.. Продолжим?.. Итак: "озеро".
Хопров смотрел на Изместьева пугливо и недоверчиво. - Внимательнее. Прошу вас, Павел Никодимыч. "Озеро"... Так. Хорошо. Спокойнее... "Изгиб"?.. Нет?.. Вот оно что. Записываем, "гибель, гибнет". Слышите, товарищи? Озеро гибнет... Прекрасно. Поедем дальше. "Небо".. Что?.. "Мало"? Как это - мало?.. А впрочем... Запишите: неба - мало... Так. Теперь - "ложь"... Прекрасно... "Противно". Запомним. Вам противна всякая ложь... "Боль"... Так. Пишите: "ерунда"... Замечательно, Павел Ннкоднмыч, очень хорошо, - и снова возвысил голос: - "Молодежь"!
- Нажим.
- Правильно, так и должно быть... Не торопитесь...
"Надо"?.. Что-что?.. "Надо есть"?.. "Хуже горя"?.. Не понимаю, какое-то длинное слово... А, вот оно что. Запишите: "надоела хуже горькой редьки". Про вас, между прочим... Хорошо, Павел Никодимыч. Спокойно. Мы движемся к финишу. Еще немного... "Собака"!
- Дрожит,
- Вижу... "Да". Запишите: "да"... "Сторож"!
- Нажим. Сильный нажим.
- "Низость"!
- Нажим.
- Он отвечает: "да". Все время одно и то же: "да, да"... "Плач"! Плач взрослого человека. "Плач"!
- Дрожит. Сильно. Нажим.
- Он вспомнил. Видите? - воскликнул Изместьев. - Он все вспомнил! Мы были правы! Вспомнил! - Лицо его победно высвстилось. - Запишите: "лай". "Плач - лай"... Ax, какой же вы молодчина, Павел Никодимыч... "Издевательство"!
- Сильное дрожание. Очень сильное.
- "Атака"!
Хопрова качнуло в сторону. Он крупно задрожал.
- Нажим! Сильный нажим!
- "Удар"!
- Он просто каменный!
- "Я". Запишите: "я, я".
В глазах Хопрова мелькнул безумный злой сверк.
С неожиданной силой он выдернул у Ивана руку и, хрипя, попробовал приподняться.
- Хана, - вскочил Иван. - Не могу больше! Пошли вы...
- Достаточно, все, - торопливо заговорил Изместьев. - Все. Это все. Успокойтесь. Извините нас, Павел Никодимыч. Успокойтесь. Прилягте, пожалуйста, - он обнял Хопрова за плечи. - Вы даже не представляете, как нам помогли. Все. Больше не будем. Спасибо вам. Большое спасибо. Ложитесь, отдыхайте. Сейчас придет Евдокия Николаевна...
- Сваливаем?
- Минутку. Там пленка осталась?
- Навалом.
- Запишем сюда же. Недостающее, - сказал Иэместьев. - Чтобы ни у вас, мои дорогие, ни у Кручинина - никаких сомнений. Последний штрих.
12
- Мужик! Эй! Обожди!
- Не слышишь, что ли? - Притула грубо развернул меня за плечо. - Охамел тут совсем?
- В чем дело? Что вы хотите?
- В лоб тебе закатать. Желаешь? Могу.
Залаяла Цыпа. Некстати весьма.
- Свянь, - сказал Агафонов. И мне: - Извини, батя. Нормально. Ты кто? Не сторож случайно?
- Что вы хотите?
- "Жигулевича" не видал? Белый такой, грязью заляпанный. Не видал?
- Здесь? На пруду?
- Сам из деревни?.. Ладно, неважно. Вон наше Привольное. Вторая хата с краю. Там "Жигулевич"
стоял. Два дня.
- А сейчас тю-тю, - разъяснил Притула.
- У вас украли машину?
- Допер.
- Сочувствую.
- Ты же ходишь здесь. Не видел, когда уехала?
- А сами вы? Ничего не слышали?
- Спали мы, батя. Черт.
- По ночам, молодые люди, я тоже сплю. Утром делал обход. Тем не менее при всем желании я не мог видеть, кто и когда уезжает из вашей деревни. Не мой объект. Да и видел бы, не отложил в памяти. Ни к чему.
- А ты кто вообще-то? Правда, сторож? Разговариваешь как-то не по-советски.
- Может быть, я пойду? С вашего разрешения.
Не понимаю, отчего мои слова так задели Притулу.
Он вышел из себя.
- Мы не люди для тебя, да? Брезгуешь, да?.. Уу.
Чпокнул бы промеж глаз.
- Не заводись. - Агафонов сдерживал приятеля как мог.
- Заткни собаку!
Цыпа, как на грех, лаяла взахлеб.
- На нервы действует!
Агафонов решил ее приманить.
- Кыс. Кыс. Иди сюда. Воротничок сделаем. Шапочку. Не бойся. Иди.
Я закричал:
- Цыпа! Не подходи! Чужой! Цыпа!
- Прикрой варежку!
- Цыпа! Убегай! Уходи!
