Вы даже не понимаете, в какое опасное положение ставите себя.
— Я понимаю это, — сказал Чарли. — Но ведь…
Мистер Шаклворс нетерпеливо замахал рукой.
— Довольно, довольно. Возможно, мы чересчур поторопились. У меня и тогда были кое-какие подозрения. Чем меньше сейчас говорить об этом, тем лучше, особенно для вас. Счастье ваше, что история уже в прошлом. И не старайтесь оживить ее. Нет, хватит, больше я не желаю ничего слышать. Я занят.
— А, черт побери! — крикнул Чарли. — Нет уж, раз до конца, так до конца…
Зазвонило сразу несколько телефонов. Мистер Шаклворс посмотрел на них, потом на Чарли и махнул рукой. Чарли ничего не оставалось делать как уйти, потому что мистер Шаклворс занялся телефонами и всем своим видом показывал, что у него нет ни малейшего желания продолжать разговор с посетителем. Чарли отступил смущенный и растерянный.
В коридоре он столкнулся со стремительной молодой женщиной и остановил ее:
— Скажите, пожалуйста, мистер Хьюсон в редакции?
— Мистер Хьюсон? Сейчас узнаю.
Минуты через две она вернулась и сказала, что мистера Хьюсона в редакции нет, что Хьюсон куда-то уехал за материалом. И тут Чарли не повезло.
— А мистер Кинни?
Она улыбнулась.
— Сегодня вечером мистера Кинни не будет. Он почти никогда не бывает в редакции в это время. Но, возможно, вы застанете его дома.
— Где он живет?
Она дала ему адрес. Надо поехать к нему, решил он. Раз мистер Кинни начал всё это, пусть он и кончает. Он всегда больше верил в силу и способности мистера Кинни, чем в силы и способности мистера Шаклворса. Кроме того, он знал мистера Кинни лучше.
Квартира мистера Кинни находилась на пятом этаже большого дома, в который Чарли, порядочно устав, вошел с осторожностью. Дверь отворилась в ту самую секунду, когда он нажал звонок. Полная женщина с красным лицом, задыхаясь от ярости, стояла в дверях.
— Скажите, пожалуйста, мистер Кинни здесь живет?
— Да, здесь! — крикнула женщина. — Послушайте и вы услышите его. Послушайте эту парочку. — Она замолкла, и Чарли услышал громкие злые голоса, доносившиеся из комнат. — Одно и то же! Мне надоело! Что он, что она! Если они хотят обедать, так пусть сами варят! С меня хватит. — И женщина вышла из квартиры, оставив дверь открытой.
— Мне надо видеть его, — сказал Чарли.
— Идите, кто вас держит? А я на них на обоих уже насмотрелась. Спасибо! Идите и выбейте, если сможете, дурь из их голов. Но меня не просите пойти и сказать, что вы пришли. Нет уж, кто бы вы ни были, с меня достаточно. Я рассчиталась, я рассчиталась! — торжественно провозгласила она и двинулась вниз по лестнице.
Дверь осталась широко открытой. Голоса в квартире стали еще громче. Чарли дважды позвонил, но никто не вышел, не отозвался, а крики продолжались, не стихая. Наконец, вспомнив о Кибворсе и обо всем остальном, отбросив церемонии, Чарли вошел в квартиру и приблизился к двери, за которой раздавались голоса. Он громко постучал. Открыл дверь сам мистер Кинни. Он был неряшливо одет, пьян и очень зол. Чарли вошел в комнату, и увидел темноволосую молодую женщину. Она была трезвой, опрятно одетой, но в равной с мистером Кинни степени рассерженной. Губы ее были сжаты в тонкую злую линию.
— Ах, черт! — закричал Кинни. — Еще один из них! Что? Кто? Кто вы?.. Ага, Хэббл. Хэббл, ты тоже из них?
