- В баре наши
друзья никарагуанцы пропивают свою революцию. Они очень славные парни и
приехали в Болгарию по приглашению Земледельческого союза. Они привезли
фильмы с Лолитой. Не с этой вашей Лолитой, с которой вы все носитесь,
которая совращает даже маньяков, а с Лолитой Торрес. Никарагуанцы пьют
виски, плачут и слушают голос Лолиты Торрес. Пойди поплачь с ними. Почему
ты не хочешь поддержать наших никарагуанских друзей?
- Потому что я не один. Со мной приехали очень известные советские
прозаики и поэты.
- Много хубаво! - обрадовалась домакиня. - Не могу смотреть, как
страдают мужчины. Бери своих писателей и иди в бар. Нельзя оставлять
мужчин, когда они плачут.
Я поднялся в номер прозаика П.
- Это точно никарагуанцы? - подозрительно уточнил прозаик.
- На все сто.
Подняв с дивана поэта К., дождавшись пока он, как и прозаик, натянет
на себя черный глухой пиджак и завяжет черным узлом черный глухой галстук,
мы спустились во двор и пересекли раскаленную асфальтовую дорожку.
Яростное солнце слепило глаза, загоняло птиц под стрехи, в уют виноградных
зарослей, зато в подземном баре, вместительном и уютном, снова оказалось
прохладно.
Домакиня не преувеличивала, в баре мы нашли наших никарагуанских
друзей.
Правда, они не плакали.
Все они были небольшого роста, но крепкие, бородатые. Сгрудившись у
дальнего конца стойки, они с самым суровым видом расправлялись с виски и с
пивом. По их виду нельзя было сказать, что они страдают, но ведь известно
- настоящее страдание прячется в душе. Увидев меня (я им чем-то
понравился) один из никарагуанцев пустил по цинку стойки бутылку пива,
призывно и весело пузырящуюся. Я принял ее, сделал глоток и послал
никарагуанцам бутылку шампанского, намекая на то, что дружба наших народов
скреплена самыми разными вещами.
К сожалению, прозаик П. и поэт К. решили, что наша дружба развивается
не в том направлении и, строго хмурясь, повели меня в кинозал, где уже
пела и плясала на экране восхитительная Лолита.
Не та, о которой вы подумали.
Но я все равно сбежал. Меня ждали карандаш и блокнот. Меня ожидала
шумная компашка моих героев.
- Возьми газету, - сказал Шурику грубый Роальд. - С сегодняшнего дня
будешь ходить в Домжур как на работу. Наблюдай, расспрашивай, но не
бросаясь в глаза. В таких дебрях, как Домжур, могут водиться интересные
звери.
- Каждой твари по харе! - грубо добавил Роальд.
Вечерело.
Дальние зарницы полосовали темнеющее болгарское небо.
Все скинув с себя, я валялся на диване, стараясь не упустить ни одной
фразы, нашептываемой Тем, Кто Диктует. Приемник, настроенный на программу
"Хоризонт", тихо мурлыкал, подмигивая зеленым глазом.
Я уже знал, что Шурик из тех, кто даже в самый дождливый и
бессмысленный день считает, что стоит зайти за угол, а там уже другая
погода, а там уже совсем другая, наполненная смыслом жизнь. В газетном
киоске Шурик купил тоненькую книжку - сборник молодых фантастов, изданный
тихим и воспитанным издателем М. С книжкой фантастики Шурик смело
отправился к Домжуру.
Шел снег. На углу дома с часами стояла очередь. Шурик не видел, что
там давали, но очередь росла на глазах. Бог с ней. Шурик думал о Люции
Имантовне. Действительно, с чего вдруг человек, так резко влюбляется, так
резко не желает свободы другому человеку?..
У Домжура Шурик задержался. Он не хотел привлекать внимание вахтерши.
Если дождаться молодых фантастов, решил он, войти с ними, замешаться в их
компанию, вахтерша быстро к нему привыкнет и проблема, как незаметно войти
в Домжур, будет снята.
Шурик стоял под тихо падающим снегом, остро ощущая особое тайное
очарование большого заснеженного вечернего города.
