Казалось, ей действительно хотелось меня задержать. Я разглядывал сиреневое пятно у выхода, контуры которого очерчивались дымным овалом.
– Нет, спасибо.
Я встал. Последние пассажиры перешли на перрон. Шум голосов стал глуше, но яснее доносился не столь громкий, но чувствовалось сразу – могучий рокот титанического механизма космопорта. Я был растерян. Я не представлял, что жизнь в пределах одной культуры может так отличаться, – и ничего не понимал. Сквозь начавшие медленно мутнеть стены модуля – словно, остывая, корабль терял прозрачность – я видел чего-то спокойно ожидавших пассажиров. Но дальше, дальше...
Зал был огромен. Да зал ли?! Ни потолка, ни стен – медленное, плавное перемещение титанических цветных масс. Но и перемещение было мнимым. Сквозь стеклянистые поверхности – колони? перекрытий? уровней? – мелькали вереницы расплывчатых теней. А ниже, выше, в некотором отдалении, подобно нашему перрону – больше, меньше, – казалось, без всякой системы сновали грузовые платформы, поднимали груз, иногда людей и стремительно уносились прочь. Видимо, то, что издали я принимал за подобие трассирующих снарядов, и было этими платформами, пронзающими необъятную массу помещения по "всем возможным направлениям. И все это сверхъестественным образом сотворенное великолепие существовало как идеально функционирующая деталь гигантского города. Я был подавлен...
Невидимое поле мягко перенесло меня на перрон. Оступившись, я качнулся назад к краю платформы. Та же невидимая сила с мягкой упругостью придержала меня. Падение никому не грозило, так и должно было быть. Легкий ветерок взлохматил волосы, повеяло сильным цветочным ароматом. Оглянувшись, я вздрогнул – наш модуль стремительно падал вниз. Нет, так казалось, – это платформа с головокружительной быстротой возносилась вверх. Я не ощущал инерции.
В толпе сверкнул насмешливый взгляд – моя сиреневая соседка. Я отвернулся. Снизу всплыла более узкая полоса причала. Часть пассажиров перешла на нее. Сноп разноцветных искр, будто по краю зажгли бенгальские огни, – вибрируя от высокой скорости, расплываясь шлейфом сигнальных огней, платформа умчалась. Я посмотрел назад. Позади тянулся трассирующий след. Нашу платформу настигали все чаще и чаще. Опустевшая часть внезапно отделилась и ушла вниз. Стараясь не замечать подмигивающие арктурианские камни, я оглядел оставшихся пассажиров. Не считая меня и девушки, все ехали группами. Объединенные одиночеством, мы составляли отдельную группу. Меня это, непонятно почему, стало настораживать. Шум колоссальных механизмов резко усилился. Платформа приближалась к движущимся в разные стороны тротуарам.
Сверху показались и быстро увеличились размеренно плывущие строчки сообщений. Я не успел прочесть – буквы выросли, мы без особых ощущений проникли сквозь цветной туман слов, и, проследив глазами уменьшающийся и ставший удобочитаемым текст, я вдруг увидел свое гигантское трехмерное лицо, хмуро поглядевшее мимо.
Мое изображение сменили слова. Я прочитал, что после отбытия тюремного срока на Уране (последовал ряд восклицательных знаков) в Мечтоград возврашается Николай Орлов, наследник бывшего Премъер-Министра, погибшего при невыясненных обстоятельствах десять лет назад...
– Николай! – услышал я у своего плеча и, повернувшись, встретился с вопросительным взглядом сиреневой красавицы.
Я оглянулся, но тут платформа резко качнулась, искристое сияние по краю ее стало нестерпимо ярким. Я увидел – из пола выросли штыри, за которые все немедленно ухватились. Я инстинктивно схватил ближайшую мягкую рукоять стержня. Словно луч прожектора настиг нас; кто-то истерично вскрикнул, еще – несколько голосов слились в общий панический хор.
Платформа накренилась еще сильнее; я оглянулся и успел увидеть свою бывшую соседку, соскальзывающую в мутную разноцветную пропасть. В десятке метров ниже тянулись какие-то тросы. Все мгновенно зафиксировалось в голове, – я прыгнул и уже летел па перехват падающему телу.
