— Что-то случилось? — осведомился Колльер, вставая.
— Очень может быть, — ответил Вилли, опять потирая ухо. Его прежнее дружелюбие как ветром сдуло, и Колльер тоже добавил в свои интонации холоду.
— Не сочтите меня излишне любопытным, — сказал он, — но вы провели тут полчаса, а теперь вдруг сочли, что что-то не так. Например?
— Сдается мне, что может стрястись беда, — сказал Вилли, надевая пиджак.
— Откуда вы знаете? — Колльера вдруг стало одолевать любопытство. Он не противоречил Вилли Гарвину. Ему просто хотелось понять.
— Точно не могу сказать, — отозвался Вилли. — Просто у меня в таких случаях начинает покалывать в ушах. — Он отвернулся, и Колльер понял: он не шутит.
— Погодите, — сказал Колльер. — Я буду готов через три минуты.
— Хотите со мной? — удивленно спросил Вилли.
— Да, — сказал Колльер, на ходу скидывая халат. — Хочу.
Вилли проследовал за ним в спальню. Когда Колльер надел брюки и рубашку, он спросил Гарвина:
— Такое с вами уже бывало? Я про уши.
— Бывало и не раз.
— Это что-то вроде сигнала? Предупреждения?
— Да. — В голосе Вилли послышалось нетерпение. — Смейтесь сколько угодно, но поторапливайтесь.
— Я не смеюсь. Мне просто интересно. И скажите, каков процент точности?
— Не понял.
— Если это сигнал об опасности, то всегда ли он срабатывает. Или случаются ложные тревоги?
— Хорош металлург, — отозвался Вилли. — Бериллий…
— А! — отмахнулся Колльер. — В его глазах загорелись азартные огоньки охотника, учуявшего добычу. — Бывает, чтобы это ваше покалывание в ушах оказывалось ложным сигналом?
— Такого на моей памяти не бывало.
— Отлично. — Колльер натянул носок. — А скажите вот что: случалось ли вам попадать в переделку без предупреждения?
— Хм… случалось, конечно. — Вилли говорил автоматически. Мысли его были где-то далеко.
Колльер надел туфли и встал. В его темных глазах сквозило беспокойство.
— Вы неплохо знаете, что такое неприятности, Вилли, так? — спросил он.
— Кое-что смыслю.
— Вы испытываете это самое покалывание, когда находитесь в расслабленном состоянии и не ожидаете от жизни подвоха или, напротив, когда вы сосредоточены, напряжены и готовы действовать?
Внимание Вилли наконец сфокусировалось на Колльере.
— Бога ради, пошевеливайтесь, — с какой-то злостью произнес он. — Я хочу поскорее оказаться у моста Альма и встретить Модести. Вы идете или нет?
Ночная прохлада еще не успела поглотить дневное тепло, и под большим плексигласовым балдахином, покрывавшим ресторан на палубе пароходика, было приятно и уютно.
Рене Вобуа, шеф Второго отдела, дождался, когда официант налил коньяку в два бокала, затем быстро перевел взгляд на женщину, которая сидела напротив него. Повернувшись к нему профилем, она смотрела на остров Ситс.
Вобуа был удачно женат, имел дочь на два-три года младше его спутницы, однако сейчас он испытывал приятное чувство оттого, что находится в компании женщины, красота которой привлекала внимание как мужчин, так и женщин.
Ее черные блестящие волосы были собраны в высокий шиньон. Глаза были цвета полночного неба, лицо загорелое, шея длинная и изящная. На ней была белая шелковая блузка с короткими рукавами и юбка из темно-синего бархата. Свободный жакет в тон юбке висел на спинке стула. Плечи Модести могли показаться чуть широковатыми, зато талия была узкой. Длинные и очень элегантные ноги особенно хорошо смотрелись, когда Модести шагала.
Сэр Джеральд Таррант, давний знакомый Вобуа, выполнявший те же функции, что и он, в одной британской спецслужбе, как-то сказал:
— Ее общество удивительно расслабляет, Рене. Это может показаться невероятным, но все-таки это так. С ней ты не чувствуешь никакого напряжения. Она создает удивительно умиротворяющую атмосферу. Впрочем, — добавил он, — на противника она производит совершенно иное впечатление.
