Зазвенел телефон. Это была Энн, которая без всяких вступлений спросила:
– Ты слышал новости?
– Да.
– Ты мог бы этому помешать. – И повесила трубку.
Будь у меня бутылка, я в ней утопился бы. Позвонил и вызвал такси. Вынес вещи и стал ждать у канала. Закрыв дверь квартиры, не оглянулся.
Таксист был из Дублина и очень этим гордился.
Я сказал:
– Гостиница «Бейли».
– Где это?
Я рассказал ему, как ехать, и он удивился:
– Как же я никогда ее не замечал?
Я не ответил. Он всю дорогу разглагольствовал по поводу того, что Общество анонимных алкоголиков делает неправильно. Я издавал соответствующие звуки. Подъехав к гостинице, он оглядел ее и заметил:
– Черт, неважно смотрится.
– Это как анонимные алкоголики… смотреть надо изнутри.
Миссис Бейли сидела на своем месте и спросила:
– Портье нужен?
Я покачал головой.
Она добавила:
– Джанет прекрасно убралась в комнате. – Протянула мне связку ключей. – Можете уходить и приходить, когда хотите.
Что еще человеку надо?
Я представлял себе Джанет молодой девушкой. А она была, пожалуй, даже старше миссис Бейли. Ждала меня у дверей и с чувством пожала мне руку, добавив:
– Замечательно, что вы из Голуэя.
Комната оказалась большой, светлой, с огромными окнами. На столе стояла ваза с цветами. Джанет вошла за мной и объяснила:
– Это вроде «добро пожаловать».
Ванная комната тоже просторная, ванна – огромная, множество свежих полотенец. На столике около кровати – кофейник и пачка очень хорошего печенья.
Я сказал:
– Вы так постарались!..
– А, ничего особенного! У нас не было постоянных жильцов с той поры, как мистер Уэйт преставился.
– И долго он здесь жил?
– Двадцать лет.
– Я столько же проживу.
Она широко улыбнулась. От всего сердца. Она из тех женщин, которые никогда не злятся и не грустят. Она выглянула в коридор, как будто кто-то мог подслушать, и сказала:
– У нас по субботам танцы.
– В самом деле?
Она просияла. Напомнила мне монашку, которую угостили шоколадом. Она сказала:
– Но никогда никаких объявлений. «Свингтайм ейсес», вы их знаете?
Я не знал, но сказал:
– А как же! Замечательный оркестр!
– Да, великолепный. Играют фокстроты, танго… Всем нравится. Вы танцуете?
– Видели бы вы мамбу в моем исполнении!
Она прямо-таки взвизгнула от восторга.
Я попросил:
– Оставьте для меня последний танец.
Клянусь, уходя, она даже подпрыгивала. В комнате оказался телефон, телевизор и видеомагнитофон. Все самое основное. Решил не разбирать вещи. Спустился по лестнице и вскоре оказался на улице. Я так хотел выпить, что чувствовал вкус виски на языке.
???
Букмекерская контора пустовала. Только Харт за конторкой. Не поднимая головы, сказал:
– Ты меня разорил.
– Разве ты не подстраховался?
– Разумеется, подстраховался.
– Сам на него поставил?
– Конечно.
– Тогда чего жалуешься?
– Обидно, что стал слепнуть.
– Так и мы все тоже.
– Чек возьмешь?
– Еще чего.
– Так и думал. Вот. – Он швырнул на конторку пухлый конверт. – Если хочешь, пересчитай.
Я пересчитал.
Когда я уходил, Харт меня окликнул:
– Джек!
– Да.
– Не возвращайся.
???
Надо же, – сказал Карелла, – ну и денек выдался!
Эд Макбейн. «С чего начинается убийца»
Войдя в пивную «У Грогана», я кожей ощущал отсутствие Шона. Все выглядело иначе, да и в самом деле тут все изменилось. Не было двух вечных часовых. Из кладовки вышел большой толстый мужчина.
Я спросил:
– Где часовые?
– Чего?
– Два старика, которые всегда сидели у бара.
– Я их прогнал. Мешают тут…
– Вы сын Шона?
Он внимательно присмотрелся ко мне, почти враждебно.
– А вы кто?
– Я – друг Шона. Джек Тейлор. – Протянул ему руку, но он сделал вид, что не заметил.
Спросил:
– Вы были на похоронах?
– Я… гм… у меня не получилось.
– Какой же вы тогда друг?!
Что верно, то верно.
Он зашел за стойку, начал там с чем-то возиться.
Я спросил:
– Выпить у вас можно?
