Уважаемые дамы и господа, вам во всех подробностях описали действия и поступки всех проживающих в доме. Если Вы придете к заключению, что миссис Гэр была убита, то назовите, пожалуйста, и имя подозреваемого вами в этом убийстве"
Так закончилось обращение судебного следователя к присяжным заседателям. Те тяжело поднялись и с озабоченными лицами гуськом вышли через боковую дверь из зала суда.
Я бросила взгляд на судебного следователя. Он сидел, свободно откинувшись и удовлетворенно похлопывал себя по животу. Лейтенант Штром снисходительно улыбался. Я вздрогнула. Не мне ли он улыбался? Я не успела это определить, так как, ощутив на своем лице мой взгляд, он поспешно повернулся к судье.
Ходж Кистлер рядом со мной тихо присвистнул сквозь зубы.
- Какое, по-вашему, будет решение? - спросил он меня.
- Убийство! Ведь ничего другого и быть не могло!
- Значит, вы были убеждены в этом с самого начала?
- А вы разве нет?
- Хм, - неопределенно промычал Кистлер.
- Сколько времени им понадобится?
- Понятия не имею. Такое может длиться часами.
- О Боже! У меня уже ноги затекли.
- Этому можно помочь!
Мы встали и начали прохаживаться взад и вперед по залу. Когда другие свидетели увидели, что никто не сделал нам замечания, они последовали нашему примеру. Атмосфера в помещении была напряженной. Даже полицейские чины собрались вместе и возбужденно перешептывались. Я дождалась, когда лейтенант Штром окажется один, и подошла к нему. Кистлер последовал за мной.
- Очень хорошо изложено, лейтенант, - сказала я.
- Почему же вы поздравляете не судебного следователя? - Его глаза блеснули, а губы растянулись в легкой иронической усмешке.
- Его стиль показался мне знакомым!
- Благодарю за комплимент.
- Я сама не смогла бы сделать это лучше!
Лейтенант полиции громко рассмеялся.
- Вы неподражаемы, барышня! - И обратился к Кистлеру:
- Как вы справляетесь с такой девушкой?
- Так как миссис Дакрес отрицает наличие у меня каких-либо мозгов, то она и не утруждает себя тем, чтобы судить о моих умственных способностях в той или иной форме.
- Вы удивлены? - обратился ко мне Штром.
- Почему я должна удивляться?
- Могу ли я судить о ваших умственных способностях?
Кистлер вставил:
- Пощадите, малышку! Какое решение может быть вынесено?
- Откуда мне это знать?
- Что вы! Разве есть вещи, которых вы не знаете? - спросила я, изображая наивное удивление.
- Между нами говоря, я это, конечно, знаю. Но не могу разглашать. Во всяком случае, одно я могу вам пообещать: сегодня ночью в вашем холле детектив уже дежурить не будет. - Он усмехнулся и отошел обратно к судебному следователю.
Я взволнованно спросила Кистлера:
- Что это должно означать? Может быть, вы отгадаете эту загадку?
- Возможно! - Глаза Кистлера задумчиво уставились в пространство. Вероятно, они убеждены в её естественной смерти. Никому ненужная старуха умерла. Мир от этого не стал несчастнее. Она просто покинула его.
- Но это было убийство! Я абсолютно убеждена в этом!
Присяжные заседатели вышли в шесть часов, к семи они ещё не вернулись. Мне хотелось знать, что может означать такое долгое совещание.
Кистлер объяснил:
- Вероятно, есть кто-то, несогласный с мнением всех остальных.
- О, Господи! Должно быть, он настоящий осел!
Наконец, около восьми часов открылась дверь, из которой раньше вышли присяжные. Мы поспешили вернуться на свои места. В зале установилась переполненная ожиданием, мертвая тишина. Присяжные вышли, и судебный следователь задал традиционный вопрос, на который старшина присяжных ответил:
- Мы пришли к единому мнению о том, что миссис Гэр умерла какой-то неизвестной нам естественной смертью.
Я не поверила своим ушам! Когда я посмотрела на лейтенанта Штрома, он торжествующе ухмыльнулся мне. Мне стало не по себе, как какому-нибудь парашютисту, который на высоте четырех тысяч метров обнаруживает, что его парашют не раскрылся!
Итак, вот каков конец этой жуткой истории!
