Работа была легкая, но монотонная, и это угнетало девушку. К тому же Одри было неприятно сознавать, что ее занятия всего лишь одна видимость, которой Мальпас старается заполнить рабочий день своего секретаря. Одри опасалась, что услуги, которые он рано или поздно от нее потребует, окажутся весьма неприятными.
Закончив работу, Одри уложила все бумаги в большой конверт, написала адрес и, спустившись в вестибюль отеля, бросила письмо в почтовый ящик.
Мысли о Мальпасе не давали ей покоя, и она со страхом ожидала предстоящей с ним встречи. А воспоминание о появлении у Маршалла Доры усугубляло ее и без того дурное настроение. Дора виделась ей теперь в очень неприглядном свете.
Одри направлялась в ресторан, когда швейцар отеля вручил ей письмо. Она сразу же узнала почерк Мальпаса.
Записка по обыкновению была чрезвычайно лаконична.
«Я запрещаю вам снова встречаться с Маршаллом. Предложение, которое он вам сделает сегодня, должно быть отклонено».
Изумлению Одри не было предела. Она терялась в догадках, о каком предложении идет речь и каким образом Мальпас узнал о планах Маршалла. В то же время ее задел категоричный тон письма.
Долго недоумевать Одри не пришлось. Во время завтрака ей подали письмо от Маршалла. Он просил прошения за свое недостойное поведение.
«Я избрал самый нелепый путь знакомства с вами, — писал Ласси. — Одри, я люблю вас искренне и глубоко. Если вы согласитесь стать моей женой, то сделаете меня счастливейшим из всех смертных…»
Брачное предложение! Одри ожидала чего угодно, только не этого. Оставив завтрак, она поднялась к себе и написала ответ.
«Благодарю вас за предложение, которое вы, очевидно, считаете лестным. Однако я без сожаления отказываюсь рассматривать его.
Одри Бедфорд».
— Отправьте, пожалуйста, это письмо, — сказала она портье и вернулась к завтраку.
Предложение Маршалла заставило Одри ускорить осуществление намерения, которое возникло у нее еще раньше, когда она размышляла о Доре.
После завтрака девушка поехала на Керзон-стрит.
Дора на секунду остолбенела, увидев перед собой сестру.
— Что тебе нужно? Твое пребывание в моем доме недопустимо!
Одри остановилась возле камина, прислонившись к нему Спиной.
— Мартин знает о Ласси Маршалле? — спросила она.
Глаза Доры превратились в щелочки.
— Ах, вот в чем дело!
— Ты должна порвать с ним, Дора.
— Чтобы он достался тебе?!
— Нет, я его презираю. Неужели ты его любишь, Дора?
— А по-твоему, я не могу? Это все?
— Нет. Я не собираюсь читать тебе нравоучения, но ведь ты обманываешь человека, которому ты дорога.
— Допустим, что так, — прошептала Дора и вдруг, не сдерживая больше обуревавшего ее бешенства, закричала: — Уступить тебе мужчину, которого я люблю? Ты этого хочешь, да?! И за этим ты пришла сюда?!
— Ты напрасно волнуешься, Дора, я ведь хочу тебе добра.
— Как смеешь ты называть меня Дорой! Змея! Арестантка! Как я тебя ненавижу! Мать тоже ненавидела тебя и была права. Порвать с Маршаллом? Да ты с ума сошла! Я замуж за него выйду, когда отделаюсь от… когда настанет время. Убирайся вон!
Дора с шумом распахнула дверь. Одри направилась к выходу.
— Я с тобой разделаюсь, воровка! — прошипела ей вслед Дора. — Шпионка! Притворяется скромницей! Ты воображаешь, что он на тебе женится? Как бы не так! Этому не бывать!
Одри услышала за спиной лязг железа и быстро обернулась. В гостиной на стене висели старинные доспехи и оружие, Сорвав первый попавшийся под руку кинжал, Дора бросилась на сестру. Одри кинулась в прихожую, но, оступившись, упала.
В тот момент, когда обезумевшая Дора пыталась нанести сестре удар, входная дверь распахнулась и кто-то схватил ее занесенную руку.
— Мне очень жаль, если я прервал съемку эффектного кадра, — заявил Слик Смит, — но меня раздражает лязг стали.
