Крис торопился доставить Виту в аэропорт, - он не мог не выполнить её просьбу.
Проснувшись рано утром, Вита села в постели и вопросительно посмотрела на притихшего у камина Криса. Потом отвернулась и быстро натянула свитер.
- Ничего не говори, пожалуйста.
- Вита...
- Нет. Не надо. - Подойдя, она приложила ладонь к его губам и опустилась на колени рядом. - Я не должна была делать этого. Забудь, прошу тебя. Сегодня я уеду в Георгштадт.
Крис со стоном сжал в руке кочергу, которой только что ворошил угли, и резко поднялся. Вита долго смотрела в его затылок. Черные кудри падали на гордо выпрямившиеся плечи и даже сзади чувствовалось, как ходят на скулах гневные желваки. Вита была уверена, что Крис изо всех сил стиснул зубы. Но он не повернулся к ней.
- Пора пить кофе, если хочешь попасть туда к вечеру, - тихо сказал он и вышел.
"Надо собрать вещи", - подумала Вита, но осталась сидеть, не в силах оторвать взгляд от огня. Что-то случилось этой ночью, что-то важное, ещё никогда с ней не случавшееся. Это не было позывом внезапной страсти или вспышкой влюбленности. Скорее всего, это было безумием.
С того мгновения, как Вита прильнула к горячим губам Флавина, реальность помутилась словно запотевшее стекло. Она шагнула в зазеркалье, полное неведомых чудес. Здесь был лишь один бог - страсть. И главные его жрецы - Крис и Вита. Здесь все принадлежало им двоим, а они - друг другу. И не было ничего, что могло помешать двум половинкам единого сущства стремиться к слиянию.
Возвращение в реальность повергло в смятение. Вита чувствовала, произошло то, что не должно было случиться в её жизни, и что необходимо поскорее забыть. А для этого есть лишь один путь - бегство.
Объявив свое решение Крису, Вита в полной растерянности сидела на кровати. Ее мысли и ощущени я путались. Вероятно, так чувствуют себя люди, находящиеся под воздействием наркотика. ей то хотелось позвать Криса и спрятаться в его объятиях, то без оглядки бежать прочь к прежним ясности и покою. Наконец, побросав в чемодан свои вещи, она вышла в гостиную:
- Нам пора. - Ватные руки и ноги, туманная голова, чужой. блеклый голос.
Елка поблескивала глупо улыбающимися шарами, на столе приуныли остатки празлничного ужина. Трудно было представить, что подарки, танцы, безалаберная щенячья радость были только вчера. Виновато опустив голову, словно обидела радушных хозяев, Вита покинула плавучий дом.
Крис молчал. Казалось, ему вдруг стало как-то скучно, будто представление кончилось и настало время переменить декорации. Он задумчиво вел машину, даже не пытаясь обсуждать неожиданный отъезд Виты.
- Мне необходимо встретиться с Элом. Он ждет моего ответа. Кажется, пришла пора стать взрослой.
- И давно ты это решила? - Флавин не отрывал взгляд от дороги.
- Вчера... Говорят, что канун Рождества - пора серьезных раздумий.
- А я-то даже не заметил... Не заметил, когда потерял тебя. Отличнный фокус, девочка.
- Нет же, Флавин, нет! Не говори так. Я только сейчас поняла, что все это время, с тех пор, как ты появился в моей жизни... В общем, я знала, что есть надежный, преданный человек, которому не безразлична Виталия Джордан... Не кукла, не символ, не звезда - а вот такая - живая, наивная, маленькая... Крис, прошу тебя, не надо ничего менять... - Коснувшись руки, сжимающей руль, Вита с мольбой заглянула ему в глаза. Первый раз за утро Флавин посмотрел на неё - тепло и ободряюще.
- Не грусти, девочка. Ничего не изменилось. - Он даже слегка подмигнул и улыбнулся. - Ничего.
... Ощущение пустоты парализовало Флавина, когда проснувшаяся Вита произнесла свой приговор - она отреклась от этой ночи. Жизнь стала пресной, ненужной. Волнения, надежды, клокочущая радость, вдохновлявшая фантазию, удесетирявшая силы, - все разом изсезло, будто на сцене вырубили свет.
