Когда в коридоре прозвучал звонок, комиссар взял несколько папок с делами, вышел из кабинета и вместе с остальными начальниками служб направился к главному шефу. Там речь зашла о делах, которые были в производстве у разных комиссаров, но о графине Пальмиери Мегрэ не говорил, потому что не знал о ней.
В десять часов он вернулся в свой кабинет и с трубкой во рту начал писать отчет о вооруженном нападении, которое произошло за три дня до этого и виновников которого он надеялся вскоре арестовать благодаря тому, что они потеряли на месте преступления альпийский берет.
Примерно в этот момент некто Джон Т. Арнольд, который, надев халат поверх пижамы, ел первый завтрак в отеле «Скриб» на Больших бульварах, снял трубку телефона:
— Алло, мадемуазель! Будьте добры позвать полковника Уорда, отель «Георг Пятый».
— Сию минуту, месье Арнольд.
Месье Арнольд был здесь давним клиентом и жил в «Скрибе» почти круглый год.
Телефонистка из «Скриба» и телефонистка из «Георга Пятого» никогда не видели друг друга, но были знакомы, как случается у телефонистов.
— Алло! Милая, соедини меня, пожалуйста, с полковником Уордом.
— Это для Арнольда?
Арнольд и полковник имели привычку звонить друг другу по нескольку раз в день, а звонок в десять утра был у них традицией.
— Он еще не просил подать первый завтрак. Мне все-таки позвать его?
— Подожди, я спрошу своего абонента.
Штепсель сменил гнездо.
— Месье Арнольд? Полковник еще не требовал первый завтрак. Мне разбудить его?
— Он не оставил записку?
— Мне ничего об этом не говорили.
— Сейчас действительно десять?
— Десять часов десять минут.
— Позовите его.
Снова перемещение штепселя.
— Позвони ему в дверь, моя милая. Если он будет ворчать, тем хуже.
И на этом канале наступила тишина. Телефонистка «Скриба» соединила еще трех абонентов, причем одного из них — с Амстердамом, прежде чем позвонила сама:
— Алло! Моя милая, ты не забыла про моего полковника?
— Я нажимаю его звонок не переставая. Он не отвечает.
Через несколько минут «Скриб» снова вызвал «Георга Пятого».
— Послушай, моя милая. Я сказала своему абоненту, что полковник не отвечает. Он говорит, что это невозможно, что полковник ждет его звонка в десять часов, что это очень важно.
— Я еще раз позвоню полковнику. — Потом, когда и эта попытка не дала результата: — Подожди минутку. Я спрошу у консьержа, не вышел ли полковник. — Тишина. — Нет, его ключа нет на доске. Что ты хочешь, чтобы я сделала?
Джон Т. Арнольд в своем номере терял терпение.
— Мадемуазель, что такое? Вы забыли о моем заказе?
— Нет, месье Арнольд. Полковник не отвечает. А консьерж не видел, чтобы он выходил, и его ключа нет на доске.
— Пошлите коридорного постучать в дверь.
На четвертом этаже, где жил полковник Уорд (между ним и графиней Пальмиери было пять номеров), работал уже не Жюль, а сменивший его другой коридорный, итальянец по имени Джино.
Этот коридорный снова связался с консьержем:
— Там не отвечают, а дверь заперта на ключ.
Консьерж повернулся к своему помощнику:
— Сходи посмотри.
Помощник в свою очередь позвонил в дверь, потом постучал и тихо позвал:
— Полковник Уорд…
Затем вынул из кармана отмычку и сумел открыть дверь.
Ставни в номере были закрыты, и в гостиной на столе горела непогашенная лампа. В спальне — тоже свет, кровать постелена на ночь, пижама развернута.
— Полковник Уорд…
На стуле висела одежда темного цвета, а на ковре лежали носки и пара туфель, одна из которых была перевернута подошвой вверх.
— Полковник Уорд!
Дверь ванной была напротив. Помощник консьержа сначала постучал в нее, потом открыл ее толчком и смог выговорить только:
— М!..
Он решил было позвонить по телефону из спальни полковника, но ему так не хотелось оставаться в этом месте, что он предпочел уйти. Закрыв за собой дверь номера, этот человек бегом спустился по лестнице, забыв про лифт.
