Мир разделен у нее на добрых и злодеев, на палачей и жертв. Не колеблясь, она прибегает к гиперболе, привлекал для защиты своих теорий такие примеры, как войска СС, гестапо, концлагеря и другие ужасающие факты. Речь ее насыщена грубыми бранными словами, но в то же время она часто меняет тон и тембр. Мадам Виссембург легко переходит из одного аффектного состояния в другое и подвержена резкой смене настроений. Все это создает впечатление потери контроля. Тем не менее она тонко чувствует собеседника и демонстрирует прекрасное умение владеть собой, когда ей в чем-либо надо его убедить или что-то получить.
Эти последние слова адресованы мне. Сейчас лето. Стоит страшная жара. Открываю балконную дверь, слушаю городской шум, пристально рассматриваю печь напротив супермаркета, где рабочие сжигают каждый вечер картонные коробки. Примерно через час вдруг слышу:
– Болит рука?
Она не пошевелила губами, голос идет не от портрета. Непонятно откуда.
– Ты мне что-то сказала? – спрашиваю ее.
Начинаю нервничать:
– Разве не видно, что у меня болит рука? Все из-за тебя, старая дура!
Выхожу. Через минуту возвращаюсь. Ненавижу ее манеру смотреть на меня. Вот уже пять лет она забавляется с судьями и полицейскими. А сейчас начинает со мной. Смотрю на нее со злостью:
– Матильда, меня от тебя блевать тянет!
Я тут же жалею о своем поведении.
Слишком поздно. Смешно идти к ней извиняться.
Видимо, моя вспышка гнева заставила ее призадуматься. По крайней мере, через два дня получаю ответ на мое первое письмо. Десять страниц мелкого странного почерка:
Мсье,
я получила ваше письмо, где вы меня спрашиваете, кто я. Трудно ответить на это. Я бы предпочла, чтобы вы мне задавали вопросы. Мы виделись всего лишь раз и все же хорошо знаем друг друга. Я чувствую, что вы уже не в том состоянии, когда только начинали писать обо мне. Я больна: у меня боли в позвоночнике. Мое моральное состояние ужасно. Я еще никогда не видела, чтобы судья так влиял на общественное мнение. Бедное правосудие! Я знаю, что вы встречались с моими адвокатами. У меня много проблем с ними. Они думают только о своей рекламе, а не о моей защите. Почти все… Перед Богом клянусь, что я невиновна.
Матильда часто цитирует в письме отрывки из своего дела. Она критикует все свидетельства не в ее пользу, делая краткие пометки на полях: «Ложь! Низость! Ужас! Позор! Зависть! Подлец! Старая корова! Падаль! Сброд подонков!» Да, у Матильды большой запас ругательств. Она заканчивает такими словами: «Верьте мне, я невиновна. Примите мои искренние пожелания. Матильда». Постскриптум: «И до очень скорой встречи, как вы знаете». От этого меня бросает в жар. Что она хочет сказать этим «как вы знаете»? Смотрю на ее фотографию:
– Что-то я не очень понял твое письмо, но впредь буду внимательней. Я прочту твое досье, и ты уже не проведешь меня.
Я прождал два дня. Два дня ничегонеделания. Дышал воздухом на балконе. Бегал. Думал о Лене. Спрашивал Матильду. Рассматривал печь напротив супермаркета и находил ее все более безобразной. А свою жизнь все более незначительной. Быстротечной. Пускал кольца дыма, которые уплывали высоко в небо. Там, где однажды Этьен…
XIII
На восточном вокзале меня встречает Шанталь. Узнаю ее цветастое платье. Желтое с зеленым. Улыбается. Она изменилась.
– Ты загорела, – говорю ей.
– Да, солнышко…
Она отдает мне ключи от офиса и обещает зайти за мной вечером. Красные ковры на лестнице. Дверь. Три замка. Открываю. Три замка, как в тюрьме. Скрипит паркет под ногами. Открыв застекленную дверь кабинета Куртеманша, я как будто получил удар в живот. Словно сильный пинок прерывает мне дыхание. Здесь все ящики. Тщательно расставлены по стеллажам. Считаю: тридцать девять. Тридцать девять ящиков архива, шестнадцать тысяч страниц. Пять лет расследований собраны в этом досье, и у меня пять дней, чтобы это прочесть. Тут тайна Матильды.