Глава 23
Слик делает намек
Когда Дора пришла в себя, Одри уже не было. Слик Смит взял молодую женщину под руку, отвел ее в гостиную и усадил.
— Я вела себя как дура, — произнесла она, запинаясь.
— С кем этого не бывает, — сочувственно заметил Слик. — Каждой женщине приходится дурить из-за какого-нибудь мужчины. Плохо только, если он этого не стоит.
— В том, что произошло, виновата она… Она… ненавистна мне!
— Не стану с вами спорить. Хотя она всегда представлялась мне хорошей девушкой. Кажется, она сидела в тюрьме, чтобы выручить вас?
Дора внимательно посмотрела на собеседника и тут только осознала, что видит его впервые.
— Кто вы такой? — с тревогой спросила она.
— Я Слик Смит. Ваш муж знает меня. Смит из Бостона. Я англичанин с бостонской выучкой. Человечество не знает более изящного сочетания — порода плюс культура… Миссис, он не заслуживает того.
Слик так внезапно переменил тему, что Дора не сообразила, в чем дело.
— О ком вы говорите?
— О Ласси. Он ни к черту не годится. Вы сами заставили меня сказать об этом. Он законченный эгоист. Потребуйся ему ботинок — и он, не задумываясь, отдаст в дубление шкуру своего первенца. А вот Мартин мне нравится — это хороший парень. И, возможно, он улыбнется вам в зале суда в тот момент, когда судья наденет черную шапочку, прежде чем отправит его в камеру смертников. Вы будете сидеть и думать о том, каким подлецом был Маршалл, и как легкомысленно вы послали этих мужчин на смерть. После приговора осужденный живет только три недели, а затем наступает момент, когда он должен уйти навсегда. И вы пойдете проститься с Мартином, и он будет всячески стараться ободрить вас. Затем вы проведете мучительную ночь в ожидании… и, когда пробьет восемь часов…
— Умоляю вас, перестаньте! — застонала Дора. — Мартин подослал вас…
— Мартин не видел меня сегодня и не звонил мне. Вы даже не представляете себе, какая скотина этот Маршалл.
— Я знаю… Оставьте меня. Вы все точно сговорились изводить меня, зная, как я им дорожу.
Слик вышел на улицу в тот момент, когда Мартин расплачивался за такси. При виде Слика он нахмурился.
— Какого дьявола вы здесь?
— Эльтон, вы слишком стремительны. Вы набрасываетесь на меня за то, что я пришел вас проведать; вы набрасываетесь на желторотых юнцов, которых можно стричь, как баранов; вы набрасываетесь на легкий заработок, потому что Стандфорт заявил вам, что подделка будет первоклассной…
— Я не понимаю, о чем вы говорите! — оборвал Слика Мартин.
— Послушайте, Эльтон, — продолжал Слик, понизив голос, — даже темная профессия старого хрыча Мальпаса лучше, чем это новое увлечение Стандфорта фальшивыми деньгами.
— А какая у него профессия?
— У Мальпаса? Я в точности не знаю, но… не желаю вам встречаться с ним наедине в его доме. Я однажды видел его, но он меня, к счастью, не заметил. Только благодаря этой случайности я остался жив, Эльтон…
Глава 24
Пловец
Мистер Ласси Маршалл был в последние дни очень озабочен. И причиной тому были не угрозы Эльтона.
В субботу, поздно вечером, Тонджер принес ему пачку писем. Ласси быстро просмотрел все конверты и нахмурился.
— Из Капштадта опять ничего нет, — сказал он. — Уже больше месяца я не имею сведений от нашего приятеля. Чем это, по-твоему, можно объяснить?
— Может быть, он умер? — высказал предположение Тонджер. — Бывает ведь, что люди умирают даже в Южной Африке. А может, что-нибудь стряслось с Торрингтоном? Возможно, он все-таки не умеет плавать?..
— Ты уже не первый раз упоминаешь об этом, — резко заметил Маршалл. — Он прекрасно плавал!.. Однако что ты хотел этим сказать?
— Ничего, я просто рассуждал про себя, — ответил Тонджер и, продолжая интриговать Ласси, добавил: — Вот детям губернатора следовало бы уметь плавать…
Ласси вспылил.
— Мне надоело твое кривляние! Потрудитесь объяснить, в чем дело!
