– Почему?
– Никто не знает. Просто это есть. Вероятно, это работа Создателя. Ну а его пути неисповедимы, как ты знаешь.
– Ты говорил о разведке.
– Да. Как всегда, не хватило аккумуляторов. Нам поэтому разрешили далеко не углубляться, но все равно уже через три километра мы попали в туман. Он был не водяной, какая-то коллоидная смесь, очень густая, а маски нашлись только у троих. Старший группы разрешил всем остаться на границе тумана, а троим – мне, Николаю и Юре Семенову, – всем у кого нашлись маски, – пройти вглубь метров на сто-двести и попытаться что-нибудь узнать.
– А маски?..
– Мы их так называли. На самом деле такие силовые устройства, которые создают локальное поле отталкивания. Можно дышать, смотреть, не боясь контакта лица с водой или, как тогда, с туманом.
Втроем мы ушли, но ушли недалеко. Оказалось, что в тумане нельзя быстро двигаться. Стоило увеличить скорость движения, как туман начинал сгущаться вокруг, уплотняться и уже давил сверху. А потом вокруг начинали мерещиться какие-то тени, твари... То, что нельзя было ничего увидеть, было хуже всего. Казалось, опасность везде, не понять. Неизвестно откуда.
Потом уже выяснилось, что туман – некий организм, состоящий из множества самостоятельных частиц-молекул. Мельчайший элемент – что-то вроде амебы, но в случае, когда внутрь тумана попадало нечто биологически активное, живое, одним словом, то происходило мгновенное взаимодействие молекул с образованием более сложного организма, способного справиться и потребить источник раздражения. В тот раз источником раздражения стали мы.
Мы втроем шли в связке. Мы обвязались прочной веревкой, которую туман уничтожил почти сразу. Уже через десяток метров мы потеряли друг друга. Пробовали кричать, но звук поглощался этой молочной взвесью.
Впоследствии оказалось, что этот коллоидный организм, кроме всего прочего, вырабатывал излучение, угнетающе действующее на психику жертв, – словом, нас тоже охватывал ужас.
Мы бродили, словно слепцы, уже поняв всю бесполезность нашей экскурсии и желая только одного: выбраться. Но ни я, ни Николай не бросили бы друг друга. А был еще и третий товарищ – Юра Семенов.
Его нашел я. Наверное, он пытался бежать, чем и стронул механизм... Сначала я наткнулся на что-то резиново-плотное, начал обходить – и близко увидел мертвые глаза Юры, разинутый в немом крике рот; снизу до щей он был облит этой упругой, мускулистой плотью, уже переваривавшей его. Я взял его за голову, и голова осталась у меня в руках. Голову я не бросил, положил в сумку, а когда повернулся, увидел за спиной нечто паукообразное, уже нависшее надо мной.
Я подумал, что мне коней. В последний момент Николай врезался в этого туманного паука. Понимаешь, он не решился выстрелить; во-первых, цель была совсем рядом со мной и меня могло задеть лучом бластера, а во-вторых, непонятно было, остановит ли этого аморфного хищника выстрел. Вероятно, Николай хотел оттолкнуть меня, а может быть, действительно думал справиться с этой тварью. Я так и не узнал, что он хотел. Знаю только, что думал спасти меня. И вот я жив, а он умер. Этот паук обхватил его мгновенно, и мгновенно образовал вокруг него кокон, подобный которому я уже видел только что.
Я словно вернулся назад в те дни, и жуткое молоко протоплазмы хаотично пульсировало вокруг меня. В комнате наступило молчание, и волны музыки, нарастающие, протяжные, словно собирались вырваться из замкнутых стен номера. Затухали, разламывались, стихали до шепота, слышался мягкий пульс, все ближе и тише – до полного безмолвия.
– Что стало с Николаем?
– То же, что и с Юрой. Мне повезло, что фрагменты протоплазмы, занятые перевариванием жертвы, теряют на некоторое время активность. Поэтому я смог вынести головы товарищей. А вот каким чудом вышел, можно только догадываться. Скорее всего в том состоянии ступора, в котором я находился, я не мог делать резких движений и просто брел. Да и расстояние было маленькое; я скоро вышел.
– Вы их похоронили?
– Конечно, они ведь умерли.