Подскакиваю от щелчка. Автоответчик на письменном столе. Послание: «Здравствуйте, вы в приемной мэтра Куртеманша…» Ногой пихаю ящики, и они рассыпаются. Снимаю куртку, задергиваю шторы, зажигаю настольную лампу. Наконец я наедине с архивными листами и магнитофоном, готовым к работе. Собираюсь начитывать самые интересные факты на пленку. Открываю ящик, тот, на котором черным фломастером, рукой Куртеманша написано:
«Номер 1». Нажимаю клавишу. Читаю:
«Д1. Протокол допроса от 13 марта 1986 года. 8 часов 50 минут. Перед нами предстали: судья Жюльен Жименез, его секретарь Юге Кобле, мадам Виссембург, которой 10 ноября 1985 года предъявлено обвинение в предумышленном убийстве, воровстве, подделке и использовании фальшивых документов, в хранении взрывчатых веществ. В присутствии адвокатов: мэтра Куртеманша и мэтра Руджиери обвиняемой заданы следующие вопросы.
Вопрос: С какого времени вы знакомы с Эмилем Ландаре и при каких обстоятельствах познакомились?
Ответ: Я встретила Эмиля в 1966–1967 году. Он тогда жил в незарегистрированном браке с особой по имени Марта. В то время они вместе работали в коммерческом представительстве по продаже аппаратов для сортировки конфет. Затем мы потеряли друг друга из виду. Вновь случайно встретились лишь в октябре 1981 года в супермаркете. Разговорились. Я пожаловалась, что у меня сломалась машинка для стрижки травы. Эмиль предложил починить ее. Потом он помог мне переехать. Тогда мы были просто друзьями. Только спустя две недели после переезда началась наша связь. Эти отношения продолжались до июня 83-го. В начале 1983 года я начала сомневаться в его верности. Часто видела разных женщин в его машине. Я так и не смогла смириться с его непостоянством, и мы оба добровольно согласились на разрыв».
Читаю Д2. Читаю ДЗ. Читаю Д4. Д21. Д22. Д56. Д87. Д145. Все время Матильда. Все время Жименез. Читаю Д147: «Последний допрос Матильды Виссембург 22-го числа».
Слышу ее голос. Я с ними в кабинете. Жименез щелкает пальцами, Матильда воркует:
– Я встала что-то около семи часов, не помню точно. Пошла к Эмилю попросить, чтобы он починил мне раковину. Его не было дома, я оставила ему записку. Затем вернулась к себе и звонила ему много раз. В одиннадцать часов я поехала к нему снова. Из-за сильного дождя ждала его в машине. Эмиль вернулся лишь в половине двенадцатого. Мы мило поболтали. Он сказал, что не знает, сможет ли ко мне зайти, так как уезжает в путешествие. Для него даже сотня километров – путешествие. Мы расстались что-то около полудня, он поехал к себе, я – к себе. Он пообещал, что постарается заскочить в конце дня. Я занялась уборкой и стиркой. А потом поехала за покупками в супермаркет…
Жименез перебивает ее:
– Простите, мадам Виссембург, как вы расплачивались в магазине?
– Голубой кредитной карточкой, я думаю.
– Вы думаете или вы уверены?
– Уверена, я всегда так расплачиваюсь. Вернувшись к себе в пять часов, я обнаружила машину Эмиля около своего дома. Я боялась, чтобы ее не повредили, и поэтому отогнала ее. Потом я ждала Эмиля, но он так и не появился.
Подхожу к окну. Там, снаружи, городская жизнь продолжается. Разглядываю девочек на террасе бара Салами. Послание на автоответчике, адресованное Куртеманшу: «Здравствуйте, мэтр, я бы хотела зайти к вам. У меня есть маленькая собачка, ее зовут Лулу. Я уверена, что моя соседка хочет отравить ее. Помогите мне!» Беру ящик № 2.
Поднятые банковские счета Виссембург. Никакой отметки о покупке 22 июня 1985 года. Матильда солгала.
Ящики № 3,4 и 5. Отчеты о прослушанных телефонных разговорах. Тридцать часов! Бесконечные разговоры между Матильдой и ее сестрой Терезой. «Что?… Алло… Я тебя больше не слышу… Повтори, пожалуйста… Говори громче…»
Ящик № 6.
