Изобретать что-то новое он не стал, а принялся выдавать прежний свой набор: Брюссель, великое призвание, тонкость натуры, модельный бизнес.
Уже на середине этой тирады Борихин стал проявлять нетерпение, однако до поры до времени сдерживался. Но в конце концов молча подошел к столу, молча достал пистолет, приставил его к гениталиям "кутюрье" и очень выразительно посмотрел ему в глаза.
- Тол... Анатолий Анатольевич! - взвизгнул Артур. - Это кто?
- Витек. Киллер мой на ставке, - охотно разъяснил Толстый. - Я его и сам боюсь, если честно. Долгоиграющий ему кликуха. У него быстро еще никто не умирал. Любит это дело, ничего не попишешь.
Борихин скорчил туповато-свирепую гримасу и чуть сильнее прижал ствол к промежности великого художника. И тут слова посыпались из Артура, как горох:
- Ну хорошо, не было, не было никакого Брюсселя. В Тамбове я был. Вернее, в области... Осторожней с пистолетом, пожалуйста!
Из сбивчивых, но предельно искренних показаний Артура следовало, что в день, когда произошел поджог, он находился далеко - в одном из райцентров России. И поскольку пребывал под подпиской о невыезде из-за очередной полукриминальной шалости, то ни совершить это преступление, ни организовать его никак не мог.
Борихин еще раз испытующе посмотрел в глаза Артуру и убрал пистолет.
Толстый с сожалением поскреб в затылке и сказал:
- Ладно, живи пока. Но из города рыпнешься - смотри! Отдам тебя Долгоиграющему в личное пользование. Должны же у человека быть свои маленькие радости... Оревуар, Артуро.
Маленький отряд в том же порядке двинулся по проходу к дверям. Артур проводил его злобным и ничего не прощающим взглядом, а потом повернулся лицом к сцене. Его феи уже выглядывали из-за занавеса и шушукались.
- Чего вылупились, шалавы, - заорал на них "кутюрье". - Никогда деловых переговоров не видели? Кто там лыбится? Да вы без меня под забором передохнете, мать вашу! Все, комансон. Ля мюзик жу. Ту ль монд э ге! Раз-два-три. Поехали.
Столики летнего кафе стояли под старыми каштанами. Здесь было почти прохладно, хотя на улицах от жары плавился асфальт. Запыхавшаяся Вера с облегчением плюхнулась на пластмассовый стульчик, сдула прилипшую ко лбу челку, глотнула холодного пива из Зининого стаканчика и только потом поздоровалась с ней. Первым делом она выложила подруге самую радостную новость: Толстый, кажется, . согласился съездить к Стефании на сеанс.
- Ну-ну, - без энтузиазма отозвалась Зина, - потом поделишься результатом...
- Что, не веришь в эти дела?
- Почему? Очень даже верю. Вот наша завотделением - умница-баба, доктор наук, людей с того света вытаскивает, - а поехала к ворожке за советом. Та ее на пятьсот баксов и кинула. Легко так...
- Да ладно тебе. Стефания вообще денег не берет, если хочешь знать... - Вера помолчала, а потом решилась начать тот разговор, ради которого, собственно, и пришла: - Так что там насчет твоей продвинутой методики?
- Решила все-таки попробовать?
- А что? Думаешь - никаких шансов? - Зина погладила ее по руке.
- Хочешь совет? Пока молодая - возьми бэбика из приюта. Уедешь на полгода с понтом - на сохранение легла, а я тебе тем временем здоровенького подберу, без патологий.
- Спасибо, Зинуль. Только... Я ведь не просто ребенка хочу. Я маленького Толстого хочу. Чтоб его глаза были, его улыбка...
- Ну, знаешь, так всю жизнь прохотеть можно.
- Конечно, можно. Мне, кстати, Костя знаешь что сказал? Что Стефания и мои женские проблемы решить может.
Зина с жалостью посмотрела на подругу. Бред же несет! Правда, в ее положении за любую соломинку хвататься будешь. Что ж, придется быть с ней пожестче. Это иной раз помогает.
- А вот тут я готова на штуку баксов спорить, - проговорила она вслух. - Идет? А то у меня, как всегда, денежные затруднения.
- Какая ты добрая!
- Какая уж есть. Но я врач. И если я говорю своей подруге, которой очень хочу помочь, что ничего не могу сделать, то пусть сельская бабка со своими шушу-мушу ни мне, ни тебе лапшу на уши не вешает. Ясно?
