- О! Это просто. Отец мой был литовец, моряк, жил часто в Ленинграде, а мама (он произнес "мама" с ударением на последнем слоге) русская, она там летом в припортовом ресторане работала, там они и подружились. Длинная была история. Отец на ней жениться не хотел. Не потому, что не любил. Гордый был. Националист. Но случилась авария - ногу потерял. Вот и женился. Родственники его мою мама не приняли. Работать он не мог. Стал инвалидом. Пришлось им ехать к мама на родину. В подмосковный департамент. Там в деревне Дрябловка я и родился. Родители были не кулаками, но и не бедными. В колхоз все же не шли. Почему - не знаю. В пять лет сиротой стал. Сгорели мои мама и папа. И дом сгорел.
Он сказал это так, словно не было в том никакого горя. Словно отметил очередной факт и всего лишь.
А Вадим уже успел отозваться скорбной физиономией, но господин Вилмар улыбнулся и закивал поясняя:
- Может, пили много. Алкоголь. Так говорили. А может, их дом подожгли, потому что в колхоз они не шли. Не знаю я. Меня тетя взяла. У неё я до одиннадцать лет жил. С ней и войну пережил. Тетя там... как это называется, забыл... - мистик была, теософ, хотя и в университете не училась. Вед-ма! Вспомнил! Вед-ма - её называли. Она всем на картах гадала. Хотя это запрещено было тогда. Но она все вокруг не так как все видела. Много умного говорила. Много людям помогала. Меня любила. И я её. Сгорела потом. Вместе с домом. Как и папа, и мама.
- Господи Иисусе! - Вадим, чуть ли не подпрыгнул, и перекрестился. - И что ж это... - он хотел спросить: что ж это у вас все горят? - но посмотрел на уверенного в себе, преуспевающего седовласого собеседника, зорко следящего за дорогой, и не решился продолжить.
- Да-да. - Закивал, понимая причину его смятения, господин Вилмар. Она знала, что её дом поджог сделают. Готовилась. Моим родным в Литву, тогда уже советскую, заранее написала. Говорила, чтобы я не плакал, потому, что жизнь моя очистится огнем. После чего дорога будет большая и свободная. Вот так она на все смотрела. Странная женщина была. Эсклюзив.
- Как же она знала, что ей дом подожгут, и ничего не сделала? Что ж это за ведьма такая? - задумчиво пробурчал Вадим.
- Фатум такой был. Она много предсказывала. Однажды предсказала трактористу, что если он курить не бросит, то ему ноги отрежут.
- Опять ноги! - воскликнул Вадим и перекрестился.
- Да. - Закивал господин Вилмар, пожимая плечами. - Как говорила Виктори, - я в кругу заколдованном родился. А моя тетя круг разомкнула. Смертью своей.
Вадим, с сомнением оглянувшись на господина Вилмара, усмехнулся: - Не знал я, что банкиры в это верят.
- Верят! О банкиры во все верят! Я не очень большой банкир. Но я знаю, что часто в банках стран Азии сидит тайный человек. Когда приходит кто-нибудь за кредитом - этот человек гадает по Книге Перемен - как судьба у того, кто деньги хочет взят, сложится?.. От этого человека последнее слово зависит - давать кредит или не давать. Ничего в этом нет странного. В это можно верить и не верить. Но это есть. Как дождь. Хочешь выходи без зонтика, он все равно есть. Это не странно. Для меня странно как телевизор и интернет работают. А то, что Виктори так на жизнь смотрит - не странно. У меня тетя такой была.
- А как же вы в Европе оказались?
- После того как тракторист тетю с домом сжег, когда я ночью с лошадьми был, я никому не нужен был, но нашлась моя бабушка с хутора в Литве на озере Игналина. Она меня забрала. Она с дочь жила, я у них лишний был. Потом меня к дяди в Польшу контрабандно переправили. Он сказал, что в войну меня нашел, что бы меня назад не возвращали, усыновление оформил. Оттуда меня легко стало отправить к другому дяде во Францию. А потом я учился в Америке. Все мои родственники с морем связаны были. Я выучился банковскому делу у брата дедушки - у него был особый морской банк в Рио-де-Жанейро. Вот так весь мир и объездил. Потом в наследство виноградника получил в Южной Африке. Жить стало легче. Начал искусством интересоваться. У вас тоже базы во многих странах, как я понял, из нашего телефонного разговора?