Однажды Крис уже пережил подобное. Умерла Ханна, ему исполнилось двадцать пять и все ещё только начиналось, но он чувствовал себя столетним старцем, утратившим всякий интерес к окружающему.
Вкус жизни восстанавливался медленно. Он механически занялся подготовкой аттракциона, который задумывал вместе с ней, и постепенно увлекся. Флавин возвратился к реальности другим - ожесточившимся и одиноким. Больше он никого не подпускал к своему сердцу, оставваясь свободным, недосягаемым. Чем ярче разгоралась слава Флавина, тем сильнее тянулись к нему женщины - наивные малышки, опытные дамы, шлюхи и настоящие леди. Но никто не сумел привязать к себе Мага. Белокожие и шоколадные, откровенно-дерзкие и высокомерные, застенчивые и безудержно-смелые, они нравились ему в разнообразии и необременительной мимолетности.
Тридцатилетний Флавин мог со всем основанием утверждать, что в отношениях с женщинами любых мастей и сексуальных запросов для него не осталось тайн. Так продолжалось до встречи с Витой. В ту весну совершавшего пробежку по пустынному пляжу мужчину никак нельзя было отнести к категории сексуально-озабоченных, пылких южан. Абра заняла пустующее место постоянной подружки Флавина. Она стала его партнершей и героиней цикла "Восточных сказок", неистощимой в фантазиях любовницей и сумела оттеснить соперниц и целиком завладеть телом мага.
От девушки, бгущей по кромке волны, повеяло совсем иным. Словно пес, взявший след дичи, Флавин следовал за ней, добиваясь не физической близости, а чего-то большего, как воздух, ему необходимого.
Вита одарила его своей дружбой, и Крис вздохнул с облегчением, возрождаясь к новой жизни. В бескрайной вселенной волшебных превращений взошло солнце - появился эталон прекрасного, реальное воплощение манившего Флавина чуда. Как же он не понял, что так долго блуждал в темноте? Вита стала его музой, его вдохновением, путеводным огнем, влекущим в неведомое. Но божество не спускается с пьедестала, и Флавин соблюдал дистанцию. Подобно мотыльку, он кружил над костром, ловко избегая пламени.
"Виталия - идол, неприкосновенная, неземная... Да, она принадлежит другому, и лучше поджарить себя, чем вожделеть в ней женщину!" - Твердил он себе, заставляя держаться подальше. - "Но ты хитрил, парень, урезонивая себя этой чепухой. Ты просто боялся, что Мечта окажется мраморной статуей, ты боялся, что затоскуешь в её объятиях о горячих прелестях Абры... Идиот, мальчишка, первый раз познавший Женщину", - думал Флавин, неотрывно глядя на уснувшую в старомодной кровати Виту.
То, что случилось с ним в эту ночь, приобрело значение высшего таинства и подлинной эстетической ценности. Объятия стали актом сотворения - сотворения Любви. Вита сама сделала первый шаг и, о Боже, сколь желанной оказалась она!
Чувства Флавина невероятно обострились. Его пальцы ощущали нежность её кожи, ток горячей крови, слаженные движения мышц. Казалось, он знал, что происходит в каждой клетке её тела. Ее дыхание, удары её сердца, её восторг и нега переливались в Криса. Две капли живой плоти слились в одну - они обрели единство.
Растворяясь в блаженстве физической близости, Крис видел все как бы со стороны, с высоты воспарившего духа. Их слияние было совершенно и изощренно, как виртуозный танец. Для него не было пределов ни во времени, ни в пространстве. Ничто не могло ограничить эту любовь. Она росла, охватывая то, что было, будет и есть, то, что таило в себе бытие и могла создать лишь фантазия. Сжимая в объятиях Виту, Крис растворялся в бесконечной, только им двоим принадлежавшей Вселенной...
Он проснулся сразу, словно вынырнул из теплой реки. В камине, устроенном в центре комнаты, подобно очагу под конусообразным медным колпаком, жарко горели поленья. На разукрашенном морозом окне искрились и розовели затейливые экваториальные узоры - пальмы, лианы, фантастические цветы. Вита спала, забросив руки за голову.