- Ясно. Зато мне, выходит, терять нечего. Хуже не будет. - Тут Зина только руками развела. Ну что ты с такой упрямой дурехой делать будешь?
- Ну, если хочется экзотики, съезди. Только проследи, чтобы она, эта твоя Стефания, руки как следует вымыла. И ко мне по-любому заскочи после своей ведьмы. Береженого Бог бережет.
Уже по дороге от Артура, прямо из машины, Борихин созвонился с Мовенко и попросил его проверить алиби начинающего кутюрье. Мовенко, как всегда, поворчал, но просьбу обещал уважить.
Теперь Борисович мерил шагами свой офис и неодобрительно поглядывал то на сникшего Василия, то на онемевший телефон. Мовенко, впрочем, не заставил себя долго ждать. Молча выслушав его сообщение, Борихин положил трубку и посмотрел на Василия.
- Ну что? - вскинулся тот.
- Ничего. Все верно. Были у него проблемы с райотделом. И подписка была, и прочее. А в день пожара он вообще был на принудиловке.
- Где был?
- Привлекался к общественно-полезному труду.
- Вот черт! - Василий вскочил и заметался по комнате.
- А ты чего дергаешься? Исключение подозреваемого - тоже результат. Сужается круг поисков, - утешил его Борихин.
- Результа-а-ат! - с горечью протянул Вася. - Вам легко говорить, господин Долгоиграющий. А я этого Артура знаете как выпасал!
Вместо ответа Борихин вдруг что есть мочи шлепнул себя по лбу. В азарте он и думать забыл об обещании, которое дал Семену Аркадьевичу! Очередной след завел в тупик, версия лопнула. Так что одна надежда на Семена. Надо бежать. На ходу отдавая распоряжения остолбеневшему от такой начальнической прыти Василию, Борихин бросился к выходу...
Семен Аркадьевич открыл дверь, едва прозвенел звонок.
- А, здравствуйте, Игорек. Я уж вас заждался...
Борихину стало стыдно. Старик, конечно, тоскует в отставке. Столько лет проработал - и как еще проработал! - и вдруг взяли да и вытурили на пенсию без особых церемоний. Вот и осталась одна у него радость - таким незадачливым сыщикам помогать. Слава Богу, кой-какое допотопное оборудование у него дома имеется, а вот необходимые реактивы Семен на свои нищенские пенсионные гроши покупает. Борихин вздохнул:
- Извините, Семен Аркадьевич. Все никак вырваться не мог.
- Понимаю, понимаю. Как движется расследование?
- Да плохо движется, Семен Аркадьевич, плохо. Может, хоть вы чем-нибудь порадуете?
Эксперт взял гостя под руку и повел в комнату. Усадив Борихина за заваленный реактивами стол, на котором красовался старенький потертый микроскоп, он устроился напротив и довольно потер руки.
- Ну, не уверен, что порадую, но, думаю, удивить смогу.
- Неужели нашли что-нибудь? - Борихин в нетерпении подался вперед.
- Представьте, нашел. Если не ошибаюсь, вы говорили, что ваш наниматель и покойный Владимир Коваленко вставляли зубные протезы у одного врача. Так?
- Да. И что?
- И материал этих протезов должен быть идентичным, не так ли?
- Да. Конечно.
Семен Аркадьевич с торжеством посмотрел на Борихина и отчеканил:
- Ну так вот. По характеру оплавлености и ряду других признаков я теперь могу с уверенностью сказать, что вставные элементы челюсти пострадавшего при пожаре изготовлены из материалов, отличных от используемых филиалами фирмы "Кэбот", которые применялись при протезировании зубов Анатолия Анатольевича, а стало быть, и зубов Коваленко.
- Погодите, погодите, Семен Аркадьевич, - проговорил потрясенный Борихин. - Вы что же, хотите сказать - Буржуй жив?
- Ну, это мне неизвестно, я готов лишь с большой долей вероятности утверждать, что найденный на пепелище труп может принадлежать кому угодно, но только не Владимиру Владимировичу Коваленко по кличке Буржуй.
ГЛАВА 4
В хате Стефании, глинобитном строении под соломенной стрехой, стоял густой и пряный запах подсушенных трав. Пучки растений, полевых цветов были развешаны над притолокой, сушились на большой русской печи. Сама Стефания, стоя у дощатого стола, разбирала сегодняшний сбор. Доктор Костя ассистировал. Ворожка сноровисто сортировала растения, увязывала их в пучки и одновременно наставляла Константина: как готовить настои, что над ними нашептывать и от каких хворей они спасают.
