Скажи, что я в долгу не останусь и что мы ищем убийцу, стрелявшего в Лоньона. Да, в того самого из восемнадцатого района.
Он приоткрыл дверь и позвал Жанвье.
— Ничего нового с Марны?
— Пока нет. Как бы у Лагрюма не случилось чего с машиной.
— Который час?
— Семь.
— Пить хочется. Будь другом, скажи, чтобы принесли пива, а заодно и бутербродов.
— Много?
— Возьми побольше. До утра проголодаемся. Едва он положил трубку, как раздался звонок. Мегрэ чуть не опрокинул телефон.
— Алло! Да. Это вы, Бастиани? Оказалось проще, чем вы думали? Просто повезло? Ну выкладывайте.
Он сел за стол, придвинул к себе блокнот и схватил карандаш.
— Так как его зовут? Стэнли Хобсон? Что? Долгая история? А вы покороче, но смотрите ничего не упустите. Да нет же, нет, старина. Просто перенервничал сегодня, боюсь опоздать. Вот, вот! Один босой пьянчуга не дает мне покоя. Ну, слушаю…
Вот что рассказал Бастиани.
Это было шестнадцать лет назад. В Ницце, в одном из дорогих отелей на Английском бульваре, был арестован некто Стэнли Хобсон. В Скотланд-Ярде он значился как «специалист» по драгоценностям. Незадолго до этого в Антибе и Каннах было зарегистрировано несколько случаев хищения драгоценностей на частных виллах, а также в одном из номеров отеля, где остановился Хобсон.
С ним была задержана девчонка, его любовница, продавщица цветов — из местных. Почти ребенок — ей не было и восемнадцати.
Допрос продолжался три дня. Обыскали их номер, в отеле, квартиру, где девица жила с матерью. Ничего!
За отсутствием улик парочку освободили. Два дня спустя они уехали в Италию.
С тех пор в Ницце ничего не было слышно ни о Хобсоне, ни о Марселине Майян — это, конечно, была она.
— А что стало с ее матерью, жива она еще?
— Да, вот уже который год она снимает комфортабельную квартиру на улице Сен-Совер, живет на пенсию. Я послая к ней одного из наших ребят, но он еще не вернулся. Без сомнения, дочь подбрасывает ей деньжат.
— Благодарю, Бастиани. До свиданья, надеюсь, до скорого.
Как любил говорить Мегрэ — машина закрутилась. В такие дни он жалел, что учреждения не работали круглые сутки.
— Люка, зайди на минутку! Займешься пансионами и меблирашками. Улов, я думаю, будет. Запиши имя. Стэнли Хобсон. Судя по тому, что сказал Бастиани, ему сейчас лет сорок пять — сорок восемь. Какой он из себя, не знаю, но лет пятнадцать тому назад Скотланд-Ярд разослал его приметы по всему миру. У них он проходит как «специалист» международного класса.
Если нужно будет, зайди в архивное управление, пусть пороются, может, найдут чего…
Когда Люка ушел, Мегрэ бросил укоризненный взгляд на молчавший телефон. В дверь постучали.
Рассыльный из кафе «Дофин» приволок поднос, уставленный пивом и бутербродами. Не успел он выйти, как зазвонил телефон.
— Молодчина! Браво! Эд? Так вот просто, Эд? Ах, американец? Тогда понятно. Они даже своих президентов этак кличут. Эд Голлан… Через два «л»?
Адрес его разузнал?
Мегрэ помрачнел. Владельцем желтого «ягуара» оказался американец.
— Ты уверен, что в Париже нет другой такой машины? Ну ладно. Спасибо, старина! Посмотрим, что это даст. Только и не хватало американца, да еще из отеля «Риц»!
Он снова прошел в комнату инспекторов.
— Двух человек с машиной живо! Есть машины во дворе?
— Только что вернулись две.
Через минуту он опять набирал номер.
— Отель «Риц»? Пожалуйста, мадемуазель, соедините меня с портье. Это вы, Пьер? Говорит Мегрэ. Да, комиссар Мегрэ. Слушайте внимательно и не называйте моей фамилии — в вестибюле, наверное, полно народу. У вас живет сейчас некий Эд Голлан?
— Одну минуту. Я перейду в закрытую кабину.
Спустя несколько минут голос Пьера вновь послышался в трубке.
— Да, есть у нас такой. Наш старый клиент. Американец, из Сан-Франциско, много путешествует и три-четыре раза в год наезжает в Париж. У нас останавливается обычно недели на три.
