Комиссару показалось, что он расслышал характерный звук, который раздается, когда снова открывают уже начатую бутылку. Потом что-то зашелестело.
— Извините меня…
Мегрэ по-прежнему чувствовал себя как посетитель, заставший актрису в интимной обстановке: был сбит с толку и разочарован. Перед ним стояла женщина маленького роста с очень обыкновенной внешностью, почти без макияжа, бледная, с усталыми глазами. Рука, которую она ему протянула, была влажной и дрожала.
— Садитесь, прошу вас…
Мегрэ успел рассмотреть за полуоткрытой дверью неубранную постель, разбросанные в беспорядке вещи и аптечный пузырек на ночном столике.
Графиня села напротив него, натягивая на колени полы кремового шелкового халата, под которым была видна ночная рубашка.
— Я так огорчена, что создала вам столько трудностей…
Она выглядела на все свои тридцать девять лет, а сейчас, пожалуй, казалась даже старше. Под глазами были глубокие синеватые круги, от которых глазницы казались глубже, и возле каждой из ноздрей — по тонкой горестной морщинке.
Эта женщина не изображала утомление. Она действительно страшно устала и была на пределе своих сил. Мегрэ был готов поклясться, что она вот-вот заплачет. Графиня смотрела на комиссара, не зная, что сказать, и тут зазвонил телефон.
— Вы позволите мне?
— Прошу вас.
— Алло! Да, это я… Можете передать ей трубку… Да, Анна… С вашей стороны очень мило, что вы мне позвонили… Спасибо… Да… Да… Еще не знаю… Сейчас у меня гость… Нет. Не просите меня выходить… Да… Скажите ее высочеству спасибо. До скорой встречи. — Над верхней губой у нее блестели крошечные капельки пота, и, когда она говорила, Мегрэ почувствовал, что от нее пахнет спиртным. — Вы очень сердитесь на меня?
Это был вопрос жеманницы, но графиня не кокетничала. Она выглядела естественно и была слишком потрясена, чтобы набраться мужества для актерской игры.
— Все так ужасно, так неожиданно! И как раз в тот день, когда…
— Когда вы объявили полковнику Уорду, что решили с ним расстаться? Вы это хотите сказать?
Она кивнула:
— Я думаю, Жеф… то есть ван Мелен вам все рассказал, разве не так? И спрашиваю себя, что могу добавить…
Вы отвезете меня обратно в Париж?
— Вы этого боитесь?
— Не знаю… Он посоветовал мне следовать за вами, если вы так решите. Я делаю все, что он говорит. Он такой умный и такой добрый, настолько выше других!
Можно сказать, он все знает, все предвидит…
— Он не предвидел смерть своего друга Уорда…
— Но он предвидел, что я вернусь к Марко…
— Вы и Марко договорились об этом? Я думал, что, когда вы оказались лицом к лицу в кабаре, ваш первый муж был в обществе молодой голландки и вы не говорили с ним…
— Это верно, но все же я решила…
Кисти ее рук, которые, выглядели старше, чем лицо, нервно двигались, не останавливаясь ни на секунду; пальцы сплетались и стискивали друг друга так сильно, что кожа на суставах белела.
— Что я могу объяснить вам, если я не знаю сама, как это получилось? Все было хорошо. Я думала, что излечилась. Мы с Дэвидом были готовы пожениться и только ждали, пока будут подписаны последние бумаги… Дэвид был человек того же сорта, что ван Мелен — не совсем того же, но почти такой.
— Что вы хотите этим сказать?
— Папа, я это чувствую, всегда говорит мне то, что думает. Необязательно все, потому что не хочет утомлять меня подробностями, но я чувствую, что у нас с ним есть контакт, вы понимаете? А Дэвид — тот только смотрел на то, как я живу, своими большими глазами, и в них всегда был веселый огонек. Может быть, он смеялся не надо мной, а над собой. Он был похож на большого, толстого кота, очень лукавого и умного, как философ. — И графиня повторила: — Вы понимаете?
— В начале вечера, отправляясь обедать с полковником, вы не имели намерения порвать с ним?
Она немного подумала:
— Нет. — Потом заговорила снова: — Но я догадывалась, что однажды это случится.
— Почему?
— Потому, что это было не в первый раз. Я не хотела возвращаться к Марко, потому что хорошо знала…
Она прикусила губу.
