Славку выносили на руках. Правда, особо не церемонились. Удивились, конечно, что на чердаке человек обнаружился, а потом подхватили под микитки да и поволокли. По лестнице чуть не вниз головой спускали. А Славка стонал и вполне натурально причитал:
- Больно мне, больно! Ой, сгорел, сгорел!
- Помолчи! - разозлился пожарный в тяжелой робе, державший его под мышки и спускавшийся вперед спиной. - Нажрутся, а потом вытаскивай их из огня, паразитов.
Но Славка не замолчал, он играл роль до конца. Следовало всех убедить, что дела его плохи. Очень помог другой пожарный, постарше, укоривший первого:
- Да ты посмотри, аж пузыри все полопались на спине, гной так и течет. Считай, процентов тридцать поверхности обгорело, не меньше. Шок у него, вот и балабонит, а через час в реанимации отходить будет.
Как положено в таких случаях, милиция и пожарные отогнали зевак, чтобы не мешали. Славка опасался, что снайпер, пугнувший его на крыше, может пристрелить сейчас, но обошлось. Тут и "скорая" подоспела. Его опустили на носилки лицом вниз и втащили в машину.
- Срочно в ожоговый! - распорядился озабоченный женский голос.
Хлопнула дверца, и машина тронулась. Славка сразу прекратил причитать и поднял голову, заозирался. Над ним склонилась озабоченная женщина в белом халате.
- Ничего, успокойтесь, - сказала она ласково, - сейчас укольчик поставлю, сразу легче станет.
- Да вы не волнуйтесь, мне не больно, - в свою очередь успокоил её Славка, усаживаясь на носилках. - И в ожоговый не надо, лучше в десятую больницу. У меня там знакомые.
- Ну-ка, ложитесь немедленно, - возмутилась женщина, - на вас живого места нет. У вас шок, поэтому и боль перестали чувствовать.
- Нельзя чувствовать то, чего нет, - философски изрек Славка. - Во всяком случае, мне уже гораздо легче. Я, пожалуй, пойду. - И он обеими руками заколотил в переборку, отделяющую водительскую кабину. - Эй, шеф, останови тачку.
Им овладело дурное веселье, безудержная радость переполняла и била через край - он выбрался живым из, казалось, безвыходной ситуации. Было от чего впасть в детство. Другие слезами разряжаются, истерикой, а у Славки спад душевного напряжения проявился таким нетривиальным способом.
Водитель отодвинул стекло в верхней части перегородки и недовольно спросил:
- Что за дела? Такси, что ли, нашел, командуешь?
- А почему бы и нет? - обрадовался Славка. - Я ведь и заплатить могу.
Он выпростал из обгорелых обрывков пуховки два черных пальца, между которыми оказались зажаты несколько пятидесяток.
- Ты нас не позорь, - обиделся водитель. - Сует, как лакею в бардаке. Тоже мне, новый русский отыскался. На той неделе привязался один такой: "Отвези с бабой до "Динамо", видишь ли, "мерседес" сломался". У нас вызов к ребенку, а он уперся, чуть за руль не лезет. Еле высвистнул отсюда. Да я тебя хоть в морг отвезу, только рубли свои поганые убери. Слышь, Сергеевна, - крикнул, обращаясь к врачу, - давай закинем этого жлоба в десятую, только пусть отвяжется.
- Сразу и жлоб, - теперь обиделся Славка. - Там, между прочим, вся земля деньгами была усыпана. Видели, небось? Все хватали, кроме вас. И что, я с вами из этого нахватанного поделиться не могу?
- Стыдно, молодой человек, - строго сказала врачиха, хорошенькая женщина средних лет, - мы не подбирухи какие-то, и нечего нас этим укорять. Если нам два месяца зарплату задерживают, это ещё не повод деньги совать, да ещё неизвестно откуда взявшиеся. Отвезем вас в десятую больницу, а дальше как хотите.
И она обиженно поджала губы, уставившись в окно. Вот теперь Славка впал в шок и лишился дара речи по-настоящему. Два месяца без зарплаты, а хялявными рублями брезгуют. Дураки или святые? Нет, никакой дурак деньгами не погнушается, а уж о их происхождении и вовсе не задумается.
