- Лажа... - Алла притихла. - Приехать к тебе? Голова, правда, ещё ломится. Говорят, магнитная буря. Боюсь за руль садиться.
- Не надо. Я намерена поговорить с кем-нибудь из ваших шефов. Не знаешь, Россо на месте?
- В Италии. У Фредерики дядька скончался. Там же похороны - целое событие. Всю родню собирают, волосы на голове рвут, чтобы проявить горе.
- А Кудряшов, Травкин?
- Кудряш валяется с радикулитом... Собственно, я по этому поводу и отлыниваю - в фирме сплошное затишье, как в лазарете... Про Травку, извини, не в курсе. Может, Россо его в Италию потащил? - В трубке загудело.
- Ал... Ал... здесь помехи, не отключайся. Скажи, Россо давно уехал?
- В конце того месяца. Сама понимаешь, похороны - неплановое мероприятие.
- А когда Геннадий твой вернется, может, с ним посоветуешься?
- Ой, к нему я ни за что не сунусь. Он криминала жутко боится. На них, спортсменов, всех собак вешают. Только и талдычат: они и мафия, и то и се. Уже такие примеры были, если где шухер, Генка в кусты. "Соблюдаю чистоту харизмы", - говорит. Вообще ожидаю его только дней через пять... Подъеду, конечно, со всеми этими вопросами. Ситуация-то нешуточная. Думаю, меня тоже по допросам затаскают...
- Как подругу предполагаемой преступницы?
- Ну. И бывшую сотрудницу твоих шефов. Ой, опять гудит. Представляешь, будто ломом в висок. Вот жуть-то...
- Выздоравливай. - Полина повесила трубку и задумалась. Почему-то в уютном теплом салоне, огражденном от всего мира, она легко сосредотачивалась, а приходящие в голову идеи казались удачными, не вызывающими сомнений. Очевидно, если верить прочитанным давным-давно наблюдениям парапсихологов, сообщение Глеба несло значительно большую информацию, чем заключалась в его словах. И теперь эта информация внедрялась непосредственно в подсознание Полины.
Во всяком случае, не слишком усердно прикидывая шансы, а повинуясь интуиции, она направилась за город - в тот коттеджный городок, где была лишь однажды, да ещё добиралась в темноте и в машине Аллы. Малая вероятность найти дом Россо не смущала Риту. У неё было такое ощущение, словно она перешла на автопилот, увлекаемая к цели некой силой, называй её как хочешь: самовнушением, отчаянием, игрой, болезнью воображения, какая разница?! Она доверилась этой силе, поскольку ни выбора ни время на раздумья не имела.
День мокрый, мрачный, ветреный. На дорогах полно машин. Люди в салонах выглядят вполне благополучно. Кто-то перевозит, очевидно, уже на дачу, стол на багажнике и овчарку на заднем сидении, кто-то везет двух старух с сумками и коробками. Полина глянула в зеркальце - она являла собой образ мегеры, нарочито неопрятной, неудачливой одиночки, злящейся на жизненные обстоятельства и мерзавцев-мужчин.
Достала щетку, двинувшись через перекресток в потоке машин, прошлась по давно нечесанным волосам, потом намотала на шею валявшийся в сумке шелковый шарф и надушилась. Придется разыскивать дом Красновского, расспрашивать охранников городка. Кроме того... Кроме того, Полина боялась поддаться навязчивому ощущению, но не могла окончательно отделаться от него: ей казалось, что с каждой минутой она приближается к Глебу и разгадке обрушившихся на "Оникс" бед.
Котеджный поселок Россо она нашла сразу. Охранник на пропускном пункте с кем-то созвонился и поднял шлагбаум. Без труда отыскав названный им номер, Полина засомневалась - однажды побывав здесь при свете фонарей, она теперь не узнавала окружающего. Особняк с башенкой и большой террасой выглядел основательно, но без выпендрежных изысков. Он стоял на краю поселка и за крышами шоколадной черепицы чернела стена высоких елок. В доме светилось лишь одно окно, выходящее на террасу - сквозь плотные шторы тускло синели телевизионные потемки. Кто-то там, очевидно, засиделся перед экраном.
