Еще музыканты, девочки.
— Сколько девочек?
— Кроме Арлетты — Бетти Брюс — акробатический танец, ее фотография слева — и Таня. До и после своего номера она играет на пианино. Больше никого. Заходят, конечно, девочки с улицы выпить стаканчик или подцепить кого-нибудь, но они чужие. Мы же — одна семья. У нас с Фредом нет амбиций — поднакопим деньжат и уедем на покой к себе, в Буживаль. А вот и он!
Из кухни, надевая пиджак на рубашку без воротничка, вышел мужчина лет пятидесяти, невысокий, коренастый, моложавый, темноволосый, с серебристыми висками. Вероятно, он схватил первое, что попалось, поскольку к брюкам от смокинга надел шлепанцы на босу ногу. На вид спокоен, даже, пожалуй, больше, чем его жена. Разумеется, он слышал о Мегрэ, но видел его впервые и поэтому шел медленно, желая доставить себе удовольствие рассмотреть комиссара.
— Фред Альфонси, — представился он, протягивая руку. — Моя жена вам ничего не предложила?
Как бы для очистки совести он подошел к столику номер четыре, провел по нему рукой.
— Вы правда ничего не хотите? Не возражаете, если Роза приготовит мне чашечку кофе?
Отправив супругу на кухню, он сел напротив комиссара и, локти на стол, выжидательно молчал.
— Вы уверены, что сегодня ночью за тем столиком не было посетителей?
— Послушайте, господин Мегрэ. Я вас знаю, а вы меня — нет. Возможно, прежде чем прийти сюда, вы навели справки у своих коллег из отдела светской жизни. Вот уже несколько лет эти господа изредка заходят ко мне по долгу службы. Если они вам еще не сказали, то наверняка скажут: никогда и ничего незаконного здесь не было, а я — человек безобидный.
Забавно было смотреть, как он — расплющенный нос и уши старого боксера — произносит эти слова.
— Если я говорю, что за тем столиком никого не было, значит, там никого не было. Заведение у меня скромное. Нас в кабаре всего несколько человек, я же здесь постоянно — за всем глаз да глаз нужен. Могу вам точно сказать, сколько посетителей побывало у нас прошлой ночью: достаточно проверить в кассе жетоны с номерами столиков.
— Арлетта с молодым человеком сидели за пятым столиком?
— За шестым. Справа четные номера: второй, четвертый, шестой, восьмой, десятый, двенадцатый. Слева — нечетные.
— А за следующим?
— За восьмым? Около четырех утра было две пары, парижане, раньше они к нам не заходили. Видно, не знали, куда деться, но быстро поняли, что ошиблись адресом. Взяв бутылку шампанского, они ушли, а мы почти сразу закрылись.
— Значит, ни за этим столиком, ни за другим вы не заметили двух мужчин — один пожилой, чем-то похож на вас.
С улыбкой понимающего человека Фред Альфонси ответил:
— Будь вы со мной откровенны, может, и я был бы вам полезен. Вам не кажется, что игра в кошки-мышки затянулась?
— Арлетта убита.
— Ну да?
Он подскочил. Взволнованно крикнул в глубину зала:
— Роза! Роза!
— Сейчас иду.
— Арлетта убита!
— Да ты что!
Она вернулась с удивительной для ее полноты быстротой.
— Арлетта? — повторила она.
— Задушена сегодня утром у себя на квартире, — продолжал комиссар, глядя на обоих.
— Вот-те на! Что же за негодяй?..
— Именно это я и хочу узнать.
Роза высморкалась. Казалось, еще чуть-чуть — и она заплачет. Взгляд ее был прикован к фотографии на стене.
— Как это произошло? — спросил Фред, направляясь к бару.
Он долго выбирал бутылку, наполнил три рюмки, подал сначала жене. Старый коньяк. Ненавязчиво поставил рюмку и перед Мегрэ, тот пригубил.
— Сегодня ночью здесь она случайно подслушала разговор двоих мужчин о какой-то графине.
— Что за графиня?
— Я ничего не знаю. Одного из мужчин зовут Оскаром.
Фред ухом не повел.
— Выйдя отсюда, Арлетта пошла в комиссариат квартала, чтобы сообщить об услышанном, а оттуда ее доставили на набережную Орфевр.
— Поэтому ее и убили?
— Возможно.
— Ты видела двоих мужчин, Роза? Нет, не видела. Оба и впрямь были ошарашены и удручены.
