Все казались полностью выжатыми и опустошенными. В душе мне было жаль мистера Гранта, и я сказала ему то, о чем сегодня вспоминаю с большим удовольствием.
- Я никогда не поверю, что на меня нападали вы, мистер Грант. Ничто на свете не может меня убедить в этом!
- Вы правы, миссис Дакрес, - кротко кивнул он.
- Черт бы побрал всю эту полицию! - проворчал Баффингэм. - Я иду спать. - Он с угрюмым видом покинул комнату и поднялся вверх по лестнице.
Ходж и мистер Грант тоже поднялись со своих мест.
- Я не стану проявлять учтивость и просить вас остаться, - сказала я. - Вы оба смертельно устали. И я тоже!
Я проводила обоих мужчин до двери. Проходя мимо стула, на котором сидел Штром, я наклонилась, чтобы поднять что-то, лежавшее на полу. Это был лист бумаги.
- Надо надеяться, вы оба будете спать спокойно и крепко. Под охраной полиции можно... послушай,Ходж... смотри-ка, - ведь это прощальное письмо, которое записал по памяти Уэллер... письмо Розы Либерри... должно быть, оно выпало из кармана Штрома.
Кистлер, склонившись через мое плечо, прочитал его. мистер Грант тоже проявил живой интерес. Он прочитал эти трагические строки и, не вымолвив ни слова, опустился на пол.
- Боже мой, он упал в обморок! - закричал Кистлер. - Иди, помоги мне уложить его на диван.
Мистер Грант оказался легким, как перышко. Из холла пришел нам на помощь дежурный детектив, и мы втроем попытались привести в чувство этого пожилого человека. Наконец, он пришел в себя, но лежал неподвижно. Он был смертельно бледным, однако глаза его блестели.
- Слишком много вопросов, - пробормотал он и снова закрыл глаза. Казалось, он уснул.
- Штром слишком грубо с ним обошелся, - возмущенно сказала я. - Лучше всего, если он спокойно полежит здесь.
Полицейский остался в комнате и смотрел - повидимому, безразличным взглядом - в окно. Я сидела у дивана и смотрела на этого изможденного старика. Наконец, он опять открыл глаза и взглянул на меня. Слабая улыбка скользнула по его лицу.
- Что я, собственно , прочитал? Ах, да - какое-то письмо - как вы его назвали?
- Это письмо обнаружилось сегодня утром. То есть, это только копия. Может быть, вы помните, что здесь, в Джиллинг-сити проходил когда-то большой, скандальный судебный процесс. Одна девушка по имени Роза Либерри тогда лишила себя жизни. Ее предсмертное письмо могло кому-то очень повредить. Единственный оставшийся в живых человек, который видел оригинал этого письма, запомнил однако, каждое его слово. Это его копия.
К моему удивлению, мистер Грант кивнул.
- Я очень хорошо помню дело Либерри. Это был большой скандал. Да, я все это помню. Но предсмертного письма этой юной девушки не нашли.
- Мы все это узнали только сегодня, - повторила я.
Я колебалась, но, повидимому, старика очень интересовало это дело, и он ждал дальнейших объяснений. Кроме Ходжа и сержанта здесь не было никого, кто мог бы что-то услышать. Почему бы мне не рассказать правду этому безвинному старику? Появился, наконец, человек, который помнил об этом происшествии. Может быть, даже друг этой семьи. Во всяком случае, он должен, в конце концов, узнать правду. Но я решила не упоминать Уэллера.
- Мы нашли того полицейского, который был первым вызван на место происшествия. Мы смогли также доказать, что миссис Гэр заплатила ему за молчание. Лейтенант Штром вынудил этого человека признаться в том, что он нашел предсмертное письмо несчастной юной девушки и позволил миссис Гэр подкупить себя. Письмо было уничтожено.
- Уничтожено? Но это...
- Бывший полицейский запомнил его абсолютно точно. Он ведь тоже не мог забыть это дело! Оно долгие годы лежало на нем тяжелым грузом. Он по памяти восстановил письмо и отдал эту копию лейтенанту полиции.
Мистер Грант опять закрыл глаза. Он был так бледен, что я позвала Ходжа. Но на этот раз он не потерял сознания. Через несколько минут он снова открыл глаза.
