Станчев закрыл книгу. Конечно же, нарушения были. Например, в договоре о жилище, который, в сущности, был недействителен. Кушева просто не знала законов и доверилась адвокату-мошеннику или ей попался рассеянный нотариус. А может, совсем и не рассеянный – в конце своей карьеры, например, один такой Янбастиев позволял себе подобные вольности: иногда визировал неточно составленные документы. Пусть поломают головы, когда меня уже не будет на этом свете, говаривал Станчеву этот нотариус, на одну из тысячи подписей позволяю себе легкий выкидон, этот народец, что обращается к нам, заслуживает того…
– Эх, Кольчо, законы и уставы валом валят, говорю я тебе, и мрак все поглощает – поди-разберись, если другой работы нет.
Янбастиев был типичным образчиком старой школы, работал, находясь на пенсии, по вечерам за бутылкой виноградного вина вызывал духа законов, спорил с ним, а в конце запечатывал ему уста своей воображаемой печатью, на которой было начертано: „Дух закона – в его букве, однако буква его не всегда содержит дух". Покинул сей мир старый Янбастиев, склонившись над своим любимым виноградным вином. Остался Дух закона и его вездесущая Буква…
Станчев положил свою уставшую ногу на кушетку. Бадемов не в счет, он на такое не способен. Ванева тоже прямо не замешана, но эта лиса знает подробности, о которых умалчивает. Например, о меценате в темных очках – ведь должна была Кушева хотя бы раз проговориться об этом мужчине, несмотря на то, что женщины обычно не поверяют никому своих главных тайн. Вот они-то знают свою природу, надо отдать им должное. Молодой архитектор появился на небосклоне, как молодая луна, и сгинул, должно быть, навсегда. А то, что связь с Бадемовым совсем не в стиле Кушевой, – это факт.
Теперь Балчев. Донжуан, облеченный государственным доверием. Доспехов, правда, не имеется, ходит расхристанный. А может быть, просто играет эту роль? Во-первых, это нелегко, во-вторых, уж больно невыгодная роль. Либо сам наколешься, либо тебя проткнут. Остается покровитель, неизвестный меценат, который может оказаться обычным любовником с положением и комплексами. Старый, опытный и усатый сом, зарывшийся в ил, – поди-откопай его.
На следующий день Станчев разыскал дежурного по пропускному пункту, работавшего в тот вечер, когда преследовали машину нарушителя. Тот припомнил подробности, в том числе и блокнот с записанными номерами остановленных для проверки автомобилей. Станчев подвез его к будке на краю города, и они вытащили блокнот. В нем были записаны номера всего пяти машин, трех легковых и двух грузовиков. Станчев уставился в перечень номеров с короткими заметками под каждым. Первый грузовик из Бургаса, бегавший обычно по загранрейсам, вез тогда кабели высокого напряжения, двое водителей, бумаги в порядке. Второй грузовик принадлежал столичной строительной базе, был набит инертными материалами, один водитель, бумаги в порядке, но маршрут запаздывал по времени – явно шофер заезжал куда-то, то ли в гости, то ли к какой-то бабенке. Надо проверить – записал себе Станчев.
Затем шли легковые машины. Сливенский „москвич" с черными номерами, семья из четырех человек ехала в Кюстендил попариться в бане. Шуменская „шкода", черные номера, семейная пара направлялась в гости в столицу, адрес записан. Третьим автомобилем была служебная „волга", последней модели, серого цвета, принадлежавшая Министерству внешней торговли. Персональная тачка генерального директора какого-то там объединения, за рулем сам хозяин, ехал один. Станчев прочел имя, отчество и фамилию и в первый момент ощутил, что подсознание его замерло, буквально на миг, чтобы затем кинуться вдогонку за сознанием. Документы в порядке, но замечено, что в путевом листе не проставлена последняя дата. Машина ехала из Варны, вероятно, через Карнобат.
