Через десять минут Фаррел начал выходить из себя.
– Ну где же они!? – резко спросил он у того же водителя.
– Не знаю. Может, в ближайшей закусочной нет гамбургеров и они прошли в другой квартал? – предположил водитель.
– Послушайте, я очень тороплюсь. Я могу сам снять эти чертовы колодки?
– Пожалуйста, мистер. Я вам даже расскажу, как это делается.
Водитель, кряхтя, выбрался из кабины и открыл ящик с инструментом.
– Берете вот этот специальный ключ, вставляете его в эксцентрик на блокираторе и поворачиваете против часовой стрелки.
Фаррел посмотрел на промасленный ящик, на грязный ключ и невольно поморщился.
– Не беспокойтесь, мистер. Я дам вам перчатки, чтобы вы не испачкали руки.
Дэн засучил рукава своей рубашки.
– Ладно, давайте ваши перчатки.
Водитель открыл дверцу кабины и из-под сиденья достал синие прорезиненные перчатки. Фаррел натянул их на руки и снова недовольно поморщился, потому что внутри они были неприятно влажными.
– Извините, мистер. Сегодня утром я в них мыл машину. Значит, они еще не успели просохнуть, – попытался успокоить Фаррела водитель.
Дэн тяжело вздохнул и, взяв грязный ключ, отправился к своей машине снимать блокираторы. На удивление быстро он справился с этой задачей. Сняв перчатки и протерев руки носовым платком, он сел в машину и наконец вырулил с парковочного места.
* * *
До Пенсильванского госпиталя Дэн рассчитывал добраться за тридцать минут. Он вел машину уверенно. Рядом с ним на пассажирском сиденье лежала кожаная папка, в которой находились финансовые документы в белом плотном запечатанном пакете с печатью нотариуса.
Фаррел постоянно смотрел в зеркало заднего вида. Два раза ему показалось, что в большом отдалении за ним в плотном потоке машин едет микроавтобус с надписью «Срочная доставка пиццы», который он уже видел однажды в торговом центре. Если это было так, то его должны были пасти от самого аэропорта.
Неожиданно зачесались и вспотели ладони. Дэн достал носовой платок и протер их. Но зуд не прекращался, с каждой минутой он становился всё сильнее и сильнее. Кроме зуда, неожиданно появился шум в ушах.
Фаррел посмотрел в зеркало заднего вида и снова увидел микроавтобус. Мозг вдруг обожгла страшная догадка: «Меня отравили, устроив спектакль с эвакуаторами».
Дэн сразу же вспомнил, что в арсенале ЦРУ есть множество специальных химических средств, которые при попадании на кожу могли вызвать у человека смерть от обширного инфаркта. И найти следы этих средств было чрезвычайно трудно. Да и кто будет искать следы отравления в теле человека, у которого вдруг случился инфаркт, к тому же за рулем автомобиля.
«Главное сейчас – быстрее добраться до госпиталя и сообщить доктору Краучу об отравлении».
Шум в ушах становился все сильнее. Ко всему этому добавилась одышка.
«Я справлюсь. Я справлюсь», – Фаррел мысленно начал повторять одну и ту же фразу.
До госпиталя оставалось еще несколько кварталов.
«Только бы добраться до госпиталя. Только бы добраться», – шум в ушах и одышка становились все сильнее. Время как будто замерло.
Наконец Фаррел сделал поворот к стоянке машин перед госпиталем. Это была дорога с односторонним движением – выезд со стоянки медицинского учреждения. Но у Фаррела уже не было сил объезжать госпиталь с обратной стороны, где был въезд.
Навстречу ему вырулил серебристый «Додж». Собрав остатки сил, Фаррел затормозил, открыл дверцу и вывалился наружу. Последним, что он увидел и услышал, было лицо женщины, которая, склонившись над ним, кричала:
– Мистер, вам плохо? Мистер, пожалуйста, скажите мне: вам плохо? Я сейчас позову санитаров, пожалуйста, держитесь…
* * *
В приемном покое Пенсильванского госпиталя было немноголюдно и тихо. Крик вбежавшей молодой женщины явно нарушил размеренный ритм работы медицинского персонала.
– Пожалуйста, помогите! У мужчины приступ. Он умирает!!!