— Сколько ему лет?
— Тридцать восемь. По виду скорее интеллигент, чем бизнесмен, а по паспорту — искусствовед. Говорят — эксперт с мировым именем. К нему несколько раз приходил сам директор Лувра. Бывают у него и известные торговцы картинами.
— Он сейчас у себя?
— Сколько на ваших? Половина восьмого? Скорее всего он в баре.
— Проверьте, пожалуйста, только незаметно.
Последовала довольно долгая пауза, потом Мегрэ услышал:
— Да, он там.
— Один?
— С какой-то красоткой.
— Тоже ваша клиентка?
— Как вам сказать… Вроде того… Я ее уже не первый раз вижу с ним в баре, потом они наверняка поедут ужинать в город.
— Дайте мне знать, когда они соберутся уходить.
— Только задержать их я не смогу.
— Позвоните мне — этого достаточно. Благодарю вас, Пьер.
Мегрэ вызвал Люка.
— Слушай меня хорошенько. Дело тебе предстоит важное и щекотливое. Возьми кого-нибудь из ребят и поезжай в «Риц». Спросишь там от моего имени у портье, где сейчас Эд Голлан: в баре или ушел. Если еще в баре — я, признаться, на это рассчитываю, — оставишь своего напарника в вестибюле, а сам незаметно подойдешь к Голлану — он там с женщиной. Не вздумай показывать свой значок и вообще не шуми, что ты из полиции. Скажи ему, что речь идет о его машине и что нужно, мол, кое-что уточнить. Одним словом, постарайся всеми правдами и неправдами заполучить его сюда.
— А что делать с женщиной? Ее тоже привезти?
— Нет, не надо. Впрочем, если это высокая красавица брюнетка по имени Мирелла, то захвати и ее. Люка метнул завистливый взгляд на пенящиеся кружки пива и молча вышел.
Дверь распахнулась, словно от порыва ветра, и появился Жанвье, возбужденный и сияющий.
— Порядок, шеф! Ее нашли! — завопил Жанвье.
— Маринетту?
— Да. Лагрюм звонил, сейчас он ее привезет. Ничего с его машиной не случилось — оказалось, что в сумерках этот трактир — «Феликс и Фелисия» — не так-то просто разыскать. Это за Помпонном, на проселочной дороге, которая теряется в поле.
— Сообщила она что-нибудь?
— Клянется, что не знает, в чем дело. Услышав выстрелы, она сразу же подумала о Лоньоне и испугалась, что и до нее доберутся.
— Почему?
— Не объясняет. Но Лагрюм говорит, что готова ехать к нам без всяких ломаный и попросила только показать ей полицейский значок.
«Самое большее через час она будет на Кэ-дез-Орфевр, — подумал Мегрэ. Если в „Рице“ все пройдет гладко, то к этому времени здесь будет и Эд Голлан. Конечно, поднимет шум, крик, будет угрожать звонком в посольство. Сегодня это будет уже второе посольство, просто с ума сойдешь!»
— Алло! Да. Он самый, дорогой мистер Пайк!
Старший инспектор Скотланд-Ярда неторопливо и обстоятельно поведал обо всем, что разузнал.
Скорее всего он вслух зачитывал лежавшую перед ним справку, дважды повторяя особо интересные детали.
Ему и впрямь было что сообщить. Так, например, что Герберт Мьюир, первый муж Миреллы, не прожив и двух лет с молодой женой, возбудил дело о разводе.
Суд удовлетворил иск, «признав доказанным факт незаконного сожительства ответчицы миссис Мьюир с соответчиком по делу мистером Стэнли Хобсоном».
Мало того, что их накрыли на окраине Манчестера, в квартале с весьма сомнительной репутацией, где Хобсон снимал квартиру, удалось также установить, что они постоянно встречались там почти два года, чуть не со дня свадьбы Миреллы.
— Напасть на следы Стэнли в Лондоне мне пока не удалось, — продолжал мистер Пайк. — Надеюсь, что смогу завтра предоставить вам последние сведения о нем.
Я уже подослал двух человек в Сохо — тамошние полицейские участки всегда в курсе всех новостей уголовного мира.
Да, чуть не забыл. Учтите, что кличка Хобсона — Лысый Стэн, только так его и называют среди «своих». Ему и двадцати пяти не было, когда он потерял все волосы; после какой-то тяжелой болезни у него вылезли даже брови и ресницы.
