– А скажи… Не могли бы мы тем не менее встретиться? Ненадолго?
– Встретиться? – повторила она. – Не знаю. Это так неожиданно… – На заднем плане послышался грохот и стук, затем детский рёв. – Свен! – крикнула Лена в сторону. – Что ты там делаешь? – Она с изнеможением вздохнула: – Один момент, ладно?
Я упал на спину на кровати и слушал, как где-то в глубине квартиры она уговаривает своего ревущего сына. Что же будет? Нет, в постель со мной она не ляжет. Кто угодно, только не Лена. У неё теперь семья, которую она всегда хотела иметь; она не станет рисковать ею ни за что на свете.
Дверь закрылась и приглушила детский рев. Шаги, и она снова взяла трубку.
– Гуннар? Ты ещё здесь?
– Хочешь, я отгадаю: твой муж будет против.
– Да. Нет. Конечно, разумеется, – вздохнула она. – Но сейчас всё равно не получится. Свен заболел, и я сижу с ним дома. А то бы мы могли встретиться днём где-нибудь в кафе или ещё где… Знаешь, обычно с ним легко. Если я встречаюсь с подругой и он при мне, ему достаточно дать книжку с картинками и какой-нибудь леденец, и тогда это самый спокойный ребёнок на свете.
Я скривился. Ну что я за идиот! Она вообще даже не думала больше о том, что мне мерещилось в моих навязчивых видениях. А сидеть в кафе с бывшей возлюбленной и её самым спокойным на свете ребёнком – на это у меня, по правде говоря, не было времени.
– Ну ладно, – сказал я, стараясь теперь закруглиться с разговором. – Это у меня была дурацкая мысль. Что только не взбредёт в голову человеку, который всего два дня как из тюрьмы и немного растерялся.
– М-м-м, да, я понимаю, – пробормотала она, но мысленно, казалось, была где-то далеко. – Гуннар, я вспомнила, ведь у меня всё ещё твои журналы. Может, послать их тебе? Я могла бы это сделать.
Я насторожился.
– Какие ещё журналы?
– Ну, вся твоя подписка, – удивлённо ответила Лена, и в эту минуту я и сам вспомнил то, что было сто лет тому назад.
Когда передо мной замаячила возможность ареста, я не только потащил Лену в банк для оформления ячейки, но и попросил её продолжить мою подписку на специальные журналы по технике наблюдения и охранным системам. Речь шла об одном немецком и двух американских журналах, малодоступных, на которые не подписывалась ни одна шведская библиотека, за исключением разве что библиотеки криминальной полиции. Старые выпуски уже практически невозможно раздобыть, а именно они-то зачастую и бывают нужны. Тогда я думал, что с помощью этих журналов быстро смогу снова войти в курс современной техники, чтобы быть в форме и отвечать новым вызовам моей профессии.
– Ты что, все их сохранила?
– Да не так уж их много. По четыре номера в год у американских журналов, к тому же они совсем тоненькие, несопоставимо с ценой.
– Но ты ведь вышла замуж, у тебя родился ребёнок и так далее… – Я даже начал заикаться.
Голос у неё был тихий, почти нежный.
– Гуннар, – сказала она, – но ведь я тебе это обещала.
– Да, – сказал я, и у меня защипало в глазах.
– Это всего одна картонная коробка, Гуннар. Если ты дашь мне адрес, я тебе её пришлю.
Я был настолько растерян, что согласился. Да, пусть она пришлёт мне журналы. Мне, правда, было ясно, что сейчас у меня не останется времени на их чтение, ну и что, пусть… Я продиктовал ей адрес моего пансиона, она записала и для верности повторила его ещё раз, и ни одна лампочка тревоги не зажглась в подкорке обычно такого недоверчивого человека.
После разговора я ещё долго сидел, смотрел на мобильный телефон в руке и пытался понять, что во мне происходит.
Совершенно ничего не понять. Я снова взялся за бумаги из сейфа Хунгербюля, перелистывал их и понемногу начал чертыхаться. Проклятье, мне требовалась дополнительная информация! Мне позарез нужен был Димитрий!
И мне необходимо было что-то съесть. В животе царила гулкая пустота. Лучше всего заскочить в китайскую закусочную, которую я приметил в двух кварталах отсюда, и взять пару порций чего-нибудь с рисом. Только я собрался встать и взялся за кошелёк, как зазвонил мобильник.
– Ну, что?
Естественно, Ганс-Улоф. Слышно было, как сквозь ветер. Хрипы, всхлипы, завывание.
