– На это не рассчитывайте, – буркнул Йоллес.
Вернувшись в ресторан, Питер обнаружил, что Кристина и Альберт Уэллс уже ушли, – впрочем, это его не удивило.
Когда он спустился в вестибюль, ночной дежурный остановил его и сказал:
– Мистер Макдермотт, вам тут записка от мисс Фрэнсис.
Записка лежала в заклеенном конверте и состояла всего из одной строчки:
«Уехала домой. Если можете, приезжайте. Кристина».
Питер решил поехать. Наверняка Кристине хочется поделиться мыслями о событиях минувшего дня, в том числе и об удивительном признании, которое сделал сегодня вечером Альберт Уэллс.
Во всяком случае, в отеле его ничто не задерживало. Так ли? Внезапно Питер вспомнил об обещании, которое дал Марше Прейсмотт сегодня днем, когда так бесцеремонно оставил ее одну на кладбище. Тогда он сказал, что позвонит ей позднее, но совсем об этом забыл. Ведь прошло всего несколько часов с того момента, как разрядился нависший над отелем кризис. Питеру показалось, что миновало несколько дней, и бурные события отодвинули мысли о Марше на задний план. Тем не менее, невзирая на поздний час, он решил все же позвонить девушке.
Питер снова зашел в кабинет бухгалтера по кредитным операциям в цокольном этаже и набрал номер Прейскоттов. Марша ответила после первого же гудка.
– Питер, наконец-то! – воскликнула она. – А я все время сидела у телефона. Ждала, ждала, потом не выдержала, сама дважды звонила и просила, чтобы тебе передали.
Питер вспомнил о груде неразобранной почты и записок у себя на столе и устыдился.
– Я действительно виноват, но, к сожалению, не могу объяснить причину – пока еще не могу. Скажу лишь, что у нас сегодня всего хватало.
– Расскажешь мне завтра.
– Марша, боюсь, что завтра у меня будет очень напряженный день…
– Жду к завтраку, – заявила Марша. – Если предстоит действительно трудный день, тут требуется настоящий новоорлеанский завтрак. Ведь домашние завтраки – дело особенное. Ты когда-нибудь ел такой?
– Я обычно обхожусь без завтрака.
– Только не завтра. А уж Анна готовит их вообще бесподобно. Наверняка вкуснее, чем в вашем старом отеле.
Устоять перед пылкостью Марши и ее обаянием было просто невозможно.
Да к тому же он ведь сбежал от нее сегодня.
– Но ведь завтрак-то у меня должен быть ранний.
– Приезжайте в любое время.
В конце концов они условились на 7:30 утра.
А через несколько минут Питер уже сидел в такси и ехал к дому Кристины в Джентильи.
Питер позвонил у подъезда. Когда он поднялся, Кристина ждала его на пороге своей квартиры.
– Ни слова, – предупредила она, – пока не выпьем по второму стаканчику. Иначе я не в состоянии все это переварить.
– Тогда поторопитесь, – посоветовал ей Питер. – Вы еще не знаете и половины того, что произошло.
Она приготовила «дайкири» и сейчас достала стаканы с напитком из холодильника. На тарелке лежала гора сандвичей с ветчиной и курицей. По всей квартире пахло свежемолотым кофе.
Питер неожиданно вспомнил, что он, несмотря на путешествие по кухням отеля, с самого ленча ничего не ел.
– Я так и думала, – сказала Кристина, когда он сообщил ей об этом. Налетайте!
Он подчинился ее приказу и, поглощая сандвичи, наблюдал, как ловко Кристина двигается по маленькой кухоньке. Питеру было удивительно хорошо здесь, словно он сидел в крепости, защищенной от всего, что происходило за стенами этого дома. Он подумал: «Должно быть, я не безразличен Кристине, раз она так обо мне заботится». А главноеони понимали друг друга, и даже молчание – как сейчас – объединяло их.
Питер отодвинул стакан с «дайкири» и протянул руку к чашке, которую Кристина только что наполнила кофе.
– Итак, – проговорил он, – с чего же мы начнем?
Они проговорили почти два часа, и ощущение близости между ними все возрастало. А под конец оба пришли к единому мнению, что им предстоит интереснейший день.