Мегрэ стало жарко. Приоткрыв окно, он взял было с подноса одну из кружек, но в этот момент в коридоре послышался чей-то громкий голос. Комиссар не разобрал слов, но сразу же уловил характерный американский акцент во французской речи.
Судя по возбужденному тону, пришедший, вернее — доставленный, отнюдь не горел желанием познакомиться с ним. Комиссар широко распахнул двери и с самой приветливой и простодушной улыбкой, на которую был способен, произнес:
— Входите, прошу вас, мосье Голлан. Бога ради, простите за беспокойства!
Глава 6
Избранник Миреллы
Несмотря на пасмурный холодный день, Эд Голлан — высокий, худощавый брюнет, постриженный под ежик, — был без пальто. В облегающем костюме из легкой материи он казался еще более долговязым и тощим, чем на самом деле.
Говорил он хотя и с акцентом, но на правильном французском языке, и даже сейчас, в сильном раздражении, не подыскивал слов.
— Этот вот господин, — сказал он, тыча пальцем в Люка, — действительно потревожил меня в самый неподходящий момент — я был с дамой!
Мегрэ подал Люка знак выйти из кабинета.
— Весьма сожалею, господин Голлан. Но о вашей, гм, даме, право, не стоит волноваться. Неприятности подобного рода в ее профессии, увы, дело обычное.
Искусствовед проглотил пилюлю.
— Я полагаю, речь пойдет о моей машине? — спросил он.
— Машина ваша — желтый «ягуар», не так ли?
— Была моя.
— То есть как «была»?
— А так. Сегодня утром я лично заявил в полицейском комиссариате первого района, что ее угнали.
— Где вы были вчера вечером, мосье Голлан?
— У мексиканского консула, в его доме на Итальянском бульваре.
— Вы там ужинали?
— Да, вместе с доброй дюжиной других приглашенных.
— В начале одиннадцатого вы еще были там?
— И в начале одиннадцатого и даже в два часа ночи, можете в этом удостовериться, если хотите, — резко сказал Голлан и, бросив недоуменный взгляд на поднос с пивом и бутербродами, добавил:
— Нельзя ли узнать, наконец, в чем дело?
— Одну минуту. Я тоже спешу, даже больше вас, поверьте. Тем не менее давайте уточним все по порядку. Вы оставили свою машину на Итальянском бульваре?
— Нет. Вы лучше меня знаете, что места для машины там не найдешь!
— Где вы видели в последний раз свою машину?
— На площади Вандом, на стоянке отеля «Риц». Оттуда до дома моего друга консула всего несколько сот метров.
— Во время ужина вы никуда не отлучались?
— Нет.
— Вам не звонили туда?
Он заколебался, словно удивившись, что Мегрэ это известно.
— Да, звонила женщина.
— Женщина, имени которой вы не хотите называть, так? Это была мадам Йонкер?
— Может быть, и так, я действительно знаком с Йонкерами.
— По дороге в отель вы заметили, что вашей машины нет на стоянке?
— Я возвращался не через Вандомскую площадь, а по улице Камбон захотелось пройтись.
— Вы знаете некоего Стэнли Хобсона?
— Вот что, господин Мегрэ, я не отвечу больше ни на один вопрос, пока не узнаю, в какое дело вы пытаетесь меня впутать.
— Случилось так, что некоторые из ваших друзей попали в затруднительное положение.
— Кто именно?
— Скажем, Норрис Йонкер. Если не ошибаюсь, вы для него покупали и продавали картины?
— Я не торгую картинами. Иногда музеи или частные лица доверительно сообщают мне, что за определенную цену они хотели бы приобрести ту или иную картину того или иного художника. Если во время своих поездок я узнаю, что продается нужная картина, я сообщаю им об этом — вот и все.
— Без комиссионных?
— Вас это не касается! Это дело финансовых органов моей страны.
— Разумеется, вы понятия не имеете, кто мог украсть вашу машину? Вы вынули ключ?
— Нет, я всегда кладу ключ в отделение для перчаток. При моей рассеянности это единственное средство не потерять его.
Мегрэ то и дело прислушивался к шуму в коридоре; со стороны могло показаться, что допрос он ведет нехотя, для проформы.
Голлан этого явно не ожидал.
— Теперь я могу вернуться к своей даме? Я ведь пригласил ее поужинать вместе, — спросил он уже более мирным тоном.
— Подождите еще самую малость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15