Насколько мне известно, он американский бизнесмен и большой поклонник миссис Тейлор. Может быть, мне объяснят, какое право имеет американский бизнесмен избивать людей по поручению шведской полиции? Что с вами, вы не могли найти какого-нибудь крепкого парня у себя в участке?
- Герр Хелм... Я усилил гнев.
- Послушайте, Гранквист, я не понимаю, что здесь происходит, но я точно знаю, что американское посольство захочет узнать об этом. С какой целью вы ворвались ко мне в номер? - я обернулся к Веллингтону, который уже рылся у меня в чемодане. - Черт тебя побери, перестань рыться в моих вещах!
Он издал торжествующий смешок и потряс в воздухе маленьким "смит-вессоном".
- Так я и думал! Вот, Гранквист. Что скажете - невинный американский путешественник станет прятать в своем багаже револьвер 38-го калибра?
Он бросил револьвер через комнату. Гранквист поймал его и вопросительно посмотрел на меня.
- Ну и что? - спросил я. - Если уж подходить к делу строго, то у меня есть разрешение на ввоз...
- На это? - швед покачал головой. - Сомневаюсь, герр Хелм. Мы редко разрешаем частным лицам ввозить в страну пистолеты.
- Ну ладно, черт побери, - сказал я раздраженно. - У меня есть лицензия на ввоз ружья и дробовика. Я и не думал, что кто-нибудь забеспокоится по поводу этой игрушки. Я всегда ношу при себе пистолет - на Западе, там, где я живу, мы все такие носим. Без него я как без рук.
- Боюсь, в нашей стране это является серьезным нарушением закона.
- Ладно, тогда арестуйте меня! - сердито заявил я. - И из-за этого весь сыр-бор разгорелся? Два громилы врываются ко мне в номер и еще Бог знает, сколько ждут в вестибюле. Выбитая челюсть, сломанные ребра - и все из-за того, что я, дурак, по привычке сунул крошечный пятизарядник 38-го калибра в сумку с фотоаппаратом, когда паковал чемодан?
Гранквист пристально смотрел на меня. Я почувствовал, что под маской официальной невозмутимости вспыхнуло беспокойство.
- Так вы заявляете, что не знаете, почему мы здесь, герр Хелм?
Веллингтон издал клекот.
- Слушайте, Гранквист, не будете же вы жевать эту бюрократическую жвачку? И так же совершенно ясно, что он в сговоре с этими...
- Мистер, Веллингтон! - прервал его Гранквист. - Я же вас просил.
- Чушь! - гаркнул Веллингтон. - Он знает, почему мы здесь!
Он полез в карман и что-то достал. Что-то мокрое, длинное, черное, слипшееся. Вряд ли эта слипшаяся черная лента пошла на пользу его карману. Он достал из другого кармана такую же ленту. Странный способ хранить фотопленки. Однако после того, как я с ними поработал, эти пленки все равно можно было выбросить.
- Вот! - крикнул он, бросая обе пленки на кровать. - Вот зачем мы здесь, Хелм! Эти две и еще куча таких же! Военная разведка только что проявила их все для нас. Все засвечены! Ни кадра не сохранилось, так что теперь уж и неизвестно, что на них было! В качестве вещественных доказательств абсолютно бесполезны! И это после всех предпринятых нами усилий!
Он замолчал, а я расхохотался. Он шагнул ко мне. Я резко оборвал смех.
- Ну валяй, шкаф! Теперь я готов!
- Джентльмены! - воскликнул Гранквист и встал между нами.
Я повернулся к нему.
- Уберите от меня этого футболиста! Еще не было случая, чтобы кто-то отдубасил меня и ему бы это сошло с рук! Ни единого такого случая я не припомню. Я с ним разберусь на днях. Но если вы не хотите, чтобы это произошло в этом самом номере, уведите его отсюда!
- Не разбухай, Хелм, - сказал Веллингтон свирепо. - Ты себя и так выдал с головой. Теперь ты уже не похож на невинного фотографа - в этом нет сомнений ни у меня, ни у мистера Гранквиста.
