Они должны знать, что мы никоим образом не пытались водить их за нос. Они должны знать, что этот проклятый телефон был сломан.
— Не остается ничего иного, как только ждать, — сказал Бач.
— Не только, — возразил Питер. — Я могу поговорить с Уоллесом Крамером, адвокатом. Я могу вернуться в порт и заняться поисками Тима Салливана. Тим — та ниточка, которая может вывести нас на Лауру и Бобби. Единственное, чего я не в силах выдержать, — это бессмысленного ожидания.
— Вот что ты должен сделать, — сказал Девери. — Отправиться домой и передохнуть. — Ты хоть смотрел на себя в зеркало сегодня? Ты детей на улице до смерти перепугаешь.
Питер подошел к небольшому зеркалу в дальнем конце офиса. Он испытал шок, увидев физиономию, которая отразилась в нем. Под привычным загаром проступила болезненная бледность. Лицо было покрыто темной щетиной. Воротничок рубашки с левой стороны был в пятнах крови, которая стекала из раны на голове. Внезапно он ощутил, что измотан до крайней степени.
Решение за него принял Бач:
— Девери прав. Вам лучше отправиться домой, принять душ и, если удастся, отдохнуть. Я оставлю тут человека на телефоне. Не уходите из дома, пока не свяжетесь с нами. — Он нацарапал номер на клочке бумаги. — Меня найдут, где бы я ни был.
— А что насчет Уоллеса Крамера?
— Если вы считаете, что он может помочь, звоните ему.
— Я узнал, что номера его домашнего телефона нет в справочнике. А ловить его в офисе, наверно, слишком рано.
— Это-то я могу выяснить, — сказал Бач. Через несколько секунд телефонная компания сообщила ему номер телефона адвоката. — В самом деле, попробуйте немного вздремнуть, Стайлс. Как только начнется очередной тайм, Бог знает, когда вам еще представится возможность отдохнуть.
Уоллес Крамер был одним из самых знаменитых адвокатов в стране. У него была общенациональная известность и репутация человека, о процессах которого пишут на первых полосах. Многим, например таким, как Джереми Ллойд, он оказывал услуги бесплатно, выступая в роли сокрушителя устоявшихся предрассудков. Он проиграл дело Ллойда — это было одним из его редких поражений, — и оно продолжало быть для него болезненной занозой. Крамер был глубоко убежден, что Ллойд стал жертвой заговора высокопоставленных лиц с целью отмыть сенатора Вардона. С точки зрения обвинения, представленные им документы были поддельными.
Джереми Ллойд, знакомый с системой ведения документации в офисе Вардона, утверждал, что провел в кабинете сенатора несколько часов и сфотографировал ряд документов, которые неопровержимо свидетельствуют о нецелевом использовании избирательного фонда, о получении сенатором щедрых подношений, среди которых были вилла во Флориде, частный самолет и дюжина других ценных подарков. Сэмюэл Селлерс счел эти документы подлинными и обрушился на Вардона, но министерство юстиции и сенатский комитет по этике замялись, не решаясь предпринимать какие-то действия. Когда сенатор Вардон, наконец, нанес ответный удар, на руках у него внезапно оказались документы, которые опровергали все выдвинутые против него обвинения. Он добровольно предоставил ФБР доступ ко всем своим досье и архивам. Если документы, которые, по словам Ллойда, он фотографировал, существовали, то от них не осталось и следа. С чего это человек будет хранить изобличающие его документы в кабинете, где их каждый может найти? Был представлен полный, дотошный отчет о том, как Вардон расходовал средства на избирательную кампанию. Судя по документам, дом во Флориде ему не принадлежал. Он снимал его и представил данные об аккуратно вносимой арендной плате. Частным самолетом владел его сосед по флоридской резиденции, который позволял сенатору в случае необходимости пользоваться им. Сосед не имел с сенатором ни политических связей, ни деловых, а значит, нет оснований предположить, что сенатор оказывает ему услуги, как председатель важного подкомитета. Одна из сотрудниц сенаторского офиса засвидетельствовала, что Вардон был потрясен, узнав о прошлом Ллойда, и сказал, что «моральные установки этого человека „под вопросом“. Создавалось впечатление, что Ллойд пытался сфабриковать компромат на сенатора, пока тот не уличил его.