– Эй, я не понимаю ни слова, – перебил я поток его шумов. – Ещё раз с начала и, пожалуйста, медленнее.
– Кристина только что звонила, – крикнул он. – Она стоит в телефонной будке в Сёдертелье! Я должен её забрать!
Глава 29
– Забрать? Кристину? – непроизвольно закричал я. – Она что, свободна?
– Да! – всхлипнул Ганс-Улоф. – Она убежала от них! – Он задыхался. На заднем плане хлопали двери, шуршали по гравию шаги. – Что мне теперь делать? Я выезжаю в Сёдертелье, да? Она в телефонной будке на углу Перси-гранд и Хеглофгатан. Мне надо посмотреть по карте… Заехать за тобой в отель?
– Я больше не в отеле, – рассеянно ответил я. Сила моей физической реакции на такой поворот дела ошеломила меня самого. Сердце колотилось так, будто хотело сокрушить мне рёбра. В ушах шумело. Мозг был ареной беспорядочной давки мыслей и чувств.
– Больше не в отеле? – эхом повторил Ганс-Улоф. – Как же так?
– Ганс-Улоф, я не понимаю. Я не понимаю, что всё это может значить.
– Она свободна, Гуннар! – выкрикнул он. Захлопнулась дверца автомобиля, и его голос без перехода зазвучал из тишины салона машины. – Кристина ждёт меня! Она ждёт, что я её заберу и что кошмару придёт конец.
Но как похитители могли отпустить ее, и именно сейчас? Что разыгрывается за кулисами? Или ей действительно удалось сбежать? В случае, если…
– Поезжай как можно скорее, – сказал я. – Хватай её, сажай в машину и езжай куда-нибудь, но только не домой! Слышишь, Ганс-Улоф? Ни в коем случае не домой.
– Что?
– Если она сбежала, они пустятся за ней в погоню, понимаешь? Ждите где-нибудь, пока я доберусь до вас.
– А? Хорошо, я так и сделаю. И где?
– Неважно где. В каком-нибудь отеле. Откуда я знаю. Созвонимся. Езжай же наконец, слышишь? – прикрикнул я, поскольку всё ещё не улавливал шума мотора.
Он завёл мотор, и я услышал шорох шин по гравию.
– А ты? Ты не приедешь туда?
– Приеду, но пойми ты, нас ни в коем случае не должны видеть вместе. Может, это всего лишь трюк. Может, они что-то заподозрили. Возможно, они знают, что кто-то побывал ночью в «Рютлифарм».
И, может быть, они знали о родне Ганса-Улофа больше, чем нам хотелось бы.
«Возможно, они знали об этом от Кристины», – сообразил я.
– А, – с тревогой сказал Ганс-Улоф. – Слушай, тут такое движение. Наверное, я должен оборвать наш разговор.
– Да, только не попади в аварию. Езжай и хватай её. – Я вспомнил ещё кое-что. – Скажи, ты не дал ей свой мобильный номер?
Ганс-Улоф запнулся.
– Эм-м… нет. Об этом я не подумал.
– Вот и хорошо, – сказал я. – Хорошо, что ты не подумал об этом.
Кажется, до него дошло, что я имел в виду. Я отключился.
Я натянул ботинки. Такси, соображал я, завязывая шнурки. Сколько это может стоить? Сёдертелье, это добрых двадцать километров. Крон пятьсот, если не больше. Наверняка цены на такси теперь совсем не те, что до тюрьмы. Я быстро запихал в тайник все документы и нагрёб денег, купюрами в две тысячи, сотнями и пятидесятками.
И молнией вылетел наружу. Там давно уже было темно. Ледяной ветер гнал по ущельям улиц заплутавшие снежинки, и они вспыхивали в свете фонарей и проезжающих машин. У меня мороз прошёл по коже при мысли о Кристине, которая сейчас, наверно, топчется где-нибудь в одежде, рассчитанной на середину октября, и мёрзнет в ожидании отца. Потом до сознания дошло, что я опять представляю её себе восьмилетней девочкой с хвостиком. А ведь ей уже четырнадцать; сообразит укрыться где-нибудь от холода.
Такси нигде не видно. Я бежал вдоль Розенлундсгатан, озираясь и ругаясь на чём свет стоит. Вот стоянка такси, но пустая. Двое мужчин с кейсами ждут, подняв воротники.
Про такси можно забыть. Но тут уже было два шага до станции метро Сёдра.