- Позволь мне об этом побеспокоиться, приятель, - сказал я. - Я с давних пор привык сам о себе заботиться, а побывал я в куда более крутых переделках. Я снимал в таких местах, где ты бы не удержал в руках аппарата - потому как у тебя бы только и было забот, что менять обоссанные подштанники. Так что не стоит за меня волноваться, сынок. Еще никому не удавалось дать в зубы Мэттью Хелму и остаться безнаказанным. И не думаю, что ты станешь первым, кому это удастся! - Потом, точно вспомнив вдруг о чем-то, я хихикнул.
Гранквист вытаращил глаза.
- Что вы тут нашли смешного, герр Хелм? Я горестно покачал головой.
- Уж не знаю, над чем вы, ребята, трудились, но мне, ей Богу, жаль, если я вам что-то испортил. Но хотел бы я посмотреть на физиономию человека, который доставал первую пленку из проявителя - он-то надеялся увидеть там тридцать шесть кадров с изображением военных объектов, а?
- Так ты признаешь! - взорвался Веллингтон. Гранквист поднял руку.
- Вопросы здесь задаю я. Или, может, будет лучше, если герр Хелм сам все расскажет.
- Рассказывать особенно нечего. Как я уже сказал, я с давних пор стараюсь заботиться о себе сам. Она была чертовски симпатичная девчонка, но ей пришлось изрядно попотеть, чтобы вокруг нее по струнке ходили, и она, вне всякого сомнения, намеревалась получить нужные снимки нужных мест и хорошего качества - с правильной выдержкой, четкие и контрастные. Очень скоро я понял, что никакому журналу продавать эти снимки мы не будем. Это был даже не журнальный материал, если хотите знать. Вы понимаете, что я имею в виду? Но я-то предпочел остаться в стороне. Поэтому я целый день снимал то, что она просила, а вечером вынимал отснятую пленку из кассеты, держал ее на свету, а потом закатывал обратно в кассету.
- Первый раз в жизни слышу такой бред! - рявкнул Веллингтон. - Ты же прекрасно понимал, за чем мы охотимся, и специально засветил пленки, чтобы помочь Каселиусу ускользнуть из расставленной нами ловушки.
- Каселиус? - переспросил я. - Кто такой Каселиус?
- Если у вас возникли подозрения, что она занимается шпионажем, - сказал Гранквист, - вы должны были немедленно сообщить об этом властям.
- Мистер Гранквист, - сказал я. - При всем моем уважении к вашей стране я, знаете ли, не являюсь гражданином Швеции. Моя единственная обязанность, как гостя вашей страны, насколько я понимаю, - это забота о том, чтобы моя фотоаппаратура и мои пленки не применялись в предосудительных целях. Ну, вот я и позаботился об этом, разве нет?
Швед покачал головой.
- И все же я не вижу логики, герр Хелм. Зачем прилагать столько усилий, тратить пленку и в тот же вечер ее засвечивать?
Я вздохнул и изобразил удрученный вид.
- Так, теперь мой черед смущаться, приятель. Она была такая симпатяшка, и я, конечно, надеюсь, что она не вляпалась в какую-нибудь неприятную историю! Пока она считала, что я делаю для нее снимки, она была со мной очень мила, если вы понимаете, что я имею в виду. Несколько месяцев назад от меня ушла жена, а вы же должны понимать, как оно бывает, когда мужчина привык к... мм... Словом, как я уже сказал, я немного смущен. Наверное, вы, мистер Гранквист, скажете, что я вел себя не как джентльмен. Но ведь, с другой стороны, она ведь меня дурачила, заставляя снимать для нее горные рудники - так что вряд ли вы и ее сочтете истинной леди! Гранквист прокашлялся.
- Да. Теперь мне все понятно.
Конечно, он меня осуждал, полагая, что я расчетливый сластолюбец и аморальный тип, но тот факт, что я добровольно выставил перед ним столь отвратительную сторону своей натуры, склонил его - как оно часто и бывает - безоговорочно мне поверить. Если бы я разыграл непорочного и благородного, он бы тотчас упрятал меня за решетку. Помолчав, он добавил:
- Как вы уже, должно быть, поняли, мистер Веллингтон и я, будучи специальными агентами, состоящими на службе у правительства наших стран, пытались поймать одного весьма опасного иностранного шпиона, человека, который иногда называет себя Каселиус. Мы предприняли немалые усилия, чтобы подготовить арест этого человека с поличным. К сожалению, из-за предпринятых вами предосторожностей - из-за того, что вы засветили все отснятые пленки, наши улики оказались бесполезными. Нам теперь придется освободить этого человека и его сообщницу и извиниться.