— Нет, не из них, мистер Кинни, — спокойно ответил Чарли. Он не знал, в чем его подозревают, но был уверен, что кем бы они ни были, он не был одним из них.
— Не говори глупостей, — сказала женщина Кинни. — Кто этот человек?
— Полагаю, что ты должна знать! — закричал на нее мистер Кинни. — Герой Хэббл. У тебя были и герои?
— Я замужем не за героем, — ответила она.
— А следовало бы выйти за него, следовало бы.
Женщина смерила Кинни взглядом, прошла мимо него, бросила Чарли «извините» — он всё еще стоял возле двери — и вышла, хлопнув дверью.
Мистер Кинни, ругаясь, как извозчик, налил себе виски и залпом проглотил его. Затем подозрительно посмотрел на Чарли.
— Что тебе надо, Хэббл? Говори честно, ты пришел ко мне или к ней?
— Я пришел к вам, мистер Кинни. Я даже не знаю, кто она.
— Сейчас я тебе скажу, кто она. Она — моя жена и подстилка для любого и каждого…
— Легче, легче, мистер Кинни, — сказал Чарли, растерявшись от такого заявления.
— Если я говорю так, значит, знаю, что говорю, и мне наплевать на всех. Садись, Хэббл, садись и выпей. Ты должен сесть и выпить. — И он несколько минут возился со стульями и выпивкой, после чего Чарли уже сидел за столом, а перед ним стояла рюмка. Оба они услышали, как громко хлопнула входная дверь. Миссис Кинни ушла.
— Ну, что ты хочешь? — спросил Кинни. Он был совсем пьян.
Чарли объяснил зачем он пришел.
— Пусть идет, пусть идет, — бормотал Кинни. Голова его падала всё ниже и ниже. Потом он вдруг встряхнул ею и закричал. — Пусть идет! Мне наплевать! Слышишь, Хэббл? Мне наплевать! Пусть с ней спит вся королевская гвардия! Мне наплевать!
— Минутку, мистер Кинни, — сказал Чарли строго. Он хотел переменить разговор как можно скорее, потому что чувствовал себя ужасно неловко. Он знал, что даже тогда, когда муж и жена живут вот в такой шикарной большой квартире, как эта, время от времени они всё равно должны ссориться, но цинизм Кинни, с которым он говорил о своей жене, был для Чарли чудовищен, так как Чарли не мыслил его в такой обстановке. Он решил, что всё дело в том, что Кинни был так пьян, что мог говорить всё, что угодно. Подобного Чарли не слышал даже от пьяных мужей в Аттертоне и Бендворсе. — Я пришел к вам, чтобы поговорить об очень важном деле. Выслушайте меня.
— Нет, сначала ты выслушай меня, Хэббл. Ты женат?
— Нет, — ответил Чарли. Какую-то долю секунды он подумал об Иде Чэтвик, и мысль о ней заставила его закончить словами: — И пока не собираюсь.
— Тогда ты неглупый парень. Я был тоже неглупым, пока не женился. И даже был счастлив. — Кинни глуповато хихикнул. — Думал, что кое-что понимаю в жизни, а оказывается, не понимаю, не понимаю. — Он показал на дверь: — Сначала с ней спал Хэчланд, а потом отдал своему приятелю. До меня это дошло как… как молния. На прошлой неделе. Интуиция, вот что подсказало мне. У меня всегда была интуиция. Я посмотрел на своего уважаемого хозяина, на сэра Джорджа Хэчланда и совершенно неожиданно сказал себе: «Ах, дьявол, ты спал с моей женой!» И я был прав. Он был первый, но не последний. Надо мной смеялись черт знает как. Простофиля старина Кинни, вот и всё. Наверное, все уже знают. А ты откуда знаешь? — И он посмотрел на Чарли с подозрением.
— Я? Я ничего об этом не знаю, — воскликнул Чарли с негодованием. — Вы только что сами рассказали мне об этом. Я пришел к вам совсем по другому делу. Но вы не даете мне объяснить.