В низкое оконце заглянул кто-то с улицы, заслонив на мгновение свет. В дверь постучали, и на пороге возник сельский участковый Дончик.
- Мир вашей хате, тетко Стефо!
- И тебе хай Господь не полышае, добрый чоловик. Заходь до хаты, не стий.
Дончик, склонившись под низкой притолокой, переступил порог, снял фуражку, с сомнением посмотрел на божницу, но перекреститься с непривычки постеснялся. Да так и остался стоять у двери.
Стефания на секунду оторвалась от своего занятия и внимательно посмотрела на милиционера.
- Наче в тебе неспокий якый? - поинтересовалась она. - Ну то зараз, кажи все, як е.
Дончик умостился на широкой лавке, стоявшей в углу, поерзал и, выразительно поглядывая на Костю, деликатно покашлял.
- Костику, а ходы-но, сынку, подивись, чы мы не забулы чого, попросила Стефания.
Доктор обиженно дернул плечом и заявил, направляясь к двери:
- Пожалуйста, пожалуйста. Мне, если хотите знать, вовсе и не интересно. И вообще я в город собирался. За Анатолием Анатольевичем...
- Ну, - Стефания, продолжая перебирать травы, посмотрела на участкового, - то що в тэбэ, казьонно людыны, за лыхо?
- Лихо - не лихо, - поскреб в затылке Дончик, - а пидозру одну маю. Вы ж Потылычиху знаетэ?
Стефания только улыбнулась в ответ. Бабку Потылычиху, местную сплетницу, не знали в селе разве что грудные младенцы.
- Я и кажу, - удовлетворенно кивнул сержант. - Вона, Потылычиха, як и не знае чого, то по всьому селу бреше. Так? А як отой жах з Коваленками стався - и не вызнати. Спочатку на тороку до племинныка у мойогo, а як повернулася - не впизнати. Все мовчить, очи ховае. Знае вона щось про це дило, - Дончик стукнул кулаком по колену. - Точно знае! Якбы не знала - вже бозна що повигадувала б.
- Ну так спытай у нэй! - посоветовала Стефания. - На то ж ты и влада.
- Так не скажэ ж, бисова душа! Точно не скажэ. Я тильки вулицэю иду - вона бижить и очи ховае. От якбы вы...
- Що я, добрый чоловичэ?
- Ну, своимы мэтодами. Нетрадыцийнымы, як то кажуть...
- Ой, не знаю, не знаю. - Дончик поднялся с лавки.
- Я вам, звычайно, наказуваты не можу, та и просыты, якщо розибратыся, - тэж...
Он направился к двери и уже от порога договорил:
- Однэ скажу: якщо не дошукаемось, що за звиp бабу Катю спалыв, не будэ нам ни спокою, ни божого благословиння. Отак.
- Н-да, хромает дисциплинка у вас, господин начальник отдела информации. Что, похмелюга мучит? Аспирину хочешь?
Такими гостеприимными речами встретил Толстый своего друга, ступившего на порог его кабинета. Сам господин генеральный директор явился на службу далеко за полдень, но об этом он из скромности решил умолчать. Внимательно присмотревшись к Пожарскому, строгий, но заботливый босс пришел к выводу, что в аспирине тот, пожалуй, и не нуждается. Олег буквально сиял.
- Слушай, Толстый, у меня новость, - заявил он, устроившись в кресле напротив шефа.
Тот сразу почувствовал, что Пожарского прямо распирает от этой самой новости, что ему позарез нужно с кем-то поделиться, но решил помучить дружка:
- У меня тоже новость имеется. Я тебя второй час жду, чтобы рассказать. В общем, Артур вернулся, - и Толстый уставился на Пожарского, предвкушая бурную реакцию.
- Артур? - вяло отозвался Олег.
Артур, успевший в свое время крепко попортить жизнь Пожарскому и ставший личным его врагом, сейчас почему-то мало интересовал Олега. Толстый разочарованно хмыкнул.
- Да ты особо не напрягайся, - разрешил он другу, хотя тот напрягаться и не думал. - Я его уже посетил. Наши сыщики оперативно сработали.
- И что?
- Да ничего. Алиби у него. Борихин уже перепроверив
- А все равно, кто ему разрешил вернуться? - без особого энтузиазма поинтересовался Олег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61