Прослушивание от 10 июля 1985 года. 11 часов 27 минут.
Чарли обнаруживает сообщение об исчезновении Эмиля в «Репюбликен» и звонит своей кузине Матильде:
– Ты придешь на встречу со мной, останешься внизу на улице и будешь ждать, пока я к тебе не выйду. Договорились?
– Ты думаешь, что твоя жена что-то заподозрила?
– Моя благоверная совсем спятила. Если так будет продолжаться, то я сяду в машину и смоюсь.
– Совсем спятила, ты прав.
– Чем меньше она знает и видит, тем лучше… Ты читала вчерашнюю газету?
– Да, но это не так страшно.
– И ты это говоришь? Ведь ты его убрала?
– Да, я уничтожила его. Я тогда просто обезумела, потеряла голову.
– Надо будет забежать к тебе, привести тебя в норму.
– Хорошо, целую тебя. До свидания.
– Крепко тебя целую.
– Целую, пока.
– Если ты встретишь мою старуху, ты ничего не знаешь, договорились?
– Да, пока, до вечера.
Возвращаюсь к окну. Кого ты уничтожила, Матильда? Эмиля? Его тело?
Чувствую ее взгляд. Бормотание, рычание мотора, стекло дрожит.
– Отвечай!
Тишина.
Ящик № 7.
В красном конверте находятся первые отчеты о слежке, фотография Матильды. Черно-белая, немного мутная. Фотография была сделана телеобъективом. Я прислоняю ее к портрету Куртеманша, стоящему в золоченой рамке на письменном столе.
– Ну что, Матильда, хочешь испугать меня?
Она заперта – так же, как и я. Заперта со мной… Твоя рожа, Матильда! Уходи! Убирайся, ведьма!
Продолжаю. Итак, свидетели. Первый отчет о допросе:
«10 июля, мадам Шатак Николь. Проживает этажом ниже мадам Виссембург. Заявляет, что в день исчезновения она видела мадам Виссембург в сопровождении мужчины лет пятидесяти, которого опознать не может. В последующую ночь мадам Шатак слышала шум пылесоса. Рано утром, около шести часов, она видела в дверной глазок мадам Виссембург, выходящую с большим количеством пакетов для мусора, которые она сначала поставила на тротуар, а затем погрузила в багажники машин. Один, самый большой пакет она поставила в багажник своего «рено-5», а другие – в красный «рено-5», ей же принадлежащий. Мы предполагаем, что именно так и исчезло расчлененное тело Эмиля Ландаре. Около девяти часов мадам Шатак увидела, как мадам Виссембург вернулась вновь с огромным количеством разноцветных пакетов для мусора. Другая соседка заявила, что все это время мадам Виссембург нещадно эксплуатировала свою стиральную машину, затем сушила во дворе покрывала. Следует отметить, что мадам Виссембург, единственная из всех знакомых Эмиля, не обратила на себя внимание нашей службы».
Матильда усмехается, пытается отвлечь меня, стекло дрожит все сильнее. Ноет желудок. Вновь принимаюсь зачтение. Эррера и Конти не отступают от Матильды ни на шаг. Ее жизнь кажется странной. Она проводит время либо в своей квартире, где ночует через день, либо в квартире сестры, либо в доме, который она унаследовала после смерти мужа. Она любит заниматься там садом и отдыхать. Матильда активна и деятельна как муравей. Живет ночью, по утрам спит. Покупает различные предметы, которые случайно попадаются ей во время ее передвижений. Любит пакеты для мусора из богатых кварталов. Покупает машины, перепродает их по объявлениям, которые ее сестра Тереза публикует в Провансе. Ни один клиент не заподозрит этих двух круглолицых и круглоглазых бабулек. Они много болтают по телефону. Эррера и Конти следят за Матильдой, постоянно прослушивают ее телефонные разговоры, делают записи. Настоящая слежка. Я тоже становлюсь полицейским, задаю себе те же вопросы, что и они. Где? Как? Для чего это путешествие с мусорными пакетами? Воображаю себя на месте Патриса Конти за рулем служебной машины. Жерар Эррера рядом. Припарковались у дома Матильды в шесть утра. Итак, Конти:
12 июля 1985 года. Я окоченел. Только что еле вылез из постели Мишлин. Первая сигарета за день. Первый день слежки. Я прихватил с собой фотоаппарат. Жименез попросил меня сфотографировать Матильду. Он хочет узнать, на кого она похожа. В 6 часов 32 минуты Матильда выходит и направляется к своей машине. Она в синих джинсах и светло-голубом жилете. Платок на голове. Фотографирую ее со спины. Кажется, она что-то заподозрила, без конца оглядывается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Эти последние слова адресованы мне. Сейчас лето. Стоит страшная жара. Открываю балконную дверь, слушаю городской шум, пристально рассматриваю печь напротив супермаркета, где рабочие сжигают каждый вечер картонные коробки. Примерно через час вдруг слышу:
– Болит рука?