— Почему же ты молчишь? Разве я тебе не даю говорить? В чем дело?
Чарли пустился было объяснять в чем дело, но Кинни почти сразу же перебил его:
— Стой-ка, стой-ка, Хэббл! — закричал он, махая толстой потной ладонью. — Ты что, забыл с кем разговариваешь? — Ты разговариваешь с человеком, который создал тебя, с единственным из теперешних журналистов Англии, кто мог это сделать. Когда я услышал, что ты сделал, я сказал себе: «Я сделаю из него национального героя, вот что я сделаю из него. Все будут знать, кто такой Джордж Хэббл».
— Чарли Хэббл.
— Чарли Хэббл, извини. Вот что я тогда сказал себе и сделал, сделал ведь? Сам знаешь, что сделал, и все это знают. Единственный человек, кто мог это сделать — Хэл Кинни. Чем ты недоволен?
— Я говорю, что в действительности я ничего такого не сделал в ту ночь, — запротестовал Чарли. — Человек, который погасил пожар, в тюрьме.
— Почему? — сурово спросил Кинни. — Кто имел право посадить его в тюрьму?
— Потому что он коммунист. Поэтому.
— Коммунист?! Тогда дело плохо, Хэббл. Терпеть не могу коммунизм, понял? Всегда был против него. Написал несколько очень сильных статей против коммунизма. Материализм, вот что это такое. Отрицание религии. Отрицание семьи.
— Сейчас дело не в том, мистер Кинни. Сейчас дело в другом. Если во всей этой истории был герой, так это не я, а тот человек.
— Вот как! Кто так говорит?
— Кто? — переспросил несколько растерянный Чарли. — Я так говорю.
— То, что говоришь ты, неважно. Важно то, что говорю я. Я тебе об этом всё время и толкую. Не ты сделал себя героем, так? Я тебя сделал героем.
— Согласен. Но сделайте и того человека героем. Он этого заслуживает.
— Возможно, да, возможно, и нет. Этого я не знаю. Непохоже, чтобы он заслуживал, раз он красный. Как я могу делать героев из красных? Кроме того, эта история — собственность «Трибюн» или, точнее, была собственностью «Трибюн», потому что история — мертва. И ко всему этому я покончил с «Трибюн» так же, как и с «Санди курир».
— Как? Вы ушли?
Кинни с трудом поднялся и попытался стать в позу оратора.
— Сэр Грегори Хэчланд подорвал во мне веру в него, как в человека, — провозгласил он торжественно хриплым голосом. — И относиться к нему с уважением, как к хозяину, я больше не могу. Помимо «Дейли трибюн» и «Санди курир» существуют и другие газеты, и они с радостью примут Хэла Кинни. Хэчланд посмеялся надо мной. Теперь посмеюсь над ним я. Он не знает того, что я знаю. И я не скажу ему этого. Я просто подам в отставку. Но я покажу тебе, что я думаю о нем. Видишь эти часы? — Он показал на большие, украшенные орнаментом настольные часы. — Эти часы, — продолжал он, подводя к ним и шатаясь, были поднесены мне в качестве свадебного подарка моим внимательным и добрым хозяином сэром Грегори Хэчландом. Теперь смотри!
— Осторожнее! — крикнул Чарли, потому что Кинни, рискуя упасть, бросился к каминной решетке и выпрямился, размахивая кочергой.
— С наилучшими пожеланиями от сэра Грегори, — сказал Кинни, раскачиваясь перед часами. — Наилучшие пожелания чего? — ты, старая похотливая обезьяна!