Я поймал ее за талию, но тросов не достал. Беспорядочно кувыркаясь, мы падали вниз. Я был встревожен, но не испуган: ко мне вернулось привычное ощущение смертельной опасности, с которым обжился давно.
Вдруг нас сильно тряхнуло. Я лежал на девушке, а она – на сиденье воздушного такси. Не совсем поспевая за событиями, я посмотрел вперед – машина шла без водителя. Девушка подо мной тяжело задышала: я все еще лежал на ней.
Поспешно приподнявшись, я помог ей сесть. Она искоса взглянула сквозь ресницы и сдержанно поблагодарила.
– Не за что. Это не я вас спас, а машина. Она посмотрела на меня снизу вверх и удивленно подтвердила:
– Конечно.
Я не понял, что она имела в виду, и она прочитала это на моем лице.
– Здесь очень часто падают, но еще ни с кем ничего плохого не случалось: либо подхватывают такси, как нас, либо срабатывает поле внизу.
Она повертела головой, пытаясь сообразить:
– Но что это с нами произошло? Мне показалось, нас обстреляли из лазера.
Она задумалась, забыв обо мне. Я молчал. Профиль ее был великолепен. У нее были маленькие хрупкие кисти рук, черные волосы и очень синие глаза.
– Я Елена Ланская.
– Сергей Волков.
Она удивленно взглянула на меня. Я не понял, чем вызвано ее удивление.
– Сергей... – Она словно пробовала мое имя на вкус. – Почему вы прыгнули за мной? Я непонимающе уставился на нее:
– Разве вы не падали?..
– Ну и что? Автоматы всегда спасут.
– Я не знал. – Теперь все виделось мне в новом свете, и от этого я разозлился. – Я забыл, что на мне нет аккумуляторов.
– Каких аккумуляторов? – требовательно спросила она.
– Приспособлений защиты, которые можно использовать и для полетов.
Она спокойно смотрела на меня.
– Я заключенный с Урана, – решил я покончить с мучительной неловкостью. В ее глазах что-то мелькнуло.
– Так как вас зовут?
– Сергей.
– Но в новостях сказали – Николай Орлов.
– Да, если хотите, зовите меня Николаем, – сказал я и вновь уловил ее удивленный взгляд.
Машина остановилась у тротуара. Высокий мужчина лет тридцати в полувоенном комбинезоне и с полицейским скипетром на поясе повелительно махнул мне рукой. В стороне ожидали приказа две механические ищейки, которых одно время в большом количестве завезли к нам на Уран, но их быстро перебили копты, ненавидевшие любых роботов.
– Удостоверение, личный номер? – повелительно спросил полицейский, когда я нехотя подошел к нему. Лена равнодушно стояла в стороне.
Мне полицейский не понравился, и, прежде чем ответить, я вытащил сигарету и закурил. Но не желая с первых же шагов портить отношения с властью, протянул карточку идентификации.
Полицейский бесцеремонно вырвал из моей руки удостоверение и тут же продиктовал номер в микрофон на лацкане комбинезона. Через мгновение взгляд его застыл, он выслушивал по микрофону результаты идентификации. Потом оживился, расслабился, выхватил из кармана сигарету, быстро закурил.
– Э! Да ты герой! Добро пожаловать в столицу. Теперь понятно, почему по тебе палили. Надо вам запретить приезжать в столицу. От вас одни неприятности. Не успел приземлиться, а уже на тебя охоту устроили. Здорово ты, наверно, насолил кому-то. Такие, как ты, долго не живут, приятель. Я знаю, что тебе нужно: кальс, птифарг и девочку в придачу. Или девочку уже подцепил? – Кивнул он на скучающую Лену в стороне и выдохнул мне дым прямо в лицо.
– Это мое дело, – сказал я. – Если я чего-то захочу, то у тебя спрашивать не буду, – Я тоже выдохнул дым прямо ему в лицо, так что он закашлялся.
От кашля и моей наглости полицейский побагровел. Ему давно уже, наверное, никто не противодействовал, потому мой отпор так его разозлил.
– Офицер! – Мы уже и забыли о Лене, по она сама напомнила о себе. – Офицер! Подойдите ко мне, пожалуйста.