Несколько дежурных санитаров из приемного покоя выбежали за женщиной на улицу. И уже через пять минут Дэн Фаррел ехал на каталке по длинным коридорам госпиталя в реанимационный бокс.
Джессика Паркер, так звали женщину, оказавшуюся невольным свидетелем и участником этой трагедии, наконец-то вернулась к своему «Доджу». На заднем сиденье сидела ее двенадцатилетняя племянница Мэри. Вид маленькой девочки был очень напуганным.
– Ты испугалась, моя рыбка, – постаралась успокоить свою племянницу Джессика.
Мэри не ответила.
– Ничего, сейчас мы отправимся в «Макдоналдс» и перекусим там. Окей?
Мэри опять ничего не ответила. Она смотрела в окно на проезжающие рядом машины и думала: рассказать тёте о том, что она увидела, пока ее не было, или нет? Произошедшее напомнило девочке кино про шпионов, которое она недавно смотрела в гостях у своей подружки.
Когда тётя убежала в сторону госпиталя, к машине, из которой выпал мужчина, подъехал микроавтобус с надписью «Срочная доставка пиццы». Из него выпрыгнул другой мужчина в бейсболке, натянутой на глаза, и, открыв правую переднюю дверцу «Линкольна», взял на переднем сиденье кожаную папку. После этого он подошел к «Доджу», где сидела Мэри, и, прильнув к окну, страшно посмотрел на неё. Затем приложил к своим губам указательный палец, а потом этим же пальцем сделал движение, означающее стрельбу из пистолета. Напоследок, холодно улыбнувшись, он вернулся в микроавтобус, и тот рванул с места.
Еще раз вспомнив это, Мэри так и не стала ничего рассказать Джессике. Она подумала, что сделает это вечером дома.
* * *
– Тетя, а тот мистер, которому сегодня стало плохо, он умер? – Мэри посмотрела на Джессику.
– Не знаю. Я думаю, с ним все будет нормально. А почему ты спрашиваешь?
– Потому что я еще ребенок и мне страшно, когда умирают люди. А потом, в этом госпитале лежит наша бабушка.
– Хорошо, я сейчас позвоню в госпиталь и узнаю состояние нашей бабушки после операции, заодно поинтересуюсь о мистере, которому было плохо сегодня.
Джессика поставила телефон на колени и села на просторный диван в холле. На вид ей было чуть больше тридцати лет, в её чертах угадывались азиатские корни.
Набрав номер телефона Пенсильванского госпиталя, Джессика поинтересовалась у дежурного доктора о состоянии своей матери, которой вчера сделали операцию на сердце.
– Мэм, состояние вашей матери стабильно тяжелое. Я думаю, надо подождать еще пару дней и тогда делать выводы.
– Хорошо, доктор. А вы не знаете, как дела у того мистера, с которым случился приступ на стоянке перед госпиталем?
На том конце линии доктор тяжело вздохнул.
– К сожалению, мисс Паркер, он умер в реанимации.
Джессика на мгновение замолчала, а потом, справившись с волнением, спокойно произнесла в ответ:
– Я же знала, что все будет хорошо. До свидания, доктор.
Положив трубку на телефонный аппарат, она повернулась к племяннице и, глядя ей в глаза, постаралась произнести очень спокойно:
– Ну, вот видишь – все хорошо. Мистеру в госпитале стало лучше, и его отпустили домой.
Мэри, подумав немного, решила все-таки не рассказывать Джессике о том, что она видела у госпиталя.
– Тётя, а можно я посмотрю бабушкины фотографии?
Джессика решила не расстраивать племянницу.
– Хорошо, только будь аккуратней.
Мэри спрыгнула с дивана и побежала на второй этаж. Через пару минут она вернулась с серой картонной коробкой. Она уселась на диван и аккуратно открыла её. В большой стопке фотографий она сразу выделила фото в старинной бамбуковой рамке. Со старой фотографии на неё смотрел молодой человек в военной форме. Характерные черты лица выдавали в нем настоящего японца.
– Тётя, а кто это?
Джессика посмотрела на фото, потом на Мэри.
