" - подумал Стольников в бессильной ярости. А его всего лишь поставили в известность. Как будто он не кандидат в губернаторы, а какое-то чучело, которое надо провезти по городам и весям. Впрочем, Стольников догадывался, что негативщики примерно так к нему и относятся. Он даже один раз услышал, как Леденцова назвала его за глаза "тело". Впрочем, она была под стать своему начальнику Алтаеву: такая же самодовольная и наглая.
Вообще-то Василий Иванович не очень понимал, какое отношение Леденцова имела к отделу негатива. Она работала непосредственно с ним: ездила в командировки, присутствовала на встречах с избирателями, общалась с журналистами...
Алтаев так объяснил ее присутствие:
- У вас, Василий Иванович, сейчас тяжелый жизненный период. В такой ситуации очень легко сорваться. А Леденцова присмотрит за вами: чтобы никакой водки, никаких девочек, никаких скандалов...
Вспомнив об этом, губернатор болезненно скривился: еще целых две недели до конца выборов!
* * *
Команда Алтаева забрала под себя весь третий этаж штабного особняка. В бывшем бальном зале расположились журналисты и информационщики, в соседние комнаты набились некие личности, похожие кто на спецназовцев, кто на бедных студентов... Ближе к лестнице была приемная, шоферская и прочие технические службы. А само начальство в лице Ивара, Леденцовой, главного пиарщика3 Никитина и главного спеца по подрывным акциям Боголюба заняло две смежные комнаты в конце коридора: маленькая служила кабинетом Ивару, а в большой разместились все остальные.
Помещение давно уже приобрело обжитой вид: Никитин обвешал все стены листочками с японскими иероглифами, символизирующими удачу; Леденцова притащила откуда-то бродячую кошку, назвала ее Килькой и объявила всем, что теперь это будет их отрядное животное; а Боголюб (он же Боги) сломал защелку в туалете.
... Ивар с Леденцовой вернулись в штаб в десятом часу. Большая часть сотрудников уже разошлась, и только в комнате негативщиков все еще горел свет. Впрочем, ее обитателям сейчас было не до работы: сопя и обзываясь, Боголюб и Никитин соревновались в волной борьбе. Побеждал, разумеется, Боги - он был в полтора раза шире и тяжелее Никитина.
- Ты опять жулишь! - возмущенно выкрикивал тот. - Все заново!
Его слишком смазливое для умного мужика личико раскраснелось, самурайские глазки бешено сверкали, льняной хвостик на затылке вздрагивал.
- Ну заново, так заново! - степенно отвечал Боголюб и вновь валил Никитина своей окорокообразной ручищей.
Сидящая на телевизоре кошка Килька недовольно поглядывала на происходящее. От топота ног старинный особняк приходил в некоторое колебание, и вместе с ним сотрясался и ее телевизор.
Завидев начальство, Боги с Никитиным тут же приостановили соревнования.
- Ну, как дела?
- А вы что, телик-то не смотрели? - угрюмо бросила Леденцова, закидывая свою сумку на подоконник.
Она в подробностях рассказала, что произошло на "Плюс 6".
- М-да, - почесал голову Боги, - на этот раз "тельце" у нас - мама дорогая...
- А мне еще с ним в Удоев ехать! - пожаловалась Леденцова, заглядывая в тумбочку, приспособленную негативщиками под хозяйственные нужды. - У нас хоть кофе-то есть? А то пить охота, прям не могу!
Ивар принес из кабинета свою кружку.
- Мне тоже плеснешь немного? Ну что, господа хорошие, - обратился он сразу ко всем, - с "телом" надо что-то делать. А то эдак мы вообще в трубу вылететь можем...
- Еще бы, - фыркнул Никитин, - если этот полудурок Вайпенгольд будет систематически портить нам всю малину... Благодаря его трогательной заботе у Стольникова не имидж, а черти что. Ты видел его последние творения а-ля Чапай?
- Видел, - угрюмо отозвался Ивар. - Вроде бы я уговорил Стольникова не принимать его...
- Ура.
У Никитина были особые счеты с отделом позитива: у них шла вечная борьба за газетные площади и эфирное время. Вайпенгольд все время норовил использовать их под свое лубочно-героическое творчество, что до крайности бесило Никитина, у которого и так не хватало места под его масштабные проекты по контрпропаганде.