— Клянусь, господин комиссар, если бы двое мужчин были в «Пикреттс», я знал бы и непременно сказал вам. Нам-то чего хитрить между собой? Вы же в курсе, что представляют собой заведения вроде нашего. Сюда не ходят посмотреть необыкновенные номера или потанцевать под звуки великолепного джаза. И до изысканного салона нам далеко — вы видели рекламный проспект.
В поисках чего-нибудь возбуждающего идут сначала в другие заведения. Тех, кому удается подцепить девицу, здесь вы не увидите. А уж те, кто не нашел что хотел, в конце концов оказываются у нас и всегда здорово навеселе.
Я сумел столковаться со многими водителями ночных такси и неплохо им приплачиваю. Да и портье крупных гостиниц подсказывают своим клиентам, куда пойти.
Большинство наших посетителей — иностранцы, которые надеются на что-то сногсшибательное.
А сногсшибательное — всего лишь раздевающаяся Арлетта. На какой-то миг, пока падало платье, она оставалась голой. Чтобы избежать неприятностей, я наказал ей сбрить волосы — так вроде поприличнее. После этого мало кто не приглашал ее за свой столик.
— У нее были мужчины? — медленно спросил Мегрэ.
— Во всяком случае, не здесь. И не в рабочее время. Я не позволяю девочкам выходить, пока заведение открыто. Они лезут из кожи вон, чтобы подольше задержать посетителей, предлагают им выпивку и, видимо, обещают встретиться после закрытия.
— И встречаются?
— А как вы думали!
— Арлетта тоже встречалась?
— Вероятно.
— И с молодым человеком, который был сегодня ночью?
— Ни в коем случае. Этот молодой человек, скорее, для души. Однажды вечером он случайно зашел к нам с приятелем и влюбился в Арлетту. Потом приходил еще несколько раз, но никогда не оставался до закрытия — наверно, рано вставал на работу.
— У нее были постоянные клиенты?
— Постоянных у нас почти не бывает, уж вы-то должны понимать. Здесь же проходной двор. Все, конечно, одинаковые, но лица всегда другие.
— А друзья у нее были?
— Чего не знаю, того не знаю, — ответил он довольно холодно.
Мегрэ неуверенно посмотрел на жену Фреда.
— Не приходилось ли вам?..
— Можете продолжать. Роза не ревнива, ее это уже давно не волнует. Да, приходилось, если вам так интересно.
— У нее?
— Я никогда не был у нее. Здесь. В кухне.
— Он такой, — вмешалась Роза. — Зайдет на кухню — и тут же возвращается. А за ним — девица, отряхивается, словно курица.
Она рассмеялась.
— Вы ничего не слышали о графине?
— О какой графине?
— Ладно, оставим. Не дадите ли адрес Кузнечика? Как его настоящее имя?
— Тома… Фамилии нет: он из приютских. Где ночует, не могу сказать, но днем пропадает на скачках. Скачки — его единственная страсть. Еще рюмочку?
— Спасибо.
— Как вы думаете, газетчики придут?
— Возможно. Когда узнают.
Трудно было понять, радуется Фред предстоящей рекламе или недоволен этим.
— В любом случае я в вашем распоряжении. Пожалуй, мы все-таки откроемся сегодня вечером. Если зайдете, можете переговорить со всеми.
Когда Мегрэ добрался до улицы Нотр-Дам-де-Лоретт, машина прокуратуры уже уехала, отъезжала и «Скорая» с телом девушки. У дома стояла кучка зевак, не столь значительная, однако, как ожидалось.
Жанвье в привратницкой звонил по телефону. Повесив трубку, он доложил:
— Пришло сообщение из Мулена. Леле, отец и мать, живут с сыном, банковским служащим. Их дочь, Жанна Леле, маленькая курносая брюнетка, ушла из дому три года назад и с тех пор не подает признаков жизни. Родители даже слышать о ней не хотят.
— Приметы совпадают?
— Ничуть. Она на пять сантиметров ниже Арлетты и вряд ли удлинила нос.
— Что нового насчет графини?»
— Ничего. Я опросил жильцов корпуса Б. Их довольно много. Толстая блондинка, которая видела нас на лестнице, содержит гардероб в театре. Утверждает, что совсем не интересуется происходящим в доме, но слышала, как кто-то прошел за несколько минут до девушки.
— Значит, она слышала и как девушка поднималась? Как же она ее узнала?
— Говорит, по шагам. На самом-то деле она все время торчит возле дверей.