Вобуа, к своему удивлению, отметил, что в течение всего вечера ему никак не удавалось углядеть в Модести это темное, опасное начало. Впрочем, он достаточно знал о ней, чтобы не ставить под сомнение прощальные слова Тарранта. Теперь же, нежась в приятной, спокойной атмосфере ужина, он понял, что и первая часть напутствия Тарранта тоже оказалась верной.
Модести повернулась к нему, взяла свой бокал, приподняла, приветствуя его. Вобуа ответил тем же.
— Я плохо за вами ухаживаю, — сказал он. — Мне бы следовало предложить вам сигареты. Признаться, я бы и сам сделал то же самое. Когда у меня на душе спокойно, я люблю выкурить сигарету.
Модести улыбнулась.
— Сэр Джеральд старается говорить нечто в этом роде, но у него нет чисто французского таланта произносить такие фразы и в конце он обычно краснеет. — Она взяла сумочку, что лежала рядом с ней. — У меня «Голуаз», если это вас устроит.
— Отлично, — кивнул Вобуа. — И спасибо за сведения о Тарранте. Рад, что у этого старого лиса все же имеются недостатки.
Вобуа, конечно же, слукавил насчет сигарет. В его портфеле лежало несколько пачек. Но ему очень хотелось посмотреть, как грациозно действуют руки Модести, которая открыла сумочку, вынула золотой портсигар, зажигалку и передала их Рене.
— Спасибо, — сказал он, зажег ее сигарету, потом свою. Некоторое время они курили в молчании, затем Вобуа спросил: — Вы не рассердитесь, если я буду звать вас по имени?
— Я буду только рада, Рене.
— Скажите, Вилли Гарвин не собирается посетить Париж? Я бы хотел возобновить с ним знакомство. Интересный персонаж этот Гарвин.
— В высшей степени. — Модести задумчиво улыбнулась, оставив своего собеседника гадать, какие же образы проносятся перед ее мысленным взором. — Но я понятия не имею, собирается ли он к нам.
— У него пивная в Англии? Он, наверно, там?
— Вряд ли. Перед Танжером я получила от него открытку из Токио. Он сказал, что поехал туда ради бань.
— Бань?
— Да. Ему нравится японский стиль. И японские массажистки.
— Ясно, — кивнул Вобуа. Пароходик сейчас проходил восточную оконечность острова Ситс. — Я хотел бы задать вам вопрос, — медленно сказал он, — но боюсь вас обидеть.
— Не бойтесь. Спрашивайте.
— В тот период, когда вы руководили Сетью, — начал Вобуа, осторожно подбирая слова, — вы действовали в сферах, которые, строго говоря, не являлись законными…
— Я имела самое прямое отношение к организованной преступности, — спокойно подтвердила она. — Безусловно, я выбирала, чем заниматься, но тем не менее все это было противозаконно. Продолжайте допрос.
— Вам никогда не приходилось обеспечивать… — Вобуа сделал небольшую паузу и извиняющимся тоном закончил: — Безопасность, защиту?
— Специально — нет, — коротко ответила Модести. — На мой взгляд, это недалеко ушло от наркотиков и проституции. Но иногда партнеры просили нас обеспечить их защиту, и мы брали за это деньги. Ларош, например, как-то выяснил, что большие нехорошие мальчики хотят порвать его цепь игорных домов, и обратился ко мне. — Модести пожала плечами. — Но вообще-то мы этим занимались недолго.
— Почему?
— Вилли Гарвин изловил самого большого из этих нехороших мальчиков и послал его работать кочегаром на рыбацкое судно, которым мы пользовались в наших контрабандных операциях. Он работал три месяца, а капитан был очень строгий.
Этим все и кончилось. — Она пригубила коньяк. — Сеть время от времени обеспечивала защиту разным людям, но мы никогда не предлагали свои услуги силком.
— Большое спасибо… — протянул Рене, задумчиво чертя пальцем на бокале невидимый узор.
— Это все, что вы хотели узнать? — спросила Модести.
— Нет. — Рене замолчал, приводя в порядок свои мысли, а Модести спокойно ждала. — Этот вид рэкета, — наконец начал он, — означает обычно сбор небольших сумм с большого количества людей. Пример — владельцы маленьких магазинов в большом городе. Но как, по-вашему, Модести, можно ли действовать по-другому — собирать большие суммы с ограниченного количества лиц?
