— Полагаю, что да.
Поля позвали в дом, и он, извинившись, ушел. Люди, выходившие с почты, пересекали залитую солнцем площадь, на углу которой стояла женщина. Рядом с «Ковчегом» мэр разгружал свои ящики.
— Вас к телефону, господин Мегрэ.
Он вошел в полумрак кафе и взял трубку.
— Это вы, шеф?.. Говорит Леша… Все закончилось.
Я нахожусь в баре возле кладбища. Известная вам дама здесь, со мной. Она не покидает меня от самого «Баклана». Уже успела рассказать мне всю свою жизнь.
— Как все прошло?
— Очень хорошо. Она купила цветов. Другие люди с острова тоже положили цветы на могилу. На кладбище было очень жарко. Не знаю, как мне быть. Кажется, придется пригласить ее позавтракать.
— Она слышит разговор?
— Нет, я в кабине. Вижу ее через стекло. Она пудрится, глядя в маленькое зеркальце.
— Она никого не встретила? Не звонила по телефону?
— Она не покидала меня ни на секунду: мне пришлось тащиться с ней в цветочный магазин, и я шел с ней рядом за похоронными дрогами, совсем как член семьи.
— Из Жьена в Йер вы ехали в автобусе?
— Я вынужден был пригласить ее в свою машину. На острове все в порядке?
— Все в порядке.
Вернувшись на террасу, Мегрэ увидел, что дантист сидит рядом с м-ром Пайком и, видимо, собирается разделить с ним бутылку белого вина.
На пороге с пакетом газет под мышкой стоял Филипп де Морикур, не решаясь зайти в «Ковчег».
Г-н Эмиль осторожными шагами направился к своей вилле, где его ожидала старая Жюстина, и, как всегда, из кухни доносились запахи провансальской рыбной похлебки.
Глава 7
Послеполуденные часы телефонистки
Это было не прозвище. Толстая девушка не придумала себе такое имя. Ее действительно окрестили Аглаей.
Она была очень толстая, особенно в бедрах, раздобревшая, как женщина пятидесяти — шестидесяти лет. А лицо ее, наоборот, казалось от этого еще более юным. Аглае было не больше двадцати шести.

В эти последующие часы Мегрэ открыл для себя совсем новый квартал Поркероля. По-прежнему сопровождаемый м-ром Пайком, он впервые из конца в конец пересек площадь, направляясь к зданию почты.
Неужели запах ладана действительно доносился из старенькой церкви? Ведь там, должно быть, не часто происходили торжественные службы.
Это была такая же площадь, что и напротив «Ковчега». Однако можно было поручиться, что здесь, наверху, воздух теплее, плотнее. Садики перед стоявшими тут двумя-тремя домами были полны цветов и пчелиных ульев. Шум гавани доносился сюда лишь приглушенно. Двое стариков играли в петанк, бросая обитые гвоздями шары не далее чем на несколько метров, и было забавно смотреть, с какими предосторожностями они нагибались.
Один из них, Фердинан Галли, патриарх всех Галли на острове, содержал в этом углу площади кафе, но комиссар ни разу не видел, чтобы туда кто-нибудь шел.
Видимо, бывали там только соседи, да еще его родственники, тоже Галли. Его партнером был опрятный, совершенно глухой пенсионер в фуражке железнодорожника. Другой восьмидесятилетний старец дремал на скамейке у почты, поглядывая на игру.
Эта зеленая скамейка стояла у открытой двери почты, и Мегрэ пришлось после полудня провести на ней несколько часов.
— А я все думала, подниметесь ли вы наконец сюда! — воскликнула Аглая, увидев входившего Мегрэ. — Я была уверена, что вам придется звонить по телефону, а ведь не очень-то приятно разговаривать из «Ковчега», где слышно каждое слово.
— Долго придется дожидаться Парижа, мадемуазель?
— Я дам вам его вне очереди, через несколько минут.
— Тогда соедините меня, пожалуйста, с уголовной полицией.
— Я помню номер: мне пришлось соединять вас с инспектором, когда он вам звонил.
Мегрэ чуть было не спросил: «И вы слушали наш разговор?» Но она не замедлила просветить его на этот счет.
— С кем будете говорить в уголовной полиции?
— Вызовите бригадира Люка. Если его не будет на месте, тогда инспектора Торранса.
Через несколько минут на проводе послышался голос Люка.