Шурик любил такие вот снежные вечера. В такие вечера с ним всегда
что-то случалось. Он и сейчас был полон предчувствий, и обрадовался,
завидев оживленную компанию молодых фантастов и поэтов. Впереди
величественно шагал военный фантаст в военной папахе и в длинной военной
шинели, из-под которой не было видно высоких военных сапог.
- Ребята, - кинулся Шурик навстречу, потрясая зажатой в руке книгой.
- Это ваша книга?
- В каком смысле? - сдержанно удивился один из фантастов, маленький,
худой, в маленьких темных очках, которые он не снимал с хитрых глаз ни при
какой погоде.
- Ну, в смысле... Вы ее написали?
- А-а-а... - облегченно протянул фантаст в темных очках. - Автограф?
- Если можно.
- Почему же нельзя? Вали с нами.
Перед Шуриком гостеприимно распахнулись двери Домжура.
Бар гулял.
Музыка, дым столбом, смутные лица. Дым, собственно, стоял не столбом,
он стоял над столиками как локальные атомные грибы. Пахло сложно. Пахло
подожженным кофе, югославскими сигаретами, просто водкой. На холодных
курах, уложенные в плоское блюдо, лежала бумажка - "Птици". Они и
выглядели как птици. Игнорируя новый вид кур, Шурик взял свои сто
пятьдесят (на казенные деньги) и присоединился к молодым фантастам. Он
быстро и профессионально разобрался, кто из них кто и к кому следует
присушиваться.
После этого он неторопливо обвел взглядом бар.
Мамаево попоище.
Как странно.
За стеной - снег. Медлительный, белый. За стеной тишина позднего
вечера, там душу отпускает, а тут... Тьма... Тут, можно сказать,
веселье...
Разумеется, Шурик не заблуждался в природе этого веселья. У каждого
тут были свои заботы. Например, догадался Шурик, рыхлая женщина со следами
былой красоты на лице, очень сильно на кого-то похожая и по-хозяйски
восседавшая во главе двух сдвинутых столиков, явно проводила презентацию
нового мужа. Муж сидел рядом с ней - маленький и ничтожный. Он низко и
смущенно наклонял маленькую голову, уже отягощенную будущими рогами. Зато
его владелица (богиня плодородия, вот на кого она походила) голову держала
прямо высоко, и ни на секунду не закрывала подвижный и хищный рот.
- У меня эйдетизм, - сказал Шурику фантаст в темных очках,
отмахиваясь от бутылки с соком. - Не путай с идиотизмом. Я просто
запоминаю и чувствую все запахи. Понимаешь? Я просто не умею забывать
однажды услышанный запах. Ни плохой, ни хороший.
- Ты мой генерал, - важно настаивала рядом богиня плодородия. - Ты
мой генерал, - настаивала она, веселая двигая подвижным и хищным ртом.
- Не преувеличивай, - скромно отвечал ее ничтожный муж, чем-то
привлекательный даже в своей ничтожности.
- Ну, полковник, - шла навстречу богиня плодородия.
- Не преувеличивай.
- Ну тогда майор, - обиделась богиня плодородия. - Для меня ты
всегда, по меньшей мере, майор. Разве ты не чувствуешь себя майором?
- Не преувеличивай.
В другом углу задымленного бара назревал скандал. Безбровый рыжий
человек, низко пригнувшись к столику, торопливо бормотал своему
растерянному собеседнику:
- Да извини, ладно, чего там. Главное, извини. Экое дело, сам
подумай. Ты извини. Что говорить, сам ведь знаешь...
- Отстань, - отбивался от рыжего растерянный тучный челловек в
вельветовом, как бы задымленном костюме. - Не стоит. Какие, к черту,
извинения?
- Как не стоит? - все быстрей и быстрей бормотал безбровый и рыжий. -
Как не стоит? Ты извини. Это главное. А то тоже - не стоит. Нет, извини,
брат.
- Да хватит, черт побери! Хочешь извиниться, считай, уже извинился.
- Я извинился? - забормотал безбровый еще быстрей. - Ты извини, ты
ведь знаешь. Ишь, извинился! Ты, брат, того. Ты извини, значит.
- Рыжих замуж не берут, - загадочно заметил фантаст в темных очках.