Крис тихонько стянул одеяло. Что-то сонно пробормотав, она подсунула под щеку ладонь и свернулась калачиком. Крис растерянно покачал головой: нет, это невозможно понять! Ничто на свете не производило на него впечатление столь ошеломляющего совершенства. Ничто не заставляло плакать от восторга, смешанного с жалостью и нежностью. Никогда так остро, до темноты в глазах, до замирания сердца, не хотелось ему любить. Крис Флавин стал другим.
... "Я не должна была делать этого", - с мукой совершенной ошибки призналась Вита. И попросила забыть о случившемся. Она даже не почувствовала сожаления, так легко убивая его. "Ничего не изменилось, девочка. Ничего", - улыбнулся Флавин. Не мог же он сказать, что просто напросто умер, что уже не живет с той минуты, как Вита отреклась от него.
- Ну вот, думаю, этот маршрут будет наилучшим. Всего одна пересадка, поужинать я смогу уже в Георгштадте, - решила Вита, изучив расписание.
- Извини, я отвлекся. Когда твой рейс?
- К сожалению, через два часа... Нет! Тебе не надо ждать. И так потратил на меня кучу времени. Ведь сегодня опять представление?
- Другое. В Копенгагене. - Флавин рассеянно огляделся, прекращая расспросы. Зачем было сейчас говорить ей, что Ангела над хельсингерским собором больше не будет. Никогда.
- Так ты предпочитаешь ждать здесь? - На всякий случай уточнил Флавин, сдав в камеру хранения багаж Виты. - будь осторожна. Ведь придется лететь под своим именем.
- Какое это теперь имеет щзначение?! - В лиловой шубке, подаренной Крисом, Вита выглядела ослепительно. Ее нельзя было не заметить и не узнать.
- Действительно. Мисс Джордан поступает под защиту короля. Но если что-то насторожит тебя - дай знать. Телефон всегда при мне. - Флавин стоял перед ней, не находя слов для продолжения разговора. А повернуться и уйти он просто не мог. "Останови ее! Не позволяй уйти! Ведь завтра будет поздно!" - молил кто-то, готовый рыдать от тоски, но Флавин не уступал.
- Желаю счастья, девочка. Спасибо за все. - Выпустив её теплую ладонь, Крис решительно направился к выходу.
Как же ему хотелось сейчас разнести вдребезги сияющие стекла вокзальных киосков или заехать кулаком в добродушную рожу румяного полисмена, хоть как-нибудь усмиряя свою боль.
Он гнал машину с предельно допустимой скоростью, удаляя себя от Виты, и не заметил, как остановился у баржи. - "Черт! Я же хотел попасть в Хельсинборн!" Скрипнув зубами, Флавин уже собрался развернуться. Открытая дверь насторожила его. Вероятно, работник, следивший за плавучим домом, пришел, чтобы навести там порядок к возвращению хозяина. Но в салоне никого не было - ветер шелестел золотым дождем, на ветвях елки тихо позванивали раскачивающиеся шары. Не снимая куртки, Флавин достал из холодильника бутылку джина и сел за стол, обхватив голову руками. Пить здесь одному, в полутемной, холоднойькомнате было противно. Флавин торопился проглотить обжигающую жидкость, ожидая тупого безумия. В груди немного потеплело, сознание подернулось спасительной мутью. С блестящего бока серебряного ведерка на Криса глядела вытянутая глумливая физиономия. Узкий, длинноносый уродец словно явился из далекого прошлого - нелепый и жалкий.
"Ну что, Верзила Флави, ты все тот же слабак, слабак!" - Крис сошвырнул ведерко и уронил на стол тяжелую голову.
Мирно тикали часы, куда-то торопилось ненужное время. Когда Крис вынырнул из забытья, в комнате хозяйничали сумерки. Флавин поднял тяжелый взгляд и тут же увидел его: на столике у елки блестел, разбрасывая радужные искры, хрустальный шар. Он уверенно покоился в своем серебряном ложе и был так же неразделим с ним, как были неразделимы этой ночью Крис и Вита.
Флавин поставил шар перед собой, долго, не мигая, смотрел на него, а потом зажег по сторонам свечи. Он двигался медленно, вдохновленный вдруг вспыхнувшим мистическим чувством. Оно приходило неожиданно и никогда не обманывало.