— Она видела мужчину?
— Нет, не видела, но поднимался он медленно — или очень грузен, или сердце больное.
— А как он спускался?
— Нет.
— Она уверена, что это не мог быть кто-то из жильцов с верхних этажей?
— Она знает шаги всех жильцов. Я встретился и с соседкой Арлетты. Девушка служит в пивной, и я, должно быть, ее разбудил. Она тоже ничего не слышала.
— Все?
— Звонил Люкас, он на месте, ждет указаний.
— Отпечатки есть?
— Только наши и Арлетты. Вечером вы получите донесение.
— Нет ли в доме мужчины по имени Оскар? — на всякий случай спросил Мегрэ у привратницы.
— Нет, господин комиссар. Но однажды, очень давно, кто-то звонил Арлетте. Говорил мужчина, с провинциальным акцентом. Он сказал: «Будьте добры, передайте, что ее ждет Оскар, она знает где».
— Когда это было?
— Через месяц или два после ее переезда. Я еще удивилась, потому что за все это время ей никто не звонил.
— Она получала письма?
— Иногда из Брюсселя.
— Почерк мужской?
— Женский. И писал человек не слишком грамотный.
Полчаса спустя Мегрэ и Жанвье, выпив по дороге по кружке в пивной «У дофины», поднимались по лестнице дома на набережной Орфевр.
Не успел Мегрэ открыть дверь своего кабинета, как появился малыш Лапуэнт с красными глазами, лихорадочным взглядом.
— Мне надо срочно поговорить с вами, шеф.
Когда комиссар, повесив в шкаф шляпу и пальто, повернулся и увидел перед собой инспектора, тот, кусая губы и сжимая кулаки, готов был разрыдаться.
Спиной к Мегрэ, почти касаясь лицом стекла, он говорил сквозь зубы:
— Увидев Арлетту сегодня утром, я понятия не имел, зачем она здесь. По дороге на набережную Жавель бригадир Люкас ввел меня в курс дела. А вернувшись, я узнал, что она убита.
Мегрэ, сидя за столом, медленно произнес:
— Я забыл, что тебя зовут Альбер.
— После всего, что она рассказала, господин Люкас не должен был отпускать ее одну, без сопровождающего.
Он говорил как обиженный ребенок, и комиссар улыбнулся.
— Иди-ка сюда, сядь.
Лапуэнт медлил, словно сердился на Мегрэ. Затем скрепя сердце сел на стул у стола. Опустив голову, уставился в пол, и оба, он сам и Мегрэ, который с важным видом посасывал трубку, выглядели, как отец с сыном во время важного разговора.
— Ты у нас недавно, но пора бы уже понять, что, если брать под надзор всех, кто приходит с заявлением, вам некогда будет ни есть, ни спать, согласен?
— Да, шеф, но…
— Что — но?
— Здесь совсем другое.
— Почему?
— Вы хорошо знаете, что ее показания не выдумка.
— Успокоился? Теперь рассказывай.
— Что рассказывать?
— Все.
— Как я с ней познакомился?
— Хотя бы и так. Давай с самого начала.
— Ко мне заглянул приятель из Мелена, школьный товарищ, он изредка наезжает в Париж. Мы вышли прогуляться, сначала? с моей сестрой, а потом, проводив ее, уже вдвоем отправились на Монмартр. Вы знаете, как это бывает. Выпили по стаканчику в нескольких барах, и у последнего какой-то карлик сунул нам адресок.
— Почему карлик?
— Да ростом он с четырнадцатилетнего, а лицо все в морщинах, потасканное. Посмотришь — мальчишка мальчишкой. Поэтому, наверно, его и прозвали Кузнечиком. Кабаре, где мы побывали, разочаровали моего приятеля, и я решил, что «Пикреттс» как раз то, что надо.
— Когда это было?
Лапуэнт подумал и, не скрывая своего удивления и даже огорчения, ответил:
— Три недели назад.
— И в «Пикреттс» ты познакомился с Арлеттой?
— Она сама подсела к нам. Приятель — у него нет большого опыта — принял ее за потаскушку. Потом, уже на улице, мы с ним поссорились.
— Из-за нее?
— Да. Я понял, что она не такая, как другие.
Мегрэ, старательно прочищая трубку, слушал с серьезным видом.
— И на следующую ночь ты пришел снова?
— Я хотел извиниться за приятеля.
— Что же такого он сделал?
— Предложил ей переспать за деньги.
