- Двадцать! - Шлихтинг так и замер в кресле. - А он сказал мне:
десять.
- И вы сошлись?..
- Какое это имеет значение? Двадцать миллионов!.. - Шлихтинг словно
все еще не верил. - Нас трое, и это выходит...
Гюнтер предостерегающе поднял руку.
- Человек, который знает первые две цифры, уверен, что эти деньги -
собственность "четвертого рейха". Карл Хаген обманул его.
Шлихтинг положил большие, как лопаты, ладони на колени. Сказал
безапелляционно:
- Наша партия - вот кто создаст "четвертый рейх!" Тот человек должен
знать это. Вы явитесь к нему как представитель партии. Ну и... -
задвигался в кресле, - думаю, мы и на самом деле некоторую сумму...
- Каждому по пять миллионов, - заявил Гюнтер решительно. Нам по пять
и пять на счет партии.
Это представляется справедливым, - наконец подал голос полковник. - Я
за такой вариант!
Шлихтинг согласился. Было жаль отдавать десять миллионов какому-то
бурбонистому штандартенфюреру и юнцу, который не представляет настоящего
вкуса денег и наверняка сразу же растранжирит их. Но не мог не
согласиться: каждый держал другого в руках, каждый зависел от другого.
- Хорошо, господа, договорились, - сказал решительно. - Но завтра в
четыре часа мы вместе с Карлом Хагеном должны были вылететь в Цюрих. Вдруг
он заподозрит, что мы сговорились за его спиной?
- Ну и что? - беспечно махнул рукой Пфердменгес. - Послать его ко
всем чертям, и только.
- Не так все это просто, - поморщился Шлихтинг. - Он поднимет шум в
прессе, что мне и моей партии в канун выборов ни к чему. Наконец, может
предупредить или шантажировать человека, который знает первые две цифры.
Полковник встал.
- Придется этого Карла Хагена убрать... - сказал деловито, словно
речь шла о чем-то обычном, скажем, о покупке пачки сигарет.
- Может, все-таки договориться с ним? - спросил Шлихтинг.
- Пустое дело, - возразил Гюнтер. - Я знаю его!
Шлихтинг наклонился к полковнику. Спросил шепотом:
- Ну убрать... Но как?
Пфердменгес засмеялся:
- Я знаю сто способов!
Шлихтинг ужаснулся.
- Но ведь на нас сразу падет подозрение...
Полковник заходил по холлу, заложив руки за спину. Остановился перед
Гюнтером.
- У вас есть ключи от "фольксвагена"?
Гюнтер вынул их из кармана.
- Завтра утром ни в коем случае не садитесь в машину.
- А-а... - понял все Шлихтинг. - Только бы не вышла на нас полиция.
- А мы обеспечим себе алиби. Начнем с того, что сейчас поймаем такси
и твердо запомним его номер...
...Пфердменгес сел рядом с шофером и всю дорогу разговаривал с ним.
Рассказывал, как охотятся на львов в саванне. Расплачиваясь, спросил у
водителя, который час. Тот ответил:
- А мне показалось, что нет и девяти... - А когда машина отъехала,
полковник сказал поучительно: - Шофер подтвердит, что без трех минут
десять мы приехали в "Корону".
- "Фольксвагена" еще нет на стоянке, - заметил Гюнтер. - Когда
проезжали, я обратил внимание.
- Это отведет от нас все подозрения, - хрипло засмеялся Пфердменгес.
- На стоянке зафиксируют время его возвращения, когда мы уже будем в отеле
и у нас будут свидетели.
- Но как?
Полковник приложил палец к губам.
- Пошли, - подтолкнул Гюнтера, - все будет в порядке.
Приятели Пфердменгеса все еще сидели за столом. Полковник незаметно
дал Гюнтеру таблетку.
- Снотворное, - объяснил. - Сейчас мы накачаем их... Предложишь Курту
переночевать на диване в твоем номере. Таблетку дашь выпить вместе с
вином. Утром он будет клясться, что полночи вы с ним болтали. Спустишься
ко мне после двух часов ночи, только осторожно, чтобы никто не заметил. Я
не закрою дверь.
...Окна номера Пфердменгеса выходили в переулок. Ночью здесь редко
попадались прохожие, но все же полковник, приоткрыв окно, долго
прислушивался. Наконец отважился, скользнул в окно, держась за связанные
ремни от чемоданов, и Гюнтер осторожно опустил его на панель. Как было
оговорено, втянул ремни и закрыл окно.