Пробивая билет, я уже слышал внизу шум подъезжающего поезда. Я ринулся вниз по лестнице и в последнюю секунду вскочил в последний вагон, который был даже пуст. Причина, правда, крылась в одиноко храпящем бродяге, который обмочился так обильно, что под ним плескалась лужа; от адской вони некуда было деться, как только двери закрылись и хорошо протопленный поезд снова пришёл в движение. Я счел за лучшее тоже перебраться в другой вагон, забитый скандалящими парочками, агрессивными подростками и ворчливыми стариками.
Как только поезд метро вынырнул из подземелья на волю, он начал понемногу освобождаться на остановках, изматывающих нервы своей многочисленностью и длительностью стоянок. Со временем я даже смог сесть у окна и смотреть, как свет, падающий из окон поезда в темноту, скользит по заснеженным холмам и худосочным соснам. Каждые несколько минут я проверял, включён ли мой телефон, есть ли здесь приём, нет ли сообщения, которое Ганс-Улоф мог наговорить на голосовую почту, когда я ехал по туннелю. Я пока не стал ему звонить. Вдруг он стоит в пробке. Вдруг он занят, а я помешаю. Нет, не сейчас. Хотя мобильники и удобны как раз для таких случаев, как этот.
Незадолго до Рённинге в моём кармане зазвонило.
– Да?
Это был, естественно, Ганс-Улоф.
– Алло, – сказал он замогильным тоном.
– Ну что?
– Я не знаю, что мне делать.
– Почему? Что такое?
В его голосе слышалась дрожь.
– Я больше не могу. Я не вынесу. Гуннар, прошу тебя…
Пока он это говорил, перед моим внутренним взором возникла жуткая картина, снимок из газеты: маленькая девочка в луже крови, зверски убитая. Она уже не маленькая девочка! – напомнил я себе, но мне с трудом удалось усидеть на месте, а не долбануть, например, кулаком в стекло. Я сделал глубокий вдох и постарался, чтобы мой голос звучал, как у психиатра.
– Ганс-Улоф? Пожалуйста, скажи мне, в чём дело. Ты её нашёл?
Пауза.
– Нет, – сказал он.
До сих пор я ещё на что-то надеялся, вопреки здравому смыслу, и теперь всё было разрушено в прах.
– Ты где? – бесцветно спросил я.
– Но она здесь была, – сказал он.
– Что?
– В телефонной будке. Она здесь была.
Это звучало ужасно. Казалось, он на грани потери рассудка.
– Ганс-Улоф, ты где? В Сёдертелье?
Стояла тишина, и я решил было, что связь прервалась, но потом он сказал:
– Да.
Тон не предвещал ничего хорошего. Возможно, мне придётся беспокоиться не только о Кристине, но и о её отце.
– Я подъезжаю на метро, – сказал я. Это был риск и нарушение моих собственных правил безопасности, но деваться некуда. – Ты можешь подъехать к станции?
Его ответ донёсся откуда-то издалека, и я не мог с уверенностью сказать, был ли это лишь технический феномен.
– Да. Станция метро. Всё понял.
Поезд ехал тем медленнее, чем ближе подходил к Сёдертелье, по крайней мере, мне так казалось. Я давно стоял у двери и смотрел в холодное окно, пытаясь что-то разглядеть в темноте, пресекаемой уличными фонарями. Кое-что казалось мне знакомым, но многое уже нет. Все было так давно. Я часто ездил этой дорогой, когда мы с Ингой здесь жили. В кармане моей зимней куртки иногда бывало по-настоящему много денег, и тогда я тоже не мог усидеть последние километры на месте. Целые дни я проводил в Стокгольме, взламывая квартиры, – дело, которое днем осуществить было гораздо легче, чем ночью, – и сбывая добычу одному скупщику краденого. Примитивный способ получения денег, но тогда я ещё не знал лучшего. Я таскал столовое серебро, громоздкие картины и переносную радиоаппаратуру, не догадываясь, что если бы я вместо побрякушек жены прихватил календарь с расписанием встреч её мужа и продал кому надо, то гораздо легче мог бы заработать в десятки и сотни раз больше.
Я был молод и полон решимости пробиться к своему счастью. К нашему счастью. Теперь я знаю, что тогда было лучшее время моей жизни. Знать бы мне это тогда.