- Понятно, - сказал я. - Ну, разумеется, мне очень жаль, что все так вышло, приятель! - Я задумался. - Конечно, это глупый вопрос, я понимаю, и все же: почему вы меня сразу не предупредили об этой операции? Как американский гражданин, я бы с удовольствием вам помог.
Гранквист смутился и бросил на Веллингтона недобрый взгляд.
- Я предлагал, - сказал он холодно. - Мистер Веллингтон этого почему-то не одобрил. - Он откашлялся. - Я прошу прощения, герр Хелм, за причиненное вам беспокойство и в особенности за насилие, которому вы подверглись, за что я лично несу всю полноту ответственности, поскольку я здесь старший. В данных обстоятельствах я едва ли должен быть слишком суров в отношении вашего револьвера. Однако хранение этого револьвера является незаконным, и мне придется временно конфисковать у вас оружие. Оно будет вам возвращено на границе, когда вы будете покидать страну. Вас это устраивает?
Он смотрел на меня, я - на него. Мы поняли друг друга. Если я не буду возникать по поводу их ночного вторжения ко мне в номер, то и он не будет возникать по поводу незаконного хранения "смит-вессона"... Потом, правда, я подумал, что вряд ли мне стоило выказывать такую понятливость. Он купился на мой спектакль слишком уж легко, а ведь это было не лучшее мое выступление.
- Вполне устроит, герр Гранквист, - сказал я. - Мне очень жаль, что я расстроил все ваши планы.
Он передернул плечами - это был жест скорее итальянский, чем скандинавский.
- Det hander, - сказал он. - Бывает. Вы идете, герр Веллингтон?
- Я сейчас! - отозвался Веллингтон, не спуская с меня глаз.
Гранквист нахмурился и бросил на меня быстрый взгляд.
- Все в порядке, - сказал я. - Как соотечественник, чьи налоги идут ему, видимо, на жалованье, я хочу задать мистеру Веллингтону несколько вопросов. Если он попытается снова напасть на меня, я позову на помощь.
Гранквист постоял, посмотрел на нас, снова пожал плечами и вышел. Наверное, во всем мире американцев считают немного трехнутыми.
Глава 24
Когда за шведом закрылась дверь, я встал с пола, отправился в так называемую ванную и принял еще две таблетки аспирина. Вернувшись, я увидел, что Веллингтон закуривает длинную сигару. Раньше, когда я еще сам курил, я на это не обращал внимания, но сейчас меня раздражает, если кто-то начинает дымить в помещении, не удосужившись спросить моего разрешения. Так что он не заставил меня любить его по-братски.
Я надел халат и сунул ноги в тапочки. Ребра у меня страшно болели, а дня два зевота обещала доставлять болезненные ощущения - после его удара в челюсть. Он курил и смотрел на меня. Я мотнул головой в направлении двери, за которой только что скрылся Гранквист.
- Ты, как видно, не все ему рассказал. Во-первых, он считает, что Лу Тейлор - верная сообщница Каселиуса, хотя в действительности она работает на тебя.
- Я сказал Гранквисту только то, что ему нужно было знать.
- Ясно. Как и мне. Кстати, в какое управление ты отсылаешь свои рапорты?
Он с готовностью назвал свою организацию. Та же самая, на которую работала Сара Лундгрен. Я и не знал, что у них было два глубоко законспирированных резидента в такой маленькой стране. Впрочем, мне и не положено было знать. Хотя Вэнс это обнаружил. Это он и пытался мне сообщить перед смертью.
- Вряд ли мне нужно называть себя, - сказал я.
- Не надо. Мы все про тебя знаем. Сукин ты сын. Он был и впрямь ужасно милый субъект.
- Ты прокололся, братишка, - сказал я. - Тебя одурачили. Ты зациклился на мерах безопасности или еще на чем-то, но не решился довериться одному-единственному человеку, без которого вся твоя паутина рассыпалась! Ты-то считал, что сможешь потихоньку затянуть ее вокруг меня, вместо того, чтобы просто прийти и попросить содействия. Вы, ребята, вечно совершаете одну и ту же ошибку - не, доверяете людям. Но если вы ничего никому не говорите, так чего же винить их в том, что они нарушают ваши планы?