Чарли бросился к Кинни, но опоздал, тот с чудовищной дикой силой ударил по часам. Он так широко размахнулся, что не устоял на ногах. Часы, стол, Кинни полетели на пол с грохотом ломающегося дерева и звоном разбитого стекла. Когда Чарли поднял Кинни, на него было жалко смотреть. Лицо было в крови, его вырвало. Чарли оттащил его в ванную комнату, немного умыл и уложил в кровать. Чарли и до этого приходилось возиться с пьяными, но с таким тяжелым и беспомощным, как Кинни, никогда. Возня с ним заняла много времени. К счастью, порезы оказались неглубокими, и вызывать врача не пришлось. Когда Чарли умылся и привел себя в порядок, Кинни спал.
— Да, — сказал себе Чарли мрачно, — дело, кажется, не двигается. — Похоже было на то, что Кибворс оказался прав. Чувствуя себя усталым, Чарли решил поесть в первой же попавшейся закусочной, а потом ехать в «Бумеранг Хауз» и лечь спать.
Утро показалось ему более обнадеживающим. Он еще не видел Хьюсона, и хотя Хьюсон был не так могуществен, как Кинни, во всяком случае он относился к Чарли по-дружески. Он выслушает его и даст разумный совет. Надо было только найти Хьюсона. Это означало еще один визит в «Дейли трибюн». Визит был сделан без особой охоты — редакция «Дейли трибюн» ему опостылела. На этот раз в застекленной клетушке дежурил другой фельдфебель, и Чарли пришлось долго ждать, прежде чем выдалась спокойная минута и с фельдфебелем можно было поговорить как мужчина с мужчиной. Чарли узнал, что между двенадцатью и часом дня Хьюсон был завсегдатаем бара близлежащего ресторана под названием «Старая сорока». Когда Хьюсон не был занят делами и находился где-нибудь поблизости, его следовало искать в «Старой сороке». Побродив до четверти первого, Чарли заявился в «Старую сороку», в грязноватый ресторанчик, расположенный в боковой улице. Там, в баре, в группе громко разговаривающих людей, он нашел Хьюсона. Чарли тронул его за локоть:
— Помнишь меня?
— Привет. Конечно, помню! — воскликнул Хьюсон. Лицо его сморщилось от улыбки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Я понимаю это, — сказал Чарли. — Но ведь…
Мистер Шаклворс нетерпеливо замахал рукой.
— Довольно, довольно. Возможно, мы чересчур поторопились. У меня и тогда были кое-какие подозрения. Чем меньше сейчас говорить об этом, тем лучше, особенно для вас. Счастье ваше, что история уже в прошлом. И не старайтесь оживить ее. Нет, хватит, больше я не желаю ничего слышать. Я занят.
— А, черт побери! — крикнул Чарли. — Нет уж, раз до конца, так до конца…
Зазвонило сразу несколько телефонов. Мистер Шаклворс посмотрел на них, потом на Чарли и махнул рукой. Чарли ничего не оставалось делать как уйти, потому что мистер Шаклворс занялся телефонами и всем своим видом показывал, что у него нет ни малейшего желания продолжать разговор с посетителем. Чарли отступил смущенный и растерянный.
В коридоре он столкнулся со стремительной молодой женщиной и остановил ее:
— Скажите, пожалуйста, мистер Хьюсон в редакции?
— Мистер Хьюсон? Сейчас узнаю.
Минуты через две она вернулась и сказала, что мистера Хьюсона в редакции нет, что Хьюсон куда-то уехал за материалом. И тут Чарли не повезло.
— А мистер Кинни?
Она улыбнулась.
— Сегодня вечером мистера Кинни не будет. Он почти никогда не бывает в редакции в это время. Но, возможно, вы застанете его дома.
— Где он живет?
Она дала ему адрес. Надо поехать к нему, решил он. Раз мистер Кинни начал всё это, пусть он и кончает. Он всегда больше верил в силу и способности мистера Кинни, чем в силы и способности мистера Шаклворса. Кроме того, он знал мистера Кинни лучше.
