Слова "Таня - это мое личное дело" следователь из протокола попросту вычеркнул. Потом они согласовали текст малявок, которые будут переданы Фиме, водиле, Фургону и Вобле. А потом, на новом листочке, Генерал перерисовал план квартиры Ясногородских по образцу того, что находился в деле, после чего оригинал был изъят, а новый план приобщен к делу. На прощание Генерал, глядя следователю прямо в глаза, спросил:
- А письмо-то прощальное можно написать?
- Кому?
- Ну, как это - кому? Той, кого знаю только по фото.
- До завтра советую воздержаться, - сухо сказал следователь. - Я вызову вас для дачи письменных показаний.
Новый следователь не поленился съездить на Гражданку и душевно поговорить с Марией Францевной Краузе. Сначала Маша перепугалась, потом обрадовалась, что ее Танечка, оказывается, ни в чем не виновата, а лишь была оболгана беспочвенно взревновавшей воровкой. Потом разговор вообще перешел в неслужебное русло, и следователь вместе с протоколом, в котором, в частности, говорилось, что квартира была сдана гражданину Генералову после непродолжительного уличного знакомства, увез с собой записочку с Машиным домашним и служебным телефонами и пометкой "Завтра в шесть у "Баррикады"".
Дело довольно быстро передали в суд. Учитывая чистосердечное признание всех обвиняемых, их активную помощь следствию и отсутствие гражданского иска, суд проявил большую гуманность. Гражданка Мальцева, как организатор преступления, была приговорена к четырем годам лишения свободы. Гражданин Генералов получил три года, увы, строгого режима как рецидивист. Такой же срок схлопотали и прочие исполнители (Фургон с Воблой - условно, как ранее не судимые несовершеннолетние), а водила, которого научили выставить себя полнейшим идиотом, пожелавшим подзаработать на перевозке утренних туристов, и вовсе отделался какими-то исправительными работами с удержанием двадцати процентов.
А вместо Тани в места не столь отдаленные отправилась... мадам Ясногородская. Это был самый гениальный ход следствия. Александра Марковна, то ли по жадности, то ли по глупости, то ли из расстроенных чувств, признала своими все предъявленные ей вещи, включая и валюту. Возник большой конфуз. Презумпция невиновности на данный случай не распространялась, поскольку наличие инвалюты в личной собственности гражданина СССР уже содержит состав преступления. Свыше ста рублей по курсу - срок автоматически. Следователь Никитенко, препроводив потерпевшую в КПЗ, направил несколько орлов в управление торговли - пошуршать бумажками и поговорить с людьми. Сослуживцы, справедливо опасаясь за собственное благополучие, продали мадам Ясногородскую с потрохами, попутно навесив на нее и несколько собственных собак. Обыск, как-то миновавший квартиру Краузе, был с блеском проведен в квартире Ясногородских. При этом было вскрыто еще два тайника с ценностями.
На заседания суда потерпевшую приводили под конвоем, и ничего вразумительного она сказать не могла. Через полтора месяца суд в том же составе заслушал дело Ясногородской и на сей раз проявил принципиальность и строгость. Александре Марковне влепили двенадцать лет с полной конфискацией имущества. Отобрали и квартиру. Лиля, не ходившая в школу с начала учебного года, с одним обшарпанным чемоданчиком уехала к тетке на север. Никитенко получил повышение и благодарность с занесением в личное дело.
- Ах, Адочка, вы не меня благодарите, - экспансивно заявил после пятой или шестой, а может оыть и десятой рюмки дядя Кока. - Вы вот его благодарите, он ваш истинный благодетель. Это ж гений, премудрый змий... Ахметыч, улыбнись!
- Не слушайте его, Ариадна Сергеевна, - сказал Шеров, все же улыбнувшись. - Я никакой не змий, а самый обыкновенный советский человек, разве что привык смотреть на вещи трезво.