– Я тебе уже рассказывала. Наша бабушка родилась в Японии. У нее до войны была большая семья. Это ее старший брат Такэо. Он пропал без вести в 1944 году. А, когда закончилась война, твоя бабушка познакомилась с твоим дедушкой, который служил на американской военной базе в Иокогаме. Они полюбили друг друга, и твой дедушка увез ее в Америку. Потом появилась я, а потом твоя мама – Эмма, моя младшая сестра, – Джессика посмотрела на племянницу.
Прошло уже два года, как погибла ее мать. И сейчас Мэри часто гостила у Джессики, поскольку отец девочки время от времени уезжал в длительные научные командировки. Он был русским по национальности, из православной семьи русских иммигрантов первой волны. Звали его исконно русским именем Иван. Ее сестра Эмма познакомилась с Иваном в университете, когда они учились на одном курсе. Их дочь Мэри с самого раннего возраста прекрасно говорила по-русски, поскольку отец в стенах дома общался с ней только на своем родном языке. Мэри была умницей и красавицей. Смешение славянской, англосаксонской и японской крови дало удивительный результат для ее внешности…
– Тёть, а можно я пока возьму эту фотографию в свою комнату? Я буду аккуратной, – просьба Мэри прервала раздумья Джессики.
– Хорошо, но только, пожалуйста, осторожнее.
* * *
Мэри, закрывшись в своей комнате, улеглась на кровать и стала вглядываться в черно-белое старинное фото. Черты лица молодого человека ей казались красивыми.
«Странно. А я ведь тоже немного японка. Интересно, а если бы я жила в Японии, я бы считалась красивой?»
Мэри почти совсем успокоились после непонятных событий этого дня.
«Интересно, а у него была девушка?»
Мэри повернула рамку обратной стороной. Заднюю сторону фотографии прикрывала потрескавшаяся деревянная пластина, зафиксированная бамбуковыми щепками.
– Интересно, а с обратной стороны есть какая-нибудь надпись? – с этими словами Мэри пересела к письменному столу. Включив лампу, она достала пинцет из маникюрного набора и осторожно стала расшатывать бамбуковые щепки.
Через несколько минут ей удалось аккуратно вытащить все фиксаторы, и она приподняла пластину. Под ней лежало несколько свернутых листов. Она пинцетом подцепила их и положила на стол. Бумага была очень тонкой. Осторожно развернув их, она увидела какое-то послание, написанное иероглифами.
«Наверное, письмо любимой девушке», – подумала Мэри.
Она опять сложила листы и засунула их за пластину.
Если бы Мэри умела читать по-японски, она стала бы обладательницей тайны, которая уже сорок лет бередила умы миллионов людей, безуспешно искавших пропавшее в конце войны золото Ямаситы…
Эпилог первой части. Июнь 1986 года. Год спустя. Москва
– День-то какой сегодня выдался. Опять, наверное, жарко будет, – молодой парень лет тридцати вышел из машины и помог женщине в годах выбраться с заднего сиденья своей потрепанной «Волги». – Вам вон в то здание, – он показал на корпус вылетов аэропорта Домодедово.
Пассажирка рассчиталась с таксистом, подхватила два увесистых чемодана и заковыляла, как старая утка, к стеклянным дверям зала отлетов.
Парень закрыл машину и пошел в соседний корпус, где размещался зал прилетов. Не дойдя до него и половину пути, он обратил внимание на дембеля, стоявшего возле макета самолета за привокзальной площадью. По форме военнослужащего было понятно, что парень был пограничником.
Таксист развернулся и быстрым шагом направился к военному.
– Привет, зёма. Где службу тащил? – панибратски обратился он к старшему сержанту.
Пограничник повернулся к таксисту и молча осмотрел его с ног до головы.
– Да ты что, зёма? Я же тоже в погранвойсках служил, на финской.
Старший сержант снял фуражку и платком протер внутренний кант головного убора.
– А я на Камчатке. Вернее, на Северных Курилах.
– Так у вас не линейная застава была?
– Нет, морская.
– Слушай, зема. Тебя как зовут?
– Олег.
– А меня Михаил. Давай, пойдем. Я тебя бесплатно до Москвы довезу.
Умелов поднял чемодан и, улыбнувшись бывшему пограничнику, зашагал к его машине.