Кристос Флавинос появился на свет с "вирусом" необычного дара в крови. Он неизбжно стал бы магом, родись силачом, карликом, сыном президента или бездомного бродяжки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Проснувшись рано утром, Вита села в постели и вопросительно посмотрела на притихшего у камина Криса. Потом отвернулась и быстро натянула свитер.
- Ничего не говори, пожалуйста.
- Вита...
- Нет. Не надо. - Подойдя, она приложила ладонь к его губам и опустилась на колени рядом. - Я не должна была делать этого. Забудь, прошу тебя. Сегодня я уеду в Георгштадт.
Крис со стоном сжал в руке кочергу, которой только что ворошил угли, и резко поднялся. Вита долго смотрела в его затылок. Черные кудри падали на гордо выпрямившиеся плечи и даже сзади чувствовалось, как ходят на скулах гневные желваки. Вита была уверена, что Крис изо всех сил стиснул зубы. Но он не повернулся к ней.
- Пора пить кофе, если хочешь попасть туда к вечеру, - тихо сказал он и вышел.
"Надо собрать вещи", - подумала Вита, но осталась сидеть, не в силах оторвать взгляд от огня. Что-то случилось этой ночью, что-то важное, ещё никогда с ней не случавшееся. Это не было позывом внезапной страсти или вспышкой влюбленности. Скорее всего, это было безумием.
С того мгновения, как Вита прильнула к горячим губам Флавина, реальность помутилась словно запотевшее стекло. Она шагнула в зазеркалье, полное неведомых чудес. Здесь был лишь один бог - страсть. И главные его жрецы - Крис и Вита. Здесь все принадлежало им двоим, а они - друг другу. И не было ничего, что могло помешать двум половинкам единого сущства стремиться к слиянию.
Возвращение в реальность повергло в смятение. Вита чувствовала, произошло то, что не должно было случиться в её жизни, и что необходимо поскорее забыть. А для этого есть лишь один путь - бегство.
Объявив свое решение Крису, Вита в полной растерянности сидела на кровати. Ее мысли и ощущени я путались. Вероятно, так чувствуют себя люди, находящиеся под воздействием наркотика. ей то хотелось позвать Криса и спрятаться в его объятиях, то без оглядки бежать прочь к прежним ясности и покою. Наконец, побросав в чемодан свои вещи, она вышла в гостиную:
- Нам пора. - Ватные руки и ноги, туманная голова, чужой. блеклый голос.
Елка поблескивала глупо улыбающимися шарами, на столе приуныли остатки празлничного ужина. Трудно было представить, что подарки, танцы, безалаберная щенячья радость были только вчера. Виновато опустив голову, словно обидела радушных хозяев, Вита покинула плавучий дом.
Крис молчал. Казалось, ему вдруг стало как-то скучно, будто представление кончилось и настало время переменить декорации. Он задумчиво вел машину, даже не пытаясь обсуждать неожиданный отъезд Виты.
- Мне необходимо встретиться с Элом. Он ждет моего ответа. Кажется, пришла пора стать взрослой.
- И давно ты это решила? - Флавин не отрывал взгляд от дороги.
- Вчера... Говорят, что канун Рождества - пора серьезных раздумий.
- А я-то даже не заметил... Не заметил, когда потерял тебя. Отличнный фокус, девочка.
- Нет же, Флавин, нет! Не говори так. Я только сейчас поняла, что все это время, с тех пор, как ты появился в моей жизни... В общем, я знала, что есть надежный, преданный человек, которому не безразлична Виталия Джордан... Не кукла, не символ, не звезда - а вот такая - живая, наивная, маленькая... Крис, прошу тебя, не надо ничего менять... - Коснувшись руки, сжимающей руль, Вита с мольбой заглянула ему в глаза. Первый раз за утро Флавин посмотрел на неё - тепло и ободряюще.
- Не грусти, девочка. Ничего не изменилось. - Он даже слегка подмигнул и улыбнулся. - Ничего.
... Ощущение пустоты парализовало Флавина, когда проснувшаяся Вита произнесла свой приговор - она отреклась от этой ночи. Жизнь стала пресной, ненужной. Волнения, надежды, клокочущая радость, вдохновлявшая фантазию, удесетирявшая силы, - все разом изсезло, будто на сцене вырубили свет.
