Кое какие сбережения у Юлдашева были, на черный день лежали деньги на счетах в разных городах России, да и не только России.
Юлдашев уже окончательно решился, когда опять на связь вышел Султан.
- Слушай меня, Каракурт. Я дарю тебе подарок. Только что твой беглец вступил в бой с Корнеем. Он ушел, но его ранили. И я могу тебе сказать, где найти его.
- Почему я должен тебе верить?! - воскликнул Юлдашев.
- Можешь не верить, - равнодушно отозвался Султан. - Тогда уезжай за границу, как ты хотел.
Бывший майор даже плечом передернул после этих слов. Чертов Султан! Может быть, он действительно порождение ада? Не зря про него ходили такие слухи.
- Зачем тебе оказывать мне услуги? - ещё раз спросил Юлдашев.
- Я не тебе услугу оказываю, - возразил Султан. - Я себе услугу оказываю. Говорю тебе, где искать то, что тебе нужно, а сам буду знать где то, что мне нужно. Мне нужен ты, Каракурт...
- Да отцепись ты от меня с этой дурацкой кличкой! - разозлился бывший майор. - Терпеть её не могу!
- Почему? "Черный паук" тебе очень даже походит, - не согласился Султан. - Ты не о том думаешь, Каракурт, ты поезжай, скоро темно будет.
Глава тридцать вторая
Когда я с трудом пришел в себя, то сразу понял, что дела мои не блестящи. Во рту было сухо, губы казались потрескавшимися, язык распух. Все говорило о том, что рана вызвала воспалительный процесс. Поднимался жар, и в придачу сказывалась контузия, уши периодически закладывало, а голову стягивал жестокий обруч.
Расстегнул куртку и рубаху, осмотрел ещё раз грудь и не нашел выходного отверстия. Прощупал, острой боли нигде не было, значит, пуля сидит где-то не очень глубоко в спине, а не застряла, как я надеялся, под кожей на груди, или возле ребер. Это было совсем худо. Самостоятельно извлечь пулю из спины я не смог бы ни при каких условиях.
Превозмогая боль, я осмотрел в машине салон и нашел аптечку, которой не преминул воспользоваться. С помощью зеркальца заднего обзора, основательно повертевшись, принимая самые нелепые позы, мне удалось увидеть рану. Под правой лопаткой темнела небольшая дырочка, совсем маленькая, но края раны заметно воспалились и покраснели. Крови почти не было и это, пожалуй, самый неприятный момент, рана не сквозная, и значит кровотечение внутреннее. Нужно обратиться к врачу, но сделать этого я не мог, это было равносильно самоубийству.
Но чувствовал я себя настолько скверно, что вопреки собственным опасениям, решил поехать отлежаться. И когда ленивым, спящим мозгом я пытался сообразить, где бы мне это лучше всего сделать, я вспомнил про бомжатник в Старосадском переулке. Больше никаких адресов у меня не оставалось. Я решил последовать солдатской мудрости о том, что в одну и ту же воронку снаряд дважды не попадает, хотя и знал, что правил без исключения не бывает. Но выбора не было, так что туда я и поехал.
Машину я бросил на Маросейке, в первой же подворотне, поставив её поперек, чтобы сразу же привлечь внимание ментов. Когда стал выходить, вспомнил Ирину и тщательно запер двери, предварительно оставив под щеточкой дворника нацарапанную наспех записку, в которой я сообщал все, что знал, про Юлдашева и прочих.
Заперев машину, я сам стал спускаться вниз, петляя по переулкам. Меня мотало по тротуару, и редкие прохожие удивленно оглядывались на меня, на всякий случай переходя на противоположную сторону улицы.
Было ещё не очень темно, а видок у меня для прогулок по Москве был тот еще: помятая
одежда, разорванные на коленях брюки, а за спиной новенький яркий капроновый рюкзак, в котором лежала спортивная многострадальная сумка со всем её содержимым, за которым гонялись по всей Москве уже, наверное, несколько сот человек в общей сложности. Этот рюкзак и его содержимое был мой крест. А вернее пресловутый чемодан с оторванной ручкой, который и нести невмоготу, и бросить жалко.