– Давай, ставь чемодан, – Михаил помог Олегу положить чемодан в багажник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Ну где же они!? – резко спросил он у того же водителя.
– Не знаю. Может, в ближайшей закусочной нет гамбургеров и они прошли в другой квартал? – предположил водитель.
– Послушайте, я очень тороплюсь. Я могу сам снять эти чертовы колодки?
– Пожалуйста, мистер. Я вам даже расскажу, как это делается.
Водитель, кряхтя, выбрался из кабины и открыл ящик с инструментом.
– Берете вот этот специальный ключ, вставляете его в эксцентрик на блокираторе и поворачиваете против часовой стрелки.
Фаррел посмотрел на промасленный ящик, на грязный ключ и невольно поморщился.
– Не беспокойтесь, мистер. Я дам вам перчатки, чтобы вы не испачкали руки.
Дэн засучил рукава своей рубашки.
– Ладно, давайте ваши перчатки.
Водитель открыл дверцу кабины и из-под сиденья достал синие прорезиненные перчатки. Фаррел натянул их на руки и снова недовольно поморщился, потому что внутри они были неприятно влажными.
– Извините, мистер. Сегодня утром я в них мыл машину. Значит, они еще не успели просохнуть, – попытался успокоить Фаррела водитель.
Дэн тяжело вздохнул и, взяв грязный ключ, отправился к своей машине снимать блокираторы. На удивление быстро он справился с этой задачей. Сняв перчатки и протерев руки носовым платком, он сел в машину и наконец вырулил с парковочного места.
* * *
До Пенсильванского госпиталя Дэн рассчитывал добраться за тридцать минут. Он вел машину уверенно. Рядом с ним на пассажирском сиденье лежала кожаная папка, в которой находились финансовые документы в белом плотном запечатанном пакете с печатью нотариуса.
Фаррел постоянно смотрел в зеркало заднего вида. Два раза ему показалось, что в большом отдалении за ним в плотном потоке машин едет микроавтобус с надписью «Срочная доставка пиццы», который он уже видел однажды в торговом центре. Если это было так, то его должны были пасти от самого аэропорта.
Неожиданно зачесались и вспотели ладони. Дэн достал носовой платок и протер их. Но зуд не прекращался, с каждой минутой он становился всё сильнее и сильнее. Кроме зуда, неожиданно появился шум в ушах.
Фаррел посмотрел в зеркало заднего вида и снова увидел микроавтобус. Мозг вдруг обожгла страшная догадка: «Меня отравили, устроив спектакль с эвакуаторами».
Дэн сразу же вспомнил, что в арсенале ЦРУ есть множество специальных химических средств, которые при попадании на кожу могли вызвать у человека смерть от обширного инфаркта. И найти следы этих средств было чрезвычайно трудно. Да и кто будет искать следы отравления в теле человека, у которого вдруг случился инфаркт, к тому же за рулем автомобиля.
«Главное сейчас – быстрее добраться до госпиталя и сообщить доктору Краучу об отравлении».
Шум в ушах становился все сильнее. Ко всему этому добавилась одышка.
«Я справлюсь. Я справлюсь», – Фаррел мысленно начал повторять одну и ту же фразу.
До госпиталя оставалось еще несколько кварталов.
«Только бы добраться до госпиталя. Только бы добраться», – шум в ушах и одышка становились все сильнее. Время как будто замерло.
Наконец Фаррел сделал поворот к стоянке машин перед госпиталем. Это была дорога с односторонним движением – выезд со стоянки медицинского учреждения. Но у Фаррела уже не было сил объезжать госпиталь с обратной стороны, где был въезд.
Навстречу ему вырулил серебристый «Додж». Собрав остатки сил, Фаррел затормозил, открыл дверцу и вывалился наружу. Последним, что он увидел и услышал, было лицо женщины, которая, склонившись над ним, кричала:
– Мистер, вам плохо? Мистер, пожалуйста, скажите мне: вам плохо? Я сейчас позову санитаров, пожалуйста, держитесь…
* * *
В приемном покое Пенсильванского госпиталя было немноголюдно и тихо. Крик вбежавшей молодой женщины явно нарушил размеренный ритм работы медицинского персонала.
– Пожалуйста, помогите! У мужчины приступ. Он умирает!!!
