"узнал – что?”, улыбнулся.
– У нас на телестанции есть свои источники информации, мы не всегда имеем право о них говорить.
Он заметил, что Мони, сохраняя бесстрастное выражение лица, с интересом следит за беседой. Сегодня честолюбивый юноша черпает сведения о журналистике полными горстями.
– Я подумал, не из сообщения ли в “Пост”? – сказал Армандо. – В связи с этим возникает столько вопросов. Кеттеринг наморщил лоб.
– Возможно, я его и читал. У вас, случайно, не найдется экземпляра?
– Разумеется.
Армандо открыл ящик письменного стола и достал газетную вырезку, вложенную в папку из пластика. Заголовок гласил: “Дипломат ООН убивает любовницу в приступе ревности и кончает с собой”.
Кеттеринг бегло проглядел сообщение, отметив про себя, что газета – десятидневной давности, за позапрошлое воскресенье. Когда он прочел, кем были двое погибших – Хельга Эфферен, служащая банка Америкен-Амазонас, и Хосе Антонио Салаверри, сотрудник постоянного представительства Перу при ООН, – стало понятно, чем расстроен управляющий. Непонятно лишь было, связана ли эта трагедия с тем, что привело сюда корреспондентов Си-би-эй.
Кеттеринг, передав газетную вырезку Мони, заметил:
– Вы, кажется, сказали, что возникает много вопросов. Управляющий кивнул:
– То, что написано в газете, – не более чем пересказ версии полицейских. Лично я в нее не верю.
Все еще пытаясь нащупать возможную связь между этим событием и тем, что их интересовало, Кеттеринг спросил;
– А не скажете почему?
– Дело это слишком запутанное – так просто не объяснишь.
– Вы, конечно же, были знакомы с женщиной, которая у вас работала. А мужчину, Салаверри, вы знали?
– Да, как теперь выясняется, к несчастью.
– То есть?
Армандо ответил не сразу.
– Я склонен говорить с вами начистоту, мистер Кеттеринг, – ведь шила в мешке не утаишь, и то, что мы узнали за последние десять дней, рано или поздно все равно выплывет наружу, вы же, не сомневаюсь, дадите честный отчет. Однако у меня есть обязательства перед банком. Мы являемся крупным и уважаемым заведением в Латинской Америке, в то же время у нас есть целый ряд других филиалов в Соединенных Штатах. Не могли бы вы подождать пару дней, чтобы я успел проконсультироваться со старшим управляющим, который находится в другой стране?
Так, значит, есть связь! Следуя интуиции, Кеттеринг решительно мотнул головой.
– Ждать я не могу. Ситуация критическая – под угрозой находятся безопасность и жизнь людей. – Он почувствовал, что наступил момент приоткрыть и свои карты. – Мистер Армандо, у Си-би-эй есть основания считать, что ваш банк каким-то образом причастен к похищению миссис Джессики Слоун и двух других членов семьи Слоуна, которое произошло две недели назад. Я уверен, вы об этом слышали. Возникает вопрос: а не связана ли с похищением эта новая история – смерть Эфферен и Салаверри?
Если до сих пор Армандо был только встревожен, то слова Кеттеринга возымели эффект разорвавшейся бомбы. Он был совершенно ошеломлен и, положив локти на стол, уронил голову на руки. Через несколько секунд он взглянул на Кеттеринга.
– Да, возможно, – прошептал он. – Теперь-то я понимаю. Это не только возможно, но и весьма вероятно. – Он устало продолжал:
– Я понимаю, это эгоистично с моей стороны – через несколько месяцев я должен уйти на пенсию, – и сейчас у меня только одна мысль, почему все это не могло произойти после моего ухода?
– Я представляю себе ваше состояние. – Кеттеринг старался сдержать нетерпение. – Но факт остается фактом: вы и я сидим здесь, и нам приходится в этом деле разбираться. Несомненно, каждый из нас располагает определенной информацией, но несомненно также и то, что если мы друг с другом ею поделимся, то выиграем оба.
– Согласен, – смирился Армандо. – С чего начнем?
