— Мы будем действовать с минимальной оглаской, — вполголоса ответил прокурор. — Не так ли, комиссар?
Мегрэ медленно кивнул.
— Я полагаю, вы хотите задать мне несколько вопросов? — продолжал Арнольд.
Прокурор посмотрел на Мегрэ, потом на следователя.
— Возможно, чуть позже… Не знаю… Пока, я полагаю, вы можете быть свободны…
— Если я вам понадоблюсь, то буду внизу, в баре.
Когда за Арнольдом закрылась дверь, прокурор и Мегрэ озабоченно посмотрели друг на друга.
— Паршивое дело, верно? У вас есть какие-нибудь соображения? — произнес прокурор.
— Никаких. Вот только графиня Пальмиери, которая была любовницей Уорда и занимала номер в конце этого коридора, сегодня ночью пыталась отравиться. Врач отправил ее в американскую больницу в Нейи. Там ей дали отдельную палату. Медсестра, которая заходила к графине каждые полчаса, совсем недавно обнаружила, что палата пуста.
— Графиня исчезла?
Мегрэ кивнул и добавил:
— Я установил наблюдение за вокзалами, аэропортами и другими местами, через которые можно выехать из Парижа.
— Странная ситуация, верно?
Мегрэ пожал плечами. Что он мог сказать? В этом деле все было странным, начиная с мертвеца, который родился с серебряной ложкой во рту и руководил своим бизнесом с ипподромов и из ночных клубов, и кончая этим комильфотным поверенным, который говорил с Мегрэ как учитель с тупым школьником.
— Хотите увидеть его?
Прокурор, достойный представитель власти, родом из старинной судейской аристократии, признался:
— Я позвонил в Министерство иностранных дел. Дэвид Уорд действительно был очень важным лицом. Звание полковника он получил за войну: в ту пору руководил подразделением английской разведки. Как вы думаете, может это быть как-то связано с его смертью?
Шаги в коридоре, стук в дверь — наконец появился доктор Поль со своим чемоданчиком в руке.
— Я уже решил, что меня впустят через служебный вход: людей из службы установления личности повели через него. Где труп?
Доктор пожал руку прокурору, потом новому следователю Каласу и, наконец, Мегрэ.
— Ну, что у нас за работа, старый друг-подельник? — Потом он снял пиджак и закатал рукава рубашки. — Мужчина или женщина?
— Мужчина.
Мегрэ показал ему, где находится ванная комната, и услышал, как доктор вскрикнул. Тут настала очередь появиться сотрудникам службы идентификации с их аппаратурой, и Мегрэ должен был заняться ими.
В «Георге Пятом», как в любом другом месте и касательно любой другой жертвы преступления, надо было выполнить положенные формальности.
— Шеф, можно открыть ставни?
— Можно. И этот стакан не в счет: его недавно принесли снизу для свидетеля.
Теперь солнце заливало светом не только гостиную, но и спальню, просторную и веселую комнату, где было множество мелких вещиц личного обихода, все — редкостные или очень дорогие. Например, будильник, стоявший на ночном столике, был от Картье и позабытый на комоде портсигар — оттуда же, а на футляре маникюрного набора была эмблема крупнейшего лондонского дома мод.
В гардеробной комнате один из инспекторов насчитал восемнадцать костюмов; несомненно, их было по стольку же и в остальных квартирах Уорда — в Каннах, в Лозанне, в Лондоне.
— Можете прислать мне фотографа, — произнес голос доктора Поля.
Мегрэ смотрел на все сразу и ни на что конкретно. Он фиксировал в памяти этот номер и все, что там было, не упуская ни одной, даже мельчайшей, подробности.
— Позвони-ка Люка и узнай, есть ли у него что-либо новое, — сказал он Лапуэнту, который немного растерялся из-за шума стольких голосов.
Телефонов в номере было три: один в гостиной, второй у изголовья кровати и еще один в ванной комнате.
— Алло? Люка? Это Лапуэнт…
Мегрэ у окна тихо разговаривал с прокурором и следователем. Доктор Поль и фотограф оставались возле ванны, и с этого места их не было видно.
— Сейчас мы выясним, подтверждает ли доктор Поль мнение доктора Фрера. Тот считает, что кровоподтеки…
Судебно-медицинский эксперт наконец появился перед ними, жизнерадостный, как всегда.