Она не пошевелила губами, голос идет не от портрета. Непонятно откуда.
– Ты мне что-то сказала? – спрашиваю ее.
Начинаю нервничать:
– Разве не видно, что у меня болит рука? Все из-за тебя, старая дура!
Выхожу. Через минуту возвращаюсь. Ненавижу ее манеру смотреть на меня. Вот уже пять лет она забавляется с судьями и полицейскими. А сейчас начинает со мной. Смотрю на нее со злостью:
– Матильда, меня от тебя блевать тянет!
Я тут же жалею о своем поведении.
Слишком поздно. Смешно идти к ней извиняться.
Видимо, моя вспышка гнева заставила ее призадуматься. По крайней мере, через два дня получаю ответ на мое первое письмо. Десять страниц мелкого странного почерка:
Мсье,
я получила ваше письмо, где вы меня спрашиваете, кто я. Трудно ответить на это. Я бы предпочла, чтобы вы мне задавали вопросы. Мы виделись всего лишь раз и все же хорошо знаем друг друга. Я чувствую, что вы уже не в том состоянии, когда только начинали писать обо мне. Я больна: у меня боли в позвоночнике. Мое моральное состояние ужасно. Я еще никогда не видела, чтобы судья так влиял на общественное мнение. Бедное правосудие! Я знаю, что вы встречались с моими адвокатами. У меня много проблем с ними. Они думают только о своей рекламе, а не о моей защите. Почти все… Перед Богом клянусь, что я невиновна.
Матильда часто цитирует в письме отрывки из своего дела. Она критикует все свидетельства не в ее пользу, делая краткие пометки на полях: «Ложь! Низость! Ужас! Позор! Зависть! Подлец! Старая корова! Падаль! Сброд подонков!» Да, у Матильды большой запас ругательств. Она заканчивает такими словами: «Верьте мне, я невиновна. Примите мои искренние пожелания. Матильда». Постскриптум: «И до очень скорой встречи, как вы знаете». От этого меня бросает в жар. Что она хочет сказать этим «как вы знаете»? Смотрю на ее фотографию:
– Что-то я не очень понял твое письмо, но впредь буду внимательней. Я прочту твое досье, и ты уже не проведешь меня.
Я прождал два дня. Два дня ничегонеделания. Дышал воздухом на балконе. Бегал. Думал о Лене. Спрашивал Матильду. Рассматривал печь напротив супермаркета и находил ее все более безобразной. А свою жизнь все более незначительной. Быстротечной. Пускал кольца дыма, которые уплывали высоко в небо. Там, где однажды Этьен…
XIII
На восточном вокзале меня встречает Шанталь. Узнаю ее цветастое платье. Желтое с зеленым. Улыбается. Она изменилась.
– Ты загорела, – говорю ей.
– Да, солнышко…
Она отдает мне ключи от офиса и обещает зайти за мной вечером. Красные ковры на лестнице. Дверь. Три замка. Открываю. Три замка, как в тюрьме. Скрипит паркет под ногами. Открыв застекленную дверь кабинета Куртеманша, я как будто получил удар в живот. Словно сильный пинок прерывает мне дыхание. Здесь все ящики. Тщательно расставлены по стеллажам. Считаю: тридцать девять. Тридцать девять ящиков архива, шестнадцать тысяч страниц. Пять лет расследований собраны в этом досье, и у меня пять дней, чтобы это прочесть. Тут тайна Матильды.