- Умолкни,тебе говорят! Тварь.
- Цыпа! Домой! Беги, Цыпа! Домой!
Притула сбил меня с ног.
- Лежи и не дрыгайся. - Коньячным перегаром он дышал мне в лицо.
Я услышал жалобный собачий взвизг. А потом увидел Агафонова. Он нес мою Цыпу, одной рукой держа ее за загривок, а другой, как намордником, прихватив ей пасть, чтобы она не кусалась.
- То-то же, - Притула пнул меня и отпустил.
- Сволота, - сказал Агафонов. - Представляешь? Цапнула... Больно, зараза.
- Отпустите, - говорю. - Прошу вас.
- Заныл.
- Что мы вам сделали?
- Разговаривать не умеешь.
- И она тоже, - сказал Агафонов. - Сейчас камушек на шею и в воду. Как думаешь, выплывет?
- Лафа, - радовался Притула.
- Не делайте этого.
- Тебя не спросили. Дохлятина. Вшиварь. Во - понял?
- Молодые люди... Предупреждаю.
- Славка! - Агафонов заметил, что я достал поводок.
- А, ты так?
Я бросился выручать пса. Притула подсек меня, сбил с ног. Придавил и стал выкручивать руку. Я вскрикнул от боли.
- Дай я ему врежу! - Агафонов схватил Цыпу за задние ноги и размахнулся. - Смотри, козел!
Цыпа извивалась, визжала и плакала.
- Прошу вас... Не делайте этого.
- Ка-а-ак шарахну сейчас!
Я пополз к нему на коленях.
- Прошу... Только не это... Все, что хотите... Меня. Лучше - меня... Пожалуйста. Прошу вас.
- Во дает.
- Ну, пожалуйста... Я вас очень прошу.
Цыпа охрипла от визга и лая.
- Штуку даешь?
- Что?
- Стольник, чего, - объяснил Притула.
- Деньги? Сто рублей?.. Боже мой, да конечно. Найду. Непременно найду. Я займу.
- Где ты займешь-то? Займет он.
- Сейчас надо, батя.
Я говорю:
- С собой таких денег не ношу. Но я найду. Сегодня же. Можете мне поверить. Соберу. Отдам.
- Не, - сказал Агафонов. - Деньги на бочку.
Тотальное унижение. Я просил их, умолял, уговаривал.
- Пойдемте. Здесь рядом. Отдам все, что у меня есть. Слышите? Все. Деньги, книги, магнитофон, приемник, одежду.
- Ха, - сказал Притула. - Мы пойдем, а там нам - крышка.
- Лесом. Никто не увидит.
Агафонов поднял над головой несчастную Цыпу.
Самое страшное, как я теперь понимаю, что он играл в это, радовался, как ребенок.
- Раз!.. Считаю до трех. Раз!
От безвыходности, от беспомощности я буквально завыл.
- Не-е-ет!
- Два!.. Два с половиной!
- Не-е-ет! - Я катался у него в ногах. - Не-е-ет!
- Два с половиной!.. Три!
Он с размаху ударил ее оземь. Она страшно, коротко взвизгнула. И затихла.
Сердце у меня зашлось. Я перестал испытывать страх. Я должен разорвать их на куски, чего бы мне это ни стоило. Я задушу их. Сейчас. На месте. Вот этими самыми руками.
И тут я сначала... даже не увидел, а скорее услышал... Хряск. Мощный глухой удар. Сзади. По спинам им, по головам. Наотмашь.
Кто? Откуда?
Это было так неожиданно.
Старик. В глазах гнев и безумие, в руках толстый березовый кол.
Крики, стоны. Кровь.
Он добивал их... Мой избавитель... Павел Никодимыч Хопров... Он защищал человека, которого никогда прежде не видел, не знал.
Но тогда я испытывал только ужас... Кажется, чтото кричал. Не помню. Ушел ли я, уполз, убежал? И как вынес Цыпу? Ничего не помню.
Бедный старик...
13
За стеной что-то звякнуло и разбилось.
- Бабуля хулиганит, - сказал Севка. - Хорошо привязал?
- К лавке.
- Сиди. Не убежит.
Изместьев вынул кассету.
- Вот. Те""ерь вам известно все. Пожалуйста. На ваше усмотрение. Я свое слово сдержал. Можете действовать дальше.
- Сгодится, - Севка сунул кассету за пазуху.
- Приморили, - показал Иван на Хопрова. - Уснул наш хозяин.
- Герой.
- Поехали?
- Минутку, - попросил Изместьев. - Что вы решили?.. Мне важно знать, чтобы как-то располагать своим временем... Приготовиться... Когда вы передадите кассету следователю?
- А хоть завтра.
- Что ж... будь, что будет, - задумчиво сказал Изместьев. - Н-да... Я был на что-то годен в этой жизни... Прощайте, молодые люди. - Он промокнул платком потный лоб. - Кстати, вы смело можете показывать на меня. Я вас увлек, убедил, спровоцировал. Это моя идея - допросить больного старика. Все организовал и осуществил я один, а вы лишь при сем присутствовали. Вы - свидетели, зрители, понятые. Вы следили за тем, чтобы эксперимент проводился по возможности корректно. И только. Договорились?