– Сегодня я ни за что не усну, – сказала Кристина. – Даже если бы захотела, не смогла бы. Уж я-то себя знаю.
– И я спать не буду, – сказал Питер. – Но по другой причине.
Его уже не терзали больше сомнения – хотелось лишь, чтобы эти минуты длились вечно. Питер обнял Кристину и поцеловал ее.
И когда, чуть позже, они стали близки, иначе, казалось, и быть не могло.
ПЯТНИЦА

То, что герцог и герцогиня Кройдонские катили связанного по рукам и ногам Огилви к краю крыши «Сент-Грегори», а стоявшая внизу толпа напряженно ждала, когда же он свалится, – это казалось вполне объяснимым.
А вот то, что всего в нескольких метрах от них Кэртис О'Киф и Уоррен Трент яростно дрались окровавленными рапирами, – это было удивительно и гадко.
Почему же, дивился Питер, не вмешается капитан Йоллес, стоявший поблизости, рядом с выходом на лестницу? Тут он заметил, что полицейский в эту минуту был всецело поглощен наблюдением за гнездом какой-то гигантской птицы, где как раз в эту минуту раскололось едилственное яйцо. Секунда – и из него появился воробейпереросток с веселым личиком Альберта Уэллса. Но тут внимание Питера отвлекло то, что происходило на скате крыши, где вместе с Огилви отчаянно барахталась Кристина, а Марша Прейскотт помогала Кройдонам подталкивать этот живой комок все ближе и ближе к зияющей пропасти. Толпа внизу продолжала глазеть, а капитан Йоллес, позевывая, стоял у дверного косяка.
И Питер вдруг понял, что, если он хочет спасти Кристину, надо действовать. Но когда он попытался сдвинуться с места, обнаружилось, что ноги его словно приклеились к полу и отказываются повиноваться рвущемуся вперед телу. Питер хотел закричать, но горло словно железным кольцом сдавило. Глаза его с немым отчаянием смотрели на Кристину.
И вдруг все, кто был на крыше, – Кройдоны, Марша, О'Киф и Уоррен Трент замерли и стали прислушиваться. Даже воробей с лицом Альберта Уэллса нахохлился. Теперь уже и Огилви, Йоллес и Кристина тоже слушали. Но что?
Внезапно в голове Питера начался такой звон, словно все телефоны на земле зазвонили одновременно. Звук приближался, нарастал, заглушая все вокруг. Питер зажал уши руками, но какофония телефонных трелей все нарастала. Тогда он крепко зажмурился – и открыл глаза.
Он был у себя в комнате. Будильник, стоявший у кровати, показывал половину седьмого.
Питер полежал еще несколько минут, пытаясь сбросить с себя этот дикий, нелепый сон. Затем босиком прошлепал в душ, где заставил себя положенное время простоять под холодной струей. Из ванной Питер вышел совсем проснувшимся. Накинув махровый халат, он прошел в маленькую кухню, поставил на огонь кофейник, затем снял телефонную трубку и набрал номер отеля.
Питер попросил соединить его с ночным администратором – тот сказал, что за ночь от Букера Т.Грэхема не поступало известий о каких-либо находках. Нет, добавил ночной администратор не без некоторого раздражения, сам вн в котельную не спускался. Впрочем, если мистер Макдермотт желает, он, сейчас туда сходит и сообщит по телефону о результатах; при этом Питер уловил в его тоне легкую досаду – ночному администратору явно не хотелось выполнять такое поручение, да еще в конце долгой утомительной смены. Ведь печь для сжигания мусора находится где-то в самом дальнем подвале, так?
Питер брился, когда вновь зазвонил телефон. Ночной администратор сообщил, что разговаривал с Грэхемом, который вынужден огорчить мистера Макдермотта, ибо столь необходимая ему бумага не нашлась. Теперь, похоже, она уже не найдется. Администратор добавил, что у Грэхема, как и у него, кончается смена.
Питер решил, что сообщит капитану Йоллесу об этих новостях, а вернее, об отсутствии новостей, несколько позже. Он вспомнил, что подумал вчера вечером – да, собственно, и сейчас так считал, – что администрация отеля сделала все от нее зависящее и выполнила свой общественный долг. Остальное уже – дело полиции.