— Она отказалась?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
— Сколько девочек?
— Кроме Арлетты — Бетти Брюс — акробатический танец, ее фотография слева — и Таня. До и после своего номера она играет на пианино. Больше никого. Заходят, конечно, девочки с улицы выпить стаканчик или подцепить кого-нибудь, но они чужие. Мы же — одна семья. У нас с Фредом нет амбиций — поднакопим деньжат и уедем на покой к себе, в Буживаль. А вот и он!
Из кухни, надевая пиджак на рубашку без воротничка, вышел мужчина лет пятидесяти, невысокий, коренастый, моложавый, темноволосый, с серебристыми висками. Вероятно, он схватил первое, что попалось, поскольку к брюкам от смокинга надел шлепанцы на босу ногу. На вид спокоен, даже, пожалуй, больше, чем его жена. Разумеется, он слышал о Мегрэ, но видел его впервые и поэтому шел медленно, желая доставить себе удовольствие рассмотреть комиссара.
— Фред Альфонси, — представился он, протягивая руку. — Моя жена вам ничего не предложила?
Как бы для очистки совести он подошел к столику номер четыре, провел по нему рукой.
— Вы правда ничего не хотите? Не возражаете, если Роза приготовит мне чашечку кофе?
Отправив супругу на кухню, он сел напротив комиссара и, локти на стол, выжидательно молчал.
— Вы уверены, что сегодня ночью за тем столиком не было посетителей?
— Послушайте, господин Мегрэ. Я вас знаю, а вы меня — нет. Возможно, прежде чем прийти сюда, вы навели справки у своих коллег из отдела светской жизни. Вот уже несколько лет эти господа изредка заходят ко мне по долгу службы. Если они вам еще не сказали, то наверняка скажут: никогда и ничего незаконного здесь не было, а я — человек безобидный.
Забавно было смотреть, как он — расплющенный нос и уши старого боксера — произносит эти слова.
— Если я говорю, что за тем столиком никого не было, значит, там никого не было. Заведение у меня скромное. Нас в кабаре всего несколько человек, я же здесь постоянно — за всем глаз да глаз нужен. Могу вам точно сказать, сколько посетителей побывало у нас прошлой ночью: достаточно проверить в кассе жетоны с номерами столиков.
— Арлетта с молодым человеком сидели за пятым столиком?
— За шестым. Справа четные номера: второй, четвертый, шестой, восьмой, десятый, двенадцатый. Слева — нечетные.
— А за следующим?
— За восьмым? Около четырех утра было две пары, парижане, раньше они к нам не заходили. Видно, не знали, куда деться, но быстро поняли, что ошиблись адресом. Взяв бутылку шампанского, они ушли, а мы почти сразу закрылись.
— Значит, ни за этим столиком, ни за другим вы не заметили двух мужчин — один пожилой, чем-то похож на вас.
С улыбкой понимающего человека Фред Альфонси ответил:
— Будь вы со мной откровенны, может, и я был бы вам полезен. Вам не кажется, что игра в кошки-мышки затянулась?
— Арлетта убита.
— Ну да?
Он подскочил. Взволнованно крикнул в глубину зала:
— Роза! Роза!
— Сейчас иду.
— Арлетта убита!
— Да ты что!
Она вернулась с удивительной для ее полноты быстротой.
— Арлетта? — повторила она.
— Задушена сегодня утром у себя на квартире, — продолжал комиссар, глядя на обоих.
— Вот-те на! Что же за негодяй?..
— Именно это я и хочу узнать.
Роза высморкалась. Казалось, еще чуть-чуть — и она заплачет. Взгляд ее был прикован к фотографии на стене.
— Как это произошло? — спросил Фред, направляясь к бару.
Он долго выбирал бутылку, наполнил три рюмки, подал сначала жене. Старый коньяк. Ненавязчиво поставил рюмку и перед Мегрэ, тот пригубил.
— Сегодня ночью здесь она случайно подслушала разговор двоих мужчин о какой-то графине.
— Что за графиня?
— Я ничего не знаю. Одного из мужчин зовут Оскаром.
Фред ухом не повел.
— Выйдя отсюда, Арлетта пошла в комиссариат квартала, чтобы сообщить об услышанном, а оттуда ее доставили на набережную Орфевр.
— Поэтому ее и убили?
— Возможно.
— Ты видела двоих мужчин, Роза? Нет, не видела. Оба и впрямь были ошарашены и удручены.