Несколько дежурных санитаров из приемного покоя выбежали за женщиной на улицу. И уже через пять минут Дэн Фаррел ехал на каталке по длинным коридорам госпиталя в реанимационный бокс.
Джессика Паркер, так звали женщину, оказавшуюся невольным свидетелем и участником этой трагедии, наконец-то вернулась к своему «Доджу». На заднем сиденье сидела ее двенадцатилетняя племянница Мэри. Вид маленькой девочки был очень напуганным.
– Ты испугалась, моя рыбка, – постаралась успокоить свою племянницу Джессика.
Мэри не ответила.
– Ничего, сейчас мы отправимся в «Макдоналдс» и перекусим там. Окей?
Мэри опять ничего не ответила. Она смотрела в окно на проезжающие рядом машины и думала: рассказать тёте о том, что она увидела, пока ее не было, или нет? Произошедшее напомнило девочке кино про шпионов, которое она недавно смотрела в гостях у своей подружки.
Когда тётя убежала в сторону госпиталя, к машине, из которой выпал мужчина, подъехал микроавтобус с надписью «Срочная доставка пиццы». Из него выпрыгнул другой мужчина в бейсболке, натянутой на глаза, и, открыв правую переднюю дверцу «Линкольна», взял на переднем сиденье кожаную папку. После этого он подошел к «Доджу», где сидела Мэри, и, прильнув к окну, страшно посмотрел на неё. Затем приложил к своим губам указательный палец, а потом этим же пальцем сделал движение, означающее стрельбу из пистолета. Напоследок, холодно улыбнувшись, он вернулся в микроавтобус, и тот рванул с места.
Еще раз вспомнив это, Мэри так и не стала ничего рассказать Джессике. Она подумала, что сделает это вечером дома.
* * *
– Тетя, а тот мистер, которому сегодня стало плохо, он умер? – Мэри посмотрела на Джессику.
– Не знаю. Я думаю, с ним все будет нормально. А почему ты спрашиваешь?
– Потому что я еще ребенок и мне страшно, когда умирают люди. А потом, в этом госпитале лежит наша бабушка.
– Хорошо, я сейчас позвоню в госпиталь и узнаю состояние нашей бабушки после операции, заодно поинтересуюсь о мистере, которому было плохо сегодня.
Джессика поставила телефон на колени и села на просторный диван в холле. На вид ей было чуть больше тридцати лет, в её чертах угадывались азиатские корни.
Набрав номер телефона Пенсильванского госпиталя, Джессика поинтересовалась у дежурного доктора о состоянии своей матери, которой вчера сделали операцию на сердце.
– Мэм, состояние вашей матери стабильно тяжелое. Я думаю, надо подождать еще пару дней и тогда делать выводы.
– Хорошо, доктор. А вы не знаете, как дела у того мистера, с которым случился приступ на стоянке перед госпиталем?
На том конце линии доктор тяжело вздохнул.
– К сожалению, мисс Паркер, он умер в реанимации.
Джессика на мгновение замолчала, а потом, справившись с волнением, спокойно произнесла в ответ:
– Я же знала, что все будет хорошо. До свидания, доктор.
Положив трубку на телефонный аппарат, она повернулась к племяннице и, глядя ей в глаза, постаралась произнести очень спокойно:
– Ну, вот видишь – все хорошо. Мистеру в госпитале стало лучше, и его отпустили домой.
Мэри, подумав немного, решила все-таки не рассказывать Джессике о том, что она видела у госпиталя.
– Тётя, а можно я посмотрю бабушкины фотографии?
Джессика решила не расстраивать племянницу.
– Хорошо, только будь аккуратней.
Мэри спрыгнула с дивана и побежала на второй этаж. Через пару минут она вернулась с серой картонной коробкой. Она уселась на диван и аккуратно открыла её. В большой стопке фотографий она сразу выделила фото в старинной бамбуковой рамке. Со старой фотографии на неё смотрел молодой человек в военной форме. Характерные черты лица выдавали в нем настоящего японца.
– Тётя, а кто это?
Джессика посмотрела на фото, потом на Мэри.