- Чрезвычайно интересно! - пробормотал он и сел. Ходж и детектив помогли ему подняться на ноги. А затем он обратился ко мне, но речь его была совершенно рассеянна:
- Очень интересно. Я хорошо помню это дело. Я помню и родителей этой девушки... её смерть была таким жестоким ударом... прежде всего сопутствующие обстоятельства... это письмо совершенно по-новому освещает дело... Вы позволите мне ещё раз внимательно перечитать его? Разумеется, завтра утром я верну его лично этому лейтенанту полиции. Очень интересно...
Я опять заколебалась. Штром, конечно, рассвирепеет, но он и без того большей частью бывает таким! Если письмо пропадет, то ведь можно, в конце концов, заставить Уэллера сделать ещё одну копию. Я долгим взглядом посмотрела на мистера Гранта. Он покраснел, как ребенок, который просит о каком-то особом одолжении.
- Я не вижу причин, почему бы мне не дать вам это письмо, проговорила я и протянула ему этот лист бумаги.
Грант осторожно принял его. Мне и в голову не приходил, что он может его потерять. А затем трое мужчин вместе покинули мою комнату. Ходж и детектив некоторое время оставались у мистера Гранта, затем Ходж опять вернулся ко мне.
- Странно, - сказал он, - похоже, этот клочок бумаги нагнал на него страху.
- Во всяком случае, это письмо необычайно заинтересовало его. Но он ведь был совершенно изнурен этими допросами. Я думаю, что он упал в обморок скорее от сильной усталости, чем от страха. Все-таки странно, что он попросил дать ему возможность ещё раз внимательно и в одиночестве прочитать это письмо.
- Я не согласен с тобой, - сказал Кистлер. - Он даже поразил меня тем, как хорошо выдержал перекрестный допрос. Казалось, он совершенно не воспринимал выпады Штрома. По-моему, его ошеломило это письмо.
- Что это должно означать?
- Это может означать либо многое, либо совсем ничего. Он ведь сказал, что знал эту семью. Для друга семьи тот скандал должен ещё и сейчас казаться ужасным. Такое легко не забывается. И тут, после всех этих лет, как с неба падает это письмо. Ведь оно доказывает, что девушка была не бесчестной самоубийцей, а жертвой, доведенной до смерти. Такое могло стать сильным потрясением для старого человека.
- Сегодня вечером во время этого допроса вообще не упоминалось о деле Либерри. Штром говорил об этом только Баффингэму.
Детектив Джонс, приоткрыв дверь, просунул голову в щель и сказал:
- Я, собственно говоря, должен бы доложить шефу. Но он был таким усталым и в таком плохом настроении, что, если я сейчас ему позвоню, он, вероятно, оторвет мне голову.
- Подождите до завтра, - сказал Кистлер.
- Раз вы дежурите в холле, ничего не может случиться, - успокоила я усердного молодого служаку. И, таким образом, лейтенант Штром был оставлен в покое. Сегодня я задаю себе вопрос, могло ли что-либо измениться, если бы мы ему позвонили. Но, в сущности, не могу себе этого представить. Я провела беспокойную ночь. Почему я не могла заснуть, для меня осталось тайной, ведь я устала, как собака. мистер Уэллер домой не вернулся. Вероятно, его арестовали. Следовательно, если убийцей был он, то мы, по меньшей мере, были от него в безопасности.
А если виновным был не Уэллер, то на этот случай в холле дежурил Джонс, охраняя нас. Я оставила открытой свою дверь в холл и могла слышать даже шуршание газеты, которую читал Джонс. Я начала думать о мистере Гранте. Его поведение было для меня довольно загадочным. - "Очень интересно, чрезвычайно интересно. Я знал эту семью," - сказал он. Его голос звучал у меня в ушах, когда я тщетно пыталась заснуть. Я попробовала представить себя на месте мистера Гранта лет двадцать назад. Тогда ему, наверное, было приблизительно лет пятьдесят. Приятель мистера Либерри. Возможно также, и друг мисс Стайнс, той самой тети. Вероятно, живы ещё и другие знакомые этой семьи. Первым делом я должна убедить Штрома разыскать всех ещё живых знакомых семьи Либерри и сказать им правду. Они имеют право её знать.