Когда Кистлер вместе со мной выходил из зала, я сказала ему:
- И это все? Полиция больше ничего не будет предпринимать?
- Так оно и есть, малышка. Ваша страшная тайна лопнула, потому что здесь и не было никакой тайны. Достойно сожаления, что старая женщина умерла одна, или, вернее в дурной компании! Таково мнение полиции. Для неё дело закончено и закрыто. Отныне ни один полицейский не переступит порог нашего дома.
Как человек может ошибаться!
Я, разумеется, ещё не знала этого, и потому с удовольствием приняла приглашение Кистлера поужинать. Его больше не волновало неразумное решение присяжных. Я же, напротив, была в ярости.
- Не могу себе представить, каким образом такой логически мыслящий, интеллигентный человек, как лейтенант Штром пришел к такому безрассудному заключению?
- А разве вы, при всей вашей мудрости, не можете допустить, что, возможно, ошибаетесь вы, а не Штром? Все же он имеет немалый опыт в расследовании убийств. Вы же, слава Богу, наоборот, никакого. Но вам хотелось бы небольшой сенсации, не правда ли? Для вас все это ужасное дело должно быть связано с убийством, на меньшее вы не согласны!
- Штром ошибается! Я согласна на любое пари, что он ошибается!
Кистлер помахал в воздухе сосиской по-венски.
- Тогда докажите свое утверждение. Вы же не хотите посадить кого-то на электрический стул только потому, что убийство интереснее, чем какой-нибудь инфаркт, не так ли?
Доказать я, конечно, ничего не могла.
- Ну, тогда положите это дело в архив, малышка. Сегодня пятница. Это значит, что мне не нужно на работу. Не пойти ли нам в кино или предпринять что-нибудь более интересное? Вы когда - нибудь пробовали настоящий моряцкий ром? Думаю, что нет! Итак, сегодня вечером вы узнаете кое-что новое.
Мы развлекались истинно по-королевски. Я пила чистый ром, смотрела лихой приключенческий фильм, а после всего этого мы пошли на танцы. Все это, конечно, не могло полностью отвлечь от смерти в доме миссис Гэр, но, по меньшей мере, не напоминало о ней.
Мы вернулись домой только около трех часов утра и на цыпочках прокрались через темный, неохраняемый никем холл. Перед моей дверью мы пожелали друг другу спокойной ночи. Я открыла свою дверь, окинула беглым взглядом комнату, чтобы убедиться, все ли в порядке, и тихо крикнула ему, что по-видимому в моей комнате никто не побывал. Ведь и Кистлер, и я теперь знали, как легко можно открывать двери!
Я слышала, как Ходж тихо поднялся по лестнице. У меня было приподнятое настроение. Я провела прекрасный вечер и была по-настоящему счастлива. Раздевшись, я, как обычно, забаррикадировала свою дверь, так как, несмотря на хорошее настроение, все ещё не верила в спокойствие в этом доме. При этом я с блаженной улыбкой вспоминала об этом чудесном романтическом вечере с Ходжем. В конце концов, я забыла о миссис Гэр и вскоре заснула.
Когда я внезапно проснулась, моей первой мыслью было: как ужасно темно в комнате! Не хватало тусклого желтоватого света от уличного фонаря на углу. Кругом было абсолютно черно. Я медленно повернулась лицом к окну. Чернота. Но нет - виднелась узенькая полоска света. Жалюзи были закрыты!
Кровь застыла у меня в жилах. Я точно помнила, что не закрывала жалюзи! Вдруг я уловила движение и легкий шорох в комнате - вкрадчивый, смертельный шорох. Я лежала как окаменевшая, горло перехватило спазмой. Я постепенно слабела. С трудом подняла руку - она коснулась чего-то твердого. Сознание начало пропадать - я задыхалась...я лишь нашла в себе силы подумать:"Господи, пожалей мою бедную душу! "В следующее мгновение на меня обрушился страшный удар. Я потеряла сознание.
16
Здоровым людям обычно доставляют нездоровое удовольствие разговоры о болезни и смети. Меня же отныне трудно будет убедить в "блаженстве перехода в мир иной"!
