль или смерть.
Витька ответил серьезно и с достоинством:
– Наших трое, я четвертый.
Голос за перегородкой сразу стал обычным, мальчишеским:
– Давай дуй сюда. Сколько можно ждать?
И Витька через минуту оказался в большой, с заколоченными иллюминаторами каюте.
Под потолком висел фонарь "летучая мышь", бросая неверные, дрожащие блики на двух мальчишек, усевшихся около перевернутого большого ящика. На этом импровизированном столе лежала груда каких-то значков, пустая коробка из-под конфет, стоял большой, старый, громко тикавший будильник.
На стенах каюты висели спортивные вымпелы.
В углу, на другом ящике, в окружении мутно поблескивавших кубков стоял макет стадиона. У стены, тоже на ящике, лежали какие-то радиодетали, часть из них была уже смонтирована на небольшой полированной доске. Около другой стены лежали рядом два старых наматрасника с ржавыми следами кроватных пружин, прикрытые рваненьким байковым одеялом, в головах были брошены две подушки в перепачканных наволочках.
Витька небрежно, по-приятельски, кивнул обоим мальчишкам.
– Наше вам! Какие новости на берегу?
В это время за его спиной появился еще один паренек, тот, который спрашивал у Витьки пароль.
– Новости старые, - раздраженно откликнулся один из сидевших у ящика мальчишек. - Батька опять пьяный в стельку приперся. Мать измордовал будь здоров как. Ух, я б его!.. Вот только бы вырасти, увидите, что с ним сделаю... - и он погрозил кулаком в темноту.
Мальчишку звали Гоша, был он высокий и худой.
Чуть загнутый нос, черные как смоль прямые волосы, падавшие на лоб; отсюда прозвище - "Галка".
– А тебя вытурил? - деловито спросил Гошу сидевший рядом с ним плотный белобрысый паренек с круглым лицом, на котором еле умещались толстый кос, круглые, совиные глаза и широкий рот, полный крепких белых зубов. Паренька звали Шурик, а прозвище тоже пришло само собой - "Шар".
– А ты думал как? - с ненавистью отозвался Гоша. - Тебе хорошо - у тебя отца нет.
Но тут вмешался Витька.
– Брехня! Что ни говори, а когда бати нет - плохо. Вон у меня какой-никакой, а был. Так дед его возьми и выгони. Говорит: "Выродок в нашей семье". А какой он выродок? Веселый, деньги давал... И мать теперь ревет по ночам. А я, - он мечтательно посмотрел на потолок, - план строю, как его назад вернуть...
– Планировщик! - усмехнулся Шурик и рассудительно добавил: - Собирай манатки и айда к нему.
– Айда!.. - передразнил Витька. - Его еще найти надо. Знаешь, как он на деда озлился? Ушел и адреса не оставил.
Но Шурика смутить было трудно.
– Подумаешь... Через адресный стол узнай.
Витька хитро подмигнул в ответ.
– Через адресный стол пусть его кто другой ищет. А я одно место на привозе знаю, где он топчется. Как план придумаю, враз найду.
– Спекулянт он, да? - с любопытством спросил Шурик.
Витька сердито покачал головой.
– Не. Он так...
– Главное, какой-никакой, а отец, - примирительно сказал Шурик. - Глядишь, и пригодится. Верно я говорю, Стриженый? - обратился он к четвертому из ребят.
Это был гибкий и стройный паренек с капризным лицом и хитрыми зелеными глазами. Одет он был не в пример другим ребятам добротно, даже щеголевато, но голова была начисто, "под машинку", острижена. Звали его Олег.
– Точно, - лукаво согласился он. - Лично я на отца не обижаюсь. Пусть на него мать обижается.
– А ей-то чего? - поинтересовался Витька.
– Я, брат, такое про него знаю... - И, понизив голос, Олег насмешливо добавил: - С одной теткой крутит. Матери говорит, в магазине задерживается, собрание, мол. А я их сто раз видел, то на Приморском, то в такси куда-то катили. Думаешь, прошлый раз откуда у меня сотняга взялась? Отец дал. Я ему говорю: "Гони, а то матери все расскажу". Он и отвалил... - и Олег залился довольным смехом.
– А у меня, говорят, мировой отец был, - с сожалением произнес Шурик, и круглые, совиные глаза его стали задумчивыми. - Только помер рано.
Но Витьке уже надоел этот разговор. Он потянулся, оглядел полутемную каюту и довольно произнес:
– Эх, а здорово у нас тут стало! Шар еще радио соберет...
– Законно! - поддержал его Гоша и угрожающе добавил: А кто сунется - несдобровать!
– Фартово мы то дельце обделали, - хихикнул Олег. - И милиция - с носом! Скажи, нет?
– Лапитудники! - презрительно откликнулся Шурик. - Им на привозе тюлькой торговать. А приемник сегодня кончу, теперь все лампы есть.
Витька самодовольно усмехнулся.
– Со мной, братцы, не пропадете. Я еще и не такое выдумаю.
– Выдумаю... - передразнил его Гоша. - Ври больше. Я тебя прошлый раз с такими дядьками видел, что все ясно.
Витька ответил с напускным равнодушием:
– Кое-кто к нам во двор, конечно, ходит.
Неожиданно он насторожился и, предостерегающе подняв руку, произнес:
– Ша!
Все прислушались. За переборкой раздались чьи-то осторожные, неуверенные шаги.
Через минуту дверь каюты распахнулась, и на пороге возникла длинная, худощавая фигура.
– Уксус... - испуганно прошептал Витька.
– Он самый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39