Однажды Крис уже пережил подобное. Умерла Ханна, ему исполнилось двадцать пять и все ещё только начиналось, но он чувствовал себя столетним старцем, утратившим всякий интерес к окружающему.
Вкус жизни восстанавливался медленно. Он механически занялся подготовкой аттракциона, который задумывал вместе с ней, и постепенно увлекся. Флавин возвратился к реальности другим - ожесточившимся и одиноким. Больше он никого не подпускал к своему сердцу, оставваясь свободным, недосягаемым. Чем ярче разгоралась слава Флавина, тем сильнее тянулись к нему женщины - наивные малышки, опытные дамы, шлюхи и настоящие леди. Но никто не сумел привязать к себе Мага. Белокожие и шоколадные, откровенно-дерзкие и высокомерные, застенчивые и безудержно-смелые, они нравились ему в разнообразии и необременительной мимолетности.
Тридцатилетний Флавин мог со всем основанием утверждать, что в отношениях с женщинами любых мастей и сексуальных запросов для него не осталось тайн. Так продолжалось до встречи с Витой. В ту весну совершавшего пробежку по пустынному пляжу мужчину никак нельзя было отнести к категории сексуально-озабоченных, пылких южан. Абра заняла пустующее место постоянной подружки Флавина. Она стала его партнершей и героиней цикла "Восточных сказок", неистощимой в фантазиях любовницей и сумела оттеснить соперниц и целиком завладеть телом мага.
От девушки, бгущей по кромке волны, повеяло совсем иным. Словно пес, взявший след дичи, Флавин следовал за ней, добиваясь не физической близости, а чего-то большего, как воздух, ему необходимого.
Вита одарила его своей дружбой, и Крис вздохнул с облегчением, возрождаясь к новой жизни. В бескрайной вселенной волшебных превращений взошло солнце - появился эталон прекрасного, реальное воплощение манившего Флавина чуда. Как же он не понял, что так долго блуждал в темноте? Вита стала его музой, его вдохновением, путеводным огнем, влекущим в неведомое. Но божество не спускается с пьедестала, и Флавин соблюдал дистанцию. Подобно мотыльку, он кружил над костром, ловко избегая пламени.
"Виталия - идол, неприкосновенная, неземная... Да, она принадлежит другому, и лучше поджарить себя, чем вожделеть в ней женщину!" - Твердил он себе, заставляя держаться подальше. - "Но ты хитрил, парень, урезонивая себя этой чепухой. Ты просто боялся, что Мечта окажется мраморной статуей, ты боялся, что затоскуешь в её объятиях о горячих прелестях Абры... Идиот, мальчишка, первый раз познавший Женщину", - думал Флавин, неотрывно глядя на уснувшую в старомодной кровати Виту.
То, что случилось с ним в эту ночь, приобрело значение высшего таинства и подлинной эстетической ценности. Объятия стали актом сотворения - сотворения Любви. Вита сама сделала первый шаг и, о Боже, сколь желанной оказалась она!
Чувства Флавина невероятно обострились. Его пальцы ощущали нежность её кожи, ток горячей крови, слаженные движения мышц. Казалось, он знал, что происходит в каждой клетке её тела. Ее дыхание, удары её сердца, её восторг и нега переливались в Криса. Две капли живой плоти слились в одну - они обрели единство.
Растворяясь в блаженстве физической близости, Крис видел все как бы со стороны, с высоты воспарившего духа. Их слияние было совершенно и изощренно, как виртуозный танец. Для него не было пределов ни во времени, ни в пространстве. Ничто не могло ограничить эту любовь. Она росла, охватывая то, что было, будет и есть, то, что таило в себе бытие и могла создать лишь фантазия. Сжимая в объятиях Виту, Крис растворялся в бесконечной, только им двоим принадлежавшей Вселенной...
Он проснулся сразу, словно вынырнул из теплой реки. В камине, устроенном в центре комнаты, подобно очагу под конусообразным медным колпаком, жарко горели поленья. На разукрашенном морозом окне искрились и розовели затейливые экваториальные узоры - пальмы, лианы, фантастические цветы. Вита спала, забросив руки за голову.