Круто развернувшись, "скорая" сменила курс. Славка лежал спокойно. Надо же, если бы деньги не показал, так бы и увезли в ожоговый центр, бесполезно было бы упрашивать. А вот обиделись, и - пожалуйста. Странный народ. Надо будет "забыть" деньги в машине, может, все-таки возьмут, они ж им нужны.
На радостях он совсем забыл про бандитов из шайки Ижака и "старфорсов" отставного старлея Старкова. А между тем одна из их машин неотступно следовала за "скорой помощью".
Поглядывая в окно, Славка сидел на носилках посреди микроавтобуса и жизнерадостно дискутировал с врачихой по поводу своих ожогов:
- А я бомж, бездомный и безработный. Мне больничный не оплачивают, и страхового полиса у меня нет.
- Тем более надо в первую больницу, там всех принимают, и ожоговый центр туда переведен. Получишь квалифицированную помощь, заодно обследуют здоровье в целом, подлечат. У тебя, может, педикулез и чесотка, как у всех бомжей.
- Педикулез - это вшивость, что ли? - обиделся Славка. - Да у меня отродясь ни вшей, ни глистов не водилось. Моюсь регулярно и даже с мылом.
Тут он заметил, что "скорая" въехала во двор десятой больницы, и поднялся, направляясь к задней дверце.
- Ладно, мне пора выходить. Спасибо, что подвезли.
- Эй, больной, вы куда? - всполошилась врачиха.
- Счастливого пути!
Небрежно "выронив" на пол штук шесть пятидесятирублеых купюр, Славка вдруг прыгнул через носилки, уворачиваясь от докторши, перекрывавшей путь к задней дверце. Он выскочил через боковую. Как раз машина замедлила ход на повороте, заворачивая за угол основного корпуса. Правда, соскочил не слишком удачно, упал. Но не расшибся и даже не запачкался, наоборот, сам испачкал асфальт сажей со своей одежды. И даже умудрился, падая, захлопнуть за собой дверцу.
Быстро поднявшись, он поднял вывалившийся из-под свитера пакет с деньгами и помчался в противоположном направлении. Никто из посторонних не видел его отчаянное десантирование, время было уже позднее, и сверток с просвечивающими пачками денег можно было не скрывать. Пока "скорая" не развернулась, Славка успел обогнуть здание, добежать до знакомого подвального окна и спрыгнуть в бетонный карман.
В помещении, тускло освещенном дежурной лампочкой, естественно, никого не оказалось. Водопроводные вентили занимали положенные места на влажных трубах. Да и куда бы они делись? Единственная перемена в интерьере перекошенный стул в углу за дверью. Если кто заглянет в помещение, то сам же его и прикроет дверью от собственного взгляда. Это, наверное, кто-то из хозяйственных больничных мужичков списанный стульчик приберег с целью ремонта и дальнейшего использования в сугубо личных целях.
Слегка толкнув раму, Славка открыл окно и слез в подвал. Мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Как чуял, что пригодится, и не стал закрывать рамы шпингалетами, просто захлопнул плотно, оставил себе запасной ход на всякий пожарный случай. И вот тебе случай, и в самом деле пожарный.
Но сейчас, снова захлопнув рамы, он задвинул шпингалеты, здраво рассудив, что пожарный ход свою функцию выполнил и в ближайшие часы точно не понадобится. А если придется так же скрытно покидать больницу, то руки не отсохнут - шпингалет отодвинуть.
Прислушался, убедился, что вокруг тишина, и прошмыгнул в коридор. На цыпочках проделал путь, который столь же тихо однажды проделали ночные убийцы к палате Виолетты, а потом бежали обратно. То есть, один бежал, а второй лежал у него на спине и пачкал лестницу кровью.
Проблема могла возникнуть на девятом этаже, если дверь с лестницы окажется запертой. Более того, она должна быть заперта в это время. Приемные часы давно закончились, ночь на дворе. И обдумывая вырисовывающуюся ситуацию, Славка сбавил скорость, пошел не спеша, роняя на лестничные ступени обгорелые клочья ткани.
А у подвального окна тем часом остановился синий "москвич", из него выскочили двое "старфорсов" и тоже захотели попасть внутрь. Но им пришлось вернуться в машину за плоскими гнутыми ломиками-гвоздодерами, чтобы выдрать рамы без лишнего шума. Но лишнее время на этом они потеряли.