В дальнем углу комнаты посапывал на диване Ганс. Лежал, свесив
волосатую ногу. Гюнтер накрыл его - о Гансе следовало позаботиться,
как-никак основной свидетель. Сел рядом, прислушался. За окном тишина, ни
одного прохожего. Вдруг стало страшно: а если полковника задержат на месте
преступления? Отправив Пфердменгеса на улицу, он уже стал его
соучастником. Это же тюрьма...
А если сейчас выскочить в окно и задержать полковника? Может, еще
удастся уговорить Карла и тот рассчитается с ним по-честному?
Пусть отдает остаток полякам, какое его, Гюнтера, дело? Но сейчас ни
Пфердменгес, ни Шлихтинг не захотят иметь дело с Карлом: зачем им терять
деньги? Да и ему, Гюнтеру, зачем терять? Есть же разница между миллионом и
пятью, и нужно быть дураком, чтобы отдать свое!
Под окном коротко свистнули. Гюнтер спустил ремни и помог полковнику
взобраться...
Тот зашел в ванну, смочил полотенце и тщательно протер подоконник.
Снял туфли, вытер подметки. Протер и ремни.
- Необходимо предусмотреть все, - объяснил полковник, - и я не хочу
давать полиции ни одного доказательства. Я заложил в "фольксваген" две
мины - от него останется только воспоминание! Пистолет выбросил в
канализацию... Вероятно, все...
Он выпустил Гюнтера, переоделся в пижаму и лег с чувством человека,
который имеет право на отдых после тяжелой работы.
Гюнтер стоял за шторой и выглядывал украдкой, словно его могли
заметить с улицы.
Только что в номер заглянул Карл, они поговорили о делах, затем Карл
предложил поездить по городу - Гюнтер знал, что сделал это он только из
вежливости, а на самом деле хотел провести утро с Аннет. И действительно,
Карл не уговаривал, стоял на пороге и улыбался, наверно, не совсем
искренне, поскольку скрывал от друга тайну и завтра огорчил бы его, а
Гюнтер не мог отвести от него взгляда, так как смотрел на него в последний
раз; ему было трудно поверить в это, машина с минами казалась плодом
нездорового воображения, плохим анекдотом, детской выдумкой - не может
человек не чувствовать неотвратимого, а Карлу сейчас так хорошо, впереди у
него встреча с Аннет, ощущение ее близости. Он уверен, ничто не помешает
его встрече, верит, что так будет вечно, а жить Карлу осталось несколько
минут; ему не будет больно, он даже не поймет, что умирает, но зачем это
все, стоят ли эти миллионы (будь их в десять раз больше!) жизни друга,
который смотрит на тебя с любовью и откровенно симпатизирует тебе?
Если бы Карл задержался в номере хотя бы еще минуту, Гюнтер, наверно,
не выдержал бы и сказал, что ждет его, по крайней мере, под каким-нибудь
предлогом не позволил бы сесть в "фольксваген". Но Карл спешил - он уже
вышел из отеля и остановился возле светофора. Ожидая зеленый свет, помахал
кому-то рукой. Гюнтер посмотрел кому и... увидел Аннет.
Она шла по самому краю панели в короткой зеленой юбке, белой
кофточке, тоненькая и красивая, как белая роза на зеленом стебельке. Шла и
махала Карлу рукой.
Карл побежал на желтый свет: вынырнул из-под машины, которая чуть не
задела его, взял Аннет за руку, и они направились к стоянке, к
канареечному "фольксвагену", начиненному взрывчаткой.
Дрожащими руками Гюнтер потянул на себя оконную раму. Почему-то не
поддавалась, а ведь он только что закрыл окно, - дергал изо всех сил и
только через несколько секунд сообразил, что надо поднять задвижку.
Когда наконец перегнулся через подоконник, сообразил, что все равно
не услышат, не услышат даже те, кто значительно ближе, - по улице уже
двигался утренний автомобильный поток, гудели моторы и шуршали шины, а
белая роза на зеленом стебельке плыла по краешку панели, и ее бережно
придерживал за руку Карл.