— Года полтора тому назад, — начал Тонджер, — дети лорда Гильбера отправились кататься на парусной лодке. За молом лодка опрокинулась, и они бы утонули, если бы один из каторжников, работавших в то время на молу, не бросился в воду и не спас их…
— И этим каторжником был Торрингтон? — спросил Ласси отрывисто.
— Понятия не имею. В газетах имя этого человека не упоминалось. Говорилось только, что он хромает и что подана петиция о его помиловании.
— Мерзавец, почему же ты не сказал мне об этом своевременно? — закричал Ласси.
— А что я мог вам сказать? — ответил Тонджер обиженно. — Фамилия каторжника указана не была. Откуда я мог знать, кто это? И потом, ваш человек дал бы знать, если б это был Торрингтон и если бы его освободили. Вы же платите ему за сообщения?
Ласси промолчал.
— Впрочем, — продолжал Тонджер задумчиво, — нельзя исключать и того варианта, что ваш человек сообщает ложные сведения, желая сохранить свой заработок.
Маршалл вскочил и хватил кулаком по столу.
— Так оно и есть: Торрингтон освобожден, а его поверенные приняли меры, чтобы газеты об этом не трубили!
Он принялся шагать по комнате. Затем неожиданно подошел к Тонджеру и спросил:
— Ты знал об этом?
— Ничего я не знал, — обиделся Тонджер. — К тому же я сопоставил некоторые факты и пришел к заключению, что окажись он на свободе, он бы не оставил вас в покое. Этого вы не станете отрицать, не так ли?
Ласси немного успокоился, так как эта мысль и ему приходила в голову.
— Наконец, — продолжал Тонджер, — разве я обязан беспокоить вас всякими слухами и предположениями? Мы с вами друзья, Ласси. Правда, иной раз я вам досаждаю, но многим вам обязан. И вы допускаете, что я могу вас предать? А Торрингтон сыграл со мной шутку, которую я ему не могу простить. Вы знаете, что в тот самый день, когда вы его сцапали, он сманил мою Эльзу. Я этого не забыл. Взгляните.
С этими словами он достал из пиджака потертый бумажник и вытащил письмо, которое, от времени порвалось в нескольких местах.
— Все эти годы, перечитывая ее письма, я вспоминаю Торрингтона. Это ее первое письмо из Нью-Йорка. Послушайте!
«Дорогой отец, поверь мне — чувствую я себя хорошо. Я знаю, что Торрингтон арестован, и отчасти рада тому, что послушалась его и уехала. Надеюсь, что ты простишь меня. У меня здесь новые друзья, и на деньги, которые дал мне Торрингтон, я начала маленькое дело. Когда-нибудь я вернусь к тебе и мы забудем все случившееся».
Тонджер сложил письмо и тщательно спрятал его.
— Как видите, у меня нет причин любить Торрингтона, — сказал он, — а скорее даже наоборот.
Ласси молча рассматривал носки своих ботинок.
— Ненависть порождает страх, — сказал он вполголоса. — Ты тоже боишься его.
— Нет, я его не боюсь и ненависти к нему не питаю, — спокойно ответил Тонджер.
Ласси вернулся к столу и сел.
— Миссис Эльтон как-то сказала мне, что видела около дома хромого мужчину… — начал он.
— Это очень похоже на нее, нервным бабам всегда что-нибудь мерещится, — усмехнулся Тонджер. — Скажите, Ласси, а как вы считаете, должен я ненавидеть Торрингтона? Вы бы убили человека, который соблазнил вашу дочь и увел ее от вас?
— Я затрудняюсь ответить. По-видимому, она неплохо там устроилась…
— Но ведь могло случиться и по-другому: она могла опуститься на дно и потому-то, — продолжал слуга со странной улыбкой, — ей не следовало удирать…
В этот момент послышался приглушенный, но отчетливый стук. Маршалл вскочил и уставился на стену.
— Это в соседнем доме старый черт, должно быть, стучит, — заметил Тонджер.
Ласси вскрикнул. Тонджер глянул на него. Маршалл стоял совершенно неподвижно, в глазах его застыл ужас.
Глава 25
Тонджер летит в Париж
— Что это… что это такое?.. — забормотал Ласси. — Кто же там стучит? И это не в первый раз. Я уже слышал эти звуки…
Руки у него тряслись, лицо стало серым.
— Не в первый раз, — повторил он и облизал пересохшие губы.