Он наконец подписал книжку Шурику и пустил ее по кругу.
- Нет, ты все же полковник.
- Не преувеличивай.
Шурик остолбенел.
Из-за его спины, со стороны столика, вдвинутого в тесное пространство
между окном и стойкой бара, донесся ритмичный голос:
- О Кампучии.
- Кампучия - это маленькая страна, удачно расположенная между
Северным и Южным полюсами, так, чтобы в ней всегда было не жарко и не
холодно. Название Кампучии происходит от древнего "камне-пучить", что
переводится с кампучийского, как "внимательный пристальный взгляд из-за
груды камней." Кампучия очень богатая страна. Камни, песок, бананы и
мартышки - вот далеко не полный перечень больших богатств Кампучии. Но
главное богатство Кампучии это, конечно, люди...
- Чего это он, а?- тревожно спросил Шурик.
- Королев-то? - удивился фантаст в темных очках. - Да ничего. Новую
вещь читает.
- Кампучийцы очень могущественный народ. Они могут делать компьютеры
не хуже японцев, только никак не соберутся. Кампучийцы в большинстве своем
стихийные атеисты. Если погода ясная и безоблачная, кампучийцы не верят в
бога и нисколько его не боятся, но стоит разбушеваться стихиям, как
кампучийцы, сбиваясь в маленькие испуганные кучки, быстро возвращаются в
лоно церкви...
- Нет, ты у меня все же полковник.
- Кампучийцы очень наблюдательный народ. Днем половина кампучийцев,
лежа на песке, внимательно наблюдает за ярким кампучийским солнцем, а
ночью другая половина кампучийцев ведет внимательное наблюдение за луной и
звездами. Утром они обмениваются информацией.
- Да извини, ладно уж. Извини. Вот главное дело, сам подумай. Ты
извини, брат, иначе как? Иначе, сам знаешь.
- Капмучийцы прекрасные ловцы жемчуга. Если бросить горсть жемчужин в
толпу кампучийцев, ни одна жемчужина не долетит до земли. Кампучийцы очень
умело пользуются иностранной видеотехникой. Один известный американский
путешественник рассказывал, как ловко кампучиец снял его собственной
камерой зазевавшегося какаду с довольно высокой пальмы. В Кампучии,
кстати, вы не встретите ни одного тигра. А если встретите тигра, то уже
никогда не встретите ни одного кампучийца. Из животных кампучийцы больше
всего не любят пингвинов, потому что хорошо помнят слова М.Горького:
"Глупый пингвин робко прячет тело жирное..."
Чье тело? - профессионально врубился Шурик. Чье тело прячет в
сугробах пингвин? Почему жирное тело?
- Но еще больше кампучийцы ненавидят кенгуру. Существует много
народных легенд и преданий о том, как кенгуру хватала детенышей
кампучийцев, путая их со своими, и огромными прыжками уносилась вдаль. В
хижине каждого кампучийца можно увидеть портрет большого бородатого
мужчины и каждый кампучиец сразу скажет, что это портрет Большого Белого
Охотника, Убившего Кенгуру Мирового Капитализма. Кампучийцы большие
патриоты своей родины. С большой неохотой они целыми тысячами выезжают за
рубеж. Землю капучийцы делят на два полушария, и одна половина кампучийцев
шарится на одном полушарии, а другая на другом. Некоторые кампучийцы
входят в шведский парламент. Они моют там полы, после чего в парламент
входят шведские параментарии. Кампучийцы очень чистоплотный и опрятный
народ. С большой охотой они чистят обувь приезжим французам и американцам.
Больше всего кампучийцы любят жить, многим это удается проделывать годами.
Молодые фантасты и поэты громко заржали - рассказ Королева пришелся
им по душе. Но пригнувшийся к столику безбровый и рыжий все так же быстро
попрекал тучного и сердитого:
- Ты извини, говорю. Просто извини, без всяких там. Ты известно
какой. У тебя воробей крошки из рук не возьмет.
- А я и не дам.
- Нет, ты у меня все же полковник.
Улучив момент, Шурик вынул из кармана газету.