Странно, но он послушался. Ему пришлось нагнуться, чтобы понять те несколько слов, которые она произнесла нимало не заботясь, услышит ли он ее. Полицейский выпрямился и (я думал – он навалится на нее тяжестью своего гнева) вдруг, круто повернувшись, ушел в сопровождении мехсобак.
– Вы проводите меня? – спросила Лена.
– Только не сегодня. – Стычка и двойственность моего положения раздражали.
– Вас кто-то ждет? – помедлив, спросила она.
– Нет.
– Может, вы опасаетесь случайных знакомств?
– Нет! – ответил я, злясь на ее спокойствие.
– Уже двенадцатый час, – напомнила она.
– Вы боитесь заблудиться?
– Нет, я боюсь еще где-нибудь упасть.
Лена повернулась и, не оглядываясь, ступила на тротуар, ведущий на нижний уровень. Я стоял неподвижно. То, как она ушла, вызвало у меня ненависть. Она удалялась вместе с движущейся лентой: прямая, стройная и невыразимо прекрасная.
Я догнал ее в самом низу, где лента, мягко свернув направо, потекла горизонтально в каком-то темноватом коридоре. В его середине лента ушла в пол. Впереди, рассеивая полумрак, ярко вспыхнули лампы. На стене загорелся контур двери с ярко-оранжевой надписью: ТЕЛЕПОРТ. Мы вошли в кабину.
– Тетрадук, уровень АК, двенадцать-шестнадцать, – равнодушно сказала Лена в пустоту. В дороге она не перебросилась со мной и парой слов.
Пол кабины задрожал, у меня зачесались кончики пальцев. Лена вышла в успевшую открыться перед ней дверь, я последовал за ней.
Из полумрака выступила фигура мужчины, моя спутница, не останавливаясь, бросила;
– Это со мной.
Я шел за ней со смешанным чувством удивления и нереальности. Помимо своей воли я оказался втянут во что-то, в чем не собирался участвовать. Я тронул Лену за руку:
– Куда мы идем?
Она повернула ко мне лицо.
– Ко мне. Пойдем. – Она взяла меня за руку и потянула за собой. – Не бойся.
Мы вновь ехали на движущихся тротуарах. Недолго, но все больше вниз. Еще несколько раз нас останавливали, но тут же отпускали, узнав женщину.
Один раз я спросил:
– Кто ты?
Лена тут же остановилась и посмотрела на меня.
– Зачем?.. – Она не договорила и продолжила путь. – Пойдем.
Я больше не спрашивал.
Потом коридор странно исчез. Мы плыли словно по широкой аллее. Стены плавно трансформировались в иллюзорные фасады строений, напоминавшие то причудливо раскинувшиеся звезды, лучами, словно крыльями, ограничивающие законченность форм, то раковины неведомых моллюсков, в створках которых затерялись дверные проемы.
Лена свернула к светящейся прозрачной дорожке; идя по ней, я видел медленно плавающие спины диковинных рыб. Мы задержались на секунду у овального входа, похожего на грот.
Лопнув, разошлись плиты. Из огромного холла наружу хлынул зеленый свет. Вдоль стен, а кое-где посередине медленно колыхались, тянулись к потолку гирлянды светящихся водорослей. Потолок – словно граница воды-воздуха, когда смотришь из глубины. Расплывчато горел диск солнца, пересекаемый золотистыми рыбами-светильниками. Стены – объемные экраны – продолжали перспективу подводного царства. И даже ковер – иллюзия песка, растений, кораллов – стойко подыгрывал зрению.
Каменная, покрытая водорослями лестница резко обрывалась серебристой анфиладой. Подводный мир исчез. Мы поднялись еще по одной лестнице; тени, словно патина, облагораживали серебро ступеней. Я шел в двух шагах за женщиной. Она словно не замечала меня, шла, не видя препятствий, – стены расступались, будто живые.
Я чувствовал, как дом принимал Лену, словно пес, со сдержанным волнением дожидавшийся хозяйку; все помещения взволнованно подлаживались, трепетно ловили желания.
Голубая комната – словно иллюстрация небесных оттенков: от снежно-прозрачного, до густого, почти фиолетового. Следующая – нежно-розовая. Не останавливаясь, по образующимся коридорам мы вышли в густой золотистый туман, который, словно почувствовав наше присутствие, стал медленно перемещаться густыми пластами, наливаясь тревожной краснотой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54