В этот момент Станчев полушепотом повторил имя генерального директора: Григор Василев Арнаудов… Григор Арнаудов, Григор Арнаудов… Черт, если не двойник, то похоже, что это его соученик по гимназии Гриша, село Верхний Ключ, вторая мужская… Смотри-ка, обрадовался Станчев, больше тридцати лет прошло, совсем о нем забыл. Значит, генеральный…
Он попытался припомнить черты его лица, но перед глазами встала его фигура – высокий, подтянутый, всегда хорошо одет и с приятной улыбкой… В следующее мгновение лицо его исказилось: он ясно увидел себя, распростертого в ногах у девушки на выпускном вечере, посреди танца и под издевательскими взглядами остальной публики. И Григор, подымающий его с пола своими крепкими руками…
Вооруженный информацией, Станчев первым делом отправился на строительную базу. Шофер оказался в рейсе, но, проверив документы, он узнал, что в тот вечер опоздание грузовика было вызвано технической неисправностью, для устранения которой пришлось вызывать техпомощь, что также было подтверждено документально. Станчев просмотрел личное дело водителя. Все в порядке, да и директор замолвил со своей стороны пару ласковых слов о парне. Тем не менее Станчев пригласил директора в машину и подвез его к месту, где они дождались появления грузовика и провели осмотр: никаких видимых следов ударов не было обнаружено. Шофер с недоумением наблюдал за Станчевым, не зная, с какой именно целью явились они с директором. Станчев подошел к нему, и они присели поговорить. Тогда тот ехал с фарами, мотор продолжал барахлить, и он не больно следил за движением и сейчас не помнил, попадалась ли ему белая „лада" с женщиной за рулем, хотя в тот вечер движение не было оживленным – бывают такие часы, когда шоссе внезапно вымирает. Следователь ожидал, что паренек поинтересуется, в чем, собственно, дело, но тот ничего не спросил и, смекнув, что беседа окончена, вскочил в кабину – надо было нагонять упущенное время.
Станчев покинул стройбазу с намерением вернуться на службу и на этот раз уж непременно наведаться к начальству, но затем поразмыслил и решил заскочить в придорожное кафе, где заказал минеральную воду, достал записки старшины из КПП и уставился в них. Проверка с грузовиком ничего не дала, к тому же на поляне не было обнаружено следов тяжелого автомобиля, а уничтожить их очень трудно. Он снова пробежал глазами записи. Грузовик из Бургаса исключался по тем же причинам – если плясать от следов, конечно. Оставались легковые автомобили. Так же, как грузовики, все три машины двигались в противоположном направлении, не совпадавшим с направлением движения Кушевой. Логичнее было бы искать машины, ехавшие в одну с ней сторону, но о таковых не было никаких сведений. Пока что шиш, Коля, шиш…
Станчев сопоставил замеченное время. Машины проезжали пункт с интервалом от десяти до пятнадцати минут – и вправду, слабое движение, первым был рефрижератор, за ним шли „москвич" и грузовик, затем шуменская „шкода". Последней – к половине десятого – была остановлена „волга" Арнаудова.
Григор Арнаудов, Гриша из Верхнего Ключа – ты смотри… Он находился по делам службы на побережье, возвращался в Софию. Сам был за рулем. Сам, повторил про себя Станчев, это интересно, хотя многие начальники его ранга, особенно те, что помоложе, предпочитают сами вертеть баранку – в этом проявляется хозяйственность, демократичность и современный стиль, и в то же время чувствуешь себя свободнее, подальше от чужого глаза… Гриша был красавцем, школьницы сходили по нему с ума, наверно, и сейчас кружит голову чужим женам… Оставаясь верным себе, Станчев поправился: как он может так безапелляционно судить, если не видал его сто лет… Единственное, что бросалось в глаза с самого начала, – непроставленная последняя дата в путевом листе. Станчев заглянул в записи. И вправду, если заполнил все остальное, то почему пропустил последнюю дату – из-за рассеянности? Довольно странно.
