Якоб никак не отреагировал. Тяжело ступая, он удалялся от дома, Труда последовала за ним.
В это время у себя дома Антония Лесслер взяла из рук Пауля телефонную трубку и сделала оставшиеся звонки. Руки Пауля дрожали так сильно, что он не мог больше набрать ни одного номера. Андреас с женой и тестем уже находились в пути. Он заехал в дискотеку в Лоберге и проинформировал о случившемся брата. Ахим в «da capo» собрал друзей, и на нескольких машинах все отправились в путь.
Рихард Крессманн и Тони фон Бург пообещали, что прибудут, захватив всех готовых помочь людей. Каждый раз Антонии было достаточно произнести только одно: «Наша Бритта не вернулась домой». Да больше она была и не в состоянии сказать. Бруно Клоя дома не было. Рената пообещала, что пришлет его, как только увидит. Она послала обоих сыновей. В трактире Рупольда задержались еще семь мужчин, отправившихся вместе с Вольфгангом Рупольдом на поиски в поля. Хайнц Люкка не снимал трубку, в квартире над аптекой также никто не подошел к телефону. Эрих Йенсен и Хайнц Люкка в это время находились на заседании городского совета. Марии не было дома.
В то время как полдеревни отправилось на поиски Бритты Лесслер, ни одному человеку не пришло в голову известить полицию.
Труда потеряла остатки самообладания. Хотя она не собиралась туда идти, но семенящими шагами последовала за Якобом к воронке, к тому месту, куда вчера привел ее Бен.
Бена нигде не было видно. Якоб водил лучом фонаря между заросшими мхом руинами, проверял землю, которую в первой половине дня уже основательно обыскал на наличие каких-либо изменений. Через полчаса им составили компанию Тони, Уве и Винфред фон Бург, Андреас Лесслер и его жена Сабина. Андреас захватил с собой лопату и немедленно начал копать на месте, где восемь лет назад была вырыта яма для Урсулы Мон. Другие обыскивали кустарник. На Труду никто не обращал внимания. Она бесцельно слонялась между грудами обломков.
Вскоре прибыли Рихард и Альберт Крессманны и тоже принесли с собой лопату и шест. Наполовину трезвый Рихард проверял шестом, не была ли где-нибудь разрыхлена земля. Альберт обратил внимание Якоба на свежие следы на большой груде камней. Якоб в своих предыдущих поисках их проглядел.
К ним присоединились Уве фон Бург и Андреас Лесслер. Мужчинам понадобилось двадцать минут, чтобы объединенными силами убрать немалое количество покрытых растительностью камней и освободить проход в подвал. Андреас и Альберт протиснулись под косо лежащей балкой, в то время как Якоб, затаив дыхание, ждал крика ужаса или чего-то подобного.
В подвале оказалась масса мусора. На полусгнившей полке стояли несколько погнутых алюминиевых кастрюль, в них были сложены какие-то древние столовые приборы, осколки фарфоровой фигурки, деревяшки и большое количество костей. Все аккуратно отсортировано. Кости в большинстве случаев принадлежали полевкам, некоторые, размером чуть больше, наверное, крысам. Человеческих костей не было.
Молодые люди решили разобрать другие, покрытые растительностью каменные груды. Безрезультатно. Тони фон Бург, Якоб и Рихард Крессманн проверили противоположную сторону воронки и пролегающую вдоль нее дорогу. В четыре ночи большинство людей отправились к пролеску, чтобы там помочь другим добровольным помощникам. Якоб взял Труду за руку и последовал за группой. Рихард Крессманн сел на краю воронки на землю, чтобы немного перевести дух. Альберт продолжал копать там, где копал.
Группа, собранная Вольфгангом Рупольдом, отправилась в путь и приступила к поискам у двора Шлёссеров. Там мужчины разделились. Четверо из них пошли к пролеску и стали медленно прочесывать лес. Другие с сильными фонарями проверяли весь путь, который должна была пройти Бритта Лесслер.
28 августа 1995 года
Приблизительно до шести утра в лесу планомерно работали около тридцати человек. Якоб непременно хотел оставаться с ними, пребывая в уверенности, что рано или поздно появится Бен. Где-то ведь он должен быть, наконец. Труда бродила повсюду словно тень.