– Разрешите мне. Известно, что крупная сумма денег – как минимум десять тысяч долларов наличными, а может быть, и значительно больше – была передана похитителям при посредничестве вашего банка.
Управляющий мрачно кивнул.
– Если вашу осведомленность соединить с моей, то речь идет о значительно более крупной сумме. – Он помолчал. – Предположим, я проясню некоторые детали, означает ли это, что вы будете ссылаться на меня?
Кеттеринг подумал.
– Не обязательно. У нас есть такая формулировка: “основополагающая информация без ссылки на источник”. Если угодно, будем вести разговор именно в таком ключе.
– Был бы вам признателен. – Армандо помолчал, собираясь с мыслями. – В нашем банке находятся счета нескольких постоянных представительств при ООН. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что у банка налажены прочные связи с некоторыми странами – вот почему наш филиал расположен так близко к ООН. Различные сотрудники миссий при ООН имеют доступ к этим счетам, в частности, один из них полностью контролировался мистером Салаверри.
– Этот счет принадлежал постоянному представительству Перу?
– Да, он имел отношение к перуанской миссии. Хотя я не уверен, что другие дипломаты знали о его существовании, так как только Салаверри имел полномочия ставить подпись и снимать деньги. Вы ведь понимаете, что любая миссия при ООН может иметь несколько счетов, причем некоторые – для особых целей.
– Хорошо, теперь давайте сосредоточимся на главном.
– В течение последних нескольких месяцев на этот счет поступали, а затем изымались крупные суммы денег – все совершенно законно, банк проделывал свои обычные операции; вот только одно было несколько странно.
– А именно?
– Мисс Эфферен, на которой как на заместителе управляющего банком и без того лежало множество обязанностей, из кожи вон лезла, чтобы самой заниматься этим счетом, в то же время она скрывала от меня и от остальных сведения о положении дел и операциях, производимых в рамках этого счета.
– Другими словами, источник поступления и лицо, которому выплачивались деньги, хранились в тайне. Армандо кивнул:
– Совершенно верно.
– А кто снимал деньги?
– Всякий раз, судя по подписи, это был Хосе Антонно Салаверри. Других подписей на бланках нет; каждая выплата производилась наличными.
– Давайте вернемся чуть-чуть назад, – предложил Кеттеринг. – Вы сказали, что отрицаете версию полицейских относительно смерти Эфферен и Салаверри. Почему?
– Когда на прошлой неделе я наткнулся сначала на одно, потом на другое, я подумал: тот, кто пропускал деньги через этот счет, – если исходить из предположения, что Салаверри являлся посредником, в чем я не сомневаюсь, – скорее всего и совершил оба убийства, обставив их как убийство-самоубийство. Но сейчас, когда вы сообщили мне, что здесь замешаны похитители семьи Слоуна, я почти уверен – это их рук дело.
"Хотя маленький сморщенный управляющий был удручен и собирался на пенсию, способность логически мыслить ему не изменила”, – подумал Кеттеринг. Заметив, что Мони ерзает на стуле, он предложил:
– Если у тебя возникли вопросы, Джонатан, спрашивай, не стесняйся.
Мони отложил в сторону записи, которые успел набросать, и подался вперед на стуле.
– Мистер Армандо, если все это правда, то как по-вашему, почему этих двоих убрали? Управляющий пожал плечами:
– Наверное, знали слишком много, так я думаю.
– Имена похитителей, к примеру?
– Допускаю и это после того, что сказал мистер Кеттеринг.
– А что вы думаете насчет источника поступления средств, которыми распоряжался этот тип, Салаверри? Вам известно, откуда шли деньги?
Тут управляющий заколебался.
– С понедельника я веду переговоры с членами перуанской миссии при ООН – они проводят собственное расследование. То, что нам удалось раскрыть и о чем мы совещались, содержится в тайне.
– Мы не будем на вас ссылаться, – перебил его Кеттеринг, – ведь мы же договорились. Ну пожалуйста, скажите, что к чему! От кого поступали деньги?
Армандо вздохнул.
– Позвольте задать вам вопрос, мистер Кеттеринг. Доводилось ли вам слышать об организации под названием “Сендеро луминосо”, или…
– “Сияющий путь”, – закончил за него Мони. Кеттеринг насупился и мрачно бросил:
– Доводилось.
