Ведь кто-то чужой ночью украдкой покидал дом через гараж!
- Такое случается. Что мне было делать? - оправдывался О'Брайен. Бежать за ним? С такой форой не было никакого смысла. И потом - это было необычно, но ничего чрезвычайного. Знай я, что в доме произошло убийство, другое дело! А так я подумал, что это просто чей-то гость, не хотевший мозолить глаза привратнику в холле. У двух жильцов есть горничные ... помолчав, он многозначительно покачал головой.
- А ещё минут через десять, или через четверть часа, мне показалось, что снова слышу чьи-то шаги. Но никого не было видно. Видимо, кто-то шел мимо по тротуару.
- Ну, по части контроля за посетителями здесь далеко до идеала. Но теперь уже ничего не поделаешь. К сожалению!
- По нашим правилам ворота гаража запираются только в час ночи, поэтому на то, кто приходит и уходит, особого внимания не обращают, возразил О'Брайен. - После часа тут уже не может пройти никто, ни пешком, ни на машине, пока ему не откроют. До того использование рампы ничем не ограничено, так что через гараж может пройти кто угодно. Кто приходит или уходит через холл, минует привратника; кто хочет воспользоваться лифтом для персонала, должен иметь патентованный ключ, который есть только у жильцов.
- Это понятно, - кивнул Бревер, - только нам тогда толку мало. Но вы ещё кое-что заметили - нечто важное?
О'Брайен кивнул.
- Теперь, когда совершено преступление, все выглядит необычным, не то, что раньше. Вскоре после того, как исчез тот тип на резиновых подошвах ведь он шел так тихо, словно на них - кто-то вошел с улицы и шел вдоль рампы к дверям, ведущим к служебному лифту ...
- Та же фигура, которая перед этим исчезла в противоположном направлении? - перебил его Бревер.
Сторож пожал плечами.
- Наверно, это был один и тот же - а может, и нет. В переулке можно поставить машину и бывает так, что кто-то заходящий домой на минутку, бросает там машину, проходит через гараж и холл и тем же путем возвращается.
- Но тогда он должен был пройти мимо привратника, чтобы попасть в лифт? - настаивал инспектор.
- Вот именно! Если только у него не было ключа от служебного лифта. Тогда он мог войти со служебного входа.
- Походка часто бывает весьма приметной. Человека можно узнать по походке, не видя его лица. Полагаете, во всех трех случаях речь шла об одном и том же человеке? - не отставал Бревер. - Полагаете ли вы, что шаги, которые вы слышали, донеслись действительно с улицы, и что кто-то четвертый не входил или не выходил из дому?
О'Брайен отвечал неуверенно.
- Не моя вина, что управляющий домом экономит на персонале. Ко мне не может быть никаких претензий. Не знаю я, кто пришел, кто ушел. Первый человек показался мне иным, чем два других, а те, похоже, очень спешили. Старались не шуметь, шли на цыпочках, проскользнули здесь тихо, как тень. О'Брайен умолк.
Бревер чувствовал, что большего от него не добьешься. Не потому, что тот хотел что-то утаить, просто больше ничего не знал. Все же сделал ещё одну попытку.
- Вы видели очертания фигуры? Большая? Средняя? Маленькая? Толстая? Тонкая? Разумеется, говорите только то, что вы на самом деле думаете. Я знаю, человек легко ошибается. Память подводит, чувства обманывают, особенно в тех случаях, когда плохо видно. Но если те три фигуры хоть чуть остались у вас в памяти ... постарайтесь их хотя бы грубо описать.
После долгой паузы О'Брайен сказал:
- Скорее всего, первый человек был маленького роста, другой - или другие - среднего, скорее стройный, во всяком случае не массивный и не толстый. Теперь, когда я как следует подумал, сказал бы, что второй и третий - это один и тот же.
Бревер поблагодарил.
- Вы пытались нам помочь, я понимаю. На допросе в управлении постарайтесь как можно точнее повторить то, что рассказали мне сейчас. Так же четко и ясно. Ничего не прибавляя, ничего не упуская,
Задумавшись, возвращался Бревер к дверям вестибюля. Этим путем шел какой-то мужчина - с улицы домой, потом из дому и опять назад. Один? Двое? Трое?