— До моего отчета и, вероятно, вскрытия (думаю, придет указание вскрывать тело) могу сказать вам следующее: а) этот субъект мог прожить минимум восемьдесят лет; б) он был порядочно пьян, когда влез в ванну; с) он не поскользнулся, и тому человеку, который помог ему перейти в мир иной, понадобилось напрячь свои силы, чтобы это сделать.
Судейские чиновники — прокурор и следователь — взглянули друг на друга: вскрывать тело или не вскрывать?
— У него есть семья? — спросил прокурор у Мегрэ.
— Насколько я смог понять, есть двое детей, оба несовершеннолетние, и развод с третьей женой еще не доведен до конца.
— Братья, сестры есть?
— Подождите минуту… — И Мегрэ снова поднял трубку телефона. Когда он это делал, Лапуэнт жестом дал ему понять, что хочет с ним говорить, но Мегрэ сначала позвонил в бар. — Позовите, пожалуйста, месье Арнольда.
— Одну минуту…
Чуть позже Мегрэ сообщил прокурору:
— Сестер нет. Брат был, но убит в Индии в возрасте двадцати двух лет. Остались двоюродные братья, с которыми он не поддерживал никаких отношений. Чего ты хотел, Лапуэнт?
— Люка рассказал мне про один факт, о котором ему только что сообщили. Сегодня утром, около девяти часов, графиня Пальмиери звонила по телефону из своей палаты по нескольким номерам.
— Номера записали?
— Парижские — нет. Их было вроде бы два или три, один повторился два раза. Потом она звонила в Монте-Карло.
— Какой телефон?
— Отеля «Париж».
— Кому звонила, не знают?
— Нет. Хотите, я закажу разговор с этим отелем?
Все та же среда: здесь «Георг Пятый», в Монте-Карло — самый роскошный отель Лазурного берега.
— Алло, соедините меня, пожалуйста, с отелем «Париж» в Монте-Карло.
— Что?
Лапуэнт, растерянный и смущенный, повернулся к комиссару:
— Она спрашивает, кто заказывает разговор.
И Мегрэ нетерпеливо ответил:
— Уорд… или, если для нее больше подходит, то я…
— Алло, мадемуазель. Разговор заказывают от имени комиссара Мегрэ. Да… Спасибо… — Положив трубку, Лапуэнт объявил: — Надо подождать десять минут.
Как раз перед этим в одном из ящиков мебели были найдены письма — на английском, на французском и часть на итальянском языках. Они лежали все вперемешку: письма женщин вместе с деловыми и тут же приглашения на обеды и коктейли; в другом таком же ящике находились более аккуратно рассортированные папки с бумагами.
— Это забираем?
Мегрэ, бросив взгляд на следователя Каласа, точно безмолвно советуясь с ним, кивнул. Было одиннадцать часов, и отель начал просыпаться: стали слышны звонки, шаги людей из обслуги и непрерывные щелчки лифта.
— Как вы считаете, доктор, могла бы женщина удержать его голову под водой?
— Смотря какая женщина.
— Ее называют «маленькая графиня», поэтому можно предположить, что она вряд ли крупного телосложения.
— Тут имеет значение не рост и не полнота, а другое… — проворчал доктор Поль тоном философа.
И Мегрэ предложил:
— Может быть, нам стоит заглянуть в номер 332?
— В 332-й?
— Это номер графини, про которую я говорю.
Дверь оказалась запертой, и им пришлось искать горничную. В номере уже сделали уборку. Он тоже состоял из гостиной, несколько меньшей, чем в 347-м, спальни и ванной комнаты. Хотя окно было открыто, в номере еще пахло духами и спиртным; бутылку из-под шампанского уже унесли, но другая, с виски, на три четверти полная, по-прежнему была на столике.
Прокурор и следователь, слишком хорошо воспитанные или слишком застенчивые, топтались на пороге, не решаясь войти, пока Мегрэ открывал шкафы и ящики мебели. То, что он обнаружил в них, было женским вариантом найденного у Дэвида Уорда: вещи класса суперлюкс, которые можно найти лишь в немногих магазинах и которые считаются символами высокого уровня жизни.