Вот на эту версию жюри и купилось, несмотря на все старания Крамера. Адвокат не сомневался, что, проиграв эту схватку, он позволил невиновному человеку стать жертвой жульнических махинаций и сесть в тюрьму за преступление, которого он не совершал. Когда Питер Стайлс утром позвонил Крамеру, тот как раз слушал по радио бесконечные комментарии, размышляя, не его ли поражение вынудило порядочного человека стать закоренелым преступником.
Звонок Питера вызвал у него прилив активности. Утром он должен был участвовать в процессе, но смог добиться отсрочки. Он заехал в свой офис на Уолл-стрит и вернулся оттуда со всеми документами по делу Ллойда. Около одиннадцати он позвонил в дверь квартиры Питера на Ирвинг-Плейс.
— Спасибо, что сочли возможным приехать ко мне, — сказал Питер, впуская гостя. Он успел побриться, принял горячий душ и переоделся. Из кухоньки доносились ароматы свежего кофе.
— Я не могу отойти от телефона. — Он объяснил Крамеру, в чем дело. Он не испытывал желания заочно объяснять, что выбран похитителями на роль посредника. Сервируя стол для кофе, он подробно рассказал адвокату о последнем разговоре с Джереми.
Высокий и угловатый, Крамер фигурой напоминал Линкольна; у него было костистое лицо, на лоб падала прядь темных волос, которую он все время отбрасывал.
— Значит, вы верите Джереми? — спросил он.
— Да.
— Я никогда не оставлял работу над его делом, — сказал Крамер. — Еще до процесса я нанял частного детектива. Мы с ним до последнего дня не ослабляли усилий. Я знаю, что лжесвидетельств во время процесса было предостаточно. Но рано или поздно кто-то оступится, и тогда мы прижмем их.
— Дело в том, что сейчас его кто-то использует, чтобы пустить ФБР по ложному следу.
— Кто-то, кому известно, что вам он доверяет, — уточнил Крамер.
— Это далеко не секрет, — сказал Питер. — Я сделал материал в «Ньюсвью», в котором совершенно четко изложил свое мнение: я считаю, что в ходе процесса была допущена судебная ошибка. — Он усмехнулся. — И в какой-то мере взял на себя ответственность за его семью. Я был с Лаурой и Бобби, когда к ним ввалилась эта банда. — Он дотронулся до виска. — Где меня и стукнули. Я беспокоюсь главным образом за Лауру и Бобби. Мне пришлось согласиться на участие в освобождении Вардона и Селлерса, хотя у меня создается впечатление, что никто не хочет этим заниматься. Они так и не вышли на связь, когда должны были это сделать. С обусловленного времени прошло уже четыре часа. И с каждым часом положение Лауры все ухудшается. Люди, которые захватили ее и Бобби, требуют вернуть Вардона и Селлерса. И да поможет нам Бог, если у них лопнет терпение.
— В телефонном разговоре вы предположили…
— Во время процесса Джереми были группы и отдельные личности, которые шумно заявляли о себе, — опередил его Питер.
— Джереми рассказал мне, что он получал письма и телефонные звонки. Что эти письма могут быть у вас; возможно, есть и данные о звонивших. Кто-то из этой публики может иметь отношение к делу, которым мы занимаемся. Кто-то может что-то знать, о чем-то догадываться. И, учитывая, что наши контакты с похитителями так неожиданно оборвались, я не исключаю, что кто-то из авторов писем или звонков изъявит желание помочь. Если они сочувствовали Джереми во время процесса, они и сейчас могут захотеть содействовать спасению его семьи.
— Как вы это себе представляете?
— Они выведут нас на похитителей Вардона и, вполне возможно, на тех, кто похитил Лауру. Эту тайну должны знать многие. — Питер рассказал юристу о Тиме Салливане.