Крис тихонько стянул одеяло. Что-то сонно пробормотав, она подсунула под щеку ладонь и свернулась калачиком. Крис растерянно покачал головой: нет, это невозможно понять! Ничто на свете не производило на него впечатление столь ошеломляющего совершенства. Ничто не заставляло плакать от восторга, смешанного с жалостью и нежностью. Никогда так остро, до темноты в глазах, до замирания сердца, не хотелось ему любить. Крис Флавин стал другим.
... "Я не должна была делать этого", - с мукой совершенной ошибки призналась Вита. И попросила забыть о случившемся. Она даже не почувствовала сожаления, так легко убивая его. "Ничего не изменилось, девочка. Ничего", - улыбнулся Флавин. Не мог же он сказать, что просто напросто умер, что уже не живет с той минуты, как Вита отреклась от него.
- Ну вот, думаю, этот маршрут будет наилучшим. Всего одна пересадка, поужинать я смогу уже в Георгштадте, - решила Вита, изучив расписание.
- Извини, я отвлекся. Когда твой рейс?
- К сожалению, через два часа... Нет! Тебе не надо ждать. И так потратил на меня кучу времени. Ведь сегодня опять представление?
- Другое. В Копенгагене. - Флавин рассеянно огляделся, прекращая расспросы. Зачем было сейчас говорить ей, что Ангела над хельсингерским собором больше не будет. Никогда.
- Так ты предпочитаешь ждать здесь? - На всякий случай уточнил Флавин, сдав в камеру хранения багаж Виты. - будь осторожна. Ведь придется лететь под своим именем.
- Какое это теперь имеет щзначение?! - В лиловой шубке, подаренной Крисом, Вита выглядела ослепительно. Ее нельзя было не заметить и не узнать.
- Действительно. Мисс Джордан поступает под защиту короля. Но если что-то насторожит тебя - дай знать. Телефон всегда при мне. - Флавин стоял перед ней, не находя слов для продолжения разговора. А повернуться и уйти он просто не мог. "Останови ее! Не позволяй уйти! Ведь завтра будет поздно!" - молил кто-то, готовый рыдать от тоски, но Флавин не уступал.
- Желаю счастья, девочка. Спасибо за все. - Выпустив её теплую ладонь, Крис решительно направился к выходу.
Как же ему хотелось сейчас разнести вдребезги сияющие стекла вокзальных киосков или заехать кулаком в добродушную рожу румяного полисмена, хоть как-нибудь усмиряя свою боль.
Он гнал машину с предельно допустимой скоростью, удаляя себя от Виты, и не заметил, как остановился у баржи. - "Черт! Я же хотел попасть в Хельсинборн!" Скрипнув зубами, Флавин уже собрался развернуться. Открытая дверь насторожила его. Вероятно, работник, следивший за плавучим домом, пришел, чтобы навести там порядок к возвращению хозяина. Но в салоне никого не было - ветер шелестел золотым дождем, на ветвях елки тихо позванивали раскачивающиеся шары. Не снимая куртки, Флавин достал из холодильника бутылку джина и сел за стол, обхватив голову руками. Пить здесь одному, в полутемной, холоднойькомнате было противно. Флавин торопился проглотить обжигающую жидкость, ожидая тупого безумия. В груди немного потеплело, сознание подернулось спасительной мутью. С блестящего бока серебряного ведерка на Криса глядела вытянутая глумливая физиономия. Узкий, длинноносый уродец словно явился из далекого прошлого - нелепый и жалкий.
"Ну что, Верзила Флави, ты все тот же слабак, слабак!" - Крис сошвырнул ведерко и уронил на стол тяжелую голову.
Мирно тикали часы, куда-то торопилось ненужное время. Когда Крис вынырнул из забытья, в комнате хозяйничали сумерки. Флавин поднял тяжелый взгляд и тут же увидел его: на столике у елки блестел, разбрасывая радужные искры, хрустальный шар. Он уверенно покоился в своем серебряном ложе и был так же неразделим с ним, как были неразделимы этой ночью Крис и Вита.
Флавин поставил шар перед собой, долго, не мигая, смотрел на него, а потом зажег по сторонам свечи. Он двигался медленно, вдохновленный вдруг вспыхнувшим мистическим чувством. Оно приходило неожиданно и никогда не обманывало.
Кристос Флавинос появился на свет с "вирусом" необычного дара в крови. Он неизбжно стал бы магом, родись силачом, карликом, сыном президента или бездомного бродяжки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59