Его собеседник задумчиво кивнул.
- Ее любили?
- Мы ничего против неё не имели. Семья жила довольно замкнуто. О ней ничего особенного и не скажешь.
- Детей сейчас, наверное, увезли?
- Этого я вам не могу сказать.
- Вы имеете представление, кто её муж по профессии?
- Точно не знаю. Что-то по части торговли и питания.
Ларкин перешел к соседям. Большинство знало о курсах, которые посещала миссис Уотсон. Некоторые описывали её как тихую и застенчивую. Два симпатичных ребенка, девочка и мальчик. Хорошая семья. Как назло, об этом совершенно не хотелось думать.
Он снова перешел мост и встретил Банти.
- В доме никого нет, - сообщила она.
- Муж, наверное, уехал куда-то с детьми.
- Нет. Он помогает в поисках убийцы.
Он посмотрел на девушку. Та отвернулась, наблюдая за лесом позади железнодорожного переезда. Среди деревьев были видны силуэты. В отдалении остановилась машина телевидения. На улице человек с камерой, должно быть, что-то снимал.
- Грегори там? - спросил Ларкин.
- Вон он, - она указала пальцем.
Они с трудом преодолели первые барьеры. Инспектор, сунув руки глубоко в карманы зимней куртки, повернулся навстречу.
- Уотсон? Он там, - Грегори махнул головой.
- Как думаете, будет он с нами говорить? Мы не ожидали найти его здесь.
- Попробуйте услать его отсюда. Вам его позвать? - инспектор послал человека. Ларкин посмотрел в усталые глаза Грегори.
- Вы что-нибудь нашли?
После долгого молчания Грегори с горечью сказал:
- Однажды кто-нибудь обязательно что-нибудь увидит, услышит или разнюхает. И сообщит это нам. Когда-нибудь это случится.
Ларкин кашлянул.
- Человек, который заговорил со мной вчера вечером... Что - нибудь прояснилось?
Инспектору явно нелегко было вспомнить, о ком идет речь.
- Этот? У него полон дом вечно ворчащих женщин, которые подтвердили его алиби. Если бы он кого-нибудь из них зарубил топором, я бы его понял.
Посланник вернулся назад. За ним следовал стройный мужчина примерно лет сорока. Воротничок его рубашки был расстегнут, всю одежду покрыли пятна грязи и зелени. Ларкин шагнул вперед.
- Мистер Уотсон?
- Да.
- Примите мои соболезнования. Мы из "Ревю". Вы можете с нами поговорить?
- Что вы хотите знать?
Инспектор молча наблюдал. Ларкин никак не мог собраться с мыслями.
- Я хотел спросить... Могли у вашей жены быть враги?
- Нет. У неё не было врагов.
- И вы не знаете причины...
- Нет.
- Ваша жена посещала курсы драмы?
- Да.
- Вы тоже ходили?
- Я оставался с детьми.
Ларкин для вида нацарапал что-то в своем блокноте и попытался начать заново.
- Вы не забеспокоились, когда жена не пришла домой вовремя?
- Я всегда беспокоюсь.
Глаза Уотсона следили за движениями карандаша Ларкина.
- Можно мне спросить... Детей увезли?
- Они у друзей.
- Вы можете назвать их имена?
- Стивену десять лет, Мелинде семь.
- А вы? Вы работаете в торговле?
- Да. У Стрингера.
- Фирма мороженых продуктов? С сетью магазинов?
- Да.
- Вы состоите в каком-то городском клубе?
- Нет.
- Но вы довольно долго здесь живете?
- Двенадцать лет.
- Можно поинтересоваться, есть ли у вас какие-то планы на будущее?
- Планы?
Повисла долгая пауза.
Инспектор протянул руку и вежливо развернул Уотсона.
- Нам нужна ваша помощь, сэр... Когда вы снова к нам присоединитесь...
Тот неуклюже зашагал по шелестящим листьям. Ларкин медленно дописал предложение до конца.
Грегори сказал:
- С тех пор, как он узнал, он все время такой. И захотел присоединиться к поискам.
- Может быть, это лучшее решение.
- Что ещё ему остается?..
- Но они ничего не нашли?
- Ведро, котелок, три пары обуви, железный остов кровати. Приходите попозже, наверняка будет что-нибудь еще. Вы сможете это сфотографировать.
Ларкин хотел уже идти, когда вдруг он вспомнил ещё кое-что.
- Как обстановка? У вас достаточно людей?