Пока Питер одевался и одновременно прихлебывал кофе, мозг его работал в двух направлениях. Во-первых, он думал о Кристине, а затем – о своем будущем в отеле «Сент-Грегори», если он здесь удержится.
После вчерашней ночи он понял: Кристина должна быть с ним, что бы ни ждало их впереди. Это убеждение все росло и теперь окончательно оформилось. Он считал, что, пожалуй, влюбился, но остерегался вдаваться в более глубокий анализ своих чувств. Ведь однажды у него уже был горький опыт: то, что он принял за любовь, рассыпалось в прах. Поэтому лучше, пожалуй, довериться интуиции и не пытаться опережать события.
Возможно, это звучит прозаично, размышлял Питер, но с Кристиной ему спокойно. Это действительно таи и лишь подкрепляет правильность его выбора. Он был убежден, что со временем узы, связывающие их, не ослабнут, а, наоборот, станут крепче. Он верил, что и Кристина испытывает такие же чувства к нему.
Инстинкт подсказывал Питеру: не торопи события, пусть все будет так, как угодно судьбе.
Что же касается отеля, то даже сейчас трудно было поверить, что Альберт Уэллс, которого они считали милым, малозаметным человечком, оказался финансовым магнатом, который либо уже держит «Сент-Грегори» в руках, либо вот-вот приобретет его.
На первый взгляд казалось, что положение Питера укрепится в результате столь неожиданного поворота событий. У него установились со старичком вполне дружеские отношения, и у Питера сложилось впечатление, что он тоже нравится старичку. Но бизнес и симпатии – две разные вещи.
Самые милые люди становились твердыми и беспощадными, если этого требовали соображения дела. К тому же едва ли Альберт Уэллс станет лично управлять отелем, а человек, которому он это доверит, может иметь вполне определенную точку зрения на то, какой ему нужен штат.
Однако и тут, следуя правилу, Питер решил не волноваться заранее.
Когда Питер Макдермотт подъехал на такси к дому Прейскоттов на Притания-стрит, над всем Новым Орлеаном разливался перезвон колоколов, отбивавших половину восьмого.
За изящными, словно парившими в лучах раннего утреннего солнца колоннами, величественный особняк сверкал благородной белизной. Воздух был свеж и прохладен – в нем еще чувствовался предрассветный туман. Над покрытой каплями росы травой плыл тонкий аромат цветущих магнолий.
Лишь отдаленные звуки просыпающегося города, доносившиеся со стороны авеню Сент-Чарльз, нарушали тишину и покой вокруг дома Прейскоттов.
Пройдя лужайку по извилистой дорожке, выложенной битым кирпичом, Питер поднялся на ступеньки террасы и постучал молоточком в тяжелые резные двери.
Дверь отворил Бен, слуга, который подавал им с Маршей ужин в среду.
– Доброе утро, сэр, – сердечно приветствовал он Питера. – Входите, пожалуйста. – И в холле объявил:
– Мисс Марша просила проводить вас на галерею. Она выйдет через несколько минут.
Вслед за Боном Питер поднялся по широкой, изящно закруглявшейся лестнице и пошел по просторному, расписанному фресками коридору, по которому они шли с Маршей в среду в полутьме. Неужели это было всего два дня назад? – подумал Питер.
При дневном свете галерея выглядела столь же элегантно обставленной и уютной, как и вечером. Здесь стояли глубокие кресла и кадки с растениями и цветами. У балюстрады, откуда открывался вид на сад, стоял накрытый к завтраку стол. Сервирован он был на двоих.
– Все в доме так рано встали из-за меня? – спросил Питер.
– Что вы, сэр, – успокоил его слуга. – Мы здесь рано встаем. Мистер Прейскотт, когда бывает дома, любит начинать дела спозаранку. Он все повторяет: день и без того короток, так зачем же его еще укорачивать.
– Вот видите! Я же говорила, что мой отец похож на вас.
Услышав голос Марши, Питер обернулся. Девушка неслышно появилась у них за спиной. Она внесла с собой аромат роз и свежесть росы, и сама была словно роза, раскрывшая свои лепестки навстречу утреннему солнцу.
– Доброе утро! – с улыбкой приветствовала их Марша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75