— Клянусь, господин комиссар, если бы двое мужчин были в «Пикреттс», я знал бы и непременно сказал вам. Нам-то чего хитрить между собой? Вы же в курсе, что представляют собой заведения вроде нашего. Сюда не ходят посмотреть необыкновенные номера или потанцевать под звуки великолепного джаза. И до изысканного салона нам далеко — вы видели рекламный проспект.
В поисках чего-нибудь возбуждающего идут сначала в другие заведения. Тех, кому удается подцепить девицу, здесь вы не увидите. А уж те, кто не нашел что хотел, в конце концов оказываются у нас и всегда здорово навеселе.
Я сумел столковаться со многими водителями ночных такси и неплохо им приплачиваю. Да и портье крупных гостиниц подсказывают своим клиентам, куда пойти.
Большинство наших посетителей — иностранцы, которые надеются на что-то сногсшибательное.
А сногсшибательное — всего лишь раздевающаяся Арлетта. На какой-то миг, пока падало платье, она оставалась голой. Чтобы избежать неприятностей, я наказал ей сбрить волосы — так вроде поприличнее. После этого мало кто не приглашал ее за свой столик.
— У нее были мужчины? — медленно спросил Мегрэ.
— Во всяком случае, не здесь. И не в рабочее время. Я не позволяю девочкам выходить, пока заведение открыто. Они лезут из кожи вон, чтобы подольше задержать посетителей, предлагают им выпивку и, видимо, обещают встретиться после закрытия.
— И встречаются?
— А как вы думали!
— Арлетта тоже встречалась?
— Вероятно.
— И с молодым человеком, который был сегодня ночью?
— Ни в коем случае. Этот молодой человек, скорее, для души. Однажды вечером он случайно зашел к нам с приятелем и влюбился в Арлетту. Потом приходил еще несколько раз, но никогда не оставался до закрытия — наверно, рано вставал на работу.
— У нее были постоянные клиенты?
— Постоянных у нас почти не бывает, уж вы-то должны понимать. Здесь же проходной двор. Все, конечно, одинаковые, но лица всегда другие.
— А друзья у нее были?
— Чего не знаю, того не знаю, — ответил он довольно холодно.
Мегрэ неуверенно посмотрел на жену Фреда.
— Не приходилось ли вам?..
— Можете продолжать. Роза не ревнива, ее это уже давно не волнует. Да, приходилось, если вам так интересно.
— У нее?
— Я никогда не был у нее. Здесь. В кухне.
— Он такой, — вмешалась Роза. — Зайдет на кухню — и тут же возвращается. А за ним — девица, отряхивается, словно курица.
Она рассмеялась.
— Вы ничего не слышали о графине?
— О какой графине?
— Ладно, оставим. Не дадите ли адрес Кузнечика? Как его настоящее имя?
— Тома… Фамилии нет: он из приютских. Где ночует, не могу сказать, но днем пропадает на скачках. Скачки — его единственная страсть. Еще рюмочку?
— Спасибо.
— Как вы думаете, газетчики придут?
— Возможно. Когда узнают.
Трудно было понять, радуется Фред предстоящей рекламе или недоволен этим.
— В любом случае я в вашем распоряжении. Пожалуй, мы все-таки откроемся сегодня вечером. Если зайдете, можете переговорить со всеми.
Когда Мегрэ добрался до улицы Нотр-Дам-де-Лоретт, машина прокуратуры уже уехала, отъезжала и «Скорая» с телом девушки. У дома стояла кучка зевак, не столь значительная, однако, как ожидалось.
Жанвье в привратницкой звонил по телефону. Повесив трубку, он доложил:
— Пришло сообщение из Мулена. Леле, отец и мать, живут с сыном, банковским служащим. Их дочь, Жанна Леле, маленькая курносая брюнетка, ушла из дому три года назад и с тех пор не подает признаков жизни. Родители даже слышать о ней не хотят.
— Приметы совпадают?
— Ничуть. Она на пять сантиметров ниже Арлетты и вряд ли удлинила нос.
— Что нового насчет графини?»
— Ничего. Я опросил жильцов корпуса Б. Их довольно много. Толстая блондинка, которая видела нас на лестнице, содержит гардероб в театре. Утверждает, что совсем не интересуется происходящим в доме, но слышала, как кто-то прошел за несколько минут до девушки.
— Значит, она слышала и как девушка поднималась? Как же она ее узнала?
— Говорит, по шагам. На самом-то деле она все время торчит возле дверей.