Инспектор кисло ухмыльнулся.
- Спросите лучше суперинтенданта.
- Вы будете просить подкрепления?
- Спросите у суперинтенданта.
- Кажется, этот ответ мы обречены услышать ещё не раз, заключил Ларкин, когда они вышли на улицу. - У Хатчета в руках поводья, но он не знает, в какую сторону править. Я ему не завидую. Что теперь будем делать?
Не получив ответа, он обернулся. Банти шла в противоположную сторону.
- Банти?
- Вы можете хоть минуту помолчать? - зашипела она в неподдельной ярости и стремительно повернулась к нему спиной. Он недоуменно пожал плечами и пошел дальше. Вскоре она его догнала.
- Наверное, - бросил он в пустоту, - нам следует позвонить.
Она ничего не сказала, но последовала за ним к телефону. Джим продиктовал все, что удалось узнать, потом повесил трубку и решил в последний раз попробовать с соседями. Банти сказала, что хочет попытать счастья с какой-то семьей, которую знала раньше, и ушла. Он крикнул вслед:
- Тогда встретимся в редакции?
Она в ответ подняла руку, но так и не обернулась.
Внезапно Ларкин почувствовал, что эта атмосфера его угнетает. Он заставил себя пройти через палисадник, позвонить в дверь и с вежливой улыбкой объяснить причину визита. Результат: миссис Уотсон была тихой, приветливой женщиной и заботливой матерью, интересовавшейся театром.
"Страх, - стучал Ларкин по клавишам, - висит как пелена тумана над милыми домиками и тенистыми садами Этчингэм Кресчент. Страх перед самым ужасным на свете: перед неизвестностью.
После чудовищного нападения на миссис Уотсон во вторник местные женщины оставались дома, а если и выходили на улицу, то только группами. Репортерам "Ревю" было не так легко уговорить их открыть дверь или хотя бы ответить на вопросы.
Миссис Айлен Блаунт из дома 17 сказала..."
Джим поискал в своем блокноте слова, которые собирался вложить в уста миссис Блаунт. И во время этих поисков наткнулся на душераздирающее высказывание торговца с рынка, знакомого погибшей женщины. Он торопливо его перепечатал, собрал листочки и отнес их Смату.
- Это почти все, что у меня есть.
- И слава Богу. Не принимайте близко к сердцу, Джим, Смат пробежал первые абзацы, - Вы поговорили с кем-нибудь с курсов драмы?
- Седьмая страница.
- Ах, да. Ну, комментарий вполне приличный. У вас все?
- Могу сотряпать ещё что-нибудь...
- Не надо. Я думаю, материала у нас больше, чем сможем втиснуть в номер. Рукопись Банти видели?
- Нет. А что там у нее?
- Она нашла старика, с которым когда-то были знакомы её родители. Он играл с Уотсонами в бридж, и минут двадцать выкладывал все, что знает. Он даже высказал свои предположения о том, где находятся дети. И они подтвердились. Хорошая работа.
- Здорово, - с искренним уважением кивнул Ларкин. - Что мне делать дальше?
Смат хмыкнул.
- Пойти со мной обедать.
В "Якоре" Ларкин вновь обратил внимание на манжеты шефа репортеров.
- Утро выдалось суматошным, - вздохнул Смат, проследив за его взглядом. - Когда я подумаю о счетах за стирку!.. Надеюсь, я ни о чем не забыл. А вам что-нибудь пришло в голову?
Ларкин осторожно упомянул несколько занимавших его мыслей. Смат благодарно кивнул:
- Мне не особо по душе играть в начальника. Я рад, что наш издатель берет все больше на себя.
К ним подошел Брюс Норт, чтобы сказать, что Картера задержали:
- Ему как раз позвонил Хатчет.
Смат встревожился.
- Что-то случилось?
- Я думаю, нет. Наверно, Хатчет хочет, чтобы пресса опубликовала какое-нибудь сообщение. Лес не казался встревоженным.
- Он никогда не выглядит встревоженным.
- Нет... Но когда есть хорошие новости, он начинает говорить односложно и все записывает.
- А что он сейчас сделал?
- Сказал "Гм..." и начал записывать, - задумчиво протянул Брюс.
Смат допил свое пиво.
- Я лучше пойду обратно, - по дороге к двери он остановился и обернулся, - Джим? Джессу нужны идеи. Не могли бы вы после ланча - только не спешите...
- Да, разумеется.