— У меня в досье полно этого добра, — сказал Крамер. — Мы можем составить список из сотни имен, но решить, с кем из них стоит иметь дело, может лишь человек, куда лучше меня знакомый с этим миром. И как найти их, мистер Стайлс? Вы должны считаться с тем фактом, что сейчас все члены вооруженных группировок залегли на дно. Любой, кто, с точки зрения ФБР, имеет репутацию революционера, находится в перечне подозреваемых ФБР. Только законченные психи будут болтаться по улицам, выкрикивая угрозы. Похитители будут скрываться, так же как и радикалы, по крайней мере те, которые вызывают серьезные подозрения. — Юрист потянул спадавший на лоб клок волос. — Вы можете просмотреть досье — вдруг какое-то имя бросится вам в глаза. Но я думаю…
— Да?
— Я думаю, не фальшивый ли это след, — сказал Крамер.
— Вы имеете в виду моего приятеля с пропитым голосом?
Крамер кивнул:
— Должно быть, он несколько лучше продумал свое жульничество, чем другие, кто звонил Бачу с указаниями, где оставить деньги. Как и пять миллионов других читателей «Ньюсвью», он знал, что вы, как минимум, сочувствуете Джереми. Радио и телевидение полны информации о передвижениях Вар-дона и Селлерса — как они вышли из «Бомонда», как взяли такси до Таймс-сквер и направились в кинотеатр. А звонивший вам аноним свел все это воедино.
— И точно назвал время? И знал последовательность демонстрации фильмов?
— Может, ему повезло угадать.
— Единственные, кому было известно точное время и последовательность фильмов, — это Вардон и Селлерс, — возразил Питер. — Так что я должен исходить из того, что пропитой голос общался с ними. Никаким иным образом он не мог узнать этих деталей.
Крамер поставил пустую чашку из-под кофе:
— Есть человек, способный, как я думаю, помочь вам и Джереми. Пару лет назад я защищал Виктора Орселли, обвиняемого в незначительных хищениях в порту. Вы знаете Вика Орселли?
— Крупный босс мафии?
— Во всяком случае, крупный… мафии или не мафии. Но он обладает властью. Контролирует целый ряд пирсов в районе Чел-си. Крутит большие дела с хищениями, вымогательством займов, рэкетом. Типичный гангстерский босс старого времени.
— И вы его защищали?
Крамер кивнул:
— В данном деле мне было ясно, что его подставила и обманула другая силовая структура. Я взялся за его дело отчасти потому, что каждый человек имеет право на защиту, а в какой-то мере и потому, что его осуждение повлекло бы за собой кровавую войну, которая парализовала бы все судоходство Восточного побережья и повлекла бы за собой кучу трупов. Меня попросили взять на себя его защиту люди, которые принимают близко к сердцу благополучие этого города. Вик Орселли остался у меня в долгу. И если кто-то может найти вашего человека со шрамом, то это только Орселли.
Питер вскочил.
— Ради Бога, дружище, двинулись! — вскричал он.
— Сделаю все, что смогу, — сказал Крамер. — Я знаю, как выйти на Орселли. Не по телефону. Но помните одно, мистер Стайлс, — ваши друзья из ФБР, полиции, агенты Портовой комиссии не должны и волоска коснуться на голове Орселли, иначе он и пальцем не шевельнет, чтобы помочь вам. Закон джунглей.
— Найдите его, — сказал Питер.
Крамер ушел, а перед Питером забрезжила надежда. Орселли может найти Лауру и Бобби и вернуть им свободу — если захочет и если сочтет достаточно важным долг перед Крамером.
Питер начал просматривать досье, которые юрист оставил ему. Некоторые письма были нацарапаны безграмотно, детским почерком, другие напечатаны заглавными буквами. Все они в равной мере могли или не могли быть искренними. Но ему нигде не бросились в глаза имена лидеров — Бобби Сила, Рэпа Брауна. Большинство посланий было полно проклятий в адрес сенатора Вардона и Сэма Селлерса. На последнего нападали, похоже, с большей яростью, чем на сенатора. С самого начала он был сторонником Джереми, а затем полностью перешел на сторону Вардона. В ходе процесса Селлерс стал самым опасным свидетелем обвинения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Не остается ничего иного, как только ждать, — сказал Бач.