Шел я, шатаясь, по кривым переулкам, и чтобы удержать себя наяву и не потерять сознание, рассказывал сам себе дурашливые стихи, которые выплыли в моей памяти непонятно откуда, но словно про меня были написаны:
В переулке глуховатом
пляшет ветер на свече,
там гуляет Гном горбатый
с Гулливером на плече.
Толстой палкой суковатой
подпирает сам себя,
тяжело идти, ребята,
свою ношу не любя.
Гномы в нашем переулке
жизнь ведут в одном ключе:
все выходят на прогулки
с Гулливером на плече.
Чтец-декламатор из меня был никудышный, да и помогало это мало, при чтении вслух я поневоле переходил на размеренный чеканный ритм и под него начинал терять сознание и тонуть. Однажды мне даже пришлось сесть прямо на тротуар и сидеть несколько минут, виновато улыбаясь спешащим перейти на другую сторону гражданам.
После этого я плюнул на конспирацию и пошел дальше не петляя. Я понял, что если не доберусь до дома, то рухну прямо посреди мостовой. Я заспешил, насколько мог это сделать в моем состоянии, и вскоре оказался в нужном мне месте.
Не заходя в подворотню, я осторожно осмотрелся. Как я и предполагал, никакой охраны во дворе не было. Флигель я раздолбал как Бог черепаху, на его месте осталась одна закопченная стена, остальное лежало у моих ног грудой битого кирпича. Не глядя по сторонам, я подошел к дому, и проник через знакомое окно внутрь. Там я прошел в ту самую квартиру, откуда мы все ушли сегодня ночью.
Шел я уже буквально по стеночке. Перед глазами у меня плясали оранжевые огни, я кое-как, не смея наклониться, собрал на полу ногами в одну кучу матрасы и тряпье, хотел ещё что-то найти, но потерял сознание и рухнул вниз лицом прямо на эти раздрызганные отрепья.
Наверное, мой обморок перешел в сон, потому что проснулся я часа через два, посвежевшим и немного отдохнувшим. Гудение в башке почти полностью прекратилось, только уши были ещё частично забиты ватой. Попытался осторожно повернуться и моментально скрючился. Рана в спине тут же дала о себе знать злой и острой болью. Пришлось скинуть рубаху и ещё раз перевязать рану. Я намотал побольше бинта и завязал его потуже. Конечно, все это было малоэффективно, но что я ещё мог сделать? Если бы рана была спереди, я бы достал пулю сам, но как я мог вытащить её из спины?
Подумал, а не стоит ли мне что-то съесть, но даже при одной только мысли о еде к горлу подкатила тошнота. Встал на ноги, чувствовал я себя увереннее, прошел на кухню и напился воды из-под крана. Взгляд мой упал на газовую плиту, и я машинально повернул кран. К моему удивлению раздалось шипение, и я поторопился повернуть кран обратно.
Вот уж воистину страна чудес и непуганых идиотов! Рядом разнесло по кирпичу выселенный флигель, ясно, как день, что взрыв произошел от утечки газа, нет чтобы перекрыть газ в другом доме, тоже пустом, так никто и не подумал этого сделать.
Впрочем, в моем возрасте пора бы уже перестать удивляться, но такая это страна, что сколько живешь в ней, столько и удивляешься. Кажется, что уже ко всему привык, что чудней уже не придумаешь, так нет же, что-то да всегда случается чуднее того, что было вчера.
Вернулся из кухни в комнату и заметил в углу, там где сидели ночью Серега с Лешкой, бутылку с остатками водки. Она была заботливо поставлена в угол.
Я взял её, посмотрел на свет и медленно запрокинул содержимое в рот. Водки было совсем чуть-чуть, но она оживила меня, разогнала кровь и взбодрила. У меня даже проснулся аппетит, и я с удовольствием перекусил и выпил кофе.
Стоял я у окна, смотрел в кирпичную стену и вспоминал свои грустные вчерашние мысли по поводу этой самой стены, и стало мне нехорошо. Действительно, все складывалось так, что чем дальше, тем больше все походило на путь в тупик, на это вот окно, которое открываешь, а за ним вместо неба - стена...
Мои печальные размышления прервал тихий шорох внизу. Выйдя бесшумно к дверям квартиры, я прислушался. Кто-то влез в окно и теперь шел к лестнице.