Полина хотела посигналить, но ворота открылись сами, она въехала во двор, оставила машину на открытой стоянке, оборудованной для гостевых автомобилей, и направилась к дверям, приветливо перед ней распахнувшимся. На пороге стоял сам Марк Вильяминович, одетый по-домашнему - в теплом свитере и трикотажных брюках. Он делал мучительную попытку улыбнуться, но в его черных глазах блестели слезы. Вместо приветствия он ободряюще обнял Полину и проводил в холл.
Вскоре они сидели в кухне за столом под низким собранном из ярких стекол в витражный рисунок абажуром. Алые маки и васильки переплетались праздничным светящимся венком.
- Простите, Полина, это я соврал Алле, что уехал в Неаполь. Я собирался, но жене пришлось отправиться на похороны одной. Я обнаружил кое-какие неполадки в "Атланте", задержался. Потом произошла эта заваруха в "Ониксе" и я решил пока отлежаться на дне, присмотреться к ситуации. Боюсь, мы попали под один "трамвай".
- Отец в больнице. Состояние тяжелое. - Полина с жадностью хлебнула горячий черный кофе.
- Печенье, детка. Может, нарезать ветчины, сыру? Я здесь один хозяйничаю.
- Спасибо. Есть не хочу. Мне понятны ваши сомнения...
- А я знаю, о чем вы думаете, Полина. Полагаете, я должен был вмешаться, помочь Андрею. Но ведь мое положение, увы, едва ли лучше. Повторяю, кто-то наехал на нашу компанию. Кто-то весьма находчивый и сильный... Я ничем не смог бы помочь вашему отцу, даже словом поддержки. Потому что не знаю, черт побери, не знаю, чем это все может кончиться!
- Пропал Глеб. - Полина мешала ложкой в чашке, стараясь не поднимать глаз. Ей требовалось во что бы то ни стало определить степень доверия к Россо, но она боялась выдать настороженность. Только жадно ловила интонации и поглядывала на его нервные пальцы, крошащие на блюдечке миндальное печенье.
- Знаю... - Он вздохнул, поднялся и заходил по комнате. - Мы существует в ситуации постоянного риска и при этом убеждаем себя: опасность грозит кому угодно, только не мне. Я сумею вести дело рассчетливей, хитрее... Ведь иначе не стоило ввязываться, если преследует неуверенность в себе, страх.
- Но вы держите телохранителя, а Глеб даже не находит нужным подстраховаться.
- Травкин - бутафория. Киллер из мексиканского сериала... Но у меня есть и настоящие секьюрити. Насчет Глеба вы тоже заблуждаетесь, Полина. Он соблюдал вполне разумные меры предосторожности... Не пойму! - Сжав лоб ладонями, Россо остановился. - Не соображу, как это произошло! Понимаете, у нас, ну, у главных компаньонов, была разработана особая система сигнализации, срабатывающая в случае тревоги. Вроде страховки, что ли. Ни ваш отец, ни я не получили "штормового предупреждения"...
- Вы полагаете, что именно Глеб Борисович является инициатором или главным лицом ограбления? - Полина прямо посмотрела в глаза Россо. Он не отвел взгляд, но красивое лицо искривила болезненная гримаса.
- Как это ни прискорбно, в сложившейся ситуации я должен подозревать каждого, чтобы выжить самому. Надеюсь, вы поняли, Полина, насколько все серьезно?
- Все очень серьезно... - ответила Полина цитатой из сообщения Глеба. Она все ещё не могла решиться рассказать Красновскому о звонке.
Он тяжело сел за стол и обхватил голову руками:
- Боюсь, Полина, боюсь... По своим каналам информации пытался обнаружить связи Глеба... Увы... Либо в Москве его нет, либо... - Он испытующе взглянул на Риту, - либо его обнаружат позже и не мы...
Вместо того, чтобы рухнуть в обморок, Полина чуть улыбнулась:
- Мне уже намекали на морги и больницы. Но Глеб жив.
- Жив?! Где он?
- Глеб беспокоится о Крафте, - сказала Полина, не спуская глаз с собеседника.
- Не понял? - после короткой паузы покачал головой Россо. - Простите, дорогая, у меня, очевидно, с давлением плоховато. Умер дядя Виченцо - он был Фредерике почти как отец... Вы понимаете меня... А потом случилась вся эта трагедия... - Марк Вильяминович взял Полину за руки. - Прошу вас, деточка, сосредоточтесь. Я сознаю, насколько вам тяжело. Но поймите, чтобы хоть как-то сохранить контроль над ситуацией, нам необходима информация. Хоть крохи, дорогая, хоть малость, за которую можно зацепиться. Успокойтесь и давайте рассуждать вместе. - Россо вновь сел против Риты и включил кофеварку. - Глеб в Москве?
