- воскликнул Берестов.
- Может. Потому что они описаны историками. Вот что писал Гесиод: в египетских храмах были такие зеркала, в которых отражался не сам человек, а его двойник из загробного мира. При помощи этого зеркала можно было определить, чем человек болен. Больное место у него в отражении давало затемнение. Также при помощи такого зеркала разоблачали воров. У воров руки в зеркале были черными.
- Впервые об этом слышу.
- Так вот, высчитав, что рядом с нами находятся миры с иной вибрационной частотой, Минаев сконструировал электронный генератор, изменяющий частоту вибрации нашего мира в радиусе пяти метров. Николай Викторович подсчитал в своих формулах, что обитатели тонких миров могут частично материализоваться в нашем электромагнитном мире. Самым идеальным местом для эксперимента оказался атомный реактор в Серпухове. Так вот, как он рассказывал, прежде чем запустить генератор, они, четыре физика центра Курчатова, сначала окурили помещение какими-то благовониями, а затем уже врубили свою машину на всю мощь. После чего в четыре голоса начали требовать, чтобы к ним явилась Блаватская. И вот, как рассказывал потом со смехом Николай Викторович, неожиданно из бетонной стены выплыл бесформенный силуэт мертвеца. Двое физиков тут же бросились наутек, а Минаев со своим коллегой вступили с ним в разговор. "Кто ты такой и где, собственно, Блаватская?" - спросили они. Призрак, не открывая глаз, прошамкал, что Блаватская высоко, а он был поблизости, поэтому и откликнулся. Затем рассказал, что сто лет назад убил свою жену и детей, а следом порешил и себя. Поэтому его не берут ни в горний мир, ни в тот, что поближе. Словом, убийца попросил Минаева помолиться за него и поставить в церкви свечку, после чего, влетев в ту же бетонную стену, исчез.
- А где этот аппарат сейчас? - поинтересовался Берестов.
- Этого я сказать не могу.
- Но где-то хранятся чертежи?
- Наверняка где-то хранятся. Возможно, что у него в бумагах. Это уже надо спрашивать у Светланы Павловны, его жены.
- Любопытно было бы отыскать этот аппарат, - задумчиво произнес Берестов.
- Так вы думаете, он у него один? То был самый первый его аппарат, примитивный, малой мощности. Потом он наверняка усовершенствовал конструкцию и, думаю, сильно увеличил мощность. Я слышал, что в одной горной обсерватории на Кавказе ему удалось побеседовать с существом из высшей иерархии. Мой товарищ по лекциям рассказывал: не успел он с каким-то астрономом врубить генератор, как в помещение обсерватории влетел светящийся шар. Он телепатически передал им, что разумен и его дом находится в созвездии Лебедь. Их цивилизация более развита, чем земная. Земляне ещё не понимают смысла своего существования. Это оттого, что не видят истинного космоса. Когда земные корабли облетят солнечную орбиту с самыми мощными перископами, тогда взору землян откроется такое, что не видно с земли. Перед исчезновением существо начертило формулу универсального закона Вселенной. Вот заполучив эту формулу, Николай Викторович вскоре и умер.
- А официально от чего? - спросил Берестов.
- От острой сердечной недостаточности.
Журналист вздрогнул и притих. Немного помолчав, он взглянул на часы и подумал, что его в редакции сейчас убьют. С одной стороны, нужно было сломя башку нестись на работу, с другой - он так и не понял: что же это за человек был, Николай Викторович Минаев?
- Скажите, а каково его мировоззрение?
Петров задумался.
- Ну, может, он был и партийным, скорее всего, был, иначе у него не было бы доступа к секретным архивам, но кондовым материалистом его назвать нельзя. Особой религиозности в нем не наблюдалось. По его мнению, ни одна планета в нашей Солнечной системе не пустует. Везде существует разумная жизнь в эфирной субстанции. Да! Также забыл сказать, что Минаев ещё до академика Северного высказал мысль, что на Солнце нет ядерной реакции. Это пульсирующий шар. Зафиксировать частоту его пульсаций современная наука пока не в состоянии. Что касается звезд, то человек видит не их свет, а что-то иное. Звезды находятся на таком расстоянии, что теоретически их свет до нас ещё не дошел. Но скорость света в тонких мирах в тысячи раз превышает скорость света в зримом мире. Он предполагал, что, скорее всего, мы видим не сами звезды, а отблески тонких миров.