— Вы знали что?
— Что все начнется сначала… У него нет денег, и у меня тоже нет. — Вдруг ее мысли приняли новое направление, и графиня заговорила быстро и отрывисто, словно опьяненная наркотиком: — У меня нет своих денег, вы это знаете? Нет совсем ничего. Если бы ван Мелен не прислал деньги в банк сегодня утром, мне нечем было бы заплатить по чеку, который я подписала в аэропорту. И вчера он вынужден был дать мне денег на дорогу сюда. Я очень бедна…
— Ваши драгоценности…
— Драгоценности — да. И моя норка… Это все!
— Но полковник?..
Графиня вздохнула, окончательно потеряв надежду быть понятой.
— Это делается не так, как вы думаете… Он платил за мою квартиру или номер, оплачивал мои счета и поездки. Но у меня никогда не было денег в сумочке. Пока я оставалась с ним, они не были мне нужны…
— А когда вы стали бы его женой…
— Было бы примерно то же самое…
— Он ведь назначил содержание своим трем другим женам.
— Это после, когда он расставался с ними.
И Мегрэ задал грубый вопрос:
— Он поступал так для того, чтобы вы не давали денег Марко?
Графиня долго и пристально смотрела на него.
— Я так не думаю. Я не думала об этом. Дэвид сам тоже никогда не носил деньги в кармане. Счета оплачивал Арнольд в конце каждого месяца. Теперь мне сорок лет и…
Она огляделась так, словно хотела сказать, что должна расстаться со всем этим. Бороздки возле крыльев носа сделались глубже, и стало заметно, что у них желтоватый цвет. Графиня захотела встать, но не осмелилась без разрешения и спросила:
— Вы позволите мне выйти на минуту?
Она быстро перешла в спальню, закрыла за собой дверь, а когда вернулась в гостиную, Мегрэ снова почувствовал запах спиртного.
— Что вы ходили пить?
— Выпила глоток виски, раз уж вы хотите знать. Я падаю от усталости. Но иногда я по нескольку недель не пью ничего…
— Кроме шампанского?
— Да, только бокал шампанского время от времени. Но когда я в таком состоянии, как сейчас, мне это необходимо…
Мегрэ готов был поклясться, что графиня пила сейчас жадно, прямо из бутылки, как некоторые наркоманы для скорости вкалывают себе дозу прямо через одежду.
Теперь ее глаза блестели ярче, и она стала разговорчивее.
— Я заверяю вас, что ничего тогда не решила. Я увидела Марко с этой женщиной, и для меня это было таким ударом…
— Вы знакомы с ней?
— Да… Она разведена. Ее муж занимается морскими перевозками и имел деловые отношения с Дэвидом…
Эти люди знали друг друга, оказывались рядом на административных советах, на пляжах, в кабаре, и, похоже, их женщины переходили из постели одного в постель другого так, словно это самый естественный поступок на свете.
— Я знала, что в Довиле она и Марко были близки.
Мне даже сказали, что она решила выйти за Марко, но я не поверила. Она очень богата, а у него ничего нет…
— И вы решили помешать этой свадьбе?
Графиня поджала губы, и они стали тоньше и жестче.
— Да…
— Вы думаете, Марко пошел бы на это?
Глаза графини стали влажными, но она не позволила себе заплакать.
— Не знаю… Я не подумала… Я следила за ними обоими… Он нарочно, когда в танце проходил мимо меня, держался очень прямо и даже не смотрел в мою сторону…
— То есть, если следовать логике, убитым должен был оказаться Марко?
— Что вы хотите сказать?
— У вас не возникала мысль убить его? Вы никогда не угрожали ему этим?
— Откуда вы это знаете?
— Он не считал вас способной на такое?
— Это сказал вам ван Мелен, верно?
— Нет.
— Все не так просто… За обедом мы уже выпили — в «Монсеньере» я выпила бутылку шампанского и, по-моему, еще два или три глотка виски из бокала Дэвида, — и я была готова устроить скандал, подойти и вырвать Марко из рук этой обнимавшей его женщины, омерзительно толстой и розовой, как младенец. Дэвид стал настаивать, чтобы мы ушли. В конце концов я пошла с ним. В машине я молчала, собиралась чуть позже уйти из отеля, вернуться в то кабаре и… Не знаю почему… Не просите меня быть точнее… Должно быть, Дэвид догадался. Это он предложил, чтобы мы выпили по последнему бокалу в моем номере…
— Почему в вашем?