- Посадят, Алексей Лукич.
- Не беда. Это не самое худшее.
- Нет, Агафон-то, - вспомнил Севка запись на пленке. - Прикол.
- Дым! - вскрикнул Иван.
Севка резко развернулся.
- Писец.
Они выскочили на веранду.
- Дверь! Наружную!
- Вышибай!
- Не видно ни фига!
На полу, привязанная к лавке, суматошно ворочалась Тужилина, пытаясь отползти от разбитой лампы и сбить огонь на горящей одежде. Севка, согнувшись и разгребая руками дым, пробрался к наружной двери и бахнул ее ногой, сорвав с крючка. Иван на четвереньках подполз к хозяйке и, обжигаясь, нащупал и выдернул у нее изо рта кляп. Она долго и глухо кашляла, потом заорала дико: "Аа-аа!" - и он сдернул с себя куртку, и стал лупить ее по бокам и спине.
- Окна! Где ведра? Воды!
- Старик!
Изместьев бросился назад, в комнаьу, быстро наполнявшуюся дымом. Растворил окно и выбросил магнитофон в сад. Хопров очнулся от криков - дым ел ему глаза, он часто моргал, гневно мычал и плямкал губами. Изместьев сгреб его в охапку, снял с постели и бегом понес из дому. На веранде Севка одиа сражался с огнем - обмотав тряпкой руку, срывал горящие занавески, швырял их на пол и затаптывал, выдергивал шпингалеты, распахивал окна. Иван вытаскивал волоком надрывавшуюся криком Тужилину.
Огонь пожирал оконные рамы, стойки. Вспыхнула лавка. Жар, дым, треск.
- Воды! Ведра!
Севка догнал во дворе Ивана, и вдвоем они перенесли Тужилину через дорогу.
- Без толку, - сказал Севка. - Сгорели.
Тужилина как-то странно затихла. Иван приложил ухо к ее груди.
- Живая? - волновался Севка, оглядываясь на горящий дом. - Дышит?
- Вроде, - сказал Иван.
Неподалеку, в канаве, в высокой сохлой траве лежал навзничь Хопроз и водил перед лицом корявыми скрюченными пальцами.
Вернулся с магнитофоном Изместьев.
- Звонить! - кричал он. - Срочно звонить! Пожарникам! "Скорую помощь"!
Пламя прорвалось сквозь крышу, длинно высветив деревню и пустое шоссе. Защелкали калитки в близлежащих домах.
- Допрыгались! - сказал Севка. - Слышь?
Кончай.
Обхватив руками голову, Иван сидел рядом с тяжко постанывающей Тужилиной и качался.
- Ты чего? Кончай. Ты чего?
Иван повалился ничком в траву и зло, со стоном, стал рвать с корнем придорожный сорняк.
- Едут, - сказал Изместьев.
Справа, слепя фарами, на большой скорости приближалась черная "Волга". Водитель всполошно сигналил, поджимая к обочине сбегавшихся на огонь.
Метрах в двадцати от горящего дома машина остановилась. Первым на дорогу выскочил Кручинин. За ним Гребцов и еще двое.
- Слышь? - ткнул Севка Ивана. - Андрюху привезли.
- Виктор Петрович! - крикнул Изместьев.
Кручинин немедленно подошел.
- Как вы здесь оказались? А что это? - Он заметил в траве Тужилину и Хопрова. - Что с ними?
Живы?
- Поджог совершил я. По неосторожности.
- Пожарников вызвали? А "Скорую"?
- Не успели, - сказал Севка.
- Васин! - обернувшись к машине, крикнул Кручинин. - Возьми Гребцова и ноль-один. Быстро!
Остальные -.ко мне! Носилки есть?
- Откуда, Виктор Петрович?
- Давай на руках! Тут двое!
- Виноват один я, - снова сказал Изместьев.
- Разберемся, - отрывисто бросил Кручинин. - Куда вы дели бороду? Тоже сожгли?
- Мы поможем? - предложил Иван.
- К машине! Все! Быстро! И ни с места без моей команды!
14
Кончилось бабье лето.
Похолодало. Небо стало тяжелым и низким. Изредка сеял дождь, и день убывал на глазах.
15
Изместьев сильно сдал за последние несколько дней.
Когда все было готово и они приехали его брать, он нисколько не удивился. Казалось, у него не осталось сил не только на удивление, но и вообще ни на что.
В сторожке его не оказалось - хотя дверь была распахнута настежь. Некогда прибранное, чистенькое.
аккуратное его жилище теперь выглядело запущен^ ньш - словно обитает здесь горький неисправимый пьяница, которому уже на все наплевать.
А обнаружили они его на той самой поляне в лесу, на которой Кручинин впервые встретился с ним и заговорил. Он стоял у осевшей могилы под кленом, склонив голову, и молчал. Знакомая зеленая шляпа его, лежащая у ног исподом вверх, мокла в сырой траве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14