— Какая у вас погода, старина? — спросил Мегрэ. — По-прежнему дождь?.. Ливни?.. Ладно, слушай, Люка.
Выясни и сообщи мне все, что можешь, относительно некоего Филиппа де Морикура. Да, Леша видел документы и утверждает, что это его настоящее имя. Последним его местожительством в Париже были меблированные комнаты на левом берегу, улица Жакоб, семнадцать-а… Что именно я хочу узнать?.. Точнее сказать не могу. Узнай, что удастся, и сразу позвони мне.
Не нужно никакого номера. Просто проси Поркероль.
Позвони также в полицейское управление Остенде.
Спроси, знают ли там некоего Бебельманса, который, насколько мне известно, является крупным судовладельцем. Это еще не все… Не разъединяйте нас, мадемуазель. Есть у тебя свои люди на Монпарнасе? Послушай, что там говорят о Жефе де Грефе… Что-то вроде художника. Некоторое время жил на Сене, в лодке, пришвартованной у моста Мари. Записал?.. Да, это все. Звони мне, не ожидай, пока соберешь все сведения. Пошли столько людей, сколько понадобится. У вас там все хорошо?.. У кого родился ребенок?.. У жены Жанвье?..
Поздравь его от меня.
Выйдя из кабины, Мегрэ увидел, как Аглая без тени смущения снимает с головы наушники.
— Вы всегда слушаете разговоры?
— Я осталась у аппарата на тот случай, если бы вас прервали. Я не доверяю телефонистке из Йера. Настоящая ведьма!
— И такую помощь вы оказываете всем?
— Утром мне некогда, я разбираю почту, но днем я не так занята.
— Вы регистрируете телефонные разговоры, которые заказывают жители острова?
— Это моя обязанность.
— Могли бы вы составить мне список всех заказов, которые выполняли за последние дни?
— Сейчас. Я это сделаю за несколько минут.
— А телеграммы принимаете тоже вы?
— Много телеграмм бывает только в сезон. Кстати, сегодня утром я отправила одну, которая должна вас заинтересовать.
— Откуда вы знаете?
— Отправитель ее, видимо, тоже интересуется теми, о ком вы только что запрашивали, во всяком случае одним из них.
— У вас есть копия телеграммы?
— Сейчас поищу.
Через минуту она протянула комиссару бланк:
«Париж, улица Бланш, Фреду Массону, у Анжело. Хотел бы получить подробные сведения Филиппе де Морикуре адрес Париж улица Жакоб тчк Прошу телеграфировать Поркероль тчк Привет Шарло».
Мегрэ дал прочитать телеграмму м-ру Пайку, который только покачал головой.
— Приготовьте мне, пожалуйста, мадемуазель, список вызовов. Мы с приятелем подождем на улице.
Тут они впервые и уселись на скамейке, в тени эвкалиптов, возвышавшихся на площади. Стена за их спиной была розовая и горячая. Они вдыхали доносившийся до них сладкий запах.
— Я хочу попросить у вас разрешения ненадолго удалиться, — сказал м-р Пайк, глядя на церковные часы. — Если вы, конечно, ничего не имеете против.
Неужели он из вежливости делает вид, что боится, как бы его уход не огорчил Мегрэ?
— Майор пригласил меня выпить стаканчик в пять часов у него на вилле. Я оскорбил бы его отказом.
— Пожалуйста.
— Я подумал, что вы, вероятно, будете заняты.
Комиссар едва успел выкурить трубку, глядя на двух старцев, играющих в шары, как из окошка послышался резкий голос Аглаи:
— Месье Мегрэ! Готово.
Комиссар поднялся, взял протянутый листок и снова сел на скамейку, рядом с инспектором из Скотленд-Ярда.
Почтмейстерша выполнила работу старательно, аккуратным почерком школьницы, сделав несколько орфографических ошибок.
В списке часто встречалось слово «мясник». Видимо, он ежедневно звонил в Йер, чтобы заказать мясо на следующий день. Затем попадался кооператив. Тут звонки были тоже частые, но более разнообразные.
— Вы делаете заметки? — полюбопытствовал м-р Пайк, видя, что Мегрэ открыл большую записную книжку.
Может быть, это означало, что Мегрэ впервые, по его мнению, вел себя как настоящий комиссар?
В списке чаще всего встречалось имя Жюстины. Она вызывала Ниццу, Марсель, Безье, Авиньон и за одну неделю четыре раза говорила с Парижем.