- Да что у меня! - отмахнулся Вадим. - Ерунда по сравнению с вашим. Всего лишь - турагентство.
Они вышли из машины в местности не столь роскошной, как представлял её Вадим, - в глаза сразу бросился мусор под ногами. От стоянки вела обыкновенная тропа, в которую множество ног утрамбовало остатки кирпича, гальку и прочие исторические отходы.
Оказавшись в центре дворцового комплекса, Вадим огляделся и сник. Такого покоя он давно не испытывал. Застыл у портика, за которым по красиво заросшему пруду плавал одинокий лебедь. Постоял немного, глядя на отражения туч и огромных деревьев в мутной воде, потом повернулся к дворцу, здания которого располагались буквой "п".
- В музей ходить не будем. Сейчас его на время затмения закроют. Я своим служащим тоже всем, по возможности, дал выходной. - Прервал молчание господин Вилмар. Только тут Вадим заметил, что в руках у господина Вилмара Бутылка Шампанского и два бокала.
"Не русский он уже человек - подумалось Вадиму. - Так сентиментально относится к какому-то затмению..."
- Одиннадцатого апреля с этого крыльца, в виде подковы, сходил Наполеон и плакал. Настоящими слезами. - Указал на странное подковообразное крыльцо напротив Вадима господин Вилмар. - Прощался со своими солдатами, когда подписал отречение. А сейчас цифра та же - одиннадцать. Сегодня затмение.
Они вновь отвернулись к пруду. Гладь пруда окрашивалась в свинцовый цвет, отражая набегающие тучи.
- Сегодня день рождения Виктори. Когда я впервые увидел её, я понял, что она моя тетя.
- Но-о, - недоверчиво протянул Вадим, - Вика мало похожа на типичную русскую женщину, скорее на итальянку, гречанку... Хотя, я пока что похожих на неё не видел. Врубель таких рисовал! Точно! А я все думал, откуда я её видел! - обрадовался Вадим своему открытию.
- Врубель? Не знаю. Виктори похожа на моя тетя. Моя тетя, как и мама, была из донских казачек, а казаки привозили в жены турчанок - у неё кровь смешанный была. Непохожая... - господин Вилмар оглянулся на крыльцо и замолчал.
Вадим оглянулся тоже и увидел на крыльце с печальной наполеоновской историей Викторию или... женщину похожую на Викторию. Она стояла, облокотившись на каменные перилла и, смотрела вниз, свесив голову. В то время, когда редкие посетители музея уже во всю пялились на облачное небо, нацепив на носы черные пластины в виде очков.
- Она?! - воскликнул Вадим, - Вика?!
- Нет. Фантом. - Спокойно ответил господин Вилмар, без тени сомнения на лице.
- Да... не может быть! Она, - не верил Вадим. - Я сейчас подойду к ней...
- Может. Она всегда приезжала в день своего рождения в Париж. Сюда. На крыльцо. Мы с женой три раза ездили вместе с ней. Мы здесь неподалеку пили шампанское. А потом, когда йогой стала заниматься, говорит, что просто сюда перемещалась, не телом, а сущностью. В день рождения днем она всегда спала. Палтай до вечера её будить не давал, говорил, что душа её в путешествии. Это точно её фантом.
Тут женщина - демон Врубеля, запрокинула голову, посмотрела на небо, посмотрела на часы, поправила лямку торбы, и пошла на них, их не замечая. Подул ветер, пышная копна её волос встала дыбом, она и не подумала придержать их, так и прошла мимо, огибая пруд с левой стороны, словно во сне. Сама словно сон наяву.
- Но ведь это же точно она! - недоуменно смотрел Вадим ей вслед.
- Нет. Нет. - Отрицал господин Вилмар. - Я много лет ее...
- Так вы и были её продюсером? - уставился на него Вадим, догадавшись. - Это вы купили её картины в России?..
- Да - я. А что вы так на меня смотрите? Разве она не сказала вам?
- Она сказала, что вы умерли. Кажется... от отравления.
- Нет! Нет. Я не умирал! Умер моя жена! - господин Вилмар уставился на Вадима.
- Но она мне сказала, что вы!