– Кое-что он мне рассказывал, – продолжал я. – Я знал, что семьи у него нет, отец погиб. Так что я оказался его единственным наследником. Когда мне отдали его вещи, я просмотрел их. Понимаешь, Николай был скрытен, а теперь я понял почему. Дело в том, что в его сумке я нашел пленку с начатым им когда-то письмом. Может, он забыл о нем, но мне оно пояснило кое-что из его прошлой жизни. Я помню это письмо дословно. Хочешь послушать?
Он едва заметно кивнул.
Я начал цитировать:
– "Меня вышвырнули из Мечтограда три года назад. У меня отняли семью, положение, честь и мою девушку. Они лишили меня всего, что у меня было, а она смеялась, глядя на это. Она смеялась потому, что сама была замешана во всем этом, а я любил ее. Она смеялась, уходя под руку с этим негодяем, а это животное, которое работает на него, пытался прикончить и меня. Мне пришлось убегать, и бег мой закончился здесь, на Уране. Я сделал ошибку..."
На этом письмо обрывалось.
– Но я не слышал никаких имен, – заметил Илья.
– Верно. Там не было никаких имен. Да мне они и не нужны. Я все равно узнаю, кто эти люди. И тогда знаешь что произойдет?
Я дал ему возможность догадаться самому.
– Зачем вы ввязываетесь во все это? – осведомился он.
Я понял, что он мне поверил, ибо, невольно, дистанцировался вежливым "вы".
– Зачем? Затем, что Николай был мне другом. Вы тут никогда не сможете понять, что такое друг в мире, который каждую секунду грозит тебя уничтожить. Может, только паша дружба и помогла мне выжить. Может, из нас двоих мог выжить только один, не знаю. Но то, что выжил я, делает меня должником. А кроме того, я знаю, что Орлов никого здесь у вас не убивал. Я поклялся вернуть ему все, что у него отняли. Тебе понятно?
– Отлично! Очень здравое рассуждение. Наивное, конечно, но очень благородное. И вы уже заранее решили, заранее всех осудили, а сами не знаете, виноват ли он или нет? Я сухо улыбнулся:
– За год можно отлично узнать человека, с которым ешь, спишь и дерешься бок о бок. Я узнал Николая, как самого себя. Орлов никого здесь не убивал.
Секунду Илья пристально смотрел на меня и вдруг, откинувшись, утонул в мягкой прозрачной спинке своего диванчика и шумно выдохнул воздух:
– Все. Я вам верю. И я ваш союзник.
– Тогда продолжай обращаться ко мне на "ты".
– Да? – удивился он. – А как я обращаюсь?
– Сначала на "ты", теперь на "вы".
– Хорошо, исправлюсь, – рассмеялся он.
– Есть хочешь? – вдруг вспомнил он. – Прием назначен на шесть, потом торжественная часть... Стоит перекусить.
Заказывая, он что-то долго требовал у администратора, добился своего и, словно волшебник, представил большой стол, выросший из пола и заставленный так плотно, что у меня вырвалось:
– Ты что, хочешь объесться?
– Учись. Ты должен схватывать на лету. Я заказал блюда вкусные, некалорийные и воздушные. Если ты все и один уничтожишь, то и тогда особенно не перегрузишься.
И действительно, ничего страшного, но очень вкусно.
А потом я вспомнил о Марине:
– Ты говорил о Марине. О Вронской, кажется. О племяннице Премъер-Министра. Нынешнего Премьер-Министра или усопшего?
– Нынешнего.
– Ты говорил, что у Николая с ней что-то получилось?
– Да. Они, правда, долго были просто друзьями. И только друзьями. Я, знаешь, очень не одобрял, когда он с ней... Это было как раз незадолго до смерти Премьера.
Я, неожиданно для себя, спросил:
– Ты тоже на нее виды имел?
– Да, – просто согласился он. – Я считал, что они не пара и что ей нужен был другой человек.
– Ты имеешь в виду себя?
Он перестал есть, побагровел и быстро сказал:
– Да, именно себя. Но Николай вскружил ей голову, влюбил в себя просто потому, что это было у него спортом. А она любила его так сильно, что даже после его высылки на Уран все равно оставалась верна ему.
Я засмеялся. Бывает. Но это ваше дело.
И по ассоциации, совсем не сложной, спросил:
– Ты говорил, что знаешь Ланскую Елену?