Внизу три или четыре постояльца собрались вокруг консьержа, который смотрел для них расписание трансатлантических авиалиний. Помощник шепнул на ухо своему начальнику:
— Он умер…
— Минуту… — Затем консьерж, который только теперь начал воспринимать смысл того, что услышал, спросил: — Что ты говоришь?
— Он лежит мертвый. В своей ванне.
Консьерж по-английски попросил клиентов потерпеть одну минуту, прошел через холл и наклонился над столом регистрации въезжающих.
— Месье Жиль в своем кабинете?
Кто-то из регистраторов жестом ответил «да». Тогда консьерж прошел в левый угол вестибюля и постучал там в дверь:
— Простите меня, месье Жиль. Я только что велел Рене подняться к полковнику. Похоже, полковник лежит мертвый в своей ванне.
Месье Жиль был одет в полосатые брюки и черный шевиотовый пиджак. Он повернулся к своей секретарше:
— Немедленно вызовите доктора Фрера. Он, должно быть, сейчас ходит по вызовам. Пусть его найдут.
Месье Жиль знал то, чего еще не знала полиция. И консьерж месье Альбер тоже знал.
— Что вы об этом думаете, Альбер?
— Разумеется, то же, что и вы.
— Вам сообщили про графиню?
Ответом стал кивок.
— Я иду наверх…
Но, поскольку месье Жилю не хотелось идти туда одному, он выбрал себе в спутники одного из молодых людей в куртках и с напомаженными волосами, которые регистрировали въезжающих. Проходя мимо консьержа, снова занявшего свое место, месье Жиль сказал ему:
— Дайте знать медсестре. Пусть она немедленно спустится в номер 347.
Вестибюль не был пуст, как ночью. Три американца по-прежнему обсуждали, каким рейсом им лучше лететь.
Только что приехавшая пара заполняла карточки за регистрационным столом. Цветочница была на своем обычном месте, и продавщица газет тоже — обе недалеко от киоскера, продававшего театральные билеты. В креслах сидели и ждали несколько человек, среди них — старшая продавщица знаменитого кутюрье, которая принесла коробку с платьями.
Наверху, в ванной комнате номера 347, у директора больше не хватало смелости смотреть на тучное тело полковника, которое лежало в ванне в смешной позе: голова была под водой, наружу выступал только живот.
— Вызови мне…
Звонок телефона рядом в спальне привел директора в себя, и он бросился туда.
— Месье Жиль? — Это был голос телефонистки. — Я смогла найти доктора Фрера у одного из его пациентов на улице Франциска Первого. Он будет здесь через несколько минут.
Молодой регистратор спросил:
— Кого я должен вызвать?
Разумеется, полицию. Когда происходит несчастье такого рода, это необходимо. Месье Жиль был знаком с полицейским комиссаром своего квартала, но эти двое не любили друг друга. Кроме того, полицейские из комиссариата иногда вели себя недостаточно тактично, а это не могло не вызывать беспокойства в таком отеле, как «Георг Пятый».
— Вызови мне уголовную полицию.
— Кого?
— Начальника.
Месье Жиль и начальник уголовной полиции часто оказывались рядом на званых обедах, и, хотя сказали друг другу лишь несколько фраз, этого было достаточно, чтобы считаться знакомыми.
— Алло! Это начальник уголовной полиции? Извините, месье Бенуа, что я вас беспокою. Говорит Жиль, директор «Георга Пятого». Алло! Сейчас только что случилось… Я хочу сказать… Я только что узнал… — Он не знал, как говорить про такое. — К несчастью, речь идет о важном лице, о человеке, известном во всем мире…
О полковнике Уорде… Да, Дэвид Уорд. Минуту назад один из моих служащих обнаружил его мертвым в ванне. Нет, больше я ничего не знаю. Я решил, что лучше сразу позвонить вам. С минуты на минуту я жду врача.
Бесполезно просить вас…
Просить, разумеется, о том, чтобы не было шума. Директор совершенно не хотел, чтобы журналисты и фотографы осаждали его отель.
— Нет… Разумеется, нет… Обещаю вам, что никто ни к чему не прикоснется… Я лично буду в этом номере.
Сейчас как раз пришел доктор Фрер. Хотите поговорить с ним?