Немного оправившись от ужаса, который внушил ему непонятный стук за стеной, Маршалл вернулся к письменному столу.
— Можешь идти, — сказал он Тонджеру.
Тонджер направился к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Закончив работу, Одри уложила все бумаги в большой конверт, написала адрес и, спустившись в вестибюль отеля, бросила письмо в почтовый ящик.
Мысли о Мальпасе не давали ей покоя, и она со страхом ожидала предстоящей с ним встречи. А воспоминание о появлении у Маршалла Доры усугубляло ее и без того дурное настроение. Дора виделась ей теперь в очень неприглядном свете.
Одри направлялась в ресторан, когда швейцар отеля вручил ей письмо. Она сразу же узнала почерк Мальпаса.
Записка по обыкновению была чрезвычайно лаконична.
«Я запрещаю вам снова встречаться с Маршаллом. Предложение, которое он вам сделает сегодня, должно быть отклонено».
Изумлению Одри не было предела. Она терялась в догадках, о каком предложении идет речь и каким образом Мальпас узнал о планах Маршалла. В то же время ее задел категоричный тон письма.
Долго недоумевать Одри не пришлось. Во время завтрака ей подали письмо от Маршалла. Он просил прошения за свое недостойное поведение.
«Я избрал самый нелепый путь знакомства с вами, — писал Ласси. — Одри, я люблю вас искренне и глубоко. Если вы согласитесь стать моей женой, то сделаете меня счастливейшим из всех смертных…»
Брачное предложение! Одри ожидала чего угодно, только не этого. Оставив завтрак, она поднялась к себе и написала ответ.
«Благодарю вас за предложение, которое вы, очевидно, считаете лестным. Однако я без сожаления отказываюсь рассматривать его.
Одри Бедфорд».
— Отправьте, пожалуйста, это письмо, — сказала она портье и вернулась к завтраку.
Предложение Маршалла заставило Одри ускорить осуществление намерения, которое возникло у нее еще раньше, когда она размышляла о Доре.
После завтрака девушка поехала на Керзон-стрит.
Дора на секунду остолбенела, увидев перед собой сестру.
— Что тебе нужно? Твое пребывание в моем доме недопустимо!
Одри остановилась возле камина, прислонившись к нему Спиной.
— Мартин знает о Ласси Маршалле? — спросила она.
Глаза Доры превратились в щелочки.
— Ах, вот в чем дело!
— Ты должна порвать с ним, Дора.
— Чтобы он достался тебе?!
— Нет, я его презираю. Неужели ты его любишь, Дора?
— А по-твоему, я не могу? Это все?
— Нет. Я не собираюсь читать тебе нравоучения, но ведь ты обманываешь человека, которому ты дорога.
— Допустим, что так, — прошептала Дора и вдруг, не сдерживая больше обуревавшего ее бешенства, закричала: — Уступить тебе мужчину, которого я люблю? Ты этого хочешь, да?! И за этим ты пришла сюда?!
— Ты напрасно волнуешься, Дора, я ведь хочу тебе добра.
— Как смеешь ты называть меня Дорой! Змея! Арестантка! Как я тебя ненавижу! Мать тоже ненавидела тебя и была права. Порвать с Маршаллом? Да ты с ума сошла! Я замуж за него выйду, когда отделаюсь от… когда настанет время. Убирайся вон!
Дора с шумом распахнула дверь. Одри направилась к выходу.
— Я с тобой разделаюсь, воровка! — прошипела ей вслед Дора. — Шпионка! Притворяется скромницей! Ты воображаешь, что он на тебе женится? Как бы не так! Этому не бывать!
Одри услышала за спиной лязг железа и быстро обернулась. В гостиной на стене висели старинные доспехи и оружие, Сорвав первый попавшийся под руку кинжал, Дора бросилась на сестру. Одри кинулась в прихожую, но, оступившись, упала.
В тот момент, когда обезумевшая Дора пыталась нанести сестре удар, входная дверь распахнулась и кто-то схватил ее занесенную руку.
— Мне очень жаль, если я прервал съемку эффектного кадра, — заявил Слик Смит, — но меня раздражает лязг стали.
Глава 23
Слик делает намек
Когда Дора пришла в себя, Одри уже не было. Слик Смит взял молодую женщину под руку, отвел ее в гостиную и усадил.
— Я вела себя как дура, — произнесла она, запинаясь.