- Смотри, - сказал он фантасту в темных очках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
друзья никарагуанцы пропивают свою революцию. Они очень славные парни и
приехали в Болгарию по приглашению Земледельческого союза. Они привезли
фильмы с Лолитой. Не с этой вашей Лолитой, с которой вы все носитесь,
которая совращает даже маньяков, а с Лолитой Торрес. Никарагуанцы пьют
виски, плачут и слушают голос Лолиты Торрес. Пойди поплачь с ними. Почему
ты не хочешь поддержать наших никарагуанских друзей?
- Потому что я не один. Со мной приехали очень известные советские
прозаики и поэты.
- Много хубаво! - обрадовалась домакиня. - Не могу смотреть, как
страдают мужчины. Бери своих писателей и иди в бар. Нельзя оставлять
мужчин, когда они плачут.
Я поднялся в номер прозаика П.
- Это точно никарагуанцы? - подозрительно уточнил прозаик.
- На все сто.
Подняв с дивана поэта К., дождавшись пока он, как и прозаик, натянет
на себя черный глухой пиджак и завяжет черным узлом черный глухой галстук,
мы спустились во двор и пересекли раскаленную асфальтовую дорожку.
Яростное солнце слепило глаза, загоняло птиц под стрехи, в уют виноградных
зарослей, зато в подземном баре, вместительном и уютном, снова оказалось
прохладно.
Домакиня не преувеличивала, в баре мы нашли наших никарагуанских
друзей.
Правда, они не плакали.
Все они были небольшого роста, но крепкие, бородатые. Сгрудившись у
дальнего конца стойки, они с самым суровым видом расправлялись с виски и с
пивом. По их виду нельзя было сказать, что они страдают, но ведь известно
- настоящее страдание прячется в душе. Увидев меня (я им чем-то
понравился) один из никарагуанцев пустил по цинку стойки бутылку пива,
призывно и весело пузырящуюся. Я принял ее, сделал глоток и послал
никарагуанцам бутылку шампанского, намекая на то, что дружба наших народов
скреплена самыми разными вещами.
К сожалению, прозаик П. и поэт К. решили, что наша дружба развивается
не в том направлении и, строго хмурясь, повели меня в кинозал, где уже
пела и плясала на экране восхитительная Лолита.
Не та, о которой вы подумали.
Но я все равно сбежал. Меня ждали карандаш и блокнот. Меня ожидала
шумная компашка моих героев.
- Возьми газету, - сказал Шурику грубый Роальд. - С сегодняшнего дня
будешь ходить в Домжур как на работу. Наблюдай, расспрашивай, но не
бросаясь в глаза. В таких дебрях, как Домжур, могут водиться интересные
звери.
- Каждой твари по харе! - грубо добавил Роальд.
Вечерело.
Дальние зарницы полосовали темнеющее болгарское небо.
Все скинув с себя, я валялся на диване, стараясь не упустить ни одной
фразы, нашептываемой Тем, Кто Диктует. Приемник, настроенный на программу
"Хоризонт", тихо мурлыкал, подмигивая зеленым глазом.
Я уже знал, что Шурик из тех, кто даже в самый дождливый и
бессмысленный день считает, что стоит зайти за угол, а там уже другая
погода, а там уже совсем другая, наполненная смыслом жизнь. В газетном
киоске Шурик купил тоненькую книжку - сборник молодых фантастов, изданный
тихим и воспитанным издателем М. С книжкой фантастики Шурик смело
отправился к Домжуру.
Шел снег. На углу дома с часами стояла очередь. Шурик не видел, что
там давали, но очередь росла на глазах. Бог с ней. Шурик думал о Люции
Имантовне. Действительно, с чего вдруг человек, так резко влюбляется, так
резко не желает свободы другому человеку?..
У Домжура Шурик задержался. Он не хотел привлекать внимание вахтерши.
Если дождаться молодых фантастов, решил он, войти с ними, замешаться в их
компанию, вахтерша быстро к нему привыкнет и проблема, как незаметно войти
в Домжур, будет снята.
Шурик стоял под тихо падающим снегом, остро ощущая особое тайное
очарование большого заснеженного вечернего города.