– Отведи ее домой, – посоветовал Уве фон Бург тестю. – Посмотри, она едва держится на ногах.
И Тони фон Бург сказал:
– Не волнуйся о Бене, Якоб. Если я его увижу, то приведу домой.
С Трудой под руку Якобу понадобилось больше часа, чтобы достичь своего двора. Труда непрерывно что-то бормотала себе под нос. Якоб не понимал ни слова, только крепче прижимал жену к себе, так как ноги у нее заплетались. Когда они свернули к въезду во двор, то увидели Бена сидящим на ступенях перед входной дверью. Он играл со складным ножом – лезвие то выпрыгивало из ножен, то вновь исчезало и опять выпрыгивало. Перед ним на земле лежал велосипед Бритты.
– Прекрасно, руки прочь, – сказал он и помахал лезвием.
Труда вскрикнула и начала жалобно стонать. Якоб посадил ее на ступеньки рядом с Беном и вырвал из его рук нож. И так стиснул зубы, что они хрустнули.
– Где девочка? – спросил он. – Где Бритта?
– Сволочь, – сказал Бен.
Якоб размахнулся и ударил его кулаком. И бил до тех пор, пока Труда не упала ему на руки. Ее жалобный стон перешел в визг:
– Прекрати! Прекрати, ты забьешь его до смерти.
– Это было бы лучше всего! – заметил Якоб.
Бен все еще сидел на ступенях. При каждом ударе он и без того израненной спиной налетал на острый край верхней ступеньки. Кожа на лице разошлась в двух местах. От левой брови вдоль виска потекла тонкая дорожка крови. Нос тоже кровоточил, губа была порвана. Якоб нашел, что теперь он похож на черта.
После того как он оставил Бена в покое и открыл входную дверь, часть Труды поднялась и проводила Бена на кухню, посадила его на стул, принесла чистый платок и взялась за дело, осторожно прикасаясь к рваным ранам тканью, смоченной холодной водой.
Как часто в течение всех этих лет ей приходилось обрабатывать его раны? Сколько шишек, ссадин и синяков принес он домой? Сколько ударов, пинков, укусов и царапин молчаливо снес?
Другая часть Труды осталась перед входной дверью, подняла с земли велосипед Бритты, села в седло и выехала со двора. И в то время как она с силой давила на педали, в то время как воздушный поток сдувал ей волосы с лица и охлаждал мысли, что-то внутри ее сливалось с рамой, шинами, рулем, глубже и глубже проникало в металл, резину и в прошлое, исследуя, что видел велосипед в последние часы. Кукурузу! Между спицами переднего колеса запутался кусочек высохшего листа. В беспомощной ярости и отчаянии Якоб его не заметил.
Часть Труды, стоявшая на кухне, спросила:
– Не хочешь позвонить в полицию?
– Нет, – сказал Якоб. – Теперь не имеет смысла. Если он поднял руку на ребенка, зачем мне позволять им сажать его за решетку?
Труда закрыла глаза и крепко ухватилась за край стола. Якоб проверил длинное лезвие ножа. Никаких следов крови, только несколько ржавых пятен. Он спрятал нож в карман брюк, поднялся по лестнице и выпустил из комнаты Таню, что есть силы колотившую в дверь. Вдвоем они вернулись в кухню. Якоб остался стоять у двери и с жестким выражением лица наблюдал за занятием Труды.
Таня, объятая ужасом, в два прыжка очутилась рядом со стулом, встала на колени, положила голову на ногу брата и стала гладить его по другой ноге.
– Мой бедный медведь, что они сделали с тобой?
– Отойди от него, – потребовал Якоб.
Девочка не тронулась с места, тогда Якоб подошел, дернул ее за руку, заставил подняться, затем оттолкнул в сторону и посмотрел на Бена.
– Если ты тронешь малышку, – с ледяным спокойствием чеканил слова Якоб, – если ты прикоснешься к ней хотя бы пальцем, мы оба с тобой отправимся в долгое путешествие.
Труда никак не реагировала. Таня закричала, дав волю своему негодованию, чего Якоб от нее никак не ожидал.
– Ты совсем рехнулся! Что за чушь ты несешь?
Якоб не реагировал. Он проверил рубашку Бена и штаны, внимательно осмотрел его руки. Они были не грязнее, чем обычно. И его складная лопатка лежала в подвале. Вечером, сопровождая сестру и Бритту Лесслер, он не взял ее с собой. Возможно, что он и пытался вынести ее в какой-то момент ночью, но все двери и окна были закрыты.