Они вчетвером сидели за отменно сервированным столом в гостиной Захаржевских. Раскрасневшаяся Ада, ни на полрюмки не отстававшая от дяди Коки, с обожанием смотрела на него. блестящими глазами. Таня, перехватившая из ослабевших маминых ручек жезл хозяйки, проворно меняла приборы, уносила опустевшие блюда и бутылки и приносила с кухни новые - салаты, закуски, горячее... В промежутках она садилась и молча слушала, потягивая шампанское.
Шеров вкушал медленно, с достоинством, на виски, коньяк и вино особенно не налегал и в разговор вступал не слишком часто. Тане он показался человеком интересным.
После жаркого Ада поднялась, грациозно покачиваясь, и заявила, что приготовлением кофе займется сама, поскольку только она знает секрет, способный сделать этот напиток совершенно божественным. Дядя Кока немедленно вызвался ей помогать.
Таня осталась с Шеровьш один на один. Взгляды их встретились.
- Таня, - сказал Шеров. - У меня для вас есть письмо. От Генералова. Если очень хотите, можете его взять и прочесть.
- Зачем? - сказала Таня. - С этим, скорей всего, покончено.
Шеров одобрительно кивнул.
- Вы, Таня, поразительно умная девушка. Если в юности не научиться сбрасывать с себя груз прошлого, с годами это становится все труднее, поверьте мне.
Он встал и пружинистой походкой подошел к окну.
- Лето проходит, - задумчиво произнес он. -Сейчас, должно быть, очень хорошо где-нибудь на природе...
- Вадим Ахметович, - тихо и твердо сказала Таня. - Я вам обязана очень многим. Переяславлев уверяет Аду, что вы поступили так исключительно из дружеских побуждений и совершенно бескорыстно. Так не бывает. Назовите вашу цену. Я вполне платежеспособна.
Шеров смотрел на нее, не говоря ни слова.
- Десяти тысяч хватит? - настаивала Таня.
Он пожал плечами.
- Наверное. И как скоро вы можете со мной... расплатиться?
- Когда вам будет угодно.
- Тогда жду вас завтра в одиннадцать утра на выходе из метро "Парк Победы". Успеете?
- Да.
- Только постарайтесь не опаздывать. У меня много дел... О, вот и кофе. Какой аромат! Ариадна Сергеевна, вы просто волшебница...
Вечером Таня созвонилась с Машей Краузе, с утречка заехала к ней на Гражданку и забрала кой-какие свои вещички, попросив Машу убрать в кладовку остальное - свое и Генерала. Без одной минуты одиннадцать она сошла с эскалатора на станции "Парк Победы". Шеров стоял у разменных автоматов с журналом в руках.
- Вы точны, - сказал он. - Пойдемте.
- Куда? - спросила Таня.
- В мою машину. Там нам никто не помешает. Надо же... оприходовать сумму. - Он усмехнулся.
Шагах в тридцати от входа стояла голубая "Волга" с чуть тонированными стеклами. Когда до нее оставалось шагов десять, из машины вышел огромный мощный мужчина с нерусским, непроницаемым лицом. Он напомнил Тане Гойко Митича в роли Чингачгука - только постарше и помассивней. Мужчина распахнул перед ними заднюю дверцу, а когда они сели, обошел машину кругом и уселся на водительское место.
- Здесь вообще-то стоять не полагается, - сказал Шеров. - Джабочка, отъедем немножко.
Машина остановилась в тихом переулке. Шеров повернулся к Тане и протянул руку:
- Давайте!
Он вскрыл все четыре пачки и тщательно пересчитал все купюры. Таня с улыбкой следила за ним. Возможно, она в нем ошиблась. Такое крохоборство не вписывалось в ее представления о Шерове.
Тот отсчитал последнюю купюру, аккуратно вложил деньги в надорванные банковские упаковки, достал из кармашка переднего сидения плотный пластиковый пакет, положил в него деньги... и протянул пакет Тане. Она отвела его руку.
- Это все ваше, - сказала она.
- Мое, - согласился Шеров. - И из своих денег я выплачиваю вам аванс.
- За что?
- За ответственную и перспективную работу, которая, не сомневаюсь, придется вам по вкусу.
- Мне, знаете ли, не хочется повторять прошлых ошибок.