Мысль о том, что Кристину, мою племянницу и последнюю из родных, могли держать в плену не где-нибудь, а именно в этом шведском местечке, прямо-таки оскверняла мои воспоминания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– Встретиться? – повторила она. – Не знаю. Это так неожиданно… – На заднем плане послышался грохот и стук, затем детский рёв. – Свен! – крикнула Лена в сторону. – Что ты там делаешь? – Она с изнеможением вздохнула: – Один момент, ладно?
Я упал на спину на кровати и слушал, как где-то в глубине квартиры она уговаривает своего ревущего сына. Что же будет? Нет, в постель со мной она не ляжет. Кто угодно, только не Лена. У неё теперь семья, которую она всегда хотела иметь; она не станет рисковать ею ни за что на свете.
Дверь закрылась и приглушила детский рев. Шаги, и она снова взяла трубку.
– Гуннар? Ты ещё здесь?
– Хочешь, я отгадаю: твой муж будет против.
– Да. Нет. Конечно, разумеется, – вздохнула она. – Но сейчас всё равно не получится. Свен заболел, и я сижу с ним дома. А то бы мы могли встретиться днём где-нибудь в кафе или ещё где… Знаешь, обычно с ним легко. Если я встречаюсь с подругой и он при мне, ему достаточно дать книжку с картинками и какой-нибудь леденец, и тогда это самый спокойный ребёнок на свете.
Я скривился. Ну что я за идиот! Она вообще даже не думала больше о том, что мне мерещилось в моих навязчивых видениях. А сидеть в кафе с бывшей возлюбленной и её самым спокойным на свете ребёнком – на это у меня, по правде говоря, не было времени.
– Ну ладно, – сказал я, стараясь теперь закруглиться с разговором. – Это у меня была дурацкая мысль. Что только не взбредёт в голову человеку, который всего два дня как из тюрьмы и немного растерялся.
– М-м-м, да, я понимаю, – пробормотала она, но мысленно, казалось, была где-то далеко. – Гуннар, я вспомнила, ведь у меня всё ещё твои журналы. Может, послать их тебе? Я могла бы это сделать.
Я насторожился.
– Какие ещё журналы?
– Ну, вся твоя подписка, – удивлённо ответила Лена, и в эту минуту я и сам вспомнил то, что было сто лет тому назад.
Когда передо мной замаячила возможность ареста, я не только потащил Лену в банк для оформления ячейки, но и попросил её продолжить мою подписку на специальные журналы по технике наблюдения и охранным системам. Речь шла об одном немецком и двух американских журналах, малодоступных, на которые не подписывалась ни одна шведская библиотека, за исключением разве что библиотеки криминальной полиции. Старые выпуски уже практически невозможно раздобыть, а именно они-то зачастую и бывают нужны. Тогда я думал, что с помощью этих журналов быстро смогу снова войти в курс современной техники, чтобы быть в форме и отвечать новым вызовам моей профессии.
– Ты что, все их сохранила?
– Да не так уж их много. По четыре номера в год у американских журналов, к тому же они совсем тоненькие, несопоставимо с ценой.
– Но ты ведь вышла замуж, у тебя родился ребёнок и так далее… – Я даже начал заикаться.
Голос у неё был тихий, почти нежный.
– Гуннар, – сказала она, – но ведь я тебе это обещала.
– Да, – сказал я, и у меня защипало в глазах.
– Это всего одна картонная коробка, Гуннар. Если ты дашь мне адрес, я тебе её пришлю.
Я был настолько растерян, что согласился. Да, пусть она пришлёт мне журналы. Мне, правда, было ясно, что сейчас у меня не останется времени на их чтение, ну и что, пусть… Я продиктовал ей адрес моего пансиона, она записала и для верности повторила его ещё раз, и ни одна лампочка тревоги не зажглась в подкорке обычно такого недоверчивого человека.
После разговора я ещё долго сидел, смотрел на мобильный телефон в руке и пытался понять, что во мне происходит.
Совершенно ничего не понять. Я снова взялся за бумаги из сейфа Хунгербюля, перелистывал их и понемногу начал чертыхаться. Проклятье, мне требовалась дополнительная информация! Мне позарез нужен был Димитрий!
И мне необходимо было что-то съесть. В животе царила гулкая пустота. Лучше всего заскочить в китайскую закусочную, которую я приметил в двух кварталах отсюда, и взять пару порций чего-нибудь с рисом. Только я собрался встать и взялся за кошелёк, как зазвонил мобильник.
– Ну, что?
Естественно, Ганс-Улоф. Слышно было, как сквозь ветер. Хрипы, всхлипы, завывание.