Быстро вернувшись в комнату, я подхватил с пола рюкзак, поспешно натянул рубашку, затолкал ногой под тряпье использованные бинты, подхватил с матрасов куртку и бросился к стенному шкафу. Не потому, что ни на что другое у меня не хватило фантазии, а потому, что в такой пустой квартире не нафантазируешься, пришлось воспользоваться тем, что имелось в наличии. Тем более, я надеялся, что это обычные бомжи.
Укрытие было не ахти какое, но давало маленький выигрыш во времени, возможность посмотреть, кто же явился по мою душу и принять решение. В шкафу было очень пыльно, тесно и темно, в углу лежала куча какого-то тряпья, на которую я и сел. И неожиданно прямо перед моим носом оказалась дырка, это был выбитый сучок, сквозь которую хорошо было видно комнату. Я притих, и весь превратился в слух и зрение.
Шаги приближались. И чем ближе, тем осторожнее они становились. Я уже не сомневался в том, что это не бомжи. Это явно пришел кто-то по моим следам. Оставалось только посмотреть, кто же это? Для Юлдашева было слишком медленно и тихо. К тому же шел один человек. Вот он уже стоит перед дверью, заходит.
Скрипнула дверь в квартиру. Потом наступила долгая пауза, после которой в комнату вошел, осторожно оглядываясь, вот уж кого не ожидал увидеть здесь, Сергей. В руке он держал ржавый толстый прут витой арматуры.
Он встал на пороге и старательно осмотрел комнату слева направо, не сходя с места. Удовлетворенный осмотром, Сергей расслабился, прошел, постукивая прутом по полу, на кухню, чем-то там прогремел, прошуршал и вернулся в комнату. Он бродил из угла в угол, что-то ворча под нос, выстукивая железным прутом стены и пол.
Заметил стенной шкаф и направился к нему. Я подобрался, готовясь к прыжку, но он неожиданно остановился, что-то заметив, и свернул к куче тряпья. Пошевелил в ней прутом и выгреб им из-под рванья использованные мною окровавленные бинты. Он поворошил их железякой и весело присвистнул, оглядев ещё раз всю комнату. Я видел, как заблестели его глаза, как побелели суставы пальцев, сжимающих нелепое и страшное оружие.
Вряд ли я в таком состоянии справлюсь с ним. Да и сам Серега, наученный горьким опытом, обнаружив меня, вряд ли позволит приблизиться к нему. Не стоит испытывать судьбу, надо просто прострелить ему хотя бы ногу и уйти. Я медленно опустил руку в карман. А он уже перехватил прут поудобней, нацелился взглядом на шкаф, сделал первый шаг в этом направлении, но тут что-то в куче тряпья опять отвлекло его внимание.
Серега удивленно вскинул брови и своим прутом потащил что-то из тряпья поближе к себе. А я тем временем судорожно шарил по карманам, в которых ничего не было. Пистолет, который я искал, поднимал с пола Серега, он даже удовлетворенно хрюкнул, обрадовавшись нечаянной находке. Наверное, я обронил пистолет, когда, поспешно прячась в стенной шкаф, впопыхах подхватил куртку с пола.
Он стоял посреди комнаты и с интересом и недоверием рассматривал неожиданный подарок. Вытряхнул на ладонь обойму, проверил наличие патронов, удивленно покачал головой и оглядевшись подтащил к себе колченогую табуретку, на которую и сел демонстративно не спеша посреди комнаты, глядя насмешливо на стенной шкаф, из которого я, как последний идиот, разглядывал его в дырочку.
Серега тем временем картинно заложил ногу на ногу, положил на колени пистолет, поглаживая рубчатую рукоять пальцами правой руки. Левую он положил на прут арматуры, словно на трость, отмахнув руку на полную длину. Ну ни дать ни взять государь на троне. Любил все же Серега всю эту мишуру и показуху.
- Ну что, Костя Голубев? - вкрадчиво спросил он, разглядывая шкаф. - И на старуху бывает проруха? Как же ты так опростоволосился, старый вояка?
Он помолчал, дожидаясь ответа, и не получив его, обиженно удивился:
- Ты что, даже поговорить с институтским товарищем не желаешь? Что-то совсем на тебя не похоже. Ты всегда был душою общества, балагуром и говоруном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Юлдашев уже окончательно решился, когда опять на связь вышел Султан.