Маленький недоверчивый зверек в ней хотел огрызнуться. Однако теперь она была осторожнее. Нельзя кусать спасающую руку. Но - ухо держать востро, не расслабляться ни в коем случае. Мало ли чего взамен своей доброты потребует?
Шеров улыбнулся.
- Неужели я похож на Володю Генералова?
- Нет.
- В отличие от гражданина Генералова, я чту уголовный кодекс и того же ожидаю от своих людей.
- Я уже ваш человек?
- Для меня - да... Джабочка, поехали!
- Куда? - спросила Таня. Она его пока изучала.
- Хочу показать вам ваше будущее рабочее место и подробно обсудить с вами наше... трудовое соглашение.
"Волга" покатила на юг, а потом на восток по проспекту Славы.
Ill
В десятый класс Таня Захаржевская пришла совсем обновленным человеком. Она вернулась в спортивную школу, стала действительно заниматься с Машей русским языком и литературой, готовиться к вступительным экзаменам. Вспомнила старую затею - записалась в автошколу ДОСААФ и весной получила водительские права. Это обстряпал Шеров. Она еще не совсем для себя понимала, как ему все удается. По документу выходило, что она постарше, чем есть. Медали она не заработала сказались четверки, полученные за девятый класс. Тем не менее блестяще сдала экзамены в университет и, преодолев конкурс (формально восемь человек на место, реально, для слабого пола - сорок восемь), стала студенткой филологического факультета.
Вадим Ахметович Танин выбор одобрил. Работа на ранчо требовала много времени и сил, но высшее образование получить все же следовало. На филфаке же главное - чтобы не было проблем с языком. А с языком у Тани проблем не было. Английским с раннего детства занималась с дочерью Ада, прекрасно им владеющая. И в школе этому предмету уделяли большое внимание. Книги, журналы, пластинки с песнями английских исполнителей Таня доставала через Никиту, через дядю Коку. А когда на горизонте появился Шеров, стало и вовсе вольготно - любые новинки можно было заказать прямо по каталогу. Так что больших затруднений учеба не предвещала.
Никакой тайной жизни у нее не было - если не считать зимних каникул, которые она провела вовсе не в лыжном лагере, как сказала Аде, а совсем в другом месте, входя в курс новых служебных обязанностей, к которым она должна была приступить в полном объёме осенью.
В конце августа поздравить новоиспеченную студентку и ее маму пришли Переяславлев и Шеров. Они долго беседовали с Адой. При разговоре присутствовала и Таня, которая привела несколько очень уместных аргументов, в конечном счете и убедивших Аду. Таня собрала вещички и уехала вместе с мужчинами.
На картошку с сокурсниками она не поехала - принесла в деканат вполне убедительную медицинскую справку и путевку в санаторий по профилю заболевания. Ее отпустили. Ни в какой санаторий она, естественно, не поехала.
На дальнем, "дачном" краю симпатичного городка Отрадное Кировского района Ленинградской области, километрах в двух от железнодорожной станции Пелла, стоял, несколько на отшибе, очень любопытный домик, скорее даже особнячок из белого кирпича, с красным карнизом по периметру, красной черепичной крышей, с башенками, эркерами и витражами в некоторых окнах. Судя по количеству окон, в нем было не меньше двенадцати комнат или, может быть, комнат шесть и огромная бальная зала. Располагался он на пологом склоне, среди редких крупных сосен, на дальнем от дороги конце обширного участка, обнесенного невысоким бетонным забором. Никаких посадок на участке не было, если не считать декоративного кустарника и большой клумбы непосредственно перед домом. Рядом разместился хозяйственный блок, соединенный с домом коротким переходом, а ближе к дороге, чуть в сторону от ворот стоял большой гараж, машины на три, к которому вела бетонированная дорожка. Эти сооружения были выполнены в более функциональном стиле, нежели сам дом, но из того же белого кирпича и с такой же черепичной крышей. Получался единый ансамбль.
Надо сказать, что на этом конце Отрадного похожих особнячков белого кирпича с гаражами имеется несколько штук, и этот, хоть и был пошикарнее прочих, совсем уж из ряду не выбивался - не Зимний дворец все же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79