Наконец, возможно живы ещё даже родители этой девушки! Ведь тетя жила в Джиллинг-сити. Нужно посмотреть в телефонном справочнике, числится ли на Кливленд-авеню некая мисс Стайнс. Тогда я бы сказала ей:
- Мисс Стайнс, с вами говорит миссис Дакрес. Вы меня не знаете, но у меня есть для вас хорошие вести. Ваша племянница, та несчастная девушка, которая выбрала себе такой трагический конец, оставила после себя записку, из которой следует, что она, в сущности, была совершенно невинна.
С такими мыслями в голове я, конечно, не могла найти себе покоя. Я снова подумала о мистере Гранте. Друг семьи, которого, может быть, даже просили о помощи, который, вероятно, пришел в ужас, услышав об этом самоубийстве. И, в конце концов, я заснула. Мне приснился кошмарный сон, в котором Роза Либерри кричала мне: - Торопитесь! Торопитесь!
Когда я проснулась на следующее утро, солнце ярко освещало комнату. Я была совершенно разбита. Выбравшись из постели, я, зевая, приготовила себе завтрак. Странно, ещё два дня назад я почти умирала с голоду, а теперь я об этом уже совсем забыла. Но моя голова все ещё давала о себе знать после понедельника. Сегодня пятница.
- Давно пора, - с сарказмом подумала я, - опять произойти чему-нибудь ужасному!
После завтрак я вышла в холл, где Джонс крепко спал, сидя на кожаном диване.
- Доброе утро!
Он испуганно вскочил и проворчал:
- Доброе утро.
- Все в порядке? Никаких новых убийств?
- К сожалению, нет! - гуманно ответил он.
- Вы уже видели мистера Гранта?
- Он пока ещё не спускался сюда.
- Бедняга, сказала я. - Он, вероятно, совершенно изнурен. Отнесу-ка я ему чашечку кофе.
- Позаботьтесь заодно и обо мне! - ухмыляясь сказал Джонс.
Итак, я приготовила настоящий крепкий кофе, подала одну чашку благодарному Джонсу, а вторую понесла наверх. Наверху, в коридоре было тихо и темно. Ходж, вероятно, уже ушел, а мистер Баффингэм, похоже, ещё спал. Мисс Санд была уже на работе. А миссис Уэллер? Она была теперь одна. В сущности, этих Уэллеров я всегда видела вместе. Я подумала об их совместной жизни, жизни под тяжестью вины, которая связала их друг с другом. На все времена. До конца их дней.
Тихо постучавшись в дверь мистера Гранта, я все ещё думала об этом трагическом супружестве. Никто не крикнул мне войдите, и я постучала ещё раз. Опять тишина. Я нажала ручку двери, и она поддалась. Должно быть, мистер Грант оставил свою дверь незапертой или уже вышел. Может быть, он болен и нуждается в помощи. Такой пожилой человек едва ли будет что-то иметь против, если я просто войду и посмотрю на него. Я открыла дверь.
Мистер Грант лежал на своей постели лицом к окну. Свет падал на его спокойное, неподвижное лицо. Признаки усталости и изможденности исчезли. Он выглядел спокойным и умиротворенным. Я заметила, что электрический свет в комнате ещё горел. И тут я узнала правду.
Я тихо поставила чашку и подошла к спящему. Я дотронулась до его руки. мистер Грант был мертв.
На его ночном столике лежали два листа бумаги. Один из них был предсмертным письмом Розы Либерри, другой содержал следующее:
"Я Дон Грант Либерри. Наконец я снова доволен. Я едва могу дождаться, когда опять увижу свое дитя."
23
Я медленно спустилась вниз, чтобы известить Джонса. Когда он услышал это сообщение, последние остатки его сонливости мигом исчезли. Он бросился вверх по лестнице и тотчас вернулся назад, чтобы позвонить Штрому. Я сидела на кожаном диване и тихо плакала.
Джонс безостановочно бегал взад и вперед.
- И что только скажет лейтенант Штром! Надо же было этому случиться именно во время моего дежурства! - снова и снова повторял он.
Штром прибыл, как обычно, очень быстро, в сопровождении своих верных спутников Вэна и Билла.
- Опять у вас что-то стряслось? - крикнул он мне, вместо того, чтобы адресовать этот вопрос Джонсу.
- Я так рада, что он увидел это письмо! - всхлипнула я.
- Какое письмо?
- Предсмертное письмо Розы Либерри выпало у вас из кармана, и мистер Грант прочитал его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35