Он встал с кресла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
- Герр Хелм... Я усилил гнев.
- Послушайте, Гранквист, я не понимаю, что здесь происходит, но я точно знаю, что американское посольство захочет узнать об этом. С какой целью вы ворвались ко мне в номер? - я обернулся к Веллингтону, который уже рылся у меня в чемодане. - Черт тебя побери, перестань рыться в моих вещах!
Он издал торжествующий смешок и потряс в воздухе маленьким "смит-вессоном".
- Так я и думал! Вот, Гранквист. Что скажете - невинный американский путешественник станет прятать в своем багаже револьвер 38-го калибра?
Он бросил револьвер через комнату. Гранквист поймал его и вопросительно посмотрел на меня.
- Ну и что? - спросил я. - Если уж подходить к делу строго, то у меня есть разрешение на ввоз...
- На это? - швед покачал головой. - Сомневаюсь, герр Хелм. Мы редко разрешаем частным лицам ввозить в страну пистолеты.
- Ну ладно, черт побери, - сказал я раздраженно. - У меня есть лицензия на ввоз ружья и дробовика. Я и не думал, что кто-нибудь забеспокоится по поводу этой игрушки. Я всегда ношу при себе пистолет - на Западе, там, где я живу, мы все такие носим. Без него я как без рук.
- Боюсь, в нашей стране это является серьезным нарушением закона.
- Ладно, тогда арестуйте меня! - сердито заявил я. - И из-за этого весь сыр-бор разгорелся? Два громилы врываются ко мне в номер и еще Бог знает, сколько ждут в вестибюле. Выбитая челюсть, сломанные ребра - и все из-за того, что я, дурак, по привычке сунул крошечный пятизарядник 38-го калибра в сумку с фотоаппаратом, когда паковал чемодан?
Гранквист пристально смотрел на меня. Я почувствовал, что под маской официальной невозмутимости вспыхнуло беспокойство.
- Так вы заявляете, что не знаете, почему мы здесь, герр Хелм?
Веллингтон издал клекот.
- Слушайте, Гранквист, не будете же вы жевать эту бюрократическую жвачку? И так же совершенно ясно, что он в сговоре с этими...
- Мистер, Веллингтон! - прервал его Гранквист. - Я же вас просил.
- Чушь! - гаркнул Веллингтон. - Он знает, почему мы здесь!
Он полез в карман и что-то достал. Что-то мокрое, длинное, черное, слипшееся. Вряд ли эта слипшаяся черная лента пошла на пользу его карману. Он достал из другого кармана такую же ленту. Странный способ хранить фотопленки. Однако после того, как я с ними поработал, эти пленки все равно можно было выбросить.
- Вот! - крикнул он, бросая обе пленки на кровать. - Вот зачем мы здесь, Хелм! Эти две и еще куча таких же! Военная разведка только что проявила их все для нас. Все засвечены! Ни кадра не сохранилось, так что теперь уж и неизвестно, что на них было! В качестве вещественных доказательств абсолютно бесполезны! И это после всех предпринятых нами усилий!
Он замолчал, а я расхохотался. Он шагнул ко мне. Я резко оборвал смех.
- Ну валяй, шкаф! Теперь я готов!
- Джентльмены! - воскликнул Гранквист и встал между нами.
Я повернулся к нему.
- Уберите от меня этого футболиста! Еще не было случая, чтобы кто-то отдубасил меня и ему бы это сошло с рук! Ни единого такого случая я не припомню. Я с ним разберусь на днях. Но если вы не хотите, чтобы это произошло в этом самом номере, уведите его отсюда!
- Не разбухай, Хелм, - сказал Веллингтон свирепо. - Ты себя и так выдал с головой. Теперь ты уже не похож на невинного фотографа - в этом нет сомнений ни у меня, ни у мистера Гранквиста.
- Позволь мне об этом побеспокоиться, приятель, - сказал я. - Я с давних пор привык сам о себе заботиться, а побывал я в куда более крутых переделках. Я снимал в таких местах, где ты бы не удержал в руках аппарата - потому как у тебя бы только и было забот, что менять обоссанные подштанники. Так что не стоит за меня волноваться, сынок. Еще никому не удавалось дать в зубы Мэттью Хелму и остаться безнаказанным. И не думаю, что ты станешь первым, кому это удастся! - Потом, точно вспомнив вдруг о чем-то, я хихикнул.