– Мы до конца не уверены, – сказал управляющий, – но не исключено, что именно эти люди переводили деньги на счет.
***
Расставшись с Кеттерингом и Мони на манхэттенской стороне моста Куинсборо, Гарри Партридж и Минь Ван Кань решили выкроить время и пообедать пораньше в “Вольфе деликатессен” на углу Пятьдесят седьмой улицы и Шестой авеню. Оба заказали по большому горячему сандвичу с пастрами; за едой Партридж не сводил глаз с Миня, который был сегодня каким-то задумчивым и озадаченным, хотя это и не отразилось на профессиональном уровне его работы в похоронном бюро Годоя.
Минь сидел напротив и с бесстрастным видом жевал сандвич.
– Тебя что-то гложет, старина? – спросил Партридж.
– Есть немного. – Ответ был типично ванканьевский, и Партридж знал, что большего ему сейчас не добиться. Минь расскажет ему все сам, когда сочтет нужным, – в свое время и на свой лад.
А пока что Партридж поведал Миню о своем намерении вылететь в Колумбию, может быть, завтра. Он добавил, что сомневается, стоит ли ему брать с собой кого-нибудь еще. Он поговорит на эту тему с Ритой. Но если возникнет необходимость в съемочной группе – завтра или позднее, – ему бы хотелось, чтобы Минь был с ним.
Ван Кань помолчал, обдумывая свое решение. Потом кивнул:
– Хорошо, Гарри, ради тебя и Кроуфа я на это пойду Но в последний раз – с приключениями покончено. Партридж был ошарашен.
– Ты хочешь сказать, что бросаешь работу?!
– Я дал слово дома – вчера вечером был разговор. Жена хочет, чтобы я больше времени проводил с семьей. Я нужен детям, да и собственным бизнесом надо вплотную заняться. Так что по возвращении я с работы ухожу.
– Но это как гром среди ясного неба! Ван Кань слегка улыбнулся, что случалось с ним крайне редко.
– Примерно как команда в три часа ночи отправляться на Шри-Ланку или в Гданьск?
– Я тебя понимаю, но мне тебя будет страшно не хватать, без тебя все будет иначе.
Партридж грустно покачал головой, хотя решение Миня его не удивило.
Поскольку Минь был вьетнамцем, работавшим на Си-би-эй, то во время войны во Вьетнаме ему приходилось рисковать жизнью, а под конец войны, накануне падения Сайгона, ему удалось вывезти на самолете жену и двоих детей. Во время побега он сделал целый ряд великолепных снимков исторического значения.
Впоследствии семья Ван Каня приспособилась к новой для нее американской действительности: дети, как и многие вьетнамские эмигранты, старательно учились, получая высокие оценки сначала в школе, а теперь в колледже. Партридж был с ними близко знаком и восхищался, а подчас и завидовал – такая крепкая и дружная семья.
Жили они скромно. Минь откладывал или вкладывал в дело большую часть своей отнюдь не маленькой зарплаты, его бережливость так бросалась в глаза, что на телестанции поговаривали, будто Минь миллионер.
Партридж вполне допускал такую возможность – за последние пять лет Минь купил несколько небольших фотомагазинов в пригородах Нью-Йорка и с помощью жены Тань значительно расширил дело.
Видимо, Минь решил, что хватит с него путешествий, долгих отлучек из дома, риска и опасных заданий, на которые его брал с собой Гарри Партридж, – что ж, вполне резонно.
– Кстати, как твой бизнес? – спросил Партридж.
– Очень хорошо. – Минь снова улыбнулся и добавил:
– Так вырос, что Тань без меня уже не справляется.
– Рад за тебя, – сказал Партридж, – ты этого заслуживаешь более, чем кто бы то ни было. Я надеюсь, время от времени мы будем встречаться.
– Конечно, Гарри. В нашем доме твое имя всегда будет стоять первым в списке почетных гостей.
По дороге из ресторана, расставшись с Ван Канем, Партридж заглянул в спортивный магазин, чтобы купить теплые носки, пару походных ботинок и мощный фонарь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93