– Эй, я не понимаю ни слова, – перебил я поток его шумов. – Ещё раз с начала и, пожалуйста, медленнее.
– Кристина только что звонила, – крикнул он. – Она стоит в телефонной будке в Сёдертелье! Я должен её забрать!
Глава 29
– Забрать? Кристину? – непроизвольно закричал я. – Она что, свободна?
– Да! – всхлипнул Ганс-Улоф. – Она убежала от них! – Он задыхался. На заднем плане хлопали двери, шуршали по гравию шаги. – Что мне теперь делать? Я выезжаю в Сёдертелье, да? Она в телефонной будке на углу Перси-гранд и Хеглофгатан. Мне надо посмотреть по карте… Заехать за тобой в отель?
– Я больше не в отеле, – рассеянно ответил я. Сила моей физической реакции на такой поворот дела ошеломила меня самого. Сердце колотилось так, будто хотело сокрушить мне рёбра. В ушах шумело. Мозг был ареной беспорядочной давки мыслей и чувств.
– Больше не в отеле? – эхом повторил Ганс-Улоф. – Как же так?
– Ганс-Улоф, я не понимаю. Я не понимаю, что всё это может значить.
– Она свободна, Гуннар! – выкрикнул он. Захлопнулась дверца автомобиля, и его голос без перехода зазвучал из тишины салона машины. – Кристина ждёт меня! Она ждёт, что я её заберу и что кошмару придёт конец.
Но как похитители могли отпустить ее, и именно сейчас? Что разыгрывается за кулисами? Или ей действительно удалось сбежать? В случае, если…
– Поезжай как можно скорее, – сказал я. – Хватай её, сажай в машину и езжай куда-нибудь, но только не домой! Слышишь, Ганс-Улоф? Ни в коем случае не домой.
– Что?
– Если она сбежала, они пустятся за ней в погоню, понимаешь? Ждите где-нибудь, пока я доберусь до вас.
– А? Хорошо, я так и сделаю. И где?
– Неважно где. В каком-нибудь отеле. Откуда я знаю. Созвонимся. Езжай же наконец, слышишь? – прикрикнул я, поскольку всё ещё не улавливал шума мотора.
Он завёл мотор, и я услышал шорох шин по гравию.
– А ты? Ты не приедешь туда?
– Приеду, но пойми ты, нас ни в коем случае не должны видеть вместе. Может, это всего лишь трюк. Может, они что-то заподозрили. Возможно, они знают, что кто-то побывал ночью в «Рютлифарм».
И, может быть, они знали о родне Ганса-Улофа больше, чем нам хотелось бы.
«Возможно, они знали об этом от Кристины», – сообразил я.
– А, – с тревогой сказал Ганс-Улоф. – Слушай, тут такое движение. Наверное, я должен оборвать наш разговор.
– Да, только не попади в аварию. Езжай и хватай её. – Я вспомнил ещё кое-что. – Скажи, ты не дал ей свой мобильный номер?
Ганс-Улоф запнулся.
– Эм-м… нет. Об этом я не подумал.
– Вот и хорошо, – сказал я. – Хорошо, что ты не подумал об этом.
Кажется, до него дошло, что я имел в виду. Я отключился.
Я натянул ботинки. Такси, соображал я, завязывая шнурки. Сколько это может стоить? Сёдертелье, это добрых двадцать километров. Крон пятьсот, если не больше. Наверняка цены на такси теперь совсем не те, что до тюрьмы. Я быстро запихал в тайник все документы и нагрёб денег, купюрами в две тысячи, сотнями и пятидесятками.
И молнией вылетел наружу. Там давно уже было темно. Ледяной ветер гнал по ущельям улиц заплутавшие снежинки, и они вспыхивали в свете фонарей и проезжающих машин. У меня мороз прошёл по коже при мысли о Кристине, которая сейчас, наверно, топчется где-нибудь в одежде, рассчитанной на середину октября, и мёрзнет в ожидании отца. Потом до сознания дошло, что я опять представляю её себе восьмилетней девочкой с хвостиком. А ведь ей уже четырнадцать; сообразит укрыться где-нибудь от холода.
Такси нигде не видно. Я бежал вдоль Розенлундсгатан, озираясь и ругаясь на чём свет стоит. Вот стоянка такси, но пустая. Двое мужчин с кейсами ждут, подняв воротники.
Про такси можно забыть. Но тут уже было два шага до станции метро Сёдра.