На туалетном столике, словно дешевые безделушки, валялись в беспорядке драгоценности: украшенные бриллиантами часы-браслет с крошечным циферблатом, серьги и кольца; все это вместе стоило около двадцати миллионов.
Здесь тоже в ящиках мебели лежали бумаги: приглашения, счета портных и модисток, рекламные буклеты и расписания рейсов «Эр-Франс» и «Пан-Америкэн». Никаких писем личного характера, словно маленькая графиня не писала и не получала по почте ни строчки. Зато в стенном шкафу Мегрэ насчитал Двадцать восемь пар обуви, среди которых были ни разу не надетые. Их размер подтвердил, что графиня действительно была маленькой.
Прибежал Лапуэнт:
— Я дозвонился до отеля «Париж». Телефонистка регистрирует исходящие вызовы, но те, которые поступают постояльцам, отмечает только, когда нужного человека нет на месте, и оставляет ему записку. Сегодня утром она приняла больше пятнадцати вызовов из Парижа и не в состоянии сказать, кому был адресован этот. — После небольшого колебания Лапуэнт добавил: — Еще она меня спросила, так же ли у нас жарко, как там. Похоже…
Заметив, что его больше не слушают, он замолчал. Вся маленькая группа направилась обратно в номер Дэвида Уорда и по пути встретила довольно странную процессию.
Директор, которого, несомненно, предупредили, был в ней разведчиком: шел впереди и беспокойным взглядом следил за дверями, каждая из которых могла в любой момент открыться. В качестве подкрепления для расчистки пути он имел при себе одного из одетых в голубую форму посыльных. За ними шли четыре человека с носилками, где лежало спрятанное под одеялом, по-прежнему нагое тело Дэвида Уорда.
— Сюда… — полушепотом произнес месье Жиль.
Он шел на цыпочках. Носильщики продвигались вперед осторожно, стараясь не задеть за стену или дверь. Они не направились к какому-либо из пассажирских лифтов, а вошли в коридор, который был уже остальных и не так ярко окрашен. Он вел к грузовому лифту.
Дэвид Уорд, который был одним из самых престижных клиентов этого отеля, покидал его тем же путем, что сундуки и громоздкий багаж.
Какое-то время в коридоре стояла тишина. Судейские чиновники, которым здесь больше нечего было делать, никак не могли решить, возвращаться им в номер или нет.
— Займитесь этим сами, Мегрэ… — со вздохом сказал прокурор, помолчал и добавил, понизив голос: — Будьте осторожны и благоразумны… Старайтесь не допустить, чтобы газеты… Ну, вы меня понимаете… Министр рекомендовал мне…
Вчера примерно в это же время комиссару было проще, когда он пришел на улицу Клиньянкур к инкассатору, отцу троих детей, который получил две пули в живот, пытаясь защитить свою сумку, где лежали восемь миллионов. Этот человек не захотел, чтобы его везли в больницу. Он решил, что, если должен умереть, пусть лучше это произойдет в маленькой комнате с розовыми цветами на обоях, где за ним ухаживала жена, и дети, вернувшись из школы, ходили на цыпочках.
В этом деле был след — берет, потерянный на месте преступления, — который в конце концов должен привести к виновным.
А в деле Дэвида Уорда?
— Пожалуй, я сейчас съезжу в Орли, — вдруг сказал Мегрэ так, словно говорил сам с собой.
Может быть, он решил так из-за расписаний рейсов «Эр-Франс» и «Пан-Америкэн», которые лежали в ящике, или из-за звонка в Монте-Карло?
Но может быть, он просто чувствовал: нужно что-то делать, что угодно, а аэропорт казался ему подходящим местом для такого человека, как графиня.
Глава 3
Перемещения маленькой графини и щепетильность Мегрэ
Комиссару пришлось покинуть «Георг Пятый» не так быстро, как ему бы хотелось. Пока он перед отъездом в аэропорт давал по телефону указания Люка, молодой Лапуэнт, бродивший по спальне графини Пальмиери, принес оттуда коробку из крашеного металла. Первоначально в ней хранилось английское печенье, а теперь она была доверху полна фотографиями.
Это напомнило Мегрэ ту коробку, в которую, когда он был ребенком, складывала пуговицы его мать и в которой рылись, когда оказывалось, что на какой-нибудь одежде не хватает одной из пуговиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20