- Я вообще не понимаю, чего это Вайпенгольд решил сделать из Стольникова спасателя всех угнетенных? - произнесла Леденцова, разливая кипяток по кружкам. - Русский народ любит жалеть, ему подавай страдальцев!
Никитин тут же оживился.
- Давайте сломаем Стольникову руку! Скажем, что это бандитская пуля. Вот и пусть жалеют себе на здоровье!
Никитин все еще не остыл от пыла сражений, ему хотелось резвиться, но, видя, что его энтузиазма никто не разделяет, он перешел на серьезный тон:
- А вообще я думаю, нам надо сделать свои плакаты: растиражировать портрет Стольникова на фоне жены и собаки. Причем шрифт на них должен быть такой же, какой будет в бюллетене. В подкорке это оседает. Человек пойдет голосовать, возьмет бюллетень, и у него тут же сработает ассоциация со Стольниковым. Вот он и проголосует за нас!
- А у "тела" есть собака, чтобы с ней фотографироваться? - спросил Боголюб.
- Откуда я знаю?
- Можно взять нашу Кильку, - сразу предложила Леденцова.
- Не суть важно! - махнул рукой Никитин. - Пусть хоть с воблой фотографируется, лишь бы в тексте был нужный шрифт.
- Ладно, этим и займешься, - сказал Ивар. - И вот еще что... Вели своим журналисткам: пусть сочинят какие-нибудь призывы, чтобы горожане в день выборов поехали на дачи... Мол, ничто так не оздоровляет организм как стояние кверху задницей над грядкой.
- Это для того, чтобы они не пошли на выборы? - спросила Леденцова. А ну да, мы что-то подобное делали в прошлом году... Еще надо накатать статью, что Хоботов - алкаш... Боги, помнишь, ты мне вчера говорил, что после подсчета голосов Хоботов напился в стельку?
- Напиши, - кивнул Ивар в сторону Никитина. - Значит, так и поступим: Леденцова поедет вместе со Стольниковым окучивать селян, мы с тобой малость поработаем над хоботовской репутацией...
- А мне чего? - подал голос Боголюб.
- Тебе? - Ивар отхлебнул из кружки обжигающий кофе. - Разошли "казачков" по всем сельским избирательным участкам, и посмотри, что там и как. Надо еще раз произвести разведку местности. В первом туре мы явно недостаточно внимания уделяли деревенскому электорату.
... Когда все расходились по домам, Боголюб догнал Ивара в коридоре и протянул ему несколько листков компьютерной распечатки.
- Что это? - спросил Алтаев недоуменно.
- Как что? Ты же сам просил досье на Тарасевич.
- А-а... Я о ней совсем забыл. Спасибо.
* * *
Ивар страшно устал за сегодняшний день, поэтому не сразу смог сосредоточится на деле Тарасевич. Служебная машина мчалась через засыпающий город, его слегка покачивало, и от этого до смерти хотелось хоть на секунду закрыть глаза. Но усилием воли он все-таки заставил себя читать.
Биография как биография... Тарасевич Кристина Викторовна, окончила то-то, работала там-то... Развелась, имеет дочь. На настоящий момент в административном отпуске. Вроде бы ничего особенного...
Стоп! А вот это к общему тексту явно добавил сам Боги: "Долгое время дружит с Синим. Познакомились в университете. Предположительно у них был роман".
"Умненькая амбициозная девочка с хорошенькой мордашкой, которая устраивает свою карьеру через секс с мужиком на пятнадцать лет себя старше, - подумал Ивар. - Такие бывают опасны".
Он почти засыпал. Но до дома было еще минут десять езды, которые надо было как-то вытерпеть.
Невидящим взглядом Ивар смотрел в окно. Мимо неслись освещенные окна, деревья, фонари, заборы...
- Ну-ка притормози! - скомандовал Ивар шоферу. - Теперь поддай назад!
Выйдя из машины, он остановился перед внушительной надписью на заборе, сделанной краской из баллончика. Какой-то доморощенный неофашист нарисовал огромные буквы: "СМЕРТЬ". Рядом помещалась размашистая свастика.
Ивар отошел на несколько шагов, как бы любуясь получившейся картиной.
"А это, пожалуй, идея, - подумал он. - Такие слова действительно выглядят пугающе. Тем более, если ты не знаешь, откуда исходит угроза".