19
Берестов спешил в редакцию, и мысли его неслись вскачь. От информации, вылитой ему на голову, ум заходил за разум. Чтобы переварить все это, двух бутылок пива мало. Нужен ящик!
"Какие все-таки странные сюрпризы преподносит жизнь, - думал журналист, трясясь в душном вагоне метро, - ждал от своей статьи одной реакции, получил другую, ждал отзывы от одних, отозвались совсем другие. Причем случайно получил такую информацию, на которую не рассчитывал и в бреду". Когда Берестов влетел в редакцию, его качало от переизбытка ощущений.
- Видать, не закусил, - покачал головой Топоров. - Что ты намерен сдать сегодня?
Берестов задумался.
- Пожалуй... напишу-ка я об опытах Минаева в области спиритизма. Вызов духов при помощи электромагнитного аппарата в атомном реакторе. Слышал когда-нибудь о таком?
- Минаев? Это ещё кто такой? - брезгливо поморщился Топоров. Поэт-сатирик, что ли?
- В первую очередь - ученый. А уж сатирик, наверное, - во вторую.
- А в третью?
- А в третью, думаю, кагэбэшник!
Топоров почесал затылок.
- Ну, это повседневные новости. А какая твоя главная тема недели?
- Убийство, разумеется!
- Вот как раз с убийством ты можешь завязать. Авекян запретил. Зайди к нему, он ждет!
Берестов тут же направился к Авекяну.
- Ты меня звал?
- Да. Ты нужен. Чем сейчас занимаешься?
- Журналистским расследованием. У одной женщины шесть лет назад убили сына, а уголовного дела да сих пор не завели...
- Это не надо, - перебил Авекян.
- Ты не дослушал. Пахнет крупным скандалом...
- Не надо! Мы не та газета! Ментов пусть разоблачают "Московский комсомолец" или "Версия". Это их хлеб, - поморщился Авекян. - У нас другая задача. Сам знаешь какая. Звонил один мужик по поводу тво ей заметки. Говорил, что он председатель какой-то ассоциации, которая официально занимается всей этой мистикой и летающими тарелками. Он сказал, что у него по этой хреноте много материала, в том числе и из архивов КГБ. Ты посмотри, может найдешь чего-нибудь супер, особенно если это из секретных материалов. Читатель такое любит.
"Ну вот и первая рыбка клюнула", - отметил про себя Берестов, ещё несколько обескураженный тем, что редактор наложил табу на расследование убийства.
- С этим я понял. С убийством - нет. Мне никогда им больше не заниматься или закончить, когда будет время?
- Забудь про него!
"Черта с два я забуду, - подумал Берестов, выходя из кабинета. - Еще как закончу и опубликую в "Версии". Пусть все увидят, какой Авекян дурак!"
Леонид подошел к секретарше Оле, и та, лучась от счастья, протянула ему бумажку с телефоном и фамилией главного уфолога Москвы.
- Инопланетяне пошли косяком? - блеснула она глазками.
- Ордами! - произнес Берестов и тут же позвонил. - Владимир Трофимович? Здравствуйте! Это журналист Леонид Берестов. Мне дали ваш телефон...
- Да-да, я звонил вам утром. Мне сказали, что вы на интервью, услышал Берестов голос типичного кагэбэшника. - В общем-то, Леонид, я вижу, что ваша газета серьезно занимается проблемами НЛО. Я возглавляю научно-исследовательский центр "Аквариус". Это, можно сказать, единственная в стране организация, официально занимающаяся проблемами уфологии. ФСБ открестилась от летающих тарелок ещё в девяносто третьем году и передала все секретные материалы космонавту Павлу Поповичу. Он тогда возглавлял Российскую ассоциацию уфологов. Затем, когда эта ассоциация стала международной, Попович весь архив по этим явлениям передал мне.
- Вы работали в космонавтике?