Вот они уж делают последние шаги, сейчас повернут на стоянку - но,
может быть, полковник ошибся и что-нибудь не сработает, бывают же подобные
случаи, почему не случится такому сейчас?
Гюнтер стоял, вцепившись в оконную раму, с раскрытым ртом и
выпученными глазами и вдруг закричал. Только не крик, а какой-то свист с
клекотом вырвался из его груди, он зажал рот ладонью, испугался, что
кто-нибудь услышит его и посмотрит с улицы, отшатнулся в глубь комнаты,
схватился за спинку стула и не сводил глаз с тех, кто уже стоял возле
желтой машины.
Аннет обошла "фольксваген", сейчас Гюнтер не видел ее, на мгновение
ему стало легче - вдруг он не заметил и она отошла? Карл отомкнул дверцу,
открыл противоположную, наверно, протянул руку Аннет - сам Гюнтер
непременно сделал бы то же, чтобы лишний раз ощутить тепло девичьей руки и
легкое благодарное пожатие, - они там сейчас улыбаются друг другу, - боже,
зачем он вчера послушался полковника?
Карл прикрыл дверцу, и в тот же миг "фольксваген" подбросило,
полыхнул огонь, и Гюнтер почувствовал, будто его больно толкнуло в грудь -
выпустил спинку стула, зашатался и в изнеможении сел на пол. Прижался
щекой к холодным паркетинам, от которых противно пахло мастикой,
всхлипывал и дрожал в нервном возбуждении.
В двери застучали, но не было сил подняться...
- Гюнтер! - раздался голос полковника. - Откройте, Гюнтер!
Только тогда Гюнтер оторвал щеку от пола и с трудом поднялся,
непослушными пальцами повернул ключ.
За спиной полковника стояла встревоженная горничная. Гюнтер
почувствовал, что горничная может кое-что прочитать на его лице, сделал
над собой усилие, улыбнулся и спросил:
- Что случилось? Вы стучите, словно пожар. Я был в ванной...
- Несчастье! - воскликнул Пфердменгес. Гюнтер удивился, с какой
естественностью полковник разыгрывает свою роль. - Взорвался "фольксваген"
Карла!
- Как взорвался? - Гюнтер изобразил удивление. - Когда взорвался? А
где Карл?
- Вы ничего не слышали? - удивилась горничная. - Я думала, что в
окнах повылетают стекла.
- Я был в ванной... Карл только что заходил ко мне... Он куда-то
собирался... Подождите, вы ничего не напутали?
- Я завтракал, когда услышал взрыв, - объяснил Пфердменгес. - Выбежал
на улицу - возле стоянки толпа... Бегут полицейские... Я - туда и увидел
изуродованный "фольксваген" Карла. Ну, дым, огонь, служитель тащит
огнетушитель... По-моему, в машине кто-то был...
Гюнтер закрыл лицо руками.
- Карл... Карл...
...Стоянку уже окружили полицейские. Гюнтер протиснулся к инспектору.
Сказал встревоженно:
- На этом "фольксвагене" мы прибыли из Швейцарии. Что случилось? И
что с Карлом?
- Вы хотите сказать, что знаете владельца этой машины?
Инспектор ощупал Гюнтера внимательным взглядом.
- Да, мы вместе приехали из Швейцарии.
Инспектор подтолкнул его к брезенту, которым было прикрыто что-то,
поднял край. Гюнтер знал, кого ему покажут, и готовился к этому, но то,
что увидел, заставило его отшатнуться и заслонить лицо руками.
- Они... - У Гюнтера вытянулось лицо, глаза налились кровью. Почему
ему показали это?
- Кто они? - уже дважды спрашивал инспектор.
Гюнтер смотрел, моргал глазами, и ноги у него подкашивались. Наконец
понял, что требует полицейский.
- Карл Хаген, - с усилием выдавил. - Швейцарский журналист. Карл
Хаген из Берна.
- А женщина?
- Аннет Каммхубель... студентка... Франкфуртский университет...
- Жили в "Короне"?
- Да.
- Пройдемте с нами.
Они вышли за цепь полицейских и сразу попали под перекрестный огонь
репортеров. Гюнтер шел, опустив голову, и старался не слушать их вопросов.
Думал: хорошо, что старый Каммхубель уехал в Гамбург. Пока полиция выйдет
на учителя и все поймет, он успеет побывать у Рудольфа Зикса и вытянет у
него две цифры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16