— Не только, — возразил Питер. — Я могу поговорить с Уоллесом Крамером, адвокатом. Я могу вернуться в порт и заняться поисками Тима Салливана. Тим — та ниточка, которая может вывести нас на Лауру и Бобби. Единственное, чего я не в силах выдержать, — это бессмысленного ожидания.
— Вот что ты должен сделать, — сказал Девери. — Отправиться домой и передохнуть. — Ты хоть смотрел на себя в зеркало сегодня? Ты детей на улице до смерти перепугаешь.
Питер подошел к небольшому зеркалу в дальнем конце офиса. Он испытал шок, увидев физиономию, которая отразилась в нем. Под привычным загаром проступила болезненная бледность. Лицо было покрыто темной щетиной. Воротничок рубашки с левой стороны был в пятнах крови, которая стекала из раны на голове. Внезапно он ощутил, что измотан до крайней степени.
Решение за него принял Бач:
— Девери прав. Вам лучше отправиться домой, принять душ и, если удастся, отдохнуть. Я оставлю тут человека на телефоне. Не уходите из дома, пока не свяжетесь с нами. — Он нацарапал номер на клочке бумаги. — Меня найдут, где бы я ни был.
— А что насчет Уоллеса Крамера?
— Если вы считаете, что он может помочь, звоните ему.
— Я узнал, что номера его домашнего телефона нет в справочнике. А ловить его в офисе, наверно, слишком рано.
— Это-то я могу выяснить, — сказал Бач. Через несколько секунд телефонная компания сообщила ему номер телефона адвоката. — В самом деле, попробуйте немного вздремнуть, Стайлс. Как только начнется очередной тайм, Бог знает, когда вам еще представится возможность отдохнуть.
Уоллес Крамер был одним из самых знаменитых адвокатов в стране. У него была общенациональная известность и репутация человека, о процессах которого пишут на первых полосах. Многим, например таким, как Джереми Ллойд, он оказывал услуги бесплатно, выступая в роли сокрушителя устоявшихся предрассудков. Он проиграл дело Ллойда — это было одним из его редких поражений, — и оно продолжало быть для него болезненной занозой. Крамер был глубоко убежден, что Ллойд стал жертвой заговора высокопоставленных лиц с целью отмыть сенатора Вардона. С точки зрения обвинения, представленные им документы были поддельными.
Джереми Ллойд, знакомый с системой ведения документации в офисе Вардона, утверждал, что провел в кабинете сенатора несколько часов и сфотографировал ряд документов, которые неопровержимо свидетельствуют о нецелевом использовании избирательного фонда, о получении сенатором щедрых подношений, среди которых были вилла во Флориде, частный самолет и дюжина других ценных подарков. Сэмюэл Селлерс счел эти документы подлинными и обрушился на Вардона, но министерство юстиции и сенатский комитет по этике замялись, не решаясь предпринимать какие-то действия. Когда сенатор Вардон, наконец, нанес ответный удар, на руках у него внезапно оказались документы, которые опровергали все выдвинутые против него обвинения. Он добровольно предоставил ФБР доступ ко всем своим досье и архивам. Если документы, которые, по словам Ллойда, он фотографировал, существовали, то от них не осталось и следа. С чего это человек будет хранить изобличающие его документы в кабинете, где их каждый может найти? Был представлен полный, дотошный отчет о том, как Вардон расходовал средства на избирательную кампанию. Судя по документам, дом во Флориде ему не принадлежал. Он снимал его и представил данные об аккуратно вносимой арендной плате. Частным самолетом владел его сосед по флоридской резиденции, который позволял сенатору в случае необходимости пользоваться им. Сосед не имел с сенатором ни политических связей, ни деловых, а значит, нет оснований предположить, что сенатор оказывает ему услуги, как председатель важного подкомитета. Одна из сотрудниц сенаторского офиса засвидетельствовала, что Вардон был потрясен, узнав о прошлом Ллойда, и сказал, что «моральные установки этого человека „под вопросом“. Создавалось впечатление, что Ллойд пытался сфабриковать компромат на сенатора, пока тот не уличил его.
