Мины располагались на достаточно большом расстоянии друг от друга, и не зацепить за их тросы большого труда нам не составило. Я даже не успел заметить, как мы выбрались из опасной зоны.
Теперь мы оказались в самом заливе. Это я понял по тому, как постепенно начало подниматься морское дно, а кроме того, было видно, как над нашими головами пенилась вода от волн, накатывавшихся на прибрежные скалы. Если я все правильно рассчитал, то с курса сбиться мы не должны. Однако дно все продолжало подниматься. Лунный свет, достигавший морского дна, освещал удивительный подводный пейзаж из хаотично разбросанных повсюду камней и бледных зарослей морских водорослей.
Я не находил того, что искал, и уже решил, что ошибся в расчетах, как вдруг в скальной породе на глубине около десяти фатомов заметил грот. Все было в полном соответствии с немецкой схемой. Из этого грота туннель должен был вести в древний форт, расположенный в самом центре острова.
Стены грота черно-зеленого цвета были сплошь покрыты обитателями подводного мира. Отличное место для сточных вод. Едва успев подумать об этом, я оказался на поверхности, стоя на четвереньках в зловонной жиже.
Мы всплыли точно там, где и предполагали. В этом не было никаких сомнений. Потрескавшиеся стены и потолок грота были выложены огромными камнями квадратной формы. Стояла мертвая тишина, и только откуда-то издалека из темноты доносились звуки капающей воды.
Вонь была ужасающей, но с этим пришлось смириться. В паре ярдов от себя мы обнаружили небольшую площадку. Сложив на нее снаряжение, мы открыли контейнеры. В контейнере Киазима был еще один подводный костюм и акваланг с кислородным баллоном для Павло. Все это мы аккуратно разложили, чтобы на обратном пути не терять времени.
Киазим усмехнулся:
– Ты действительно веришь в себя, Джек, и рассчитываешь вернуться тем же путем?
– Это называется позитивно мыслить, – сказал я ему. – В таком деле одна мысль о возможной неудаче может привести к гибели.
В другом контейнере находилась одежда, тщательно уложенная в небольшие рюкзаки. Там также были два фонарика, брезентовый мешок с небольшим набором инструментов, которыми, я надеялся, не придется воспользоваться, автомат для меня и 38-го калибра пистолет для Киазима. Я даже не забыл прихватить половину бутылки бренди.
Сделав большой глоток, я протянул бутылку Киазиму. Он, перед тем как выпить, произнес тост:
– За легкую смерть, Джек.
– Это не для меня, старина. Даже легкой смерти я не могу себе позволить.
И не смог бы. С этой мыслью я подхватил с пола рюкзак с автоматом и двинулся в глубь туннеля, утопая по колено в зловонной жиже.
Не могу припомнить, чтобы мне было когда-нибудь так противно. Отвратительный запах, казалось, проникал сквозь одежду, кожу тела. Я остановился и отхлебнул еще бренди.
Над поверхностью воды в туннеле, который начал круто подниматься вверх, клубился легкий туман. Идти было не тяжело, к тому же, на мое счастье, ход теперь стал шире и выше.
Вскоре мне показалось, что жуткий запах начал понемногу ослабевать. Скорее всего, оттого, что мы все дальше уходили вверх от того зловонного места. Стало холоднее, и в воздухе начал ощущаться запах сырой земли. Это уже было не так противно, и я, по крайней мере, смог снова дышать полной грудью.
Я аккуратно отмечал наш путь по схеме, которую держал в одной руке. В другой у меня был фонарик. Нам нужно было попасть в третий отсек, располагавшийся по левую от нас сторону. Его мы достигли через десять минут. Он был не более четырех футов высоты, но зато сухой.
– Теперь я пойду первым, Джек, – прошептал Киазим. – Ты будешь говорить мне, куда идти. Так ты сконцентрируешь свое внимание на схеме. А то один неверный поворот в этом лабиринте, и мы заблудимся.
Точнее охарактеризовать ситуацию, в которую мы попали, было невозможно. Я сказал Киазиму, что нам нужен четвертый проход справа, и он пошел дальше, отсчитывая вслух попадавшиеся на нашем пути повороты. Я каждый раз сверял наш путь со схемой.
Пока мы передвигались вперед от одного поворота к другому, я потерял счет времени. Казалось, что мы уже находимся здесь неимоверно долго.