"Убийца - спрашивал Бревер сам себя. - Жертва?"
Человек этот мог быть совсем ни при чем - хотя бы любовник какой-нибудь служанки, да и мисс Паркер, возможно, предпочла бы, чтобы привратник, знавший двух её поклонников разного возраста, не видел какого-нибудь позднего гостя - что при приходе, что при уходе ...
Поттер открыл ему окованную бронзой дверь и низко поклонился. Долго смотрел вслед служебной машине, пока её огни не исчезли из виду.
- Остановитесь у первого же открытого бара, - приказал Бревер водителю. Кварталом дальше, на Бродвее, тот затормозил.
Бревер торопливо вошел в круглосуточно работавшее бистро, взобрался на табурет у стойки, заказал кофе, потом сигареты, распечатал пачку "лаки страйк", вытащил одну и щелкнул зажигалкой. С кремня полетели искры, но пламя не вспыхнуло.
- Кофе, - молодой человек в белом халате, в сдвинутой набекрень шапочке протянул чашку. Старший инспектор все ещё возился с зажигалкой.
- Дайте мне бензин для зажигалок.
Бармен порылся в шкафчике, потом крикнул девушке, стоявшей на другом конце стойки:
- Где флаконы с бензином для зажигалок?
- Я только что продала последние пять штук.
- Возьмите спички. - Бармен подал Бреверу плоскую коробочку. - Они куда надежнее!
Бревер заплатил, вышел из заведения и направился к машине.
- В управление!
Удобно откинувшись на сиденьи, попытался расслабиться. Не знал, что только что едва не встретился с убийцей.
Рутина - сон - и опять рутина.
Бревер прошел по коридору, вошел в кабинет и нажал кнопку интеркома. Когда отозвался детектив Сэрдж, вызвал его к себе.
Геркулесова фигура Сэрджа заполнила все вокруг. Лоуэтт, сопровождавший коллегу, выглядел возле него как спринтер, хотя и весил добрых сто семьдесят фунтов.
- Как дела? - Бревер взглянул на Лоуэтта.
- Основное донесение готово, остальное в процессе работы, Гэйтски возвращается из морга, - доложил Лоуэтт.
- Что еще? - старший инспектор повернулся к Сэрджу.
- Все донесения мы передали в отделения три и четыре, - доложил инспектор. - С обоснованием, что мы завалены работой. Я зарегистрировал первые донесения об убийстве в "Саванне". Лаборатория, отделение идентификации и фотоотдел обещали, что будут непрерывно передавать нам все промежуточные результаты. Но это займет ещё несколько часов.
Бревер взглянул на электрические часы на стене, которые всегда напоминали ему кухню в доме его родителей.
- Три сорок пять. Приказ всем членам группы Бревера: немедленно в постель! Пять часов отдыха. В девять тридцать все встретимся здесь у меня!
По дороге домой Бревер, как и его сотрудники, предвкушал, наконец, отдых. И не диване в кабинете, а в нормальной постели. Знал, что отдохнувшее тело - залог бодрости духа, а и то, и другое было необходимо в его профессии. Да, детективам из романов сон не был нужен. Преступников они преследовали без отдыха, пренебрегая едой и прочими элементарными нуждами. Но люди с 240-й улицы состояли не из бумаги и типографской краски, а из плоти и крови.
До Лонг-Айленда, где у семьи Бреверов был небольшой домик, довольно далеко, но в четыре утра движение на улицах никогда не отдыхающего Нью-Йорка было слабым, а Бревер не хотел отказываться от нескольких часов отдыха дома.
Дэвид Бревер был единственным сыном, и его родители два года назад отпраздновали серебряную свадьбу, отец Бревера был на заслуженном отдыхе после сорокалетней службы в городской полиции Нью-Джерси, где дослужился до начальника транспортного департамента.