Гранквист вытаращил глаза.
- Что вы тут нашли смешного, герр Хелм? Я горестно покачал головой.
- Уж не знаю, над чем вы, ребята, трудились, но мне, ей Богу, жаль, если я вам что-то испортил. Но хотел бы я посмотреть на физиономию человека, который доставал первую пленку из проявителя - он-то надеялся увидеть там тридцать шесть кадров с изображением военных объектов, а?
- Так ты признаешь! - взорвался Веллингтон. Гранквист поднял руку.
- Вопросы здесь задаю я. Или, может, будет лучше, если герр Хелм сам все расскажет.
- Рассказывать особенно нечего. Как я уже сказал, я с давних пор стараюсь заботиться о себе сам. Она была чертовски симпатичная девчонка, но ей пришлось изрядно попотеть, чтобы вокруг нее по струнке ходили, и она, вне всякого сомнения, намеревалась получить нужные снимки нужных мест и хорошего качества - с правильной выдержкой, четкие и контрастные. Очень скоро я понял, что никакому журналу продавать эти снимки мы не будем. Это был даже не журнальный материал, если хотите знать. Вы понимаете, что я имею в виду? Но я-то предпочел остаться в стороне. Поэтому я целый день снимал то, что она просила, а вечером вынимал отснятую пленку из кассеты, держал ее на свету, а потом закатывал обратно в кассету.
- Первый раз в жизни слышу такой бред! - рявкнул Веллингтон. - Ты же прекрасно понимал, за чем мы охотимся, и специально засветил пленки, чтобы помочь Каселиусу ускользнуть из расставленной нами ловушки.
- Каселиус? - переспросил я. - Кто такой Каселиус?
- Если у вас возникли подозрения, что она занимается шпионажем, - сказал Гранквист, - вы должны были немедленно сообщить об этом властям.
- Мистер Гранквист, - сказал я. - При всем моем уважении к вашей стране я, знаете ли, не являюсь гражданином Швеции. Моя единственная обязанность, как гостя вашей страны, насколько я понимаю, - это забота о том, чтобы моя фотоаппаратура и мои пленки не применялись в предосудительных целях. Ну, вот я и позаботился об этом, разве нет?
Швед покачал головой.
- И все же я не вижу логики, герр Хелм. Зачем прилагать столько усилий, тратить пленку и в тот же вечер ее засвечивать?
Я вздохнул и изобразил удрученный вид.
- Так, теперь мой черед смущаться, приятель. Она была такая симпатяшка, и я, конечно, надеюсь, что она не вляпалась в какую-нибудь неприятную историю! Пока она считала, что я делаю для нее снимки, она была со мной очень мила, если вы понимаете, что я имею в виду. Несколько месяцев назад от меня ушла жена, а вы же должны понимать, как оно бывает, когда мужчина привык к... мм... Словом, как я уже сказал, я немного смущен. Наверное, вы, мистер Гранквист, скажете, что я вел себя не как джентльмен. Но ведь, с другой стороны, она ведь меня дурачила, заставляя снимать для нее горные рудники - так что вряд ли вы и ее сочтете истинной леди! Гранквист прокашлялся.
- Да. Теперь мне все понятно.
Конечно, он меня осуждал, полагая, что я расчетливый сластолюбец и аморальный тип, но тот факт, что я добровольно выставил перед ним столь отвратительную сторону своей натуры, склонил его - как оно часто и бывает - безоговорочно мне поверить. Если бы я разыграл непорочного и благородного, он бы тотчас упрятал меня за решетку. Помолчав, он добавил:
- Как вы уже, должно быть, поняли, мистер Веллингтон и я, будучи специальными агентами, состоящими на службе у правительства наших стран, пытались поймать одного весьма опасного иностранного шпиона, человека, который иногда называет себя Каселиус. Мы предприняли немалые усилия, чтобы подготовить арест этого человека с поличным. К сожалению, из-за предпринятых вами предосторожностей - из-за того, что вы засветили все отснятые пленки, наши улики оказались бесполезными. Нам теперь придется освободить этого человека и его сообщницу и извиниться.