Там, куда меня отправил этот ужасный удар, было черно, тихо, страшно. Не было никакого мирного покоя, никакого мягкого, сладкого небытия. Я была охвачена болью, страхом и ужасом! Я лишь пыталась отделаться от постоянной судорожной боли, вырваться из поглотившей меня отвратительной удушающей атмосферы - но мне не позволяли умереть! Я почти достигла своей цели, подошла к той точке, где уже нет ни боли, ни страха, ни удушья - но только почти! Меня насильственно возвращали обратно, принуждали мою спасающуюся душу вернуться в истерзанное болью, бездыханное тело! И я вернулась - а иначе как я могла бы все это описать?
Я вернулась к яркому белому свету и к резкой пронзительной боли, в сравнении с которой наполненная страхом чернота казалась благом. Я опять хотела спастись бегством - меня не пускали. Со мной проделывали всевозможные вещи, которых мне не удавалось избежать. Меня окликали. И постепенно я начала понимать и узнавать окружающее. Вокруг меня были люди. Надо мной склонился кто-то в белом. Ходж Кистлер. Белая рубашка, белое лицо. мистер Уэллер, лейтенант Штром. Странно - как он оказался здесь?
Я закрыла глаза, желая снова ускользнуть от них. Но они не оставляли меня в покое. Они били меня, трясли, что-то вливали мне в горло.
Сознание возвращалось ко мне постепенно и совершенно против моей воли. Потому что с приходом сознания локализировалась и боль. Моя голова раскалывалась от боли. Может быть, это от рома? Ну, конечно, - я же пила ром! Неразбавленный! Чушь - это вовсе не от рома. Смерть подкралась к моей постели...да, это был...шорох, потом отвратительный запах, - затем удар. Я опять открыла глаза. Надо мной все ещё склонялось белое, вспотевшее лицо Кистлера.
- Удар, - пробормотала я остатками своего прежнего голоса.
- Спокойно, спокойно, - но не засыпайте снова! Не спать - ты слышишь меня, малышка? Не спать!
- Моя голова!
Лицо Кистлера растянулось в широкой, добродушной ухмылке.
- Все же ты легко отделалась. Она уже опять нормально функционирует.
Ходж отошел от моей постели на несколько шагов, и я услышала его слова:
- Что скажите, доктор?
- Все в полном порядке! - прозвучал голос, сравнимый с гудком океанского парохода. - Кто будет ухаживать? Хорошо. Отлично. И, пожалуйста, до двенадцати часов не позволяйте ей снова заснуть.
Затем стало тихо. Единственное, что я ещё могла слышать, было гудение в моей голове. Миссис Уэллер и Ходж Кистлер попеременно подходили к моей постели. Каждый раз, когда я закрывала глаза, они трясли меня, что я находила не очень приветливым. После этого я попыталась спать с открытыми глазами, как кролик. Против этого они ничего не могли возразить. И, в конце концов, они действительно позволили мне заснуть.
Когда я проснулась, у меня горел свет. Но кто-то надел на прозрачный стеклянный шар бумажный пакет. И чего только люди не придумают! Я чувствовала себя немного лучше. Громкое гудение в моей голове перешло в тихое жужжание. Я попробовала включить свой мозг, как какое-нибудь радио. Это было прекрасное ощущение, снова иметь возможность думать, пусть даже и несколько рассеянно.
Ходж Кистлер сидел у моей постели, вытянув длинные ноги, сунув руки в карманы брюк. Он имел очень свирепый вид.
- Хелло! - сказала я.
Он вскочил.
- Хелло! Смотрите-ка, кто тут вдруг снова ожил! - Он низко склонился надо мной, сияя глазами.
- Что, собственно говоря, произошло?
- Если ты пообещаешь мне не падать сразу в обморок, я скажу тебе: понятия не имею!
- Разве вы его - или её - не поймали?
- Этот случай с тобой также загадочен, как и все остальное, происшедшее здесь за последнее время.
Вместе с силами ко мне вернулось и ехидство.
- Теперь лейтенант Штром может утверждать, что я умерла естественной смертью, случайно упав с постели.
За улыбкой Ходжа скрывались серьезность и ярость.
- Ты имеешь право высмеивать всех нас. Слышать больше не хочу о Штроме!
- Мне проломили череп?
- Тебе? Ну, что ты! Он же у тебя железобетонный! - пошутил, рассмеявшись, Ходж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35