Подскакиваю от щелчка. Автоответчик на письменном столе. Послание: «Здравствуйте, вы в приемной мэтра Куртеманша…» Ногой пихаю ящики, и они рассыпаются. Снимаю куртку, задергиваю шторы, зажигаю настольную лампу. Наконец я наедине с архивными листами и магнитофоном, готовым к работе. Собираюсь начитывать самые интересные факты на пленку. Открываю ящик, тот, на котором черным фломастером, рукой Куртеманша написано:
«Номер 1». Нажимаю клавишу. Читаю:
«Д1. Протокол допроса от 13 марта 1986 года. 8 часов 50 минут. Перед нами предстали: судья Жюльен Жименез, его секретарь Юге Кобле, мадам Виссембург, которой 10 ноября 1985 года предъявлено обвинение в предумышленном убийстве, воровстве, подделке и использовании фальшивых документов, в хранении взрывчатых веществ. В присутствии адвокатов: мэтра Куртеманша и мэтра Руджиери обвиняемой заданы следующие вопросы.
Вопрос: С какого времени вы знакомы с Эмилем Ландаре и при каких обстоятельствах познакомились?
Ответ: Я встретила Эмиля в 1966–1967 году. Он тогда жил в незарегистрированном браке с особой по имени Марта. В то время они вместе работали в коммерческом представительстве по продаже аппаратов для сортировки конфет. Затем мы потеряли друг друга из виду. Вновь случайно встретились лишь в октябре 1981 года в супермаркете. Разговорились. Я пожаловалась, что у меня сломалась машинка для стрижки травы. Эмиль предложил починить ее. Потом он помог мне переехать. Тогда мы были просто друзьями. Только спустя две недели после переезда началась наша связь. Эти отношения продолжались до июня 83-го. В начале 1983 года я начала сомневаться в его верности. Часто видела разных женщин в его машине. Я так и не смогла смириться с его непостоянством, и мы оба добровольно согласились на разрыв».
Читаю Д2. Читаю ДЗ. Читаю Д4. Д21. Д22. Д56. Д87. Д145. Все время Матильда. Все время Жименез. Читаю Д147: «Последний допрос Матильды Виссембург 22-го числа».
Слышу ее голос. Я с ними в кабинете. Жименез щелкает пальцами, Матильда воркует:
– Я встала что-то около семи часов, не помню точно. Пошла к Эмилю попросить, чтобы он починил мне раковину. Его не было дома, я оставила ему записку. Затем вернулась к себе и звонила ему много раз. В одиннадцать часов я поехала к нему снова. Из-за сильного дождя ждала его в машине. Эмиль вернулся лишь в половине двенадцатого. Мы мило поболтали. Он сказал, что не знает, сможет ли ко мне зайти, так как уезжает в путешествие. Для него даже сотня километров – путешествие. Мы расстались что-то около полудня, он поехал к себе, я – к себе. Он пообещал, что постарается заскочить в конце дня. Я занялась уборкой и стиркой. А потом поехала за покупками в супермаркет…
Жименез перебивает ее:
– Простите, мадам Виссембург, как вы расплачивались в магазине?
– Голубой кредитной карточкой, я думаю.
– Вы думаете или вы уверены?
– Уверена, я всегда так расплачиваюсь. Вернувшись к себе в пять часов, я обнаружила машину Эмиля около своего дома. Я боялась, чтобы ее не повредили, и поэтому отогнала ее. Потом я ждала Эмиля, но он так и не появился.
Подхожу к окну. Там, снаружи, городская жизнь продолжается. Разглядываю девочек на террасе бара Салами. Послание на автоответчике, адресованное Куртеманшу: «Здравствуйте, мэтр, я бы хотела зайти к вам. У меня есть маленькая собачка, ее зовут Лулу. Я уверена, что моя соседка хочет отравить ее. Помогите мне!» Беру ящик № 2.
Поднятые банковские счета Виссембург. Никакой отметки о покупке 22 июня 1985 года. Матильда солгала.
Ящики № 3,4 и 5. Отчеты о прослушанных телефонных разговорах. Тридцать часов! Бесконечные разговоры между Матильдой и ее сестрой Терезой. «Что?… Алло… Я тебя больше не слышу… Повтори, пожалуйста… Говори громче…»
Ящик № 6.
Прослушивание от 10 июля 1985 года. 11 часов 27 минут.
Чарли обнаруживает сообщение об исчезновении Эмиля в «Репюбликен» и звонит своей кузине Матильде:
– Ты придешь на встречу со мной, останешься внизу на улице и будешь ждать, пока я к тебе не выйду. Договорились?