— С кем этого не бывает, — сочувственно заметил Слик. — Каждой женщине приходится дурить из-за какого-нибудь мужчины. Плохо только, если он этого не стоит.
— В том, что произошло, виновата она… Она… ненавистна мне!
— Не стану с вами спорить. Хотя она всегда представлялась мне хорошей девушкой. Кажется, она сидела в тюрьме, чтобы выручить вас?
Дора внимательно посмотрела на собеседника и тут только осознала, что видит его впервые.
— Кто вы такой? — с тревогой спросила она.
— Я Слик Смит. Ваш муж знает меня. Смит из Бостона. Я англичанин с бостонской выучкой. Человечество не знает более изящного сочетания — порода плюс культура… Миссис, он не заслуживает того.
Слик так внезапно переменил тему, что Дора не сообразила, в чем дело.
— О ком вы говорите?
— О Ласси. Он ни к черту не годится. Вы сами заставили меня сказать об этом. Он законченный эгоист. Потребуйся ему ботинок — и он, не задумываясь, отдаст в дубление шкуру своего первенца. А вот Мартин мне нравится — это хороший парень. И, возможно, он улыбнется вам в зале суда в тот момент, когда судья наденет черную шапочку, прежде чем отправит его в камеру смертников. Вы будете сидеть и думать о том, каким подлецом был Маршалл, и как легкомысленно вы послали этих мужчин на смерть. После приговора осужденный живет только три недели, а затем наступает момент, когда он должен уйти навсегда. И вы пойдете проститься с Мартином, и он будет всячески стараться ободрить вас. Затем вы проведете мучительную ночь в ожидании… и, когда пробьет восемь часов…
— Умоляю вас, перестаньте! — застонала Дора. — Мартин подослал вас…
— Мартин не видел меня сегодня и не звонил мне. Вы даже не представляете себе, какая скотина этот Маршалл.
— Я знаю… Оставьте меня. Вы все точно сговорились изводить меня, зная, как я им дорожу.
Слик вышел на улицу в тот момент, когда Мартин расплачивался за такси. При виде Слика он нахмурился.
— Какого дьявола вы здесь?
— Эльтон, вы слишком стремительны. Вы набрасываетесь на меня за то, что я пришел вас проведать; вы набрасываетесь на желторотых юнцов, которых можно стричь, как баранов; вы набрасываетесь на легкий заработок, потому что Стандфорт заявил вам, что подделка будет первоклассной…
— Я не понимаю, о чем вы говорите! — оборвал Слика Мартин.
— Послушайте, Эльтон, — продолжал Слик, понизив голос, — даже темная профессия старого хрыча Мальпаса лучше, чем это новое увлечение Стандфорта фальшивыми деньгами.
— А какая у него профессия?
— У Мальпаса? Я в точности не знаю, но… не желаю вам встречаться с ним наедине в его доме. Я однажды видел его, но он меня, к счастью, не заметил. Только благодаря этой случайности я остался жив, Эльтон…
Глава 24
Пловец
Мистер Ласси Маршалл был в последние дни очень озабочен. И причиной тому были не угрозы Эльтона.
В субботу, поздно вечером, Тонджер принес ему пачку писем. Ласси быстро просмотрел все конверты и нахмурился.
— Из Капштадта опять ничего нет, — сказал он. — Уже больше месяца я не имею сведений от нашего приятеля. Чем это, по-твоему, можно объяснить?
— Может быть, он умер? — высказал предположение Тонджер. — Бывает ведь, что люди умирают даже в Южной Африке. А может, что-нибудь стряслось с Торрингтоном? Возможно, он все-таки не умеет плавать?..
— Ты уже не первый раз упоминаешь об этом, — резко заметил Маршалл. — Он прекрасно плавал!.. Однако что ты хотел этим сказать?
— Ничего, я просто рассуждал про себя, — ответил Тонджер и, продолжая интриговать Ласси, добавил: — Вот детям губернатора следовало бы уметь плавать…
Ласси вспылил.
— Мне надоело твое кривляние! Потрудитесь объяснить, в чем дело!
— Года полтора тому назад, — начал Тонджер, — дети лорда Гильбера отправились кататься на парусной лодке. За молом лодка опрокинулась, и они бы утонули, если бы один из каторжников, работавших в то время на молу, не бросился в воду и не спас их…
— И этим каторжником был Торрингтон? — спросил Ласси отрывисто.