Шурик любил такие вот снежные вечера. В такие вечера с ним всегда
что-то случалось. Он и сейчас был полон предчувствий, и обрадовался,
завидев оживленную компанию молодых фантастов и поэтов. Впереди
величественно шагал военный фантаст в военной папахе и в длинной военной
шинели, из-под которой не было видно высоких военных сапог.
- Ребята, - кинулся Шурик навстречу, потрясая зажатой в руке книгой.
- Это ваша книга?
- В каком смысле? - сдержанно удивился один из фантастов, маленький,
худой, в маленьких темных очках, которые он не снимал с хитрых глаз ни при
какой погоде.
- Ну, в смысле... Вы ее написали?
- А-а-а... - облегченно протянул фантаст в темных очках. - Автограф?
- Если можно.
- Почему же нельзя? Вали с нами.
Перед Шуриком гостеприимно распахнулись двери Домжура.
Бар гулял.
Музыка, дым столбом, смутные лица. Дым, собственно, стоял не столбом,
он стоял над столиками как локальные атомные грибы. Пахло сложно. Пахло
подожженным кофе, югославскими сигаретами, просто водкой. На холодных
курах, уложенные в плоское блюдо, лежала бумажка - "Птици". Они и
выглядели как птици. Игнорируя новый вид кур, Шурик взял свои сто
пятьдесят (на казенные деньги) и присоединился к молодым фантастам. Он
быстро и профессионально разобрался, кто из них кто и к кому следует
присушиваться.
После этого он неторопливо обвел взглядом бар.
Мамаево попоище.
Как странно.
За стеной - снег. Медлительный, белый. За стеной тишина позднего
вечера, там душу отпускает, а тут... Тьма... Тут, можно сказать,
веселье...
Разумеется, Шурик не заблуждался в природе этого веселья. У каждого
тут были свои заботы. Например, догадался Шурик, рыхлая женщина со следами
былой красоты на лице, очень сильно на кого-то похожая и по-хозяйски
восседавшая во главе двух сдвинутых столиков, явно проводила презентацию
нового мужа. Муж сидел рядом с ней - маленький и ничтожный. Он низко и
смущенно наклонял маленькую голову, уже отягощенную будущими рогами. Зато
его владелица (богиня плодородия, вот на кого она походила) голову держала
прямо высоко, и ни на секунду не закрывала подвижный и хищный рот.
- У меня эйдетизм, - сказал Шурику фантаст в темных очках,
отмахиваясь от бутылки с соком. - Не путай с идиотизмом. Я просто
запоминаю и чувствую все запахи. Понимаешь? Я просто не умею забывать
однажды услышанный запах. Ни плохой, ни хороший.
- Ты мой генерал, - важно настаивала рядом богиня плодородия. - Ты
мой генерал, - настаивала она, веселая двигая подвижным и хищным ртом.
- Не преувеличивай, - скромно отвечал ее ничтожный муж, чем-то
привлекательный даже в своей ничтожности.
- Ну, полковник, - шла навстречу богиня плодородия.
- Не преувеличивай.
- Ну тогда майор, - обиделась богиня плодородия. - Для меня ты
всегда, по меньшей мере, майор. Разве ты не чувствуешь себя майором?
- Не преувеличивай.
В другом углу задымленного бара назревал скандал. Безбровый рыжий
человек, низко пригнувшись к столику, торопливо бормотал своему
растерянному собеседнику:
- Да извини, ладно, чего там. Главное, извини. Экое дело, сам
подумай. Ты извини. Что говорить, сам ведь знаешь...
- Отстань, - отбивался от рыжего растерянный тучный челловек в
вельветовом, как бы задымленном костюме. - Не стоит. Какие, к черту,
извинения?
- Как не стоит? - все быстрей и быстрей бормотал безбровый и рыжий. -
Как не стоит? Ты извини. Это главное. А то тоже - не стоит. Нет, извини,
брат.
- Да хватит, черт побери! Хочешь извиниться, считай, уже извинился.
- Я извинился? - забормотал безбровый еще быстрей. - Ты извини, ты
ведь знаешь. Ишь, извинился! Ты, брат, того. Ты извини, значит.
- Рыжих замуж не берут, - загадочно заметил фантаст в темных очках.