- Слушай меня, Каракурт. Я дарю тебе подарок. Только что твой беглец вступил в бой с Корнеем. Он ушел, но его ранили. И я могу тебе сказать, где найти его.
- Почему я должен тебе верить?! - воскликнул Юлдашев.
- Можешь не верить, - равнодушно отозвался Султан. - Тогда уезжай за границу, как ты хотел.
Бывший майор даже плечом передернул после этих слов. Чертов Султан! Может быть, он действительно порождение ада? Не зря про него ходили такие слухи.
- Зачем тебе оказывать мне услуги? - ещё раз спросил Юлдашев.
- Я не тебе услугу оказываю, - возразил Султан. - Я себе услугу оказываю. Говорю тебе, где искать то, что тебе нужно, а сам буду знать где то, что мне нужно. Мне нужен ты, Каракурт...
- Да отцепись ты от меня с этой дурацкой кличкой! - разозлился бывший майор. - Терпеть её не могу!
- Почему? "Черный паук" тебе очень даже походит, - не согласился Султан. - Ты не о том думаешь, Каракурт, ты поезжай, скоро темно будет.
Глава тридцать вторая
Когда я с трудом пришел в себя, то сразу понял, что дела мои не блестящи. Во рту было сухо, губы казались потрескавшимися, язык распух. Все говорило о том, что рана вызвала воспалительный процесс. Поднимался жар, и в придачу сказывалась контузия, уши периодически закладывало, а голову стягивал жестокий обруч.
Расстегнул куртку и рубаху, осмотрел ещё раз грудь и не нашел выходного отверстия. Прощупал, острой боли нигде не было, значит, пуля сидит где-то не очень глубоко в спине, а не застряла, как я надеялся, под кожей на груди, или возле ребер. Это было совсем худо. Самостоятельно извлечь пулю из спины я не смог бы ни при каких условиях.
Превозмогая боль, я осмотрел в машине салон и нашел аптечку, которой не преминул воспользоваться. С помощью зеркальца заднего обзора, основательно повертевшись, принимая самые нелепые позы, мне удалось увидеть рану. Под правой лопаткой темнела небольшая дырочка, совсем маленькая, но края раны заметно воспалились и покраснели. Крови почти не было и это, пожалуй, самый неприятный момент, рана не сквозная, и значит кровотечение внутреннее. Нужно обратиться к врачу, но сделать этого я не мог, это было равносильно самоубийству.
Но чувствовал я себя настолько скверно, что вопреки собственным опасениям, решил поехать отлежаться. И когда ленивым, спящим мозгом я пытался сообразить, где бы мне это лучше всего сделать, я вспомнил про бомжатник в Старосадском переулке. Больше никаких адресов у меня не оставалось. Я решил последовать солдатской мудрости о том, что в одну и ту же воронку снаряд дважды не попадает, хотя и знал, что правил без исключения не бывает. Но выбора не было, так что туда я и поехал.
Машину я бросил на Маросейке, в первой же подворотне, поставив её поперек, чтобы сразу же привлечь внимание ментов. Когда стал выходить, вспомнил Ирину и тщательно запер двери, предварительно оставив под щеточкой дворника нацарапанную наспех записку, в которой я сообщал все, что знал, про Юлдашева и прочих.
Заперев машину, я сам стал спускаться вниз, петляя по переулкам. Меня мотало по тротуару, и редкие прохожие удивленно оглядывались на меня, на всякий случай переходя на противоположную сторону улицы.
Было ещё не очень темно, а видок у меня для прогулок по Москве был тот еще: помятая
одежда, разорванные на коленях брюки, а за спиной новенький яркий капроновый рюкзак, в котором лежала спортивная многострадальная сумка со всем её содержимым, за которым гонялись по всей Москве уже, наверное, несколько сот человек в общей сложности. Этот рюкзак и его содержимое был мой крест. А вернее пресловутый чемодан с оторванной ручкой, который и нести невмоготу, и бросить жалко.