– Где девушка? – еще раз спросил Якоб.
– Друг, – гнусавым голосом, с опухшими губами и забитым кровью носом, прошептал Бен.
Таня без остановки ругала Якоба, требуя, чтобы он прекратил болтать глупости. А лучше бы занялся теми, которые избили Бена.
– Это он его избил, – безучастно сказала Труда. – Он всегда его жестоко избивал. Это только его вина. Сибилла тогда сказала: «Позли собаку – и получишь кусачего пса». Он сделал его злым.
Труда еще не успела закончить фразу, как Таня с кулаками набросилась на отца. В первое мгновение Якоб был настолько поражен, что даже не пытался ее удержать. Затем крепко взял ее за запястья, глубоко вздохнул и объяснил, чем он и множество других людей занимались в последние часы и что лежит снаружи перед входной дверью. Затем на некоторое время на кухне стало тихо.
Таня заплакала:
– Я должна была пойти с ней. Затем она принялась упрекать Якоба:
– Почему ты не пошел с ней? Дядя Пауль не позволяет мне ходить одной.
Затем она сразу захотела отправиться к дяде Паулю, так как теперь он в ней нуждался больше. Но сначала она решила поговорить с Беном, чтобы узнать, что случилось с Бриттой.
– Где она? Ведь ты провожал ее.
– Сволочь, – еще раз пробормотал Бен.
Якоб с горечью кивнул:
– Ты сама слышишь.
На слова Якоба Таня не обратила никакого внимания. Может быть, она понимала брата лучше всех, так как у детей собственный язык и фантазии тринадцатилетней девочки нет границ. С дрожащими губами, широко распахнув глаза, она смотрела Бену в лицо. Затем внезапно обоими кулаками забарабанила по его груди и закричала срывающимся голосом:
– Почему ты не смотрел за ней лучше? Почему ты оставил ее одну? Теперь этот подонок убил еще и Бритту.
Труда привлекла ее к себе, взяла на руки и баюкала до тех пор, пока всхлипывания дочери не затихли. Якоб воспользовался моментом, чтобы проводить Бена наверх. Закрыл дверь на ключ. Ключ положил в карман, чтобы Труде не пришли в голову глупые мысли. Но Труда сейчас мысленно снова отправилась в путь на велосипеде. Сначала к кукурузе и обратно, мимо полей и садов. И еще раз повернуть. И снова и снова. Она даже не заметила, как Якоб взял дочь у нее из рук.
С тяжелым сердцем Якоб отвез свою малышку обратно в поместье Лесслеров. Он тотчас же хотел ехать дальше, чтобы помочь людям, продолжающим заниматься поисками. Но Антония, оставшаяся дома в надежде, что Бритта еще может вернуться, попросила Якоба задержаться, хотя бы на чашку кофе.
Якоб опустился в кресло, ощущая некоторый голод, а в теле усталость прошедшей ночи. Больше всего болели кулаки. Антония поставила завтрак на стол, подсела к нему с Таней. Она казалась такой спокойной, что Якоб просто не в состоянии был это понять. Ничто в ее голосе не выдало ни беспокойства, ни боли, когда она осведомилась, был ли Бен прошлым вечером и ночью дома.
Якоб только покачал головой, кусок встал ему поперек горла. Вместо него все, что ей было известно, отбарабанила Таня:
– Все было совсем не так, Антония. Бен пришел домой, когда родители как раз отсутствовали. Он закричал, но я не могла его впустить, потому что папа закрыл меня на ключ. Я сказала ему, чтобы он сел перед дверью, что он и сделал. Больше он определенно никуда не уходил. Он не сделал Бритте ничего плохого. Ты же знаешь его, он никогда нам не сделает ничего плохого.
– Да, – пробормотала Антония и кивнула. После небольшой паузы глубоко задумавшись, продолжила: – Как часто он здесь был, играл с вами. Всегда мягкий, даже если вы ему сильно надоедали. И если вы его прогоняли, он уходил. Возможно, она его прогнала. Все-таки Пауль сказал ей, чтобы она держалась от него подальше.