Пробивая билет, я уже слышал внизу шум подъезжающего поезда. Я ринулся вниз по лестнице и в последнюю секунду вскочил в последний вагон, который был даже пуст. Причина, правда, крылась в одиноко храпящем бродяге, который обмочился так обильно, что под ним плескалась лужа; от адской вони некуда было деться, как только двери закрылись и хорошо протопленный поезд снова пришёл в движение. Я счел за лучшее тоже перебраться в другой вагон, забитый скандалящими парочками, агрессивными подростками и ворчливыми стариками.
Как только поезд метро вынырнул из подземелья на волю, он начал понемногу освобождаться на остановках, изматывающих нервы своей многочисленностью и длительностью стоянок. Со временем я даже смог сесть у окна и смотреть, как свет, падающий из окон поезда в темноту, скользит по заснеженным холмам и худосочным соснам. Каждые несколько минут я проверял, включён ли мой телефон, есть ли здесь приём, нет ли сообщения, которое Ганс-Улоф мог наговорить на голосовую почту, когда я ехал по туннелю. Я пока не стал ему звонить. Вдруг он стоит в пробке. Вдруг он занят, а я помешаю. Нет, не сейчас. Хотя мобильники и удобны как раз для таких случаев, как этот.
Незадолго до Рённинге в моём кармане зазвонило.
– Да?
Это был, естественно, Ганс-Улоф.
– Алло, – сказал он замогильным тоном.
– Ну что?
– Я не знаю, что мне делать.
– Почему? Что такое?
В его голосе слышалась дрожь.
– Я больше не могу. Я не вынесу. Гуннар, прошу тебя…
Пока он это говорил, перед моим внутренним взором возникла жуткая картина, снимок из газеты: маленькая девочка в луже крови, зверски убитая. Она уже не маленькая девочка! – напомнил я себе, но мне с трудом удалось усидеть на месте, а не долбануть, например, кулаком в стекло. Я сделал глубокий вдох и постарался, чтобы мой голос звучал, как у психиатра.
– Ганс-Улоф? Пожалуйста, скажи мне, в чём дело. Ты её нашёл?
Пауза.
– Нет, – сказал он.
До сих пор я ещё на что-то надеялся, вопреки здравому смыслу, и теперь всё было разрушено в прах.
– Ты где? – бесцветно спросил я.
– Но она здесь была, – сказал он.
– Что?
– В телефонной будке. Она здесь была.
Это звучало ужасно. Казалось, он на грани потери рассудка.
– Ганс-Улоф, ты где? В Сёдертелье?
Стояла тишина, и я решил было, что связь прервалась, но потом он сказал:
– Да.
Тон не предвещал ничего хорошего. Возможно, мне придётся беспокоиться не только о Кристине, но и о её отце.
– Я подъезжаю на метро, – сказал я. Это был риск и нарушение моих собственных правил безопасности, но деваться некуда. – Ты можешь подъехать к станции?
Его ответ донёсся откуда-то издалека, и я не мог с уверенностью сказать, был ли это лишь технический феномен.
– Да. Станция метро. Всё понял.
Поезд ехал тем медленнее, чем ближе подходил к Сёдертелье, по крайней мере, мне так казалось. Я давно стоял у двери и смотрел в холодное окно, пытаясь что-то разглядеть в темноте, пресекаемой уличными фонарями. Кое-что казалось мне знакомым, но многое уже нет. Все было так давно. Я часто ездил этой дорогой, когда мы с Ингой здесь жили. В кармане моей зимней куртки иногда бывало по-настоящему много денег, и тогда я тоже не мог усидеть последние километры на месте. Целые дни я проводил в Стокгольме, взламывая квартиры, – дело, которое днем осуществить было гораздо легче, чем ночью, – и сбывая добычу одному скупщику краденого. Примитивный способ получения денег, но тогда я ещё не знал лучшего. Я таскал столовое серебро, громоздкие картины и переносную радиоаппаратуру, не догадываясь, что если бы я вместо побрякушек жены прихватил календарь с расписанием встреч её мужа и продал кому надо, то гораздо легче мог бы заработать в десятки и сотни раз больше.
Я был молод и полон решимости пробиться к своему счастью. К нашему счастью. Теперь я знаю, что тогда было лучшее время моей жизни. Знать бы мне это тогда.
Мысль о том, что Кристину, мою племянницу и последнюю из родных, могли держать в плену не где-нибудь, а именно в этом шведском местечке, прямо-таки оскверняла мои воспоминания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72