— Понятия не имею. В газетах имя этого человека не упоминалось. Говорилось только, что он хромает и что подана петиция о его помиловании.
— Мерзавец, почему же ты не сказал мне об этом своевременно? — закричал Ласси.
— А что я мог вам сказать? — ответил Тонджер обиженно. — Фамилия каторжника указана не была. Откуда я мог знать, кто это? И потом, ваш человек дал бы знать, если б это был Торрингтон и если бы его освободили. Вы же платите ему за сообщения?
Ласси промолчал.
— Впрочем, — продолжал Тонджер задумчиво, — нельзя исключать и того варианта, что ваш человек сообщает ложные сведения, желая сохранить свой заработок.
Маршалл вскочил и хватил кулаком по столу.
— Так оно и есть: Торрингтон освобожден, а его поверенные приняли меры, чтобы газеты об этом не трубили!
Он принялся шагать по комнате. Затем неожиданно подошел к Тонджеру и спросил:
— Ты знал об этом?
— Ничего я не знал, — обиделся Тонджер. — К тому же я сопоставил некоторые факты и пришел к заключению, что окажись он на свободе, он бы не оставил вас в покое. Этого вы не станете отрицать, не так ли?
Ласси немного успокоился, так как эта мысль и ему приходила в голову.
— Наконец, — продолжал Тонджер, — разве я обязан беспокоить вас всякими слухами и предположениями? Мы с вами друзья, Ласси. Правда, иной раз я вам досаждаю, но многим вам обязан. И вы допускаете, что я могу вас предать? А Торрингтон сыграл со мной шутку, которую я ему не могу простить. Вы знаете, что в тот самый день, когда вы его сцапали, он сманил мою Эльзу. Я этого не забыл. Взгляните.
С этими словами он достал из пиджака потертый бумажник и вытащил письмо, которое, от времени порвалось в нескольких местах.
— Все эти годы, перечитывая ее письма, я вспоминаю Торрингтона. Это ее первое письмо из Нью-Йорка. Послушайте!
«Дорогой отец, поверь мне — чувствую я себя хорошо. Я знаю, что Торрингтон арестован, и отчасти рада тому, что послушалась его и уехала. Надеюсь, что ты простишь меня. У меня здесь новые друзья, и на деньги, которые дал мне Торрингтон, я начала маленькое дело. Когда-нибудь я вернусь к тебе и мы забудем все случившееся».
Тонджер сложил письмо и тщательно спрятал его.
— Как видите, у меня нет причин любить Торрингтона, — сказал он, — а скорее даже наоборот.
Ласси молча рассматривал носки своих ботинок.
— Ненависть порождает страх, — сказал он вполголоса. — Ты тоже боишься его.
— Нет, я его не боюсь и ненависти к нему не питаю, — спокойно ответил Тонджер.
Ласси вернулся к столу и сел.
— Миссис Эльтон как-то сказала мне, что видела около дома хромого мужчину… — начал он.
— Это очень похоже на нее, нервным бабам всегда что-нибудь мерещится, — усмехнулся Тонджер. — Скажите, Ласси, а как вы считаете, должен я ненавидеть Торрингтона? Вы бы убили человека, который соблазнил вашу дочь и увел ее от вас?
— Я затрудняюсь ответить. По-видимому, она неплохо там устроилась…
— Но ведь могло случиться и по-другому: она могла опуститься на дно и потому-то, — продолжал слуга со странной улыбкой, — ей не следовало удирать…
В этот момент послышался приглушенный, но отчетливый стук. Маршалл вскочил и уставился на стену.
— Это в соседнем доме старый черт, должно быть, стучит, — заметил Тонджер.
Ласси вскрикнул. Тонджер глянул на него. Маршалл стоял совершенно неподвижно, в глазах его застыл ужас.
Глава 25
Тонджер летит в Париж
— Что это… что это такое?.. — забормотал Ласси. — Кто же там стучит? И это не в первый раз. Я уже слышал эти звуки…
Руки у него тряслись, лицо стало серым.
— Не в первый раз, — повторил он и облизал пересохшие губы.
Немного оправившись от ужаса, который внушил ему непонятный стук за стеной, Маршалл вернулся к письменному столу.
— Можешь идти, — сказал он Тонджеру.
Тонджер направился к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29