До девятого этажа Славка не дошел, поскольку оказалась открыта дверь на седьмой этаж. То ли запереть забыли, то ли кому-то из медиков понадобилось куда-то сходить, неважно. Решив, что не стоит испытывать судьбу, тащиться на самый верх, чтоб убедиться - заперто, а тут тем временем тоже могут закрыть, Славка ввалился на седьмой этаж. Скованные руки, как в муфте, закутанные обгорелой пуховкой, прижимали к животу сверток с деньгами.
Лифт находился рядом, сбоку от выхода на лестницу, и Славка сразу нажал кнопку вызова, пока медсестры его не учуяли. Паленым несло - ужас. Переминаясь с ноги на ногу, он прислушивался, как медленно движется лифт, словно его бабка-лифтерша вручную затаскивает, и начинал нервничать. Но железные створки распахнулись, и Славка торопливо вошел в кабину.
Вместо бабки дежурил пожилой мужик в белом халате. Он вытаращил на Славку глаза и замахал рукой с зажатым изогнутым ключом, навроде железнодорожного. Таким проводники в вагонах туалеты запирают на остановках, а здесь им открывались двери лифта:
- Ты куда? А-ну, давай, давай отсюда.
- Сюда смотри, - Славка развернулся к нему спиной, - сейчас обезболивание пройдет, я тут прямо в обморок и свалюсь. Понял? Тебе это надо?
- Здесь даже в верхней одежде нельзя ездить! - уперся мужик. - А ты тем более ходячий. Вот и иди пешком!
- Где ты верхнюю одежду видишь? - возразил Славка. - Это свитер называется. Мне всего-то на девятый подняться. - Он вдруг покачнулся и навалился плечом на стенку кабины. - Ой, что это? Что это со мн-о-ой...
Ноги подогнулись, Славка сьехал на пол, оставив на стене черную полосу сажи, и повалился лицом вниз.
- Эй, ты чего? - испугался лифтер, засуетился. - Вставай, парень. Я сейчас врача позову.
- На девятый, - прохрипел Славка, приподняв голову, - срочно...
- Так чего ж ты сразу не сказал! - Лифтер торопливо захлопнул железные створки, повернул железнодорожный ключ, запирая. Брякнул раздвижной решеткой и нажал нужную кнопку.
Теперь можно было вставать, и Славка завозился, поднимаясь. Со скованными и замотанными руками вставать было не шибко удобно, но он особо ведь не спешил. Гудение лебедки прекратилось, кабина, слегка дернувшись, остановилась.
- Ну, как ты, ничего? - участливо поинтересовался мужик. - Ты уж больше не падай, ладно?
- Ладно, какие проблемы? - бодро отозвался Славка. - А ты бы сразу отвез, я бы и не падал. Все равно ведь без дела сидишь, газетки почитываешь. Спасибо папаша, что не отказал больному земляку. Извини, не могу пожать твою мужественную руку - нечем, сгорели мои шаловливые в адском огне. Теперь ни стакан не поднять, ни закуски оторвать.
Он прошествовал мимо оторопевшего лифтера в распахнутые двери. Только на линолеуме пола остался его силуэт, нарисованный насыпавшейся золой и горелыми клочьями. Как после атомного взрыва, когда от мгновенно сгоревшего человека остается только серая тень на оплавленном бетоне.
* * *
Раздался стук, и из-за дверей послышалось:
- Ветта, открой. Это я, Слава.
С тяжелым вздохом Виолетта выбралась из постели, набросила халатик на голое тело и пошла открывать, недовольно выговаривая:
- Между прочим, условились предварительно звонить. И вообще, неприлично в столь поздний час вваливаться к одинокой девушке. - Но, увидев Славку, так и ахнула: - Господи, да ты на черта похож! Ну, что опять приключилось?
- Слушай, у тебя ключика от наручников случайно не найдется?
Славка прямо на пол принялся сбрасывать обугленные куски пуховки, освобождая ладони. Виолетта всплеснула руками и закатила глаза.
- Ты куда опять влез? А главное, как вылез? Как тебя с таким негритянским лицом и горелым запахом вообще в больницу пустили?
- Ходы надо знать. - Славка стянул грязные брюки из непродуваемой плащевки и тоже бросил на пол. - Был в гостях у Старкова, а потом он меня Ижаку за семь с половиной тысяч продал. Спасибо пожарным, вытащили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54