Дэвид с отличием окончил Йорк Колледж, учился в Гарварде, поступил на госслужбу, стал государственным обвинителем и в первом же своем деле в качестве прокурора добился осуждения обвиняемого, представшего перед судом за подделку денег. Приговор, по требованию молодого прокурора, звучал: "от семи до двадцати лет заключения". В день, когда приговор вступил в законную силу, осужденного нашли в камере мертвым. Ему удалось перерезать вены заточенной металлической ложкой.
Тогда он понял, что ему мало быть обвинителем. Поскольку невозможно было одновременно быть следователем, прокурором и судьей, решил заняться исследованием преступлений на основе непосредственного изучения человека и его поступков.
Так он поступил на службу в полицию. Не помогли и предупреждения отца, который желал сыну иной карьеры, чем была у него в Нью-Джерси. Но Дэвид Бревер не переменил своего решения, а когда раскрыл дело, известное под шифром "Пекари 7" и получил звание старшего инспектора задолго до истечения обычного срока, никто не радовался больше, чем Бревер-старший. За исключением матери ...
Уже совсем рассвело, когда Дэвид Бревер тихо открыл двери дома, разулся и проскользнул в свою комнату. На столе обнаружил бутерброды, прикрытые большой салфеткой, тарелку салата и бутылку портера. Раздеваясь, съел бутерброды и выпил пиво. Через несколько минут лежал уже в постели. Сразу не уснул. Его привычкой было вместе с пиджаком оставлять и все служебные заботы. Но путь от слов к делу не всегда прост.
* * *
Вот что произошло за несколько часов от обнаружения убийства до начала совещания группы Бревера в девять тридцать.
Доктор Кеннеди из манхеттенского филиала Чиф Медикал Экзаминер в морге на 29-й улице провел вскрытие. Его отчет определил причины смерти мужчины, зарегистрированного на основании найденных документов под именем Адониса Лавинио "ранение свинцовой пулей из ручного огнестрельного оружия 32 калибра". Пуля, скользнув по пуговице, проникла в грудь и, деформировавшись, застряла в позвоночнике. Входное отверстие и следы вокруг него исключают выстрел в упор. Дуло оружия должно было быть удалено как минимум на сорок сантиметров от раны. Ранение вызвало мгновенную смерть вследствие повреждения сердца. "Трасса пули направлена вверх под углом восемь градусов, исходя из чего можно заключить, что убийца был, вероятно, несколько меньше ростом, чем жертва, если только убитый в момент выстрела не наклонился назад. Анализ содержимого желудка подтвердил предполагаемое время смерти в период между одиннадцатью и часом ночи. Необычных веществ (например, ядов) не обнаружено.
При анализе внутренних органов - печени, легких и селезенки установлены патологические изменения. Микрохимический анализ показал, что погибший длительное время употреблял значительные дозы героина и почти наверняка был хроническим наркоманом. Не исключено, что ранее употреблял и героин."
На правом предплечье покойного нашли семисантиметровый шрам, по виду которого можно было заключить, что лечили его без врачебной помощи. Шраму было около трех лет.
На правом бедре обнаружены входное и выходное отверстие от пулевого ранения. Рана была старой, так что тип оружия идентифицировать не было возможности.
По общему состоянию тела возраст можно было определить в тридцать с небольшим лет, что сходилось с данными в документах.
Сплющенная свинцовая пуля была зарегистрирована и передана для анализа в отдел баллистики.
Отделение идентификации зарегистрировало и классифицировало отпечатки пальцев, снятые у убитого, и сравнило с данными картотеки. Комплект отпечатков был адресован в центр ФБР в Вашингтоне, но ответ ФБР только подтвердил данные местных картотек.
В политическом отношении убитый был чист, также как и по части шпионажа и контрразведки.
Остатки отпечатков на дверях и в лифте идентификации не поддавались. Их фрагментарность исключала классификацию.
Судя по картотеке, погибший был действительно Адонисом Лавинио, на чье имя были и документы, обнаруженные в поношенном бумажнике из кожезаменителя.