Квартира мистера Кинни находилась на пятом этаже большого дома, в который Чарли, порядочно устав, вошел с осторожностью. Дверь отворилась в ту самую секунду, когда он нажал звонок. Полная женщина с красным лицом, задыхаясь от ярости, стояла в дверях.
— Скажите, пожалуйста, мистер Кинни здесь живет?
— Да, здесь! — крикнула женщина. — Послушайте и вы услышите его. Послушайте эту парочку. — Она замолкла, и Чарли услышал громкие злые голоса, доносившиеся из комнат. — Одно и то же! Мне надоело! Что он, что она! Если они хотят обедать, так пусть сами варят! С меня хватит. — И женщина вышла из квартиры, оставив дверь открытой.
— Мне надо видеть его, — сказал Чарли.
— Идите, кто вас держит? А я на них на обоих уже насмотрелась. Спасибо! Идите и выбейте, если сможете, дурь из их голов. Но меня не просите пойти и сказать, что вы пришли. Нет уж, кто бы вы ни были, с меня достаточно. Я рассчиталась, я рассчиталась! — торжественно провозгласила она и двинулась вниз по лестнице.
Дверь осталась широко открытой. Голоса в квартире стали еще громче. Чарли дважды позвонил, но никто не вышел, не отозвался, а крики продолжались, не стихая. Наконец, вспомнив о Кибворсе и обо всем остальном, отбросив церемонии, Чарли вошел в квартиру и приблизился к двери, за которой раздавались голоса. Он громко постучал. Открыл дверь сам мистер Кинни. Он был неряшливо одет, пьян и очень зол. Чарли вошел в комнату, и увидел темноволосую молодую женщину. Она была трезвой, опрятно одетой, но в равной с мистером Кинни степени рассерженной. Губы ее были сжаты в тонкую злую линию.
— Ах, черт! — закричал Кинни. — Еще один из них! Что? Кто? Кто вы?.. Ага, Хэббл. Хэббл, ты тоже из них?
— Нет, не из них, мистер Кинни, — спокойно ответил Чарли. Он не знал, в чем его подозревают, но был уверен, что кем бы они ни были, он не был одним из них.
— Не говори глупостей, — сказала женщина Кинни. — Кто этот человек?
— Полагаю, что ты должна знать! — закричал на нее мистер Кинни. — Герой Хэббл. У тебя были и герои?
— Я замужем не за героем, — ответила она.
— А следовало бы выйти за него, следовало бы.
Женщина смерила Кинни взглядом, прошла мимо него, бросила Чарли «извините» — он всё еще стоял возле двери — и вышла, хлопнув дверью.
Мистер Кинни, ругаясь, как извозчик, налил себе виски и залпом проглотил его. Затем подозрительно посмотрел на Чарли.
— Что тебе надо, Хэббл? Говори честно, ты пришел ко мне или к ней?
— Я пришел к вам, мистер Кинни. Я даже не знаю, кто она.
— Сейчас я тебе скажу, кто она. Она — моя жена и подстилка для любого и каждого…
— Легче, легче, мистер Кинни, — сказал Чарли, растерявшись от такого заявления.
— Если я говорю так, значит, знаю, что говорю, и мне наплевать на всех. Садись, Хэббл, садись и выпей. Ты должен сесть и выпить. — И он несколько минут возился со стульями и выпивкой, после чего Чарли уже сидел за столом, а перед ним стояла рюмка. Оба они услышали, как громко хлопнула входная дверь. Миссис Кинни ушла.
— Ну, что ты хочешь? — спросил Кинни. Он был совсем пьян.
Чарли объяснил зачем он пришел.
— Пусть идет, пусть идет, — бормотал Кинни. Голова его падала всё ниже и ниже. Потом он вдруг встряхнул ею и закричал. — Пусть идет! Мне наплевать! Слышишь, Хэббл? Мне наплевать! Пусть с ней спит вся королевская гвардия! Мне наплевать!