Он наконец подписал книжку Шурику и пустил ее по кругу.
- Нет, ты все же полковник.
- Не преувеличивай.
Шурик остолбенел.
Из-за его спины, со стороны столика, вдвинутого в тесное пространство
между окном и стойкой бара, донесся ритмичный голос:
- О Кампучии.
- Кампучия - это маленькая страна, удачно расположенная между
Северным и Южным полюсами, так, чтобы в ней всегда было не жарко и не
холодно. Название Кампучии происходит от древнего "камне-пучить", что
переводится с кампучийского, как "внимательный пристальный взгляд из-за
груды камней." Кампучия очень богатая страна. Камни, песок, бананы и
мартышки - вот далеко не полный перечень больших богатств Кампучии. Но
главное богатство Кампучии это, конечно, люди...
- Чего это он, а?- тревожно спросил Шурик.
- Королев-то? - удивился фантаст в темных очках. - Да ничего. Новую
вещь читает.
- Кампучийцы очень могущественный народ. Они могут делать компьютеры
не хуже японцев, только никак не соберутся. Кампучийцы в большинстве своем
стихийные атеисты. Если погода ясная и безоблачная, кампучийцы не верят в
бога и нисколько его не боятся, но стоит разбушеваться стихиям, как
кампучийцы, сбиваясь в маленькие испуганные кучки, быстро возвращаются в
лоно церкви...
- Нет, ты у меня все же полковник.
- Кампучийцы очень наблюдательный народ. Днем половина кампучийцев,
лежа на песке, внимательно наблюдает за ярким кампучийским солнцем, а
ночью другая половина кампучийцев ведет внимательное наблюдение за луной и
звездами. Утром они обмениваются информацией.
- Да извини, ладно уж. Извини. Вот главное дело, сам подумай. Ты
извини, брат, иначе как? Иначе, сам знаешь.
- Капмучийцы прекрасные ловцы жемчуга. Если бросить горсть жемчужин в
толпу кампучийцев, ни одна жемчужина не долетит до земли. Кампучийцы очень
умело пользуются иностранной видеотехникой. Один известный американский
путешественник рассказывал, как ловко кампучиец снял его собственной
камерой зазевавшегося какаду с довольно высокой пальмы. В Кампучии,
кстати, вы не встретите ни одного тигра. А если встретите тигра, то уже
никогда не встретите ни одного кампучийца. Из животных кампучийцы больше
всего не любят пингвинов, потому что хорошо помнят слова М.Горького:
"Глупый пингвин робко прячет тело жирное..."
Чье тело? - профессионально врубился Шурик. Чье тело прячет в
сугробах пингвин? Почему жирное тело?
- Но еще больше кампучийцы ненавидят кенгуру. Существует много
народных легенд и преданий о том, как кенгуру хватала детенышей
кампучийцев, путая их со своими, и огромными прыжками уносилась вдаль. В
хижине каждого кампучийца можно увидеть портрет большого бородатого
мужчины и каждый кампучиец сразу скажет, что это портрет Большого Белого
Охотника, Убившего Кенгуру Мирового Капитализма. Кампучийцы большие
патриоты своей родины. С большой неохотой они целыми тысячами выезжают за
рубеж. Землю капучийцы делят на два полушария, и одна половина кампучийцев
шарится на одном полушарии, а другая на другом. Некоторые кампучийцы
входят в шведский парламент. Они моют там полы, после чего в парламент
входят шведские параментарии. Кампучийцы очень чистоплотный и опрятный
народ. С большой охотой они чистят обувь приезжим французам и американцам.
Больше всего кампучийцы любят жить, многим это удается проделывать годами.
Молодые фантасты и поэты громко заржали - рассказ Королева пришелся
им по душе. Но пригнувшийся к столику безбровый и рыжий все так же быстро
попрекал тучного и сердитого:
- Ты извини, говорю. Просто извини, без всяких там. Ты известно
какой. У тебя воробей крошки из рук не возьмет.
- А я и не дам.
- Нет, ты у меня все же полковник.
Улучив момент, Шурик вынул из кармана газету.
- Смотри, - сказал он фантасту в темных очках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16