Наконец Якоб проглотил застрявший в горле кусок, выпил еще глоток кофе и осипшим голосом пояснил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
В это время у себя дома Антония Лесслер взяла из рук Пауля телефонную трубку и сделала оставшиеся звонки. Руки Пауля дрожали так сильно, что он не мог больше набрать ни одного номера. Андреас с женой и тестем уже находились в пути. Он заехал в дискотеку в Лоберге и проинформировал о случившемся брата. Ахим в «da capo» собрал друзей, и на нескольких машинах все отправились в путь.
Рихард Крессманн и Тони фон Бург пообещали, что прибудут, захватив всех готовых помочь людей. Каждый раз Антонии было достаточно произнести только одно: «Наша Бритта не вернулась домой». Да больше она была и не в состоянии сказать. Бруно Клоя дома не было. Рената пообещала, что пришлет его, как только увидит. Она послала обоих сыновей. В трактире Рупольда задержались еще семь мужчин, отправившихся вместе с Вольфгангом Рупольдом на поиски в поля. Хайнц Люкка не снимал трубку, в квартире над аптекой также никто не подошел к телефону. Эрих Йенсен и Хайнц Люкка в это время находились на заседании городского совета. Марии не было дома.
В то время как полдеревни отправилось на поиски Бритты Лесслер, ни одному человеку не пришло в голову известить полицию.
Труда потеряла остатки самообладания. Хотя она не собиралась туда идти, но семенящими шагами последовала за Якобом к воронке, к тому месту, куда вчера привел ее Бен.
Бена нигде не было видно. Якоб водил лучом фонаря между заросшими мхом руинами, проверял землю, которую в первой половине дня уже основательно обыскал на наличие каких-либо изменений. Через полчаса им составили компанию Тони, Уве и Винфред фон Бург, Андреас Лесслер и его жена Сабина. Андреас захватил с собой лопату и немедленно начал копать на месте, где восемь лет назад была вырыта яма для Урсулы Мон. Другие обыскивали кустарник. На Труду никто не обращал внимания. Она бесцельно слонялась между грудами обломков.
Вскоре прибыли Рихард и Альберт Крессманны и тоже принесли с собой лопату и шест. Наполовину трезвый Рихард проверял шестом, не была ли где-нибудь разрыхлена земля. Альберт обратил внимание Якоба на свежие следы на большой груде камней. Якоб в своих предыдущих поисках их проглядел.
К ним присоединились Уве фон Бург и Андреас Лесслер. Мужчинам понадобилось двадцать минут, чтобы объединенными силами убрать немалое количество покрытых растительностью камней и освободить проход в подвал. Андреас и Альберт протиснулись под косо лежащей балкой, в то время как Якоб, затаив дыхание, ждал крика ужаса или чего-то подобного.
В подвале оказалась масса мусора. На полусгнившей полке стояли несколько погнутых алюминиевых кастрюль, в них были сложены какие-то древние столовые приборы, осколки фарфоровой фигурки, деревяшки и большое количество костей. Все аккуратно отсортировано. Кости в большинстве случаев принадлежали полевкам, некоторые, размером чуть больше, наверное, крысам. Человеческих костей не было.
Молодые люди решили разобрать другие, покрытые растительностью каменные груды. Безрезультатно. Тони фон Бург, Якоб и Рихард Крессманн проверили противоположную сторону воронки и пролегающую вдоль нее дорогу. В четыре ночи большинство людей отправились к пролеску, чтобы там помочь другим добровольным помощникам. Якоб взял Труду за руку и последовал за группой. Рихард Крессманн сел на краю воронки на землю, чтобы немного перевести дух. Альберт продолжал копать там, где копал.
Группа, собранная Вольфгангом Рупольдом, отправилась в путь и приступила к поискам у двора Шлёссеров. Там мужчины разделились. Четверо из них пошли к пролеску и стали медленно прочесывать лес. Другие с сильными фонарями проверяли весь путь, который должна была пройти Бритта Лесслер.
28 августа 1995 года
Приблизительно до шести утра в лесу планомерно работали около тридцати человек. Якоб непременно хотел оставаться с ними, пребывая в уверенности, что рано или поздно появится Бен. Где-то ведь он должен быть, наконец. Труда бродила повсюду словно тень.
– Отведи ее домой, – посоветовал Уве фон Бург тестю. – Посмотри, она едва держится на ногах.