- Бедный старый Смат, - Брюс капнул горчицы на сэндвич с говядиной. Он словно агонизирует на электрическом стуле.
- Сдается мне, он крепко держит в руках все ниточки.
- Да, но за это расплачивается язвой. Что это такое по сравнению с делом! - Брюс заговорщически посмотрел на Ларкина. - Вы знаете, что все вечерние занятия отменили до лучших времен? Женские кружки, молодежные клубы и объединения бойскаутов. Весь город затаился.
- Не удивительно.
- Это, конечно, перегиб. Танцы в "Эмпайре" состоятся. Посетителей просят приходить и уходить группами.
- Да, но им придется напрячься, когда домой захотят самые последние.
- Точно. Но пусть об этом думают родители. Я знаю, что бы я сделал. Я бы запретил Глории выходить вечером из дома.
Ларкин усмехнулся в стакан.
- Я бы сам к ней пришел. Между прочим, - Брюс сменил тему, - Джесс должен быть обеспечен идеями на полгода вперед. Про это легко пишется.
- Может, он ищет чего-нибудь другого?
- Он? Да он самый бездарный человек, которого я только знаю. Этакий журналистский вундеркинд... как он себя представляет. Разъезжает повсюду в своем спортивном автомобиле, культивирует сомнительные связи и разговаривает словно энергичный босс. Отдел культуры! Он просто шарлатан. Писать не может, никаких идей нет. Да он просто работать не умеет!
- Я полагаю, - осторожно заметил Ларкин, - что он мог бы иметь успех в театре.
- Ага. В качестве клоуна.
Вернувшись, Ларкин занялся с Джессом. И попытался обставить это так, будто речь шла о собственных идеях Джесса. Это оказалось не слишком сложным.
- Тогда я передаю это вам, Джим, - Джесс похлопал его по плечу и подмигнул. - Я подумаю над фотографиями. Как насчет трех неясных силуэтов, пересекающих безмолвную улицу - и подпись: "Они остаются вместе - значит, живы..."?
Ларкин предложил это Смату, который устало согласился. Привыкший к хлопотам Дэвис вернулся час спустя не солоно хлебавши, после того, как потерпел крах с тремя продавщицами, чьи спины хотел запечатлеть. Он не мог гарантировать, что фото получилось. К тому же девушки заявили, что если фотография выйдет в газете, они лично придут и убьют издателя.
- Ну и оставь это, - буркнул Смат. - У нас и так нет больше места.
Ларкин написал большую статью про незастроенные улицы и пустыри.
Картер писал про план полиции снять отпечатки пальцев сорока тысяч мужчин в возрасте от четырнадцати до восьмидесяти лет.
Брюс Норт сообщал, что кинотеатры закрываться не будут.
Банти подготовила репортаж про матерей, которые приводят своих детей на школьный двор, передают их учителям, а после занятий встречают.
Перед самым закрытием редакции заглянул шеф и сообщил, что объявлено вознаграждение в 1000 фунтов за любое сообщение, которое поможет аресту преступника.
Ларкин поужинал один и прошелся по улицам. Кинотеатр "Одеон" на главной улице был последним освещенным зданием. Дальше - лишь ночь и тьма. Рядом с машиной стоял полицейский, который спросил, куда он направляется.
Джим показал пресс-карточку.
- Держитесь главных улиц, сэр, и идите домой. Следующий коллега, который вас остановит, может оказаться не так сведущ и доставить вам неприятности.
- Ага, значит, вы получили подкрепление?
- Я этого не говорил, сэр.
- Конечно не говорили, - Ларкин подмигнул полицейскому и пошел дальше. Иногда так легко добывать информацию...
8.
- Хорошая статья, - кивнул Смат.
- А для чего вознаграждение? Это ничего не даст.
- Почему?
- Только представьте себе какого-нибудь нашего читателя, входящего в редакцию со словами: "- Это я их убил - где деньги?" В качестве хохмы это терпимо: огромный шрифт и полстраницы текста.
- Это не хохма. Это попытка помочь.
- Святые небеса! Ты серьезно?
- Большое спасибо всем, - рявкнул Смат.
Джесс подался вперед:
- Скажите нам пожалуйста, как это должно помочь?
- Если у кого-то нет фантазии, - сказал Смат своей пишущей машинке, я ему помочь не в силах.
- Я полагал, у репортера не должно быть фантазии. Разве мы не стремимся к неискаженным фактам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24