Вот на эту версию жюри и купилось, несмотря на все старания Крамера. Адвокат не сомневался, что, проиграв эту схватку, он позволил невиновному человеку стать жертвой жульнических махинаций и сесть в тюрьму за преступление, которого он не совершал. Когда Питер Стайлс утром позвонил Крамеру, тот как раз слушал по радио бесконечные комментарии, размышляя, не его ли поражение вынудило порядочного человека стать закоренелым преступником.
Звонок Питера вызвал у него прилив активности. Утром он должен был участвовать в процессе, но смог добиться отсрочки. Он заехал в свой офис на Уолл-стрит и вернулся оттуда со всеми документами по делу Ллойда. Около одиннадцати он позвонил в дверь квартиры Питера на Ирвинг-Плейс.
— Спасибо, что сочли возможным приехать ко мне, — сказал Питер, впуская гостя. Он успел побриться, принял горячий душ и переоделся. Из кухоньки доносились ароматы свежего кофе.
— Я не могу отойти от телефона. — Он объяснил Крамеру, в чем дело. Он не испытывал желания заочно объяснять, что выбран похитителями на роль посредника. Сервируя стол для кофе, он подробно рассказал адвокату о последнем разговоре с Джереми.
Высокий и угловатый, Крамер фигурой напоминал Линкольна; у него было костистое лицо, на лоб падала прядь темных волос, которую он все время отбрасывал.
— Значит, вы верите Джереми? — спросил он.
— Да.
— Я никогда не оставлял работу над его делом, — сказал Крамер. — Еще до процесса я нанял частного детектива. Мы с ним до последнего дня не ослабляли усилий. Я знаю, что лжесвидетельств во время процесса было предостаточно. Но рано или поздно кто-то оступится, и тогда мы прижмем их.
— Дело в том, что сейчас его кто-то использует, чтобы пустить ФБР по ложному следу.
— Кто-то, кому известно, что вам он доверяет, — уточнил Крамер.
— Это далеко не секрет, — сказал Питер. — Я сделал материал в «Ньюсвью», в котором совершенно четко изложил свое мнение: я считаю, что в ходе процесса была допущена судебная ошибка. — Он усмехнулся. — И в какой-то мере взял на себя ответственность за его семью. Я был с Лаурой и Бобби, когда к ним ввалилась эта банда. — Он дотронулся до виска. — Где меня и стукнули. Я беспокоюсь главным образом за Лауру и Бобби. Мне пришлось согласиться на участие в освобождении Вардона и Селлерса, хотя у меня создается впечатление, что никто не хочет этим заниматься. Они так и не вышли на связь, когда должны были это сделать. С обусловленного времени прошло уже четыре часа. И с каждым часом положение Лауры все ухудшается. Люди, которые захватили ее и Бобби, требуют вернуть Вардона и Селлерса. И да поможет нам Бог, если у них лопнет терпение.
— В телефонном разговоре вы предположили…
— Во время процесса Джереми были группы и отдельные личности, которые шумно заявляли о себе, — опередил его Питер.
— Джереми рассказал мне, что он получал письма и телефонные звонки. Что эти письма могут быть у вас; возможно, есть и данные о звонивших. Кто-то из этой публики может иметь отношение к делу, которым мы занимаемся. Кто-то может что-то знать, о чем-то догадываться. И, учитывая, что наши контакты с похитителями так неожиданно оборвались, я не исключаю, что кто-то из авторов писем или звонков изъявит желание помочь. Если они сочувствовали Джереми во время процесса, они и сейчас могут захотеть содействовать спасению его семьи.
— Как вы это себе представляете?
— Они выведут нас на похитителей Вардона и, вполне возможно, на тех, кто похитил Лауру. Эту тайну должны знать многие. — Питер рассказал юристу о Тиме Салливане.