И Тони фон Бург сказал:
– Не волнуйся о Бене, Якоб. Если я его увижу, то приведу домой.
С Трудой под руку Якобу понадобилось больше часа, чтобы достичь своего двора. Труда непрерывно что-то бормотала себе под нос. Якоб не понимал ни слова, только крепче прижимал жену к себе, так как ноги у нее заплетались. Когда они свернули к въезду во двор, то увидели Бена сидящим на ступенях перед входной дверью. Он играл со складным ножом – лезвие то выпрыгивало из ножен, то вновь исчезало и опять выпрыгивало. Перед ним на земле лежал велосипед Бритты.
– Прекрасно, руки прочь, – сказал он и помахал лезвием.
Труда вскрикнула и начала жалобно стонать. Якоб посадил ее на ступеньки рядом с Беном и вырвал из его рук нож. И так стиснул зубы, что они хрустнули.
– Где девочка? – спросил он. – Где Бритта?
– Сволочь, – сказал Бен.
Якоб размахнулся и ударил его кулаком. И бил до тех пор, пока Труда не упала ему на руки. Ее жалобный стон перешел в визг:
– Прекрати! Прекрати, ты забьешь его до смерти.
– Это было бы лучше всего! – заметил Якоб.
Бен все еще сидел на ступенях. При каждом ударе он и без того израненной спиной налетал на острый край верхней ступеньки. Кожа на лице разошлась в двух местах. От левой брови вдоль виска потекла тонкая дорожка крови. Нос тоже кровоточил, губа была порвана. Якоб нашел, что теперь он похож на черта.
После того как он оставил Бена в покое и открыл входную дверь, часть Труды поднялась и проводила Бена на кухню, посадила его на стул, принесла чистый платок и взялась за дело, осторожно прикасаясь к рваным ранам тканью, смоченной холодной водой.
Как часто в течение всех этих лет ей приходилось обрабатывать его раны? Сколько шишек, ссадин и синяков принес он домой? Сколько ударов, пинков, укусов и царапин молчаливо снес?
Другая часть Труды осталась перед входной дверью, подняла с земли велосипед Бритты, села в седло и выехала со двора. И в то время как она с силой давила на педали, в то время как воздушный поток сдувал ей волосы с лица и охлаждал мысли, что-то внутри ее сливалось с рамой, шинами, рулем, глубже и глубже проникало в металл, резину и в прошлое, исследуя, что видел велосипед в последние часы. Кукурузу! Между спицами переднего колеса запутался кусочек высохшего листа. В беспомощной ярости и отчаянии Якоб его не заметил.
Часть Труды, стоявшая на кухне, спросила:
– Не хочешь позвонить в полицию?
– Нет, – сказал Якоб. – Теперь не имеет смысла. Если он поднял руку на ребенка, зачем мне позволять им сажать его за решетку?
Труда закрыла глаза и крепко ухватилась за край стола. Якоб проверил длинное лезвие ножа. Никаких следов крови, только несколько ржавых пятен. Он спрятал нож в карман брюк, поднялся по лестнице и выпустил из комнаты Таню, что есть силы колотившую в дверь. Вдвоем они вернулись в кухню. Якоб остался стоять у двери и с жестким выражением лица наблюдал за занятием Труды.
Таня, объятая ужасом, в два прыжка очутилась рядом со стулом, встала на колени, положила голову на ногу брата и стала гладить его по другой ноге.
– Мой бедный медведь, что они сделали с тобой?
– Отойди от него, – потребовал Якоб.
Девочка не тронулась с места, тогда Якоб подошел, дернул ее за руку, заставил подняться, затем оттолкнул в сторону и посмотрел на Бена.
– Если ты тронешь малышку, – с ледяным спокойствием чеканил слова Якоб, – если ты прикоснешься к ней хотя бы пальцем, мы оба с тобой отправимся в долгое путешествие.
Труда никак не реагировала. Таня закричала, дав волю своему негодованию, чего Якоб от нее никак не ожидал.
– Ты совсем рехнулся! Что за чушь ты несешь?
Якоб не реагировал. Он проверил рубашку Бена и штаны, внимательно осмотрел его руки. Они были не грязнее, чем обычно. И его складная лопатка лежала в подвале. Вечером, сопровождая сестру и Бритту Лесслер, он не взял ее с собой. Возможно, что он и пытался вынести ее в какой-то момент ночью, но все двери и окна были закрыты.