- Я и по сей день служу в ВВС. Звание - подполковник, кандидат технических наук. Фамилию знаете: Заруднев. Владимир Трофимович. Моя должность председателя научно-исследовательского центра - общественная. В данный момент наш центр располагает уникальными документами о различных явлениях, происходивших на территории страны, которые никогда не публиковались.
"Знает, мерзавец, чем взять", - усмехнулся Берестов, догадываясь, что, несмотря на то что его хотят направить в определенное русло, интересной информации у него действительно много.
- К примеру, собрано много материала по загробной жизни. Причем из первых уст, от очевидцев. Российские больные, пережившие клиническую смерть, описывают тот свет совсем по-другому, чем герои доктора Моуди.
"Ага! Никак хотят низвергнуть в желтизну, - мелькнуло в голове у Берестова. - Пристроить поближе к тому свету. Ну уж дудки". И вдруг вспомнил:
- Это вы организовали в девяносто третьем году приезд в Россию Джорджио Бонджовани?
- Совершенно верно. Есть на счету нашего центра такое мероприятие. Это был второй приезд Джорджио в Россию. Первый тоже организовали мы. Так вот что любопытно: когда он приезжал в первый раз, в девяносто первом году, у него раны кровоточили только в области ступней и ладоней. Когда же он приехал двумя годами позже, кровь уже текла из того места, куда Христа ткнули копьем. В том же году у Бонджовани начал кровоточить лоб. Сейчас, должно быть, кровоточит след от тернового венка.
- Любопытно... - пробормотал Берестов задумчиво. - Извините за мою неосведомленность, но я слышал, что в какой-то из своих приездов он очень хотел встретиться с российскими космонавтами, и особенно с Коваленком.
- Это во время второго приезда. Я и организовал их встречу в Звездном городке.
- И сами присутствовали? - удивился Берестов.
- И присутствовал, и стенографировал их разговор.
- У вас есть стенограмма разговора Бонджовани с Коваленком?
- Есть.
- И можно посмотреть?
- Можно.
- И даже сфотографировать?
- Нет проблем.
Сердце Берестова замерло, как у рыси, унюхавшей добычу.
- Можно подъехать сейчас?
- Подъезжайте, - невозмутимо разрешил подполковник.
Берестов записал адрес (почему-то домашний) и, схватив фотоаппарат, рванул на метро до Ленинского проспекта.
Буквально через двадцать минут он набирал код подъезда подполковника, а ещё через минуту звонил в квартиру на четвертом этаже.
Дверь открыл мужчина, невысокого роста с тонкими бесцветными губами и пытливым взглядом. Во всем его облике чувствовалась военная собранность.
- Леонид? - произнес он сдержанно и распахнул дверь.
В комнате, куда проследовал журналист, одна стена состояла из высоких, до самого потолка, шкафов, а у противоположной - стояли диван и пианино. На журнальном столике лежало несколько картонных папок. По столу были разбросаны любительские фотографии Джорджио Бонджовани. "Подготовился серьезно", - подумал Берестов и сразу уставился на фотографии.
- Присаживайтесь, - коротко произнес подполковник, жестом указывая на диван. - Кофе или чай?
- Без разницы!
Чашки, сахарница и банка растворимого "Нескафе-Голд" тоже были неподалеку - на подоконнике. Все это мигом перекочевало на столик, а журналист все не мог оторваться от фотографий. На них Бонджовани выглядел удивительно домашним. Вот с задранной майкой - охотно демонстрирует любопытным свои кровоподтеки в области сердца. Вот он в постели на белоснежном белье с расплывшимся взором, а в это время его голову гладят тонкие женские руки. Вот он смеющийся в кругу таких же веселых и явно подвыпивших людей. Вот Бонджовани музицирует на пианино, причем на том самом, которое сейчас стоит в комнате. Берестов поднял голову и убедился, что Бонджовани играл на пианино именно в этих стенах.
- Кто это снимал? - спросил Леонид.
- Я, - коротко ответил Заруднев.
- Классно, - похвалил журналист. - Он что же, играет на музыкальных инструментах?
- Только когда на подключке, - кивнул на потолок Заруднев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30