– Я тебе уже рассказывала. Наша бабушка родилась в Японии. У нее до войны была большая семья. Это ее старший брат Такэо. Он пропал без вести в 1944 году. А, когда закончилась война, твоя бабушка познакомилась с твоим дедушкой, который служил на американской военной базе в Иокогаме. Они полюбили друг друга, и твой дедушка увез ее в Америку. Потом появилась я, а потом твоя мама – Эмма, моя младшая сестра, – Джессика посмотрела на племянницу.
Прошло уже два года, как погибла ее мать. И сейчас Мэри часто гостила у Джессики, поскольку отец девочки время от времени уезжал в длительные научные командировки. Он был русским по национальности, из православной семьи русских иммигрантов первой волны. Звали его исконно русским именем Иван. Ее сестра Эмма познакомилась с Иваном в университете, когда они учились на одном курсе. Их дочь Мэри с самого раннего возраста прекрасно говорила по-русски, поскольку отец в стенах дома общался с ней только на своем родном языке. Мэри была умницей и красавицей. Смешение славянской, англосаксонской и японской крови дало удивительный результат для ее внешности…
– Тёть, а можно я пока возьму эту фотографию в свою комнату? Я буду аккуратной, – просьба Мэри прервала раздумья Джессики.
– Хорошо, но только, пожалуйста, осторожнее.
* * *
Мэри, закрывшись в своей комнате, улеглась на кровать и стала вглядываться в черно-белое старинное фото. Черты лица молодого человека ей казались красивыми.
«Странно. А я ведь тоже немного японка. Интересно, а если бы я жила в Японии, я бы считалась красивой?»
Мэри почти совсем успокоились после непонятных событий этого дня.
«Интересно, а у него была девушка?»
Мэри повернула рамку обратной стороной. Заднюю сторону фотографии прикрывала потрескавшаяся деревянная пластина, зафиксированная бамбуковыми щепками.
– Интересно, а с обратной стороны есть какая-нибудь надпись? – с этими словами Мэри пересела к письменному столу. Включив лампу, она достала пинцет из маникюрного набора и осторожно стала расшатывать бамбуковые щепки.
Через несколько минут ей удалось аккуратно вытащить все фиксаторы, и она приподняла пластину. Под ней лежало несколько свернутых листов. Она пинцетом подцепила их и положила на стол. Бумага была очень тонкой. Осторожно развернув их, она увидела какое-то послание, написанное иероглифами.
«Наверное, письмо любимой девушке», – подумала Мэри.
Она опять сложила листы и засунула их за пластину.
Если бы Мэри умела читать по-японски, она стала бы обладательницей тайны, которая уже сорок лет бередила умы миллионов людей, безуспешно искавших пропавшее в конце войны золото Ямаситы…
Эпилог первой части. Июнь 1986 года. Год спустя. Москва
– День-то какой сегодня выдался. Опять, наверное, жарко будет, – молодой парень лет тридцати вышел из машины и помог женщине в годах выбраться с заднего сиденья своей потрепанной «Волги». – Вам вон в то здание, – он показал на корпус вылетов аэропорта Домодедово.
Пассажирка рассчиталась с таксистом, подхватила два увесистых чемодана и заковыляла, как старая утка, к стеклянным дверям зала отлетов.
Парень закрыл машину и пошел в соседний корпус, где размещался зал прилетов. Не дойдя до него и половину пути, он обратил внимание на дембеля, стоявшего возле макета самолета за привокзальной площадью. По форме военнослужащего было понятно, что парень был пограничником.
Таксист развернулся и быстрым шагом направился к военному.
– Привет, зёма. Где службу тащил? – панибратски обратился он к старшему сержанту.
Пограничник повернулся к таксисту и молча осмотрел его с ног до головы.
– Да ты что, зёма? Я же тоже в погранвойсках служил, на финской.
Старший сержант снял фуражку и платком протер внутренний кант головного убора.
– А я на Камчатке. Вернее, на Северных Курилах.
– Так у вас не линейная застава была?
– Нет, морская.
– Слушай, зема. Тебя как зовут?
– Олег.
– А меня Михаил. Давай, пойдем. Я тебя бесплатно до Москвы довезу.
Умелов поднял чемодан и, улыбнувшись бывшему пограничнику, зашагал к его машине.
– Давай, ставь чемодан, – Михаил помог Олегу положить чемодан в багажник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27