- Понятно, - сказал я. - Ну, разумеется, мне очень жаль, что все так вышло, приятель! - Я задумался. - Конечно, это глупый вопрос, я понимаю, и все же: почему вы меня сразу не предупредили об этой операции? Как американский гражданин, я бы с удовольствием вам помог.
Гранквист смутился и бросил на Веллингтона недобрый взгляд.
- Я предлагал, - сказал он холодно. - Мистер Веллингтон этого почему-то не одобрил. - Он откашлялся. - Я прошу прощения, герр Хелм, за причиненное вам беспокойство и в особенности за насилие, которому вы подверглись, за что я лично несу всю полноту ответственности, поскольку я здесь старший. В данных обстоятельствах я едва ли должен быть слишком суров в отношении вашего револьвера. Однако хранение этого револьвера является незаконным, и мне придется временно конфисковать у вас оружие. Оно будет вам возвращено на границе, когда вы будете покидать страну. Вас это устраивает?
Он смотрел на меня, я - на него. Мы поняли друг друга. Если я не буду возникать по поводу их ночного вторжения ко мне в номер, то и он не будет возникать по поводу незаконного хранения "смит-вессона"... Потом, правда, я подумал, что вряд ли мне стоило выказывать такую понятливость. Он купился на мой спектакль слишком уж легко, а ведь это было не лучшее мое выступление.
- Вполне устроит, герр Гранквист, - сказал я. - Мне очень жаль, что я расстроил все ваши планы.
Он передернул плечами - это был жест скорее итальянский, чем скандинавский.
- Det hander, - сказал он. - Бывает. Вы идете, герр Веллингтон?
- Я сейчас! - отозвался Веллингтон, не спуская с меня глаз.
Гранквист нахмурился и бросил на меня быстрый взгляд.
- Все в порядке, - сказал я. - Как соотечественник, чьи налоги идут ему, видимо, на жалованье, я хочу задать мистеру Веллингтону несколько вопросов. Если он попытается снова напасть на меня, я позову на помощь.
Гранквист постоял, посмотрел на нас, снова пожал плечами и вышел. Наверное, во всем мире американцев считают немного трехнутыми.
Глава 24
Когда за шведом закрылась дверь, я встал с пола, отправился в так называемую ванную и принял еще две таблетки аспирина. Вернувшись, я увидел, что Веллингтон закуривает длинную сигару. Раньше, когда я еще сам курил, я на это не обращал внимания, но сейчас меня раздражает, если кто-то начинает дымить в помещении, не удосужившись спросить моего разрешения. Так что он не заставил меня любить его по-братски.
Я надел халат и сунул ноги в тапочки. Ребра у меня страшно болели, а дня два зевота обещала доставлять болезненные ощущения - после его удара в челюсть. Он курил и смотрел на меня. Я мотнул головой в направлении двери, за которой только что скрылся Гранквист.
- Ты, как видно, не все ему рассказал. Во-первых, он считает, что Лу Тейлор - верная сообщница Каселиуса, хотя в действительности она работает на тебя.
- Я сказал Гранквисту только то, что ему нужно было знать.
- Ясно. Как и мне. Кстати, в какое управление ты отсылаешь свои рапорты?
Он с готовностью назвал свою организацию. Та же самая, на которую работала Сара Лундгрен. Я и не знал, что у них было два глубоко законспирированных резидента в такой маленькой стране. Впрочем, мне и не положено было знать. Хотя Вэнс это обнаружил. Это он и пытался мне сообщить перед смертью.
- Вряд ли мне нужно называть себя, - сказал я.
- Не надо. Мы все про тебя знаем. Сукин ты сын. Он был и впрямь ужасно милый субъект.
- Ты прокололся, братишка, - сказал я. - Тебя одурачили. Ты зациклился на мерах безопасности или еще на чем-то, но не решился довериться одному-единственному человеку, без которого вся твоя паутина рассыпалась! Ты-то считал, что сможешь потихоньку затянуть ее вокруг меня, вместо того, чтобы просто прийти и попросить содействия. Вы, ребята, вечно совершаете одну и ту же ошибку - не, доверяете людям. Но если вы ничего никому не говорите, так чего же винить их в том, что они нарушают ваши планы?
Он встал с кресла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33