По архивным данным, Адонис Лавинио родился в 1927 году в Неаполе, в 1932 с родителями переехал в Соединенные Штаты, в одиннадцать лет сбежал из дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
- Такое случается. Что мне было делать? - оправдывался О'Брайен. Бежать за ним? С такой форой не было никакого смысла. И потом - это было необычно, но ничего чрезвычайного. Знай я, что в доме произошло убийство, другое дело! А так я подумал, что это просто чей-то гость, не хотевший мозолить глаза привратнику в холле. У двух жильцов есть горничные ... помолчав, он многозначительно покачал головой.
- А ещё минут через десять, или через четверть часа, мне показалось, что снова слышу чьи-то шаги. Но никого не было видно. Видимо, кто-то шел мимо по тротуару.
- Ну, по части контроля за посетителями здесь далеко до идеала. Но теперь уже ничего не поделаешь. К сожалению!
- По нашим правилам ворота гаража запираются только в час ночи, поэтому на то, кто приходит и уходит, особого внимания не обращают, возразил О'Брайен. - После часа тут уже не может пройти никто, ни пешком, ни на машине, пока ему не откроют. До того использование рампы ничем не ограничено, так что через гараж может пройти кто угодно. Кто приходит или уходит через холл, минует привратника; кто хочет воспользоваться лифтом для персонала, должен иметь патентованный ключ, который есть только у жильцов.
- Это понятно, - кивнул Бревер, - только нам тогда толку мало. Но вы ещё кое-что заметили - нечто важное?
О'Брайен кивнул.
- Теперь, когда совершено преступление, все выглядит необычным, не то, что раньше. Вскоре после того, как исчез тот тип на резиновых подошвах ведь он шел так тихо, словно на них - кто-то вошел с улицы и шел вдоль рампы к дверям, ведущим к служебному лифту ...
- Та же фигура, которая перед этим исчезла в противоположном направлении? - перебил его Бревер.
Сторож пожал плечами.
- Наверно, это был один и тот же - а может, и нет. В переулке можно поставить машину и бывает так, что кто-то заходящий домой на минутку, бросает там машину, проходит через гараж и холл и тем же путем возвращается.
- Но тогда он должен был пройти мимо привратника, чтобы попасть в лифт? - настаивал инспектор.
- Вот именно! Если только у него не было ключа от служебного лифта. Тогда он мог войти со служебного входа.
- Походка часто бывает весьма приметной. Человека можно узнать по походке, не видя его лица. Полагаете, во всех трех случаях речь шла об одном и том же человеке? - не отставал Бревер. - Полагаете ли вы, что шаги, которые вы слышали, донеслись действительно с улицы, и что кто-то четвертый не входил или не выходил из дому?
О'Брайен отвечал неуверенно.
- Не моя вина, что управляющий домом экономит на персонале. Ко мне не может быть никаких претензий. Не знаю я, кто пришел, кто ушел. Первый человек показался мне иным, чем два других, а те, похоже, очень спешили. Старались не шуметь, шли на цыпочках, проскользнули здесь тихо, как тень. О'Брайен умолк.
Бревер чувствовал, что большего от него не добьешься. Не потому, что тот хотел что-то утаить, просто больше ничего не знал. Все же сделал ещё одну попытку.
- Вы видели очертания фигуры? Большая? Средняя? Маленькая? Толстая? Тонкая? Разумеется, говорите только то, что вы на самом деле думаете. Я знаю, человек легко ошибается. Память подводит, чувства обманывают, особенно в тех случаях, когда плохо видно. Но если те три фигуры хоть чуть остались у вас в памяти ... постарайтесь их хотя бы грубо описать.
После долгой паузы О'Брайен сказал:
- Скорее всего, первый человек был маленького роста, другой - или другие - среднего, скорее стройный, во всяком случае не массивный и не толстый. Теперь, когда я как следует подумал, сказал бы, что второй и третий - это один и тот же.
Бревер поблагодарил.
- Вы пытались нам помочь, я понимаю. На допросе в управлении постарайтесь как можно точнее повторить то, что рассказали мне сейчас. Так же четко и ясно. Ничего не прибавляя, ничего не упуская,
Задумавшись, возвращался Бревер к дверям вестибюля. Этим путем шел какой-то мужчина - с улицы домой, потом из дому и опять назад. Один? Двое? Трое?