— Она видела мужчину?
— Нет, не видела, но поднимался он медленно — или очень грузен, или сердце больное.
— А как он спускался?
— Нет.
— Она уверена, что это не мог быть кто-то из жильцов с верхних этажей?
— Она знает шаги всех жильцов. Я встретился и с соседкой Арлетты. Девушка служит в пивной, и я, должно быть, ее разбудил. Она тоже ничего не слышала.
— Все?
— Звонил Люкас, он на месте, ждет указаний.
— Отпечатки есть?
— Только наши и Арлетты. Вечером вы получите донесение.
— Нет ли в доме мужчины по имени Оскар? — на всякий случай спросил Мегрэ у привратницы.
— Нет, господин комиссар. Но однажды, очень давно, кто-то звонил Арлетте. Говорил мужчина, с провинциальным акцентом. Он сказал: «Будьте добры, передайте, что ее ждет Оскар, она знает где».
— Когда это было?
— Через месяц или два после ее переезда. Я еще удивилась, потому что за все это время ей никто не звонил.
— Она получала письма?
— Иногда из Брюсселя.
— Почерк мужской?
— Женский. И писал человек не слишком грамотный.
Полчаса спустя Мегрэ и Жанвье, выпив по дороге по кружке в пивной «У дофины», поднимались по лестнице дома на набережной Орфевр.
Не успел Мегрэ открыть дверь своего кабинета, как появился малыш Лапуэнт с красными глазами, лихорадочным взглядом.
— Мне надо срочно поговорить с вами, шеф.
Когда комиссар, повесив в шкаф шляпу и пальто, повернулся и увидел перед собой инспектора, тот, кусая губы и сжимая кулаки, готов был разрыдаться.
Спиной к Мегрэ, почти касаясь лицом стекла, он говорил сквозь зубы:
— Увидев Арлетту сегодня утром, я понятия не имел, зачем она здесь. По дороге на набережную Жавель бригадир Люкас ввел меня в курс дела. А вернувшись, я узнал, что она убита.
Мегрэ, сидя за столом, медленно произнес:
— Я забыл, что тебя зовут Альбер.
— После всего, что она рассказала, господин Люкас не должен был отпускать ее одну, без сопровождающего.
Он говорил как обиженный ребенок, и комиссар улыбнулся.
— Иди-ка сюда, сядь.
Лапуэнт медлил, словно сердился на Мегрэ. Затем скрепя сердце сел на стул у стола. Опустив голову, уставился в пол, и оба, он сам и Мегрэ, который с важным видом посасывал трубку, выглядели, как отец с сыном во время важного разговора.
— Ты у нас недавно, но пора бы уже понять, что, если брать под надзор всех, кто приходит с заявлением, вам некогда будет ни есть, ни спать, согласен?
— Да, шеф, но…
— Что — но?
— Здесь совсем другое.
— Почему?
— Вы хорошо знаете, что ее показания не выдумка.
— Успокоился? Теперь рассказывай.
— Что рассказывать?
— Все.
— Как я с ней познакомился?
— Хотя бы и так. Давай с самого начала.
— Ко мне заглянул приятель из Мелена, школьный товарищ, он изредка наезжает в Париж. Мы вышли прогуляться, сначала? с моей сестрой, а потом, проводив ее, уже вдвоем отправились на Монмартр. Вы знаете, как это бывает. Выпили по стаканчику в нескольких барах, и у последнего какой-то карлик сунул нам адресок.
— Почему карлик?
— Да ростом он с четырнадцатилетнего, а лицо все в морщинах, потасканное. Посмотришь — мальчишка мальчишкой. Поэтому, наверно, его и прозвали Кузнечиком. Кабаре, где мы побывали, разочаровали моего приятеля, и я решил, что «Пикреттс» как раз то, что надо.
— Когда это было?
Лапуэнт подумал и, не скрывая своего удивления и даже огорчения, ответил:
— Три недели назад.
— И в «Пикреттс» ты познакомился с Арлеттой?
— Она сама подсела к нам. Приятель — у него нет большого опыта — принял ее за потаскушку. Потом, уже на улице, мы с ним поссорились.
— Из-за нее?
— Да. Я понял, что она не такая, как другие.
Мегрэ, старательно прочищая трубку, слушал с серьезным видом.
— И на следующую ночь ты пришел снова?
— Я хотел извиниться за приятеля.
— Что же такого он сделал?
— Предложил ей переспать за деньги.
— Она отказалась?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18