— Минутку, мистер Кинни, — сказал Чарли строго. Он хотел переменить разговор как можно скорее, потому что чувствовал себя ужасно неловко. Он знал, что даже тогда, когда муж и жена живут вот в такой шикарной большой квартире, как эта, время от времени они всё равно должны ссориться, но цинизм Кинни, с которым он говорил о своей жене, был для Чарли чудовищен, так как Чарли не мыслил его в такой обстановке. Он решил, что всё дело в том, что Кинни был так пьян, что мог говорить всё, что угодно. Подобного Чарли не слышал даже от пьяных мужей в Аттертоне и Бендворсе. — Я пришел к вам, чтобы поговорить об очень важном деле. Выслушайте меня.
— Нет, сначала ты выслушай меня, Хэббл. Ты женат?
— Нет, — ответил Чарли. Какую-то долю секунды он подумал об Иде Чэтвик, и мысль о ней заставила его закончить словами: — И пока не собираюсь.
— Тогда ты неглупый парень. Я был тоже неглупым, пока не женился. И даже был счастлив. — Кинни глуповато хихикнул. — Думал, что кое-что понимаю в жизни, а оказывается, не понимаю, не понимаю. — Он показал на дверь: — Сначала с ней спал Хэчланд, а потом отдал своему приятелю. До меня это дошло как… как молния. На прошлой неделе. Интуиция, вот что подсказало мне. У меня всегда была интуиция. Я посмотрел на своего уважаемого хозяина, на сэра Джорджа Хэчланда и совершенно неожиданно сказал себе: «Ах, дьявол, ты спал с моей женой!» И я был прав. Он был первый, но не последний. Надо мной смеялись черт знает как. Простофиля старина Кинни, вот и всё. Наверное, все уже знают. А ты откуда знаешь? — И он посмотрел на Чарли с подозрением.
— Я? Я ничего об этом не знаю, — воскликнул Чарли с негодованием. — Вы только что сами рассказали мне об этом. Я пришел к вам совсем по другому делу. Но вы не даете мне объяснить.
— Почему же ты молчишь? Разве я тебе не даю говорить? В чем дело?
Чарли пустился было объяснять в чем дело, но Кинни почти сразу же перебил его:
— Стой-ка, стой-ка, Хэббл! — закричал он, махая толстой потной ладонью. — Ты что, забыл с кем разговариваешь? — Ты разговариваешь с человеком, который создал тебя, с единственным из теперешних журналистов Англии, кто мог это сделать. Когда я услышал, что ты сделал, я сказал себе: «Я сделаю из него национального героя, вот что я сделаю из него. Все будут знать, кто такой Джордж Хэббл».
— Чарли Хэббл.
— Чарли Хэббл, извини. Вот что я тогда сказал себе и сделал, сделал ведь? Сам знаешь, что сделал, и все это знают. Единственный человек, кто мог это сделать — Хэл Кинни. Чем ты недоволен?
— Я говорю, что в действительности я ничего такого не сделал в ту ночь, — запротестовал Чарли. — Человек, который погасил пожар, в тюрьме.
— Почему? — сурово спросил Кинни. — Кто имел право посадить его в тюрьму?
— Потому что он коммунист. Поэтому.
— Коммунист?! Тогда дело плохо, Хэббл. Терпеть не могу коммунизм, понял? Всегда был против него. Написал несколько очень сильных статей против коммунизма. Материализм, вот что это такое. Отрицание религии. Отрицание семьи.
— Сейчас дело не в том, мистер Кинни. Сейчас дело в другом. Если во всей этой истории был герой, так это не я, а тот человек.
— Вот как! Кто так говорит?
— Кто? — переспросил несколько растерянный Чарли. — Я так говорю.
— То, что говоришь ты, неважно. Важно то, что говорю я. Я тебе об этом всё время и толкую. Не ты сделал себя героем, так? Я тебя сделал героем.
— Согласен. Но сделайте и того человека героем. Он этого заслуживает.