– Где девушка? – еще раз спросил Якоб.
– Друг, – гнусавым голосом, с опухшими губами и забитым кровью носом, прошептал Бен.
Таня без остановки ругала Якоба, требуя, чтобы он прекратил болтать глупости. А лучше бы занялся теми, которые избили Бена.
– Это он его избил, – безучастно сказала Труда. – Он всегда его жестоко избивал. Это только его вина. Сибилла тогда сказала: «Позли собаку – и получишь кусачего пса». Он сделал его злым.
Труда еще не успела закончить фразу, как Таня с кулаками набросилась на отца. В первое мгновение Якоб был настолько поражен, что даже не пытался ее удержать. Затем крепко взял ее за запястья, глубоко вздохнул и объяснил, чем он и множество других людей занимались в последние часы и что лежит снаружи перед входной дверью. Затем на некоторое время на кухне стало тихо.
Таня заплакала:
– Я должна была пойти с ней. Затем она принялась упрекать Якоба:
– Почему ты не пошел с ней? Дядя Пауль не позволяет мне ходить одной.
Затем она сразу захотела отправиться к дяде Паулю, так как теперь он в ней нуждался больше. Но сначала она решила поговорить с Беном, чтобы узнать, что случилось с Бриттой.
– Где она? Ведь ты провожал ее.
– Сволочь, – еще раз пробормотал Бен.
Якоб с горечью кивнул:
– Ты сама слышишь.
На слова Якоба Таня не обратила никакого внимания. Может быть, она понимала брата лучше всех, так как у детей собственный язык и фантазии тринадцатилетней девочки нет границ. С дрожащими губами, широко распахнув глаза, она смотрела Бену в лицо. Затем внезапно обоими кулаками забарабанила по его груди и закричала срывающимся голосом:
– Почему ты не смотрел за ней лучше? Почему ты оставил ее одну? Теперь этот подонок убил еще и Бритту.
Труда привлекла ее к себе, взяла на руки и баюкала до тех пор, пока всхлипывания дочери не затихли. Якоб воспользовался моментом, чтобы проводить Бена наверх. Закрыл дверь на ключ. Ключ положил в карман, чтобы Труде не пришли в голову глупые мысли. Но Труда сейчас мысленно снова отправилась в путь на велосипеде. Сначала к кукурузе и обратно, мимо полей и садов. И еще раз повернуть. И снова и снова. Она даже не заметила, как Якоб взял дочь у нее из рук.
С тяжелым сердцем Якоб отвез свою малышку обратно в поместье Лесслеров. Он тотчас же хотел ехать дальше, чтобы помочь людям, продолжающим заниматься поисками. Но Антония, оставшаяся дома в надежде, что Бритта еще может вернуться, попросила Якоба задержаться, хотя бы на чашку кофе.
Якоб опустился в кресло, ощущая некоторый голод, а в теле усталость прошедшей ночи. Больше всего болели кулаки. Антония поставила завтрак на стол, подсела к нему с Таней. Она казалась такой спокойной, что Якоб просто не в состоянии был это понять. Ничто в ее голосе не выдало ни беспокойства, ни боли, когда она осведомилась, был ли Бен прошлым вечером и ночью дома.
Якоб только покачал головой, кусок встал ему поперек горла. Вместо него все, что ей было известно, отбарабанила Таня:
– Все было совсем не так, Антония. Бен пришел домой, когда родители как раз отсутствовали. Он закричал, но я не могла его впустить, потому что папа закрыл меня на ключ. Я сказала ему, чтобы он сел перед дверью, что он и сделал. Больше он определенно никуда не уходил. Он не сделал Бритте ничего плохого. Ты же знаешь его, он никогда нам не сделает ничего плохого.
– Да, – пробормотала Антония и кивнула. После небольшой паузы глубоко задумавшись, продолжила: – Как часто он здесь был, играл с вами. Всегда мягкий, даже если вы ему сильно надоедали. И если вы его прогоняли, он уходил. Возможно, она его прогнала. Все-таки Пауль сказал ей, чтобы она держалась от него подальше.
Наконец Якоб проглотил застрявший в горле кусок, выпил еще глоток кофе и осипшим голосом пояснил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57