Они оба замолкли, разглядывая друг друга. Вадим почувствовал прилив дурноты. Медленно до него доходило, что с появлением этой странной женщины в его жизни, он уже ничему не удивляется, и чуть ли не поверил, что видит перед собою мертвеца наяву.
Господин Вилмар сумрачно пытался нащупать в своем сознании доказательства того, что он живой, но, глядя в глаза собеседнику, верил в то, что он ему не поверит.
- Поймите, не все так просто. Если сейчас вы видели не её, а её фантом, то это не значит, что я - не я, а фантом. Или, как это по-русски?..
- Приведение.
- Вы жили не в том мире, чтобы уметь различать сердцем, вам все объяснять надо. Но то, что нужно понимать без слов, объяснять нельзя. А... когда она давала вам мой телефон, она сказала, чей это телефон?
- А... а... она не передавала ваш телефон. Ее друг передал мне ваши координаты. - Медленно произнес Вадим. - Друг у неё тоже очень путаный парень. Он мог и не знать...
- Что не знать?! - воскликнул господин Вилмар, - Что я не умер, не знать? Что я живой?! Вы это хотите сказать?! Чушь какая-то! Эта Витори любого может свести с ума! Когда я поселил её на своей вилле в Южной Африке, она уже тогда показалась мне странной. Она только работала, работала, работала. - Начал он говорить быстро, брызжа слюной. - Где вы видели, чтобы художник не хотел посмотреть другой страны! Я повез её на коралловые рифы, на пикник. Она поплавала, посмотрела рыб и сказала, что раньше её бы это привело в восторг, но теперь она далека от таких радостей. У нас не было там вредных насекомых, но много бабочек - она рассматривала их расцветки и не радовалась. Словно все было для неё лишь информацией, как для пришельца. Она написала первое полотно на заказ для большого интерьера быстро - три метра на шесть и тут же взялась за исполнение второго. Тогда я отправил её в Италию на три недели. Даже моя ревнивая жена жалела её и боялась, что она переутомиться. Ни она, ни я не знали, что она общалась с шаманами, проходила у них школу не дрогнуть ни перед чем. Потом она вернулась, снова исполнила очень большой заказ, и я снова отправил её путешествовать по Европе за свой счет в сопровождении своей взрослой дочери. Дочь осталась учиться в Сорбонне, а она вернулась и снова начала работать, работать... Я не понимал её. Если служанка не напоминала ей о том, что пора есть, она забывала даже об этом. Но потом я понял, что она перенесла какую-то травму личной жизни. Я к тому же постоянно вспоминал о тете, она была так на неё похожа... Я и сам не заметил как все мои мысли стали заняты Виктори. Как все что бы я не делал, я делал втайне ради нее. Я дал ей все что мог и радости общения, и путешествия. Я постоянно вызывал её на пати, где она восхищала всех своей красотой. Но что ж, если она не могла представляться художником и говорить, что её картины её. Все равно они были в таких домах, в которых она не была. Она нравилась там как женщина. Будь она немного иной, она бы могла выйти замуж за кого-нибудь из очень богатых людей. Но для неё словно не существовало любви. А я... Я почувствовал, что чем больше я что-то делал для нее, тем лучше становилось мне. Моя жизнь, надо сказать уже угасающая жизнь, словно обрела новое дыхание.
- Вы любили её. - Вадим не спросил. Он сказал то, о чем умалчивал Вилмар. И когда Вилмар выдохнул: "Да", почувствовал, боль жалости. Но к кому?.. К себе ли?.. К нему?.. К ней? Или к вспомнившемуся почему-то Потапу?.. - Она не умеет любить. - Резюмировал Вадим.
- Нет! Я не верю в это! - воскликнул господин Вилмар. - Она умеет любить! Она просто не бабочка, летящая на огонь, она сама творит этот огонь. Тайный огонь. А это не всякому под силу сгореть в нем и возродиться как птица феникс. Можно и не возродиться. Поэтому она аккуратно обносит свой огонь мимо слабых. Она обносила его мимо меня, но светила мне им, манила в какое-то новое познание. Значит, любила. Иначе бы она не сказала, что я умер. Иначе бы было все не так.
- Вы хотите сказать, что она вас любила?..
- Да. Я чувствовал это. Но она не могла... Она не могла переступить. Она... она не могла быть любовницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63