— Сейчас узнаем, — сказал Мегрэ. — Мне кажется, что телефонистка постаралась подслушать ее разговоры.
А в Англии тоже так водится?
— Не думаю, чтобы это было законно, но, возможно, тоже случается.
Накануне Шарло — Мегрэ это было уже известно — звонил в Марсель. Звонил, чтобы вызвать сюда свою приятельницу. Они с Пайком видели, как она сходила с «Баклана». А теперь он играл с ней в карты на террасе «Ковчега». Ведь полицейским видны были издали «Ковчег» и движущиеся вокруг него фигуры людей. Отсюда, где было так спокойно, это напоминало кишащий улей.
Самое интересное заключалось в том, что в списке стояло имя Марселена. Он вызывал какой-то номер в Ницце за два дня до смерти.
Мегрэ внезапно вскочил и вошел в помещение почты. М-р Пайк последовал за ним.
— Знаете вы, что это за номер, мадемуазель?
— Конечно. Это номер заведения, где работает известная вам дама. Жюстина вызывает его ежедневно: вы можете в этом убедиться, посмотрев список.
— Вы слушали разговоры Жюстины?
— Частенько. Но теперь перестала: это всегда одно и то же.
— Она сама говорит по телефону или ее сын?
— Говорит она, а господин Эмиль слушает.
— Не понимаю.
— Да ведь Жюстина совсем глухая. Трубку подносит к уху господин Эмиль и тут же передает ей, что говорят. Потом она кричит в аппарат так громко, что ее трудно понять. Первое слово у нее постоянно одно и то же: «Сколько?» Ей сообщают цифру выручки, а господин Эмиль, стоя рядом, записывает. И так она поочередно вызывает все свои дома.
— Вероятно, в Ницце к телефону подходит Жинетта.
— Да, она ведь там управляющая.
— Ну а когда Жюстина говорит с Парижем?
— Это бывает реже. И всегда с одним и тем же, неким господином Луи. Каждый раз она требует женщин.
Он сообщает ей возраст и цену. Она отвечает «да» или «нет». Иногда торгуется, как на деревенской ярмарке.
— Вы не замечали последнее время чего-нибудь необычного в этих разговорах? Сам господин Эмиль никому не звонил?
— Думаю, что он не осмелился бы.
— Что, мать не разрешает?
— Она ему почти ничего не разрешает.
— А Марселей кому-нибудь звонил?
— Я как раз собиралась об этом сказать. Он приходил на почту редко, только чтобы получить денежный перевод. Думаю, что за год ему не случалось говорить по телефону и трех раз.
— С кем?
— Один раз он звонил в Тулон, заказывал какую-то запчасть мотора для своей лодки. Другой раз в Ниццу.
— Жинетте?
— Да. Сообщал, что не получил денежного перевода. Он получал их почти каждый месяц. Оказалось, что Жинетта ошиблась. Сумма, указанная прописью, не соответствовала той, что была написана цифрами, и я не могла выдать деньги. Она выслала другой перевод со следующей почтой.
— Когда это было?
— Месяца три назад. Дверь тогда была закрыта, значит, было холодно, была зима.
— А последний разговор?
— Сначала я слушала, потом пришла мадам Галли купить марок.
— Долго он говорил?
— Дольше, чем обычно. Это легко проверить. — Аглая полистала свою книгу. — Два раза по три минуты.
— Вы слышали начало. Что же Марселей говорил?
— Приблизительно вот что: «Это ты?.. Да, я… Нет, дело не в деньгах… Денег я мог бы теперь иметь сколько захочу…»
— А она ничего не ответила?
— Она только пробормотала: «Ты снова пил, Марсель?» Он поклялся, что у него с утра капли во рту не было. Потом попросил: «Не могла бы ты оказать мне услугу… Есть у вас в доме „Большой Ларусс“? Вот и все, что я знаю. В эту минуту на почту вошла мадам Галли, а клиентка она не из приятных: всегда уверяет, что своими налогами оплачивает служащих, и всегда грозит, что будет жаловаться.
— Поскольку разговор длился только шесть минут, мало вероятно, что Жинетта успела за это время посмотреть в словарь, вернуться к аппарату и дать Марселену интересующие его сведения.
— Она ответила ему телеграфом. Вот! Я вам приготовила. — И Аглая протянула ему желтый бланк:
«Умер 1890 Жинетта».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20