Доктор, еще ничего не знавший, взял трубку, которую ему подавали:
— Доктор Фрер слушает. Алло! Да… Я был у больного и только что пришел. Что вы сказали? Я не могу утверждать, что это один из моих пациентов, но я с ним знаком. Всего один раз мне пришлось лечить его от безобидного гриппа.
Как так? Наоборот, очень крепкое, несмотря на ту жизнь, которую он ведет… которую он вел, если хотите… Извините меня: я еще не видел тело… Разумеется… Да… Да… Я вас понял… До скорой встречи, господин начальник полиции.
Вы хотите снова поговорить с директором? Нет?
Доктор положил трубку и спросил:
— Где он?
— В ванне.
— Начальник уголовной полиции советует ни до чего не дотрагиваться, пока он кого-нибудь не пришлет.
Месье Жиль обратился к молодому человеку из службы приема:
— Можешь идти вниз. Пусть служащие ждут людей из полиции и, когда те придут, проведут их наверх по-тихому. И пожалуйста, никакой болтовни на эту тему в вестибюле… Понятно?
— Да, господин директор.

В кабинете Мегрэ раздался звонок.
— Вы не можете на минуту подняться ко мне?
Комиссара уже в третий раз отрывали от работы с тех пор, как он начал писать отчет по поводу вооруженного ограбления. Он зажег трубку, которая погасла, потому что он за ней не следил, прошел по коридору и постучал в дверь начальника.
— Входите, Мегрэ. Садитесь…
К дождю начали примешиваться лучи солнца, и один из них блестел на медной чернильнице начальника полиции.
— Вы знаете, кто такой полковник Уорд?
— Я видел его имя в газетах. Это тот, у которого три или четыре жены, да?
— Его только что нашли мертвым в его ванне в «Георге Пятом».
Мегрэ выслушал это с полнейшей невозмутимостью, потому что его ум все еще был занят делом о вооруженном грабеже.
— Думаю, будет лучше всего, если туда поедете вы сами. Врач, который более или менее постоянно обслуживает этот отель, сейчас сказал мне, что у полковника еще вчера было прекрасное здоровье и, насколько ему известно, тот никогда не страдал болезнью сердца. Этим займется пресса, и не только французская, а многих стран…
Мегрэ терпеть не мог истории со слишком известными людьми, которых можно трогать только в перчатках.
— Я еду туда, — сказал он.
Опять придется отложить отчет! С недовольным видом Мегрэ открыл дверь комнаты инспекторов и стал думать, кого выбрать себе в спутники. Жанвье был на месте, но тоже занят вооруженным ограблением.
— Вот что: зайди ко мне в кабинет и попробуй продолжить мой отчет. А ты, Лапуэнт… — Молодой Лапуэнт поднял голову. Он был вне себя от счастья. — Надень шляпу: ты пойдешь со мной.
Потом комиссар сказал Люка:
— Если меня будут спрашивать, я в «Георге Пятом».
— Это по поводу отравления?
Люка покраснел: вопрос сорвался у него с языка сам собой.
— Какого отравления?
— Графини… — пробормотал Люка.
— О чем ты говоришь?
— Сегодня утром в донесениях было что-то про графиню с итальянской фамилией, которая пыталась покончить с собой в «Георге Пятом». Я ничего не сказал вам только потому, что…
— Где это донесение?
Люка порылся в куче бумаг, громоздившейся у него на столе, и вынул оттуда листок — донесение на официальном бланке.
— Она не умерла, вот почему я…
Мегрэ прочел те несколько строк, о которых вспомнил его помощник.
— Ее смогли опросить?
— Не знаю. Кто-то из VIII округа ходил в больницу в Нейи. Я пока не знаю, была ли графиня в состоянии говорить…
Мегрэ не знал, что в эту же ночь, чуть раньше двух часов утра, графиня Пальмиери и полковник Дэвид Уорд вышли из такси перед отелем «Георг Пятый» и консьерж нисколько не удивился, увидев, что они вместе идут к нему за своими ключами.
Жюль, коридорный, дежуривший на их этаже, тоже не удивился, когда, отвечая на звонок из 332 номера, увидел полковника у графини.
— Как обычно, Жюль! — сказала графиня.
Это означало: бутылка «Крага» сорок седьмого года и непочатая, даже не открытая бутылка «Джони Уокера»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20