– Ты думаешь, что твоя жена что-то заподозрила?
– Моя благоверная совсем спятила. Если так будет продолжаться, то я сяду в машину и смоюсь.
– Совсем спятила, ты прав.
– Чем меньше она знает и видит, тем лучше… Ты читала вчерашнюю газету?
– Да, но это не так страшно.
– И ты это говоришь? Ведь ты его убрала?
– Да, я уничтожила его. Я тогда просто обезумела, потеряла голову.
– Надо будет забежать к тебе, привести тебя в норму.
– Хорошо, целую тебя. До свидания.
– Крепко тебя целую.
– Целую, пока.
– Если ты встретишь мою старуху, ты ничего не знаешь, договорились?
– Да, пока, до вечера.
Возвращаюсь к окну. Кого ты уничтожила, Матильда? Эмиля? Его тело?
Чувствую ее взгляд. Бормотание, рычание мотора, стекло дрожит.
– Отвечай!
Тишина.
Ящик № 7.
В красном конверте находятся первые отчеты о слежке, фотография Матильды. Черно-белая, немного мутная. Фотография была сделана телеобъективом. Я прислоняю ее к портрету Куртеманша, стоящему в золоченой рамке на письменном столе.
– Ну что, Матильда, хочешь испугать меня?
Она заперта – так же, как и я. Заперта со мной… Твоя рожа, Матильда! Уходи! Убирайся, ведьма!
Продолжаю. Итак, свидетели. Первый отчет о допросе:
«10 июля, мадам Шатак Николь. Проживает этажом ниже мадам Виссембург. Заявляет, что в день исчезновения она видела мадам Виссембург в сопровождении мужчины лет пятидесяти, которого опознать не может. В последующую ночь мадам Шатак слышала шум пылесоса. Рано утром, около шести часов, она видела в дверной глазок мадам Виссембург, выходящую с большим количеством пакетов для мусора, которые она сначала поставила на тротуар, а затем погрузила в багажники машин. Один, самый большой пакет она поставила в багажник своего «рено-5», а другие – в красный «рено-5», ей же принадлежащий. Мы предполагаем, что именно так и исчезло расчлененное тело Эмиля Ландаре. Около девяти часов мадам Шатак увидела, как мадам Виссембург вернулась вновь с огромным количеством разноцветных пакетов для мусора. Другая соседка заявила, что все это время мадам Виссембург нещадно эксплуатировала свою стиральную машину, затем сушила во дворе покрывала. Следует отметить, что мадам Виссембург, единственная из всех знакомых Эмиля, не обратила на себя внимание нашей службы».
Матильда усмехается, пытается отвлечь меня, стекло дрожит все сильнее. Ноет желудок. Вновь принимаюсь зачтение. Эррера и Конти не отступают от Матильды ни на шаг. Ее жизнь кажется странной. Она проводит время либо в своей квартире, где ночует через день, либо в квартире сестры, либо в доме, который она унаследовала после смерти мужа. Она любит заниматься там садом и отдыхать. Матильда активна и деятельна как муравей. Живет ночью, по утрам спит. Покупает различные предметы, которые случайно попадаются ей во время ее передвижений. Любит пакеты для мусора из богатых кварталов. Покупает машины, перепродает их по объявлениям, которые ее сестра Тереза публикует в Провансе. Ни один клиент не заподозрит этих двух круглолицых и круглоглазых бабулек. Они много болтают по телефону. Эррера и Конти следят за Матильдой, постоянно прослушивают ее телефонные разговоры, делают записи. Настоящая слежка. Я тоже становлюсь полицейским, задаю себе те же вопросы, что и они. Где? Как? Для чего это путешествие с мусорными пакетами? Воображаю себя на месте Патриса Конти за рулем служебной машины. Жерар Эррера рядом. Припарковались у дома Матильды в шесть утра. Итак, Конти:
12 июля 1985 года. Я окоченел. Только что еле вылез из постели Мишлин. Первая сигарета за день. Первый день слежки. Я прихватил с собой фотоаппарат. Жименез попросил меня сфотографировать Матильду. Он хочет узнать, на кого она похожа. В 6 часов 32 минуты Матильда выходит и направляется к своей машине. Она в синих джинсах и светло-голубом жилете. Платок на голове. Фотографирую ее со спины. Кажется, она что-то заподозрила, без конца оглядывается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23