"Убийца - спрашивал Бревер сам себя. - Жертва?"
Человек этот мог быть совсем ни при чем - хотя бы любовник какой-нибудь служанки, да и мисс Паркер, возможно, предпочла бы, чтобы привратник, знавший двух её поклонников разного возраста, не видел какого-нибудь позднего гостя - что при приходе, что при уходе ...
Поттер открыл ему окованную бронзой дверь и низко поклонился. Долго смотрел вслед служебной машине, пока её огни не исчезли из виду.
- Остановитесь у первого же открытого бара, - приказал Бревер водителю. Кварталом дальше, на Бродвее, тот затормозил.
Бревер торопливо вошел в круглосуточно работавшее бистро, взобрался на табурет у стойки, заказал кофе, потом сигареты, распечатал пачку "лаки страйк", вытащил одну и щелкнул зажигалкой. С кремня полетели искры, но пламя не вспыхнуло.
- Кофе, - молодой человек в белом халате, в сдвинутой набекрень шапочке протянул чашку. Старший инспектор все ещё возился с зажигалкой.
- Дайте мне бензин для зажигалок.
Бармен порылся в шкафчике, потом крикнул девушке, стоявшей на другом конце стойки:
- Где флаконы с бензином для зажигалок?
- Я только что продала последние пять штук.
- Возьмите спички. - Бармен подал Бреверу плоскую коробочку. - Они куда надежнее!
Бревер заплатил, вышел из заведения и направился к машине.
- В управление!
Удобно откинувшись на сиденьи, попытался расслабиться. Не знал, что только что едва не встретился с убийцей.
Рутина - сон - и опять рутина.
Бревер прошел по коридору, вошел в кабинет и нажал кнопку интеркома. Когда отозвался детектив Сэрдж, вызвал его к себе.
Геркулесова фигура Сэрджа заполнила все вокруг. Лоуэтт, сопровождавший коллегу, выглядел возле него как спринтер, хотя и весил добрых сто семьдесят фунтов.
- Как дела? - Бревер взглянул на Лоуэтта.
- Основное донесение готово, остальное в процессе работы, Гэйтски возвращается из морга, - доложил Лоуэтт.
- Что еще? - старший инспектор повернулся к Сэрджу.
- Все донесения мы передали в отделения три и четыре, - доложил инспектор. - С обоснованием, что мы завалены работой. Я зарегистрировал первые донесения об убийстве в "Саванне". Лаборатория, отделение идентификации и фотоотдел обещали, что будут непрерывно передавать нам все промежуточные результаты. Но это займет ещё несколько часов.
Бревер взглянул на электрические часы на стене, которые всегда напоминали ему кухню в доме его родителей.
- Три сорок пять. Приказ всем членам группы Бревера: немедленно в постель! Пять часов отдыха. В девять тридцать все встретимся здесь у меня!
По дороге домой Бревер, как и его сотрудники, предвкушал, наконец, отдых. И не диване в кабинете, а в нормальной постели. Знал, что отдохнувшее тело - залог бодрости духа, а и то, и другое было необходимо в его профессии. Да, детективам из романов сон не был нужен. Преступников они преследовали без отдыха, пренебрегая едой и прочими элементарными нуждами. Но люди с 240-й улицы состояли не из бумаги и типографской краски, а из плоти и крови.
До Лонг-Айленда, где у семьи Бреверов был небольшой домик, довольно далеко, но в четыре утра движение на улицах никогда не отдыхающего Нью-Йорка было слабым, а Бревер не хотел отказываться от нескольких часов отдыха дома.
Дэвид Бревер был единственным сыном, и его родители два года назад отпраздновали серебряную свадьбу, отец Бревера был на заслуженном отдыхе после сорокалетней службы в городской полиции Нью-Джерси, где дослужился до начальника транспортного департамента.