Шел я, шатаясь, по кривым переулкам, и чтобы удержать себя наяву и не потерять сознание, рассказывал сам себе дурашливые стихи, которые выплыли в моей памяти непонятно откуда, но словно про меня были написаны:
В переулке глуховатом
пляшет ветер на свече,
там гуляет Гном горбатый
с Гулливером на плече.
Толстой палкой суковатой
подпирает сам себя,
тяжело идти, ребята,
свою ношу не любя.
Гномы в нашем переулке
жизнь ведут в одном ключе:
все выходят на прогулки
с Гулливером на плече.
Чтец-декламатор из меня был никудышный, да и помогало это мало, при чтении вслух я поневоле переходил на размеренный чеканный ритм и под него начинал терять сознание и тонуть. Однажды мне даже пришлось сесть прямо на тротуар и сидеть несколько минут, виновато улыбаясь спешащим перейти на другую сторону гражданам.
После этого я плюнул на конспирацию и пошел дальше не петляя. Я понял, что если не доберусь до дома, то рухну прямо посреди мостовой. Я заспешил, насколько мог это сделать в моем состоянии, и вскоре оказался в нужном мне месте.
Не заходя в подворотню, я осторожно осмотрелся. Как я и предполагал, никакой охраны во дворе не было. Флигель я раздолбал как Бог черепаху, на его месте осталась одна закопченная стена, остальное лежало у моих ног грудой битого кирпича. Не глядя по сторонам, я подошел к дому, и проник через знакомое окно внутрь. Там я прошел в ту самую квартиру, откуда мы все ушли сегодня ночью.
Шел я уже буквально по стеночке. Перед глазами у меня плясали оранжевые огни, я кое-как, не смея наклониться, собрал на полу ногами в одну кучу матрасы и тряпье, хотел ещё что-то найти, но потерял сознание и рухнул вниз лицом прямо на эти раздрызганные отрепья.
Наверное, мой обморок перешел в сон, потому что проснулся я часа через два, посвежевшим и немного отдохнувшим. Гудение в башке почти полностью прекратилось, только уши были ещё частично забиты ватой. Попытался осторожно повернуться и моментально скрючился. Рана в спине тут же дала о себе знать злой и острой болью. Пришлось скинуть рубаху и ещё раз перевязать рану. Я намотал побольше бинта и завязал его потуже. Конечно, все это было малоэффективно, но что я ещё мог сделать? Если бы рана была спереди, я бы достал пулю сам, но как я мог вытащить её из спины?
Подумал, а не стоит ли мне что-то съесть, но даже при одной только мысли о еде к горлу подкатила тошнота. Встал на ноги, чувствовал я себя увереннее, прошел на кухню и напился воды из-под крана. Взгляд мой упал на газовую плиту, и я машинально повернул кран. К моему удивлению раздалось шипение, и я поторопился повернуть кран обратно.
Вот уж воистину страна чудес и непуганых идиотов! Рядом разнесло по кирпичу выселенный флигель, ясно, как день, что взрыв произошел от утечки газа, нет чтобы перекрыть газ в другом доме, тоже пустом, так никто и не подумал этого сделать.
Впрочем, в моем возрасте пора бы уже перестать удивляться, но такая это страна, что сколько живешь в ней, столько и удивляешься. Кажется, что уже ко всему привык, что чудней уже не придумаешь, так нет же, что-то да всегда случается чуднее того, что было вчера.
Вернулся из кухни в комнату и заметил в углу, там где сидели ночью Серега с Лешкой, бутылку с остатками водки. Она была заботливо поставлена в угол.
Я взял её, посмотрел на свет и медленно запрокинул содержимое в рот. Водки было совсем чуть-чуть, но она оживила меня, разогнала кровь и взбодрила. У меня даже проснулся аппетит, и я с удовольствием перекусил и выпил кофе.
Стоял я у окна, смотрел в кирпичную стену и вспоминал свои грустные вчерашние мысли по поводу этой самой стены, и стало мне нехорошо. Действительно, все складывалось так, что чем дальше, тем больше все походило на путь в тупик, на это вот окно, которое открываешь, а за ним вместо неба - стена...
Мои печальные размышления прервал тихий шорох внизу. Выйдя бесшумно к дверям квартиры, я прислушался. Кто-то влез в окно и теперь шел к лестнице.