Григор Василев Арнаудов, прочитал он еще раз. Конечно же, это он, совпадение имени, отчества и фамилии маловероятно. Жалко, что не отмечено место рождения. Станчев машинально отхлебнул из стакана с теплой газировкой и скривился. Когда же наши торговцы научатся летом охлаждать напитки? Ведь холодильников уйма, половина из них – импортные… Итак, Григор – Гриша. Должно быть, окончил экономический институт, иначе они обязательно столкнулись бы в университете. Но разве возможно столько лет прожить в одном городе и ни разу не встретиться? Вообще-то возможно, скольких соучеников он встречал за эти годы – раскидало кого куда, и пути их не пересекались. Наверно, Гриша провел пару лет за границей, а может, и больше. Интересно, узнают они теперь друг друга при встрече?..
Станчев ощутил, что уже настроился на встречу.
Только что она может дать? Ничего, кроме воспоминаний, нескольких рюмок вина или виски, дружеских пожеланий. Нет, для контакта еще рановато, если вообще он нужен. Досев бы нахмурился, услышав о такой идее, – хотя в этом не было ничего особенного, никакого совпадения, если не считать совпадением именно то, что Арнаудов проезжал в тот вечер по пути следования Кушевой… И все же, все же, порылся в своих мыслях Станчев, предупреждая себя не спешить и не сочинять лишнего. Все же этот путевой лист с отсутствующей датой надо проверить, притом очень тщательно. А уже после этого разговаривать с начальством.
На следующее утро Станчев остановил машину неподалеку от работы Арнаудова и принялся ждать. Объединение помещалось на тихой улочке в центре города, запруженной двумя рядами автомашин, оккупировавших по половине и без того тесных тротуаров. Запоздавшие автомобили рычали в поисках заветного места для стоянки, двумя вереницами ступал чиновничий люд – в основном молодые ухоженные женщины, сновали и старухи с авоськами в руках. Хватало и ранних влюбленных – о следами бурно проведенной ночи на лицах. Станчев бегло просматривал утренние газеты, не упуская из виду главный вход.
Ровно в восемь без пяти перед ним остановилась серая „волга" со знакомым номером, и из нее вышел высокий стройный человек в темных очках, с седоватыми, слегка волнистыми волосами. Григор! – узнал его Станчев, и что-то в нем дрогнуло. Арнаудов быстро захлопнул дверцу машины и энергичным шагом, что свидетельствовало о настроении и здоровьи, поднялся по лестнице. Станчев подождал еще одну-две минуты и тронулся восвояси – здесь ему уже делать было нечего.
* * *
Досев слушал следователя с видимым интересом, что-то отмечая в своем блокноте. Станчеву было что сказать. Из проверки установлено, что Арнаудов действительно находился на совещании в Варне, пробыл там три дня, две ночи провел в отеле, а на третью, именно тогда, когда с Кушевой произошло непоправимое, он не ночевал в гостинице. Правда, он и не мог провести эту ночь в номере, поскольку к двадцати двум часам вернулся в Софию. Озадачивало то, что ночевка была оплачена, – это явствовало из отчета о командировке, – хотя по свидетельству дежурной администраторши отеля ключ от его комнаты, вернее, от номера-люкса, висел у нее еще с обеда. Портье также подтвердил, что серая софийская „волга" отъехала после обеда и больше не возвращалась. Оставалось проверить путевой лист и одно деликатное обстоятельство – где именно провел ту ночь Арнаудов – дома или где-нибудь на стороне.
– Ты окончил? – спросил Досев.
Станчев еще не все сказал. Он подробно поведал историю с купленной седым мужчиной картиной, о которой он раньше лишь упоминал.
– Ты связываешь одно с другим?
Станчев не решился ответить однозначно.
– Пока нет оснований. Я просто перечисляю факты.
– Вот как? И что же получается – если бы не помог случай, мы бы и не взялись за этого седого мужчину в темных очках? А архитектора мы с легкостью отмели? И дружно рванули в новом направлении?
– Никуда я не рванул, – обиженно промолвил Станчев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21