— У меня в досье полно этого добра, — сказал Крамер. — Мы можем составить список из сотни имен, но решить, с кем из них стоит иметь дело, может лишь человек, куда лучше меня знакомый с этим миром. И как найти их, мистер Стайлс? Вы должны считаться с тем фактом, что сейчас все члены вооруженных группировок залегли на дно. Любой, кто, с точки зрения ФБР, имеет репутацию революционера, находится в перечне подозреваемых ФБР. Только законченные психи будут болтаться по улицам, выкрикивая угрозы. Похитители будут скрываться, так же как и радикалы, по крайней мере те, которые вызывают серьезные подозрения. — Юрист потянул спадавший на лоб клок волос. — Вы можете просмотреть досье — вдруг какое-то имя бросится вам в глаза. Но я думаю…
— Да?
— Я думаю, не фальшивый ли это след, — сказал Крамер.
— Вы имеете в виду моего приятеля с пропитым голосом?
Крамер кивнул:
— Должно быть, он несколько лучше продумал свое жульничество, чем другие, кто звонил Бачу с указаниями, где оставить деньги. Как и пять миллионов других читателей «Ньюсвью», он знал, что вы, как минимум, сочувствуете Джереми. Радио и телевидение полны информации о передвижениях Вар-дона и Селлерса — как они вышли из «Бомонда», как взяли такси до Таймс-сквер и направились в кинотеатр. А звонивший вам аноним свел все это воедино.
— И точно назвал время? И знал последовательность демонстрации фильмов?
— Может, ему повезло угадать.
— Единственные, кому было известно точное время и последовательность фильмов, — это Вардон и Селлерс, — возразил Питер. — Так что я должен исходить из того, что пропитой голос общался с ними. Никаким иным образом он не мог узнать этих деталей.
Крамер поставил пустую чашку из-под кофе:
— Есть человек, способный, как я думаю, помочь вам и Джереми. Пару лет назад я защищал Виктора Орселли, обвиняемого в незначительных хищениях в порту. Вы знаете Вика Орселли?
— Крупный босс мафии?
— Во всяком случае, крупный… мафии или не мафии. Но он обладает властью. Контролирует целый ряд пирсов в районе Чел-си. Крутит большие дела с хищениями, вымогательством займов, рэкетом. Типичный гангстерский босс старого времени.
— И вы его защищали?
Крамер кивнул:
— В данном деле мне было ясно, что его подставила и обманула другая силовая структура. Я взялся за его дело отчасти потому, что каждый человек имеет право на защиту, а в какой-то мере и потому, что его осуждение повлекло бы за собой кровавую войну, которая парализовала бы все судоходство Восточного побережья и повлекла бы за собой кучу трупов. Меня попросили взять на себя его защиту люди, которые принимают близко к сердцу благополучие этого города. Вик Орселли остался у меня в долгу. И если кто-то может найти вашего человека со шрамом, то это только Орселли.
Питер вскочил.
— Ради Бога, дружище, двинулись! — вскричал он.
— Сделаю все, что смогу, — сказал Крамер. — Я знаю, как выйти на Орселли. Не по телефону. Но помните одно, мистер Стайлс, — ваши друзья из ФБР, полиции, агенты Портовой комиссии не должны и волоска коснуться на голове Орселли, иначе он и пальцем не шевельнет, чтобы помочь вам. Закон джунглей.
— Найдите его, — сказал Питер.
Крамер ушел, а перед Питером забрезжила надежда. Орселли может найти Лауру и Бобби и вернуть им свободу — если захочет и если сочтет достаточно важным долг перед Крамером.
Питер начал просматривать досье, которые юрист оставил ему. Некоторые письма были нацарапаны безграмотно, детским почерком, другие напечатаны заглавными буквами. Все они в равной мере могли или не могли быть искренними. Но ему нигде не бросились в глаза имена лидеров — Бобби Сила, Рэпа Брауна. Большинство посланий было полно проклятий в адрес сенатора Вардона и Сэма Селлерса. На последнего нападали, похоже, с большей яростью, чем на сенатора. С самого начала он был сторонником Джереми, а затем полностью перешел на сторону Вардона. В ходе процесса Селлерс стал самым опасным свидетелем обвинения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28