– Конечно.
– Она что, настолько известна? Почему?
– Еще бы не известна! Появилась несколько лет назад откуда-то с дальних звезд. В средствах не стеснена. Это мягко говоря. Шикарная женщина. И очень заметная. И ты тоже?
– Что?
– Тоже... ее заметил?
Я не совсем понял, что он имел в виду, поэтому спросил о другом:
– Мы сегодня с ней были у Мираба Мамедова в Магическом квартале. Мы оба получили приглашения, причем отдельно. Так вот, там нас, или только меня, хотели убить. А потом я ее не нашел. Можно ли узнать, где она сейчас?
– Конечно.
Илья вызвал робота и спросил, где сейчас находится Елена Ланская.
– Срочно соедините нас.
– Робот некоторое время пребывал в прострации, потом суетливо задергался и вдруг сообщил:
– Абонента не могут найти.
– Как это не могут? – искренне удивился Илья. – Соедините немедленно.
Вдруг настенный экран помутнел, мигнул черным, багровым, фиолетовым, прояснел на мгновение, мы что-то увидели, и тут возникла Лена, растерянно взирающая на нас. Она сидела в кресле посреди комнаты возле вертикально закрепленного металлического шеста, к которому была прикована цепью. Другой конец; цепи крепился к обручу на талии.
Увидев нас, Лена обрадовалась и рассердилась одновременно:
– Что за дьявол! Меня похитили. Николай! Они сказали, что ты мертв, но я не поверила. Илья! Ты тоже здесь? Очень хорошо. Сделайте же что-нибудь. Идиотизм какой-то!
– Ты где?
– Этот мерзавец говорит, что в замке Императора, но этого, конечно, не может быть
Из-за спины Лены словно бы материализовался давешний гном.
– Очень даже может быть, – вмешался он.
Лена вздрогнула:
– И ты здесь, мерзавец!
– Где же мне быть? Я в некотором роде ответственный.
– Кто это? – спросил Илья.
– Наш проводник по мирабовскому магическому вертепу.
– Отвечай! – свирепо потребовал я. – Где ты ее держишь?
– Она сказала правду. В замке Бога-Императора. И тебе придется прийти за ней. Выбора, однако, нет.
– Что за дьявол!
– Коля! – крикнула Лена. – Сделай что-нибудь!
Экран вновь мигнул, вернул на место перламутрового робота, мелодично сообщившего:
– Абонент отключился.
– Местонахождение абонента? – быстро потребовал Илья.
– Замок Бога-Императора, – без промедления сообщила машина. – Будут еще какие-нибудь приказания?
Приказаний не последовало, и робот исчез с экрана, на котором немедленно возникла пара: он – маленький и толстый, она – высокая и худая, под взрывы невидимого смеха, тут же начавшие высмеивать друг друга.
– Знаешь что? – нарушил молчание Илья. – Сейчас пять часов. Отправлюсь-ка я в Пресс-Центр, попробую узнать что-нибудь, а ты так без пяти шесть спускайся в вестибюль, я закажу машину. Идет?
Властитель
– Хорошо, – согласился я. – Идет.
Он ушел, и я остался один. Я еще до конца не понимал, что произошло со мной. Как? Почему? Я ведь почти не участвовал в этом, я только наблюдал за нами в обе наши встречи. Ничего не предвещало настоящего; неотвратимое, как движение галактик, медленно, почти незаметно во мне зародилось нечто пока бесформенное, но уже неразрывно сплавленное с ней: Лена, Лена, Лена!
Я понял, что способен на все. Ради девушки. Не знаю ни как это произошло, ни почему. Любовь ли это или сумасшествие. Мне было все равно. Все, кроме этого чувства, для меня перестало существовать.
Это случилось неожиданно в один момент, когда я осознал, что ее захватили из-за меня. Я был причиной. Как просто!..
Я подумал, что теперь память о погибшем друге и любовь к ней страшным образом спеклись: долг и любовь, смерть и любовь...
Я ходил по комнатам. Автоматика едва успевала убирать все то "движимое" имущество, что сотворил Илья. Я ощущал все мышцы. Меня будто звери раздирали на части и одновременно дрались между собой. Я сел, – кресло подхватило меня. Лена в опасности, и я должен спасти ее. Что, если она похищена с согласия Императора?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54