– Слушайте, я считаю, что это неподходящее для вас место.
Я остался стоять, и он поинтересовался:
– Что-нибудь еще?
– Теперь я понимаю, почему Шон никогда о тебе не упоминал.
Он ухмыльнулся, а я добавил:
– Наверное, всю жизнь тебя стыдился.
Я вышел, ощущая одновременно и гнев, и печаль. Опасная смесь. Хотелось вернуться и дать самодовольному подонку по морде. Рядом остановились два американца, посмотрели на пивную и спросили:
– Это что, настоящая ирландская пивная?
– Нет, это подделка. Идите в «Караван», вот там – настоящее заведение.
В магазине, где торговали без лицензии, я основательно отоварился. Продавец спросил:
– Вечеринка?
– Вроде того.
Когда я добрался до гостиницы, груз уже оттянул мне руки. Чтобы наказать себя, я поднялся по лестнице пешком. Открыл дверь в комнату, решив: по две секунды на порцию.
Работал телевизор. Я вошел и увидел, что в кресле сидит, забросив ноги на кровать, Саттон. Я чуть не выронил бутылки.
Он сказал:
– Какое же дерьмо они показывают по утрам! – И щелкнул кнопкой.
Я попытался собраться и спросил:
– Как ты сюда попал?
– Джанет впустила. Я ей сказал, что мы братья. Ты знаешь, что у них здесь бывают танцы?
Я обошел кресло, и он увидел пакеты:
– Что там у тебя, приятель?
– Откуда ты узнал, что я здесь?
– Следил за тобой. Хотел убедиться, что ты снова не слетел с катушек.
– Следил за мной! Да кто ты такой, мать твою?!
Он встал, поднял руки, шутливо защищаясь.
– А, ты опять с нами!
– Как будто ты не знал, как будто случайно «забыл» тот джин в моей квартире.
И вдруг я увидел себя со стороны. Несчастный нытик. Как будто Саттон во всем виноват. Кинул ему банку пива.
– Кончай за мной ходить, договорились?
– Будет сделано.
Мы молча выпили. Потом он сказал:
– Я был на похоронах.
– Не то что я…
– Мне нравился старый негодяй. Он был веселым маленьким пердуном.
– Его сын теперь заправляет в пивной.
– Ну да? И какой он?
– Выставил меня оттуда.
Саттон громко расхохотался, а я сказал:
– Большое спасибо.
Бутылка шотландского виски не долго оставалась закрытой.
Саттон сказал:
– Плантер снова это сделал.
– Может, не он? Вдруг это и в самом деле самоубийство?
– Да будет тебе, Джек. Ты сам не веришь тому, что говоришь. После того как мы его прижали, он взял и убил еще одну девушку. Нам назло.
– Мы ничего не можем доказать.
– Значит, ты разрешишь ему улизнуть?
– А что я могу?
– Пристрелить его.
Я посмотрел Саттону в лицо. Не похоже, чтобы он шутил.
???
На следующее утро я был в скверном состоянии, но соображал, что к чему. Накануне лег в постель днем и, что удивительно, так там и остался. У меня все болело, но пока еще терпеть было можно. Я согнулся над кружкой кофе и что-то бормотал. Раздался стук в дверь. Джанет. Она сказала:
– Ой, простите, я попозже зайду.
– Подождите минут десять, и я выметусь отсюда.
Она осталась стоять в дверях, и я рявкнул:
– Что-нибудь еще?
– Ваш брат. Надеюсь, я правильно сделала?
– Все нормально.
– Он очень милый, обещал подарить мне картину.
– Да, он это может.
– Ладно, не буду вам мешать.
???
Я посчитал свой выигрыш. Разложил деньги на кровати и любовался ими. Затем достал конверты. В один отложил часть для парня, который назвал мне лошадь. В другой – для Пэдрига, старого пьяницы. Еще один конверт – для Кэти В., подарок на свадьбу. Вот и все.
Пора навестить Шона. Можно было доехать до кладбища на автобусе, но я решил пройтись, проветриться. Это длинная прогулка. От Эйр-сквер к Вудки, затем по Дайк-роуд к мосту. И оттуда уже до кладбища рукой подать. Я помню старые ворота кладбища. Теперь их нет. Фотография этих ворот, которую сделала Энн Кеннеди, висит в пивной «У Кении» и под ней – строчки из Джойса.
Ноги мои болели в унисон с головой. Я не собирался заходить к отцу. По правде говоря, мне было стыдно. Не хотелось появляться у него после того, что я натворил за последние недели.