Он вновь сел в машину, шофер тронулся. Ивар достал свой ежедневник и нацарапал несколько слов в плане на завтрашний день: "Использовать устрашающие надписи типа "Месть", "Смерть", "Вы еще о нас услышите" и т.п. Дать задание Боги".
* * *
Синий позвал всех в свой кабинет, который раньше принадлежал заведующей детсадом.
Хоботов, Танюша Петровна и Кристина кое-как разместились за его канцелярским столом. Михаил Борисович открыл бутылку шампанского и разлил вино по детским чашечкам. Танюша Петровна сняла целлофановую упаковку с коробки конфет.
- Ну что, за прописку в нашем дружном коллективе! - провозгласил Хоботов и первый чокнулся с Кристиной своей чашкой.
Она пила холодное вино, смеялась, отвечала на поздравления... Здoрово, что у нее с первого дня получилось вписаться в команду и даже принести пользу.
- Пойдешь ко мне работать после выборов? - хлопал ее по плечу Хоботов. - Точно, так и сделаем: вот выиграем кампанию, и я тебя сразу возьму куда-нибудь в пресс-службу областной администрации. А может, кстати говоря, и пресс-секретарем...
- Да ладно, Борисыч, пусть она лучше на телевидении звездит! улыбался Синий. - Каждый должен заниматься своим делом. У Стольникова не хватило ума оценить нашу девочку, ну так пусть не обижается.
- Точно! - коротко подтвердила Танюша Петровна и запихнула себе за щеку сразу две конфетки.
Внезапно сотовый Синего отчаянно затрезвонил. Он взглянул на определитель номера и тут же переменился в лице. Все мгновенно осознали, что происходит что-то важное. Разговор сразу стих.
- Да, - проговорил Синий. - Хорошо. Понял. Спасибо вам за все.
Положив сотовый в карман, он кивнул Танюше Петровне.
- Слушай, будь другом... Сейчас к нам на факс придет кое-что. Сбегай, а?
Та пожала полными плечами.
- Ладно.
Она вернулась через несколько минут.
- Что это? - спросил Хоботов, глядя на плотно исписанный листочек.
Синий пробежался по нему глазами.
- Это черновик статьи, которую Никитин собирается опубликовать в завтрашнем номере "Городских новостей".
От Танюши Петровны Кристина уже знала, кто такой Никитин.
- У вас есть свои люди в штабе Стольникова?! - удивилась она.
Синий кивнул.
- Есть. Только, как ты сама понимаешь, это коммерческая тайна.
- Да, конечно...
- А о чем статья? - потянулся смотреть Хоботов, предчувствуя нечто весьма неприятное для себя.
- О твоем алкоголизме, - сурово произнес Синий. Праздничное настроение с него как рукой сняло. - Кто-то подсмотрел за нашим банкетом после первого тура. Может, кто из официантов донес, может, кто из своих... Мне сказали, что у Никитина даже есть соответствующие фотографии.
Хоботов недоуменно почесал подбородок.
- Интересно... Уж и сто грамм принять нельзя.
- Видимо, нельзя... - вздохнул Синий. - Та-а-ак, ну что ж, надо думать, как теперь нейтрализовать эту статейку...
- Главное, ничего не отрицать, - сказала Танюша Петровна. - А то все будет выглядеть так, будто мы оправдываемся.
Кристина прочитала статью. Написано было жестко и зло. Даже оскорбительно. Она вскинула взгляд на Хоботова. Господи, ведь наверное это ужасно, когда про тебя пишут такое!
Михаил Борисович сидел, глядя в стол прямо перед собой. Рядом стояла детская чашечка с недопитым шампанским.
- Знаете что? - подала голос Кристина. - Надо выпустить статьи о том, что сейчас все звезды пьют. Вспомнить всех артистов, всех ведущих политиков... Тогда материал о Михаил Борисовиче не будет выглядеть бомбой.
Синий внимательно посмотрел на нее.
- Верно... У нас есть кто-нибудь в "Городских новостях", кто бы мог пропихнуть это в завтрашний номер?
- Его уже сдали в набор, - покачала головой Танюша Петровна. - Может, лучше разместить в "Вестнике"? "Юная смена" тоже сойдет - у них один и тот же контингент читателей.
- Я сама все напишу! - торопливо заверила Кристина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47