— Под угрозой чего?
— Смерти.
— Это может сработать один раз, — ответила она, пожимая плечами. — Как, например, киднеппинг. Но как система не годится.
Вобуа стряхнул пепел с сигареты и кивнул.
— Предположим, что британское правительство получает уведомление о том, что один министр — скажем, жилищного строительства — умрет в течение полугода, если не будет выплачен выкуп в сто тысяч фунтов. К чему это может привести?
Модести рассмеялась и покачала головой.
— Это шутка?
— Конечно. Но все-таки если предположить, что я говорю всерьез? Какова будет реакция?
Модести пристально посмотрела на Вобуа, и всю ее веселость как ветром сдуло. Помолчав, она сказала:
— Сочтут, что это какой-то псих. Письмо передадут в полицию, вот, пожалуй, и все.
— А если в течение этих шести месяцев министр умрет?
— Какой смертью?
— Предположим, насильственной. А после этого придет новое письмо. С новым предупреждением. Что тогда?
— К нему отнесутся всерьез. Вы хотите сказать, что такое уже случилось?
— Это всего-навсего гипотеза, — улыбнулся Вобуа. — Шантаж частных лиц, шантаж правительства по поводу их чиновников. Думаете, это сработает как долговременный проект?
— Только если можно убивать так, что убийца не будет найден, и шантажировать так, что не удастся установить, откуда исходят письма с угрозами. И конечно, если удастся найти стопроцентно безопасный способ получения денег от тех, кто настолько перепугается, что согласится платить. Хотя в этом я не вижу смысла. Зачем приставать к правительствам? Почему не ограничиться богатыми частными лицами?
— Если кто-то в состоянии убивать без боязни быть выслеженным, у него возникает естественное стремление довести это обстоятельство до сведения потенциальных жертв, а для этого нужна небольшая реклама.
— Небольшая?
— Да, чтобы не возникло паники. И кстати, всегда найдутся правительства, которые согласятся платить, если произвести на них достаточное впечатление. Конечно, не в Европе, если не считать пары-тройки диктатур… Но в Африке, например, можно собрать неплохой урожай. Так, если премьер-министр Умбопо поверит в то, что его могут отправить на тот свет, он без угрызений совести опустошит государственную казну. Но проще всего, конечно, потрясти частных лиц. Нефтяной шейх тут, индийский миллионер там, южноамериканский плейбой здесь… Конечно, сперва аферистам придется доказать, что их угрозы не пустой звук, — продолжал Вобуа с улыбкой, — а самый простой способ добиться этого — поставить в известность всех клиентов, если с одним из них случится несчастье. Пусть видят, что бывает с ослушниками.
— Но тогда по их следам ринутся все полиции мира и Интерпол в том числе. Те, кому угрожают, окажутся под присмотром полиции, и у злоумышленников ничего не получится. И даже если кто-то согласится платить, как забрать деньги? Придется вступить в контакт. А это всегда самая трудная часть операций такого рода. Тут-то обычно их и хватают.
— Верно, — улыбнулся Вобуа и потушил сигарету. — Все это, конечно, чистый абсурд.
— Может, вы не упомянули какие-то детали? — медленно проговорила Модести. — Мелочи порой сильно меняют дело.
Вобуа рассмеялся и, чуть виновато посмотрев на нее, сказал:
— Я просто выдвинул гипотезу. И думал, что все необходимые детали вы добавите сами, Модести.
Модести откинулась на спинку стула и, чуть нахмурясь, посмотрела на своего собеседника:
— Рене, простите мне мою непонятливость. Но я никак не возьму в толк, пытаетесь ли вы что-то у меня узнать, хотите что-то мне сообщить или решили сыграть со мной в игру, правила которой я не выучила. Но, так или иначе, пока я ничего не могу понять.
Вобуа посмотрел на темные воды Сены и сказал:
— Это игра-фантазия. Я, конечно, свалял дурака, что затеял ее. Простите меня и давайте поговорим о чем-нибудь другом. Глядите…
Модести посмотрела туда, куда показывал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48