Дэвид с отличием окончил Йорк Колледж, учился в Гарварде, поступил на госслужбу, стал государственным обвинителем и в первом же своем деле в качестве прокурора добился осуждения обвиняемого, представшего перед судом за подделку денег. Приговор, по требованию молодого прокурора, звучал: "от семи до двадцати лет заключения". В день, когда приговор вступил в законную силу, осужденного нашли в камере мертвым. Ему удалось перерезать вены заточенной металлической ложкой.
Тогда он понял, что ему мало быть обвинителем. Поскольку невозможно было одновременно быть следователем, прокурором и судьей, решил заняться исследованием преступлений на основе непосредственного изучения человека и его поступков.
Так он поступил на службу в полицию. Не помогли и предупреждения отца, который желал сыну иной карьеры, чем была у него в Нью-Джерси. Но Дэвид Бревер не переменил своего решения, а когда раскрыл дело, известное под шифром "Пекари 7" и получил звание старшего инспектора задолго до истечения обычного срока, никто не радовался больше, чем Бревер-старший. За исключением матери ...
Уже совсем рассвело, когда Дэвид Бревер тихо открыл двери дома, разулся и проскользнул в свою комнату. На столе обнаружил бутерброды, прикрытые большой салфеткой, тарелку салата и бутылку портера. Раздеваясь, съел бутерброды и выпил пиво. Через несколько минут лежал уже в постели. Сразу не уснул. Его привычкой было вместе с пиджаком оставлять и все служебные заботы. Но путь от слов к делу не всегда прост.
* * *
Вот что произошло за несколько часов от обнаружения убийства до начала совещания группы Бревера в девять тридцать.
Доктор Кеннеди из манхеттенского филиала Чиф Медикал Экзаминер в морге на 29-й улице провел вскрытие. Его отчет определил причины смерти мужчины, зарегистрированного на основании найденных документов под именем Адониса Лавинио "ранение свинцовой пулей из ручного огнестрельного оружия 32 калибра". Пуля, скользнув по пуговице, проникла в грудь и, деформировавшись, застряла в позвоночнике. Входное отверстие и следы вокруг него исключают выстрел в упор. Дуло оружия должно было быть удалено как минимум на сорок сантиметров от раны. Ранение вызвало мгновенную смерть вследствие повреждения сердца. "Трасса пули направлена вверх под углом восемь градусов, исходя из чего можно заключить, что убийца был, вероятно, несколько меньше ростом, чем жертва, если только убитый в момент выстрела не наклонился назад. Анализ содержимого желудка подтвердил предполагаемое время смерти в период между одиннадцатью и часом ночи. Необычных веществ (например, ядов) не обнаружено.
При анализе внутренних органов - печени, легких и селезенки установлены патологические изменения. Микрохимический анализ показал, что погибший длительное время употреблял значительные дозы героина и почти наверняка был хроническим наркоманом. Не исключено, что ранее употреблял и героин."
На правом предплечье покойного нашли семисантиметровый шрам, по виду которого можно было заключить, что лечили его без врачебной помощи. Шраму было около трех лет.
На правом бедре обнаружены входное и выходное отверстие от пулевого ранения. Рана была старой, так что тип оружия идентифицировать не было возможности.
По общему состоянию тела возраст можно было определить в тридцать с небольшим лет, что сходилось с данными в документах.
Сплющенная свинцовая пуля была зарегистрирована и передана для анализа в отдел баллистики.
Отделение идентификации зарегистрировало и классифицировало отпечатки пальцев, снятые у убитого, и сравнило с данными картотеки. Комплект отпечатков был адресован в центр ФБР в Вашингтоне, но ответ ФБР только подтвердил данные местных картотек.
В политическом отношении убитый был чист, также как и по части шпионажа и контрразведки.
Остатки отпечатков на дверях и в лифте идентификации не поддавались. Их фрагментарность исключала классификацию.
Судя по картотеке, погибший был действительно Адонисом Лавинио, на чье имя были и документы, обнаруженные в поношенном бумажнике из кожезаменителя.
По архивным данным, Адонис Лавинио родился в 1927 году в Неаполе, в 1932 с родителями переехал в Соединенные Штаты, в одиннадцать лет сбежал из дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24