Быстро вернувшись в комнату, я подхватил с пола рюкзак, поспешно натянул рубашку, затолкал ногой под тряпье использованные бинты, подхватил с матрасов куртку и бросился к стенному шкафу. Не потому, что ни на что другое у меня не хватило фантазии, а потому, что в такой пустой квартире не нафантазируешься, пришлось воспользоваться тем, что имелось в наличии. Тем более, я надеялся, что это обычные бомжи.
Укрытие было не ахти какое, но давало маленький выигрыш во времени, возможность посмотреть, кто же явился по мою душу и принять решение. В шкафу было очень пыльно, тесно и темно, в углу лежала куча какого-то тряпья, на которую я и сел. И неожиданно прямо перед моим носом оказалась дырка, это был выбитый сучок, сквозь которую хорошо было видно комнату. Я притих, и весь превратился в слух и зрение.
Шаги приближались. И чем ближе, тем осторожнее они становились. Я уже не сомневался в том, что это не бомжи. Это явно пришел кто-то по моим следам. Оставалось только посмотреть, кто же это? Для Юлдашева было слишком медленно и тихо. К тому же шел один человек. Вот он уже стоит перед дверью, заходит.
Скрипнула дверь в квартиру. Потом наступила долгая пауза, после которой в комнату вошел, осторожно оглядываясь, вот уж кого не ожидал увидеть здесь, Сергей. В руке он держал ржавый толстый прут витой арматуры.
Он встал на пороге и старательно осмотрел комнату слева направо, не сходя с места. Удовлетворенный осмотром, Сергей расслабился, прошел, постукивая прутом по полу, на кухню, чем-то там прогремел, прошуршал и вернулся в комнату. Он бродил из угла в угол, что-то ворча под нос, выстукивая железным прутом стены и пол.
Заметил стенной шкаф и направился к нему. Я подобрался, готовясь к прыжку, но он неожиданно остановился, что-то заметив, и свернул к куче тряпья. Пошевелил в ней прутом и выгреб им из-под рванья использованные мною окровавленные бинты. Он поворошил их железякой и весело присвистнул, оглядев ещё раз всю комнату. Я видел, как заблестели его глаза, как побелели суставы пальцев, сжимающих нелепое и страшное оружие.
Вряд ли я в таком состоянии справлюсь с ним. Да и сам Серега, наученный горьким опытом, обнаружив меня, вряд ли позволит приблизиться к нему. Не стоит испытывать судьбу, надо просто прострелить ему хотя бы ногу и уйти. Я медленно опустил руку в карман. А он уже перехватил прут поудобней, нацелился взглядом на шкаф, сделал первый шаг в этом направлении, но тут что-то в куче тряпья опять отвлекло его внимание.
Серега удивленно вскинул брови и своим прутом потащил что-то из тряпья поближе к себе. А я тем временем судорожно шарил по карманам, в которых ничего не было. Пистолет, который я искал, поднимал с пола Серега, он даже удовлетворенно хрюкнул, обрадовавшись нечаянной находке. Наверное, я обронил пистолет, когда, поспешно прячась в стенной шкаф, впопыхах подхватил куртку с пола.
Он стоял посреди комнаты и с интересом и недоверием рассматривал неожиданный подарок. Вытряхнул на ладонь обойму, проверил наличие патронов, удивленно покачал головой и оглядевшись подтащил к себе колченогую табуретку, на которую и сел демонстративно не спеша посреди комнаты, глядя насмешливо на стенной шкаф, из которого я, как последний идиот, разглядывал его в дырочку.
Серега тем временем картинно заложил ногу на ногу, положил на колени пистолет, поглаживая рубчатую рукоять пальцами правой руки. Левую он положил на прут арматуры, словно на трость, отмахнув руку на полную длину. Ну ни дать ни взять государь на троне. Любил все же Серега всю эту мишуру и показуху.
- Ну что, Костя Голубев? - вкрадчиво спросил он, разглядывая шкаф. - И на старуху бывает проруха? Как же ты так опростоволосился, старый вояка?
Он помолчал, дожидаясь ответа, и не получив его, обиженно удивился:
- Ты что, даже поговорить с институтским товарищем не желаешь? Что-то совсем на тебя не похоже. Ты всегда был душою общества, балагуром и говоруном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65