— Возможно, да, возможно, и нет. Этого я не знаю. Непохоже, чтобы он заслуживал, раз он красный. Как я могу делать героев из красных? Кроме того, эта история — собственность «Трибюн» или, точнее, была собственностью «Трибюн», потому что история — мертва. И ко всему этому я покончил с «Трибюн» так же, как и с «Санди курир».
— Как? Вы ушли?
Кинни с трудом поднялся и попытался стать в позу оратора.
— Сэр Грегори Хэчланд подорвал во мне веру в него, как в человека, — провозгласил он торжественно хриплым голосом. — И относиться к нему с уважением, как к хозяину, я больше не могу. Помимо «Дейли трибюн» и «Санди курир» существуют и другие газеты, и они с радостью примут Хэла Кинни. Хэчланд посмеялся надо мной. Теперь посмеюсь над ним я. Он не знает того, что я знаю. И я не скажу ему этого. Я просто подам в отставку. Но я покажу тебе, что я думаю о нем. Видишь эти часы? — Он показал на большие, украшенные орнаментом настольные часы. — Эти часы, — продолжал он, подводя к ним и шатаясь, были поднесены мне в качестве свадебного подарка моим внимательным и добрым хозяином сэром Грегори Хэчландом. Теперь смотри!
— Осторожнее! — крикнул Чарли, потому что Кинни, рискуя упасть, бросился к каминной решетке и выпрямился, размахивая кочергой.
— С наилучшими пожеланиями от сэра Грегори, — сказал Кинни, раскачиваясь перед часами. — Наилучшие пожелания чего? — ты, старая похотливая обезьяна!
Чарли бросился к Кинни, но опоздал, тот с чудовищной дикой силой ударил по часам. Он так широко размахнулся, что не устоял на ногах. Часы, стол, Кинни полетели на пол с грохотом ломающегося дерева и звоном разбитого стекла. Когда Чарли поднял Кинни, на него было жалко смотреть. Лицо было в крови, его вырвало. Чарли оттащил его в ванную комнату, немного умыл и уложил в кровать. Чарли и до этого приходилось возиться с пьяными, но с таким тяжелым и беспомощным, как Кинни, никогда. Возня с ним заняла много времени. К счастью, порезы оказались неглубокими, и вызывать врача не пришлось. Когда Чарли умылся и привел себя в порядок, Кинни спал.
— Да, — сказал себе Чарли мрачно, — дело, кажется, не двигается. — Похоже было на то, что Кибворс оказался прав. Чувствуя себя усталым, Чарли решил поесть в первой же попавшейся закусочной, а потом ехать в «Бумеранг Хауз» и лечь спать.
Утро показалось ему более обнадеживающим. Он еще не видел Хьюсона, и хотя Хьюсон был не так могуществен, как Кинни, во всяком случае он относился к Чарли по-дружески. Он выслушает его и даст разумный совет. Надо было только найти Хьюсона. Это означало еще один визит в «Дейли трибюн». Визит был сделан без особой охоты — редакция «Дейли трибюн» ему опостылела. На этот раз в застекленной клетушке дежурил другой фельдфебель, и Чарли пришлось долго ждать, прежде чем выдалась спокойная минута и с фельдфебелем можно было поговорить как мужчина с мужчиной. Чарли узнал, что между двенадцатью и часом дня Хьюсон был завсегдатаем бара близлежащего ресторана под названием «Старая сорока». Когда Хьюсон не был занят делами и находился где-нибудь поблизости, его следовало искать в «Старой сороке». Побродив до четверти первого, Чарли заявился в «Старую сороку», в грязноватый ресторанчик, расположенный в боковой улице. Там, в баре, в группе громко разговаривающих людей, он нашел Хьюсона. Чарли тронул его за локоть:
— Помнишь меня?
— Привет. Конечно, помню! — воскликнул Хьюсон. Лицо его сморщилось от улыбки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40