- Не знаю. Я получила от него сообщение. Глеб просил меня узнать о Крафте.
- Милая, сосредоточтесь. Это код, фамилия, название документа?
- Не сказал.
- Черт... - огорчился Россо. - Совсем ничего не объяснил?
- Вероятно, не успел. Наверно, он вынужден скрываться.
- Скорее всего... Может, нам стоит позвонить в больницу по поводу Андрея? Он, вероятно, что-то знает.
Полина кивнула.
- Вас не затруднит? Кардиологическое отделение Боткинской...
Пока Россо дозванивался в справочную больницы, Полина лихорадочно соображала, как относиться к реакции хозяина на её сообщение. Красновский действительно ничего не знал или ловко разыгрывал неведение? Когда ему удалось соединиться с медсестрой, Полина замерла, и по выражению лица Красновского поняла, что новой информации пока нет.
- Увы. Он все ещё без сознания, - доложил Россо. - Состояние крайне тяжелое. - Он достал из шкафа бутылку и поставил на стол. - Это заначка жены. Ромасотти. Специальный итальянский ликер, настоенный на травах. Помогает успокоиться и расслабиться. У Фредерики нервишки ни к черту. - Он налил Рите в рюмку, а себе поставил бокал. - У меня свой рецепт - джин плюс тоник - банальнейшая комбинация. Пейте, пейте, Полина. Борец должен поддерживать свои силы. А нам, похоже, предстоит нелегкое сражение.
Полина выпила темный густой напиток.
- Вкусно. Мне нравятся горьковатые настойки. - Ликер приятно согрел её, в голове стало прозрачней и легче. Казалось, ещё немного, и решение найдется, туман рассеется, все как-то определится и станет смешно и обидно за панические настроения и страхи. - Я бы выпила еще, - сказала Полина. Теперь я научилась находить общий язык с гаишниками. До неприличия просто. - Она изобразила пальцами шелест купюр.
- У меня тоже в груди отпустило. Сейчас начнем мыслить трезво, улыбнулся Россо, осушив свой бокал.
Полина отметила, что впервые видит всегда корректного босса в домашней одежде - сером свитере и широких трикотажных брюках. Он стал ещё больше похож на итальянца и даже выглядел моложе. Обаятельный команданте из времен итальянского Сопротивления. "Бандьеро россо, бандьеро россо..."
- Вы знаете о своем прозвище?
- Россо? - Он усмехнулся. - Это лучше, чем институтское Марчелло. Когда я заканчивал Плехановку, девушки считали, что я был похож на Мастроянни эпохи "Сладкой жизни".
- И сейчас похожи.
- Но только из "Джинджер и Фред", верно? Россо - куда солиднее. Как говорили в старину, "идейно выдержанней". Это имя, кстати, ко мне приклеили уже в "Атланте", узнав, что я женился на итальянке. Ведь я почти молодожен. Пожилой молодожен.
- Не преувеличивайте. Вы младше моего отца лет на десять, а следовательно, едва тянете на пятьдесят.
- Спасибо. Сорок восемь устроит?
- А где у вас телевизор?
- Вы полагаете, там может проскочить сообщение?
- Нет, я с дорожки обратила внимание, что в комнате с темными шторами кто-то смотрит телевизор. А здесь его нет... И шторы другие, прозрачные...
- Детка, сыщик из вас никакой. Это окно выходит к лесу и не видно от стоянки. На втором этаже сидит Травка и смотрит видак. Парень любит старые фильмы с Гарри Купером.
- Ага... - Риту вновь охватила тревога. Просто так, ни с того, ни с сего. - Я, пожалуй, поеду. Вы подумайте без меня и, если это возможно, сообщите о результатах. Ну, насчет Крафта.
- А вы держите меня в курсе. Вот номер моего приватного телефона. Россо написал цифры на зеленой салфетке, показал девушке и смял в комок. Запомнили? Я вынужден не оставлять улик. На войне как на войне.
- А ля гер, ком а ля гер. Могли воспользоваться подлинником. Я знаю французский. Немецкий, английский. Все по чуть-чуть.
- Данные вашей анкеты, мадемуазель, навсегда запечатлелись в моей памяти. - Россо сморщился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66