Графиню этот вопрос поставил в тупик, и она озадаченно повторила:
— Почему? — Потом стала искать ответ словно бы для самой себя: — У нас всегда было так заведено, что Дэвид приходил ко мне. Я думаю, он не любил, чтобы…
Он очень оберегал свою частную жизнь.
— Вы объявили ему, что намерены его покинуть?
— Я сказала ему все, что думала: что я просто-напросто сука, что я никогда не буду счастлива без Марко, что Марко достаточно только появиться, чтобы…
— И что он вам ответил?
— Он спокойно пил свое виски и смотрел на меня большими лукавыми глазами. В конце концов он возразил:
— А деньги? Вы же знаете, что Марко…
— Он говорил вам «вы»?
— Он ни к кому не обращался на «ты».
— Его замечание по поводу Марко было справедливым?
— У Марко большие потребности…
— Он никогда не думал о том, чтобы работать?
Графиня долго смотрела на Мегрэ с таким изумленным видом, словно этим вопросом он показал свою беспредельную наивность.
Что он мог бы делать? В конце концов я разделась…
— И между вами и Дэвидом что-то произошло?
Еще один изумленный взгляд.
— В этом смысле никогда ничего не происходило. Вы не понимаете… Дэвид тоже много выпил, он так пил каждую ночь перед сном.
— Треть бутылки?
— Не всю треть… Я знаю, почему вы меня об этом спросили… Это я выпила немного виски после того, как он ушел, потому что плохо чувствовала себя. Я хотела свалиться на кровать и больше ни о чем не думать. Я попыталась уснуть. Потом сказала себе, что с Марко все равно ничего не выйдет, что у меня с ним ничего не выйдет никогда и что лучше мне умереть…
— Сколько таблеток вы приняли?
— Не знаю… Полную горсть. Я почувствовала себя лучше. Я тихо плакала и начинала засыпать. Потом я представила себе свои похороны, кладбище и… Я стала бороться… Испугалась, что уже слишком поздно спасаться и мне не хватит сил позвать на помощь. Я уже не могла больше кричать. Мне казалось, что кнопки звонка очень далеко. Рука была тяжелой. Знаете, это было как во сне, когда хочешь убежать, а ноги не двигаются. Должно быть, я дотянулась до кнопки, раз кто-то пришел…
Она замолчала, увидев, что лицо Мегрэ вдруг стало холодным и суровым.
— Почему вы так смотрите на меня?
— А почему вы лжете?
Мегрэ едва не попался на ее удочку.
— Когда вы пошли в спальню полковника?
— Это правда. Я забыла…
— Вы забыли, что ходили туда?
Она покачала головой и заплакала по-настоящему.
— Не будьте со мной жестоки! Клянусь вам, у меня не было намерения вам лгать. Доказательство этого — что я сказала правду Жефу ван Мелену. Только когда я пришла в себя в той клинике, меня охватила паника, и я сначала решила притвориться, будто не знаю о том, что случилось. Я была убеждена, что мне не поверят и меня станут подозревать в убийстве Дэвида. Поэтому сейчас, разговаривая с вами, я забыла, что ван Мелен посоветовал мне ничего не скрывать.
— Через сколько времени после ухода полковника вы пошли к нему?
— Вы мне все еще верите?
— Смотря по обстоятельствам.
— Вот видите! Со мной всегда так бывает… Я делаю все, что могу. Мне нечего скрывать. Вот только у меня от всего этого голова распухла, и я уже не помню, на чем кончила. Вы не позволите мне пойти выпить глоток, всего один глоток? Я вам обещаю, что не буду пьяная… Я больше не могу этого выдержать, комиссар!
Мегрэ позволил графине сделать то, о чем она просила, и едва удержался, чтобы не попросить ее налить и ему бокал.
— Это было до того, как я проглотила таблетки. Я еще не решила умереть, но уже выпила виски. Я была пьяная, больная… Я жалела о том, что сказала Дэвиду… Я вдруг испугалась жизни… Представила, как я буду старая, совсем одна, без денег и не смогу зарабатывать себе на жизнь, потому что никогда ничего не умела делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20