Быстро нашел могилу Шона. Она была засыпана яркими цветами. Временный крест – как прощальная песнь. Будь на мне кепка, я бы ее снял.
Перекрестился. Некоторые привычки всплывают иногда совершенно неожиданно, сами собой.
– Шон, мне ужасно тебя не хватает. Я тебя не стою. Я снова пью, ты наверняка очень разозлился бы. Прости, мой бедный друг, что я оказался таким неудачником. Теперь даже нет пивной, куда я мог бы пойти. Я часто буду навещать тебя. А твой сын – засранец.
Я заплакал бы, если бы мог. Уходя, взглянул в сторону могилы отца. Около нее на коленях стояла женщина. На одно восхитительное мгновение я подумал, что это Энн. Испытал приступ радости.
Но это была моя мать. Склонив голову, читала молитву. Я кашлянул. Она подняла глаза.
– Джек?!
Я протянул руку, чтобы помочь ей подняться. Отметил, какая она стала хрупкая. Суставы на пальцах распухли от артрита. Конечно, она, как всегда, была в черном. Я сказал:
– Не знал, что ты здесь бываешь.
– Ты очень многого не знаешь, Джек.
– Не сомневаюсь.
Она взглянула на могилу и сказала:
– Давай пойдем куда-нибудь выпьем чаю?
– Гм…
– Я заплачу. Возьмем такси… Можно пойти в кондитерскую. У них дивные плюшки.
Я покачал головой. Она добавила:
– Я принесла букет на могилу Шона. Тебе будет его не хватать.
– Справлюсь.
– Я заказала для него мессу. В церкви святого Августина. Там это стоит всего фунт.
Я чуть не сказал: «Правильно, ищи самую выгодную ставку, дешевая стерва». Но сдержался.
Она продолжала:
– Он любил ту церковь. Каждое утро ходил туда к мессе.
– Слушай, мне… пора.
Может, она и сказала «пока, Джек», но я не услышал. Шел и чувствовал на себе ее взгляд.
Проходя через ворота, подумал: «Теперь здесь оба моих родителя».
???
Невнятная благодарность .
Следующие несколько дней я усилием воли держал себя в руках и пил на уровне. На уровне желания. А хотелось, на самом деле, в десять раз больше.
Но я пил две кружки в обед, затем держался до вечера, и тогда позволял себе еще две кружки и пару рюмок виски вслед.
Я знал, как хрупко это равновесие. Порыв ветра, и я снова полечу в ад. Но я изо всех сил держался по эту сторону реальности.
Встретил парня, назвавшего мне кличку лошади, и отдал ему конверт. Он очень удивился.
– Господи, ну ты даешь!..
– Я ведь выиграл с твоей помощью. Это самое меньшее, что я могу сделать. Ты сам-то ставил на эту лошадь?
– Какую лошадь?
– Рокетмена! Твоя же наводка.
– Слушай, я никогда не давал никаких наводок.
Я решил, что на почте у него совсем ум за разум зашел. Кстати, я нигде не нашел Пэдрига, хотя искал везде.
Позвонил Энн, подумал, если я ее увижу, мы помиримся. Услышав мой голос, она тут же швырнула трубку. Борода моя стала что надо, правда с проседью. Я убедил себя, что это говорит о характере и зрелости. Если я случайно видел себя в зеркале, то замечал на своем лице отчаяние. Как я говорил в самом начале, я собирался поехать в Лондон, снять квартиру около парка и ждать. Теперь у меня были деньги и основания для такого ожидания. Начал просматривать английские газеты, подыскивая квартиру.
Единственное, что меня удерживало, – это незаконченное расследование смерти Сары. Я не сомневался, что виноват в этом Плантер. Не имел ни малейшего понятия, как это доказать, но все бросить и уехать не мог.
Нашел новую пивнушку. За годы моей службы в полиции и после меня вышвырнули из всех пивных в городе. Но по мере роста благосостояния появлялись новые заведения. Заходил в самые ужасные. Представьте: вы заходите, и девица встречает вас по всем правилам.
В смысле:
НУ И КАК ВЫ ПОЖИВАЕТЕ?
Если приходишь в такое место с жутким похмельем, подобный напор раздражает. С похмельем надо обращаться бережно.
Пивную «У Нестора» я нашел случайно. Брел по Форстер-стрит, и вдруг пошел сильный дождь. Про такие и говорят: «разверзлись хляби небесные». Через секунду я промок до нитки. Шагнул в переулок, и там-то она и оказалась, эта пивнушка. Сразу понял, что там люди серьезные, потому что объявление на стекле возвещало:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21