Самым трудным оказался завершающий участок пути. Туннель в этом месте был всего около трех футов в диаметре и выходил на поверхность под большим углом. Каменная кладка по периметру была гладкой и скользкой, что сильно затрудняло наше продвижение. Киазим, стиснутый в узком проходе, прилагая огромные усилия, постепенно продвигался все выше и выше. Спустя некоторое время он, понизив голос, сообщил, что чувствует запах свежего воздуха, и попросил меня выключить фонарь.
От его слов на душе стало легче, и я с удвоенной энергией двинулся за Киазимом. Несколько секунд спустя Киазим, протянув в мою сторону руку, прижал меня к выступу в каменной кладке хода. Я ощутил сильный запах влажной травы и, протянув вперед руку, коснулся прутьев решетки.
– Решетка люка для дождевых стоков, как ты и говорил, – сказал он. – Из тебя вышел бы отличный штурман, Джек.
– Благодари не меня, а немецкого инженера, составившего эту схему, – ответил я. – Ее можно поднять?
– Она наполовину ушла в землю, но я сейчас попробую.
Уперевшись ногами в каменную стену, Киазим надавил спиной на решетку. Но она не поддалась. Я протиснул руку между Киазимом и стеной и поводил по толстым прутьям решетки. Теперь я понял, в чем была загвоздка.
– Она на висячем замке, – прошептал я. – После немцев, скорее всего, его так и не открывали.
Однако это нас не обескуражило, так как в сумке с инструментами, которую мы предусмотрительно прихватили с собой, была пара мощных ножниц фирмы «Золингер» для резки арматуры. Поначалу в темноте лязгнул металлический замок. Затем я услышал, как, собрав все силы и сжав ножницы, крякнул Киазим. Раздался щелчок, и замок был срезан.
Киазим снова уперся спиной в решетку и вновь надавил на нее своим могучим телом. На этот раз решетка, ушедшая со временем краями в землю, медленно повернулась на проржавевших петлях, издав при этом отвратительный звук.
Киазим вылез первым. Я последовал за ним на четвереньках и вскоре оказался в мокрой траве под кустом какого-то растения рядом со старой каменной стеной.
Как и предполагалось, мы оказались в саду за внутренними стенами в юго-западной части форта в тридцати – сорока ярдах от бокового входа в тюремный госпиталь. Все в точности соответствовало тому плану, которым снабдил нас Алеко. Все, за исключением фонаря, висевшего над дверью госпиталя.
* * *
Стояла чудесная ночь. После тех зловонных запахов, которыми мы надышались в канализационной системе, воздух показался мне особенно чистым и свежим, благоухающим ароматами растущих по всему саду цветов. От нас исходил такой смердящий запах, что мы были противны сами себе. Окружавшая нас первозданная чистота еще больше усиливала это чувство.
Киазим первым услышал звуки падающей воды, кинулся в ту сторону и наткнулся на фонтан с плавающими в нем рыбками. Забравшись в фонтан, мы принялись смывать с наших гидрокостюмов зловонную грязь. Однако полностью отмыться мы так и не смогли. Время бежало быстро. Было уже около половины одиннадцатого, а нам надо было еще многое успеть сделать.
Распаковав захваченную с собой одежду, мы надели ее поверх неопреновых костюмов. Киазим облачился в линялый типа пижамы костюм в широкую вертикальную полоску с номером заключенного на правом нагрудном кармане. На мне теперь была военная форма цвета хаки, на голове берет из той же ткани, на поясе кожаный ремень. В таком наряде, да еще с автоматом, которыми обычно были вооружены часовые, я бы мог пройти любую проверку.
Последнее, что я сделал, это забинтовал Киазиму голову и наложил повязку на левый глаз, придав ему неотразимый вид пациента тюремного госпиталя.
– Теперь пошли, – промолвил он. – Идем напрямик. Все время только напрямик.
У входной двери, как я и ожидал, часовых не было. Пока вся информация, которую дал мне Алеко, подтверждалась. Войдя в дверь, мы оказались перед служебной лестницей. Я настолько хорошо изучил план госпиталя, что у меня возникло ощущение, будто я здесь уже бывал.
Мы прошли в дверь в конце коридора первого этажа и, пройдя первый лестничный пролет, услышали, как выше над нами с шумом распахнулась дверь и кто-то начал быстро спускаться вниз по лестнице. Им оказался молодой мужчина, одетый в белый халат. Кто он, медбрат или врач, определить было невозможно. Самое главное, он очень спешил. Поравнявшись с нами, молодой человек что-то буркнул, явно извиняясь, и поспешил дальше.
Киазим обернулся ко мне. Сияя незабинтованным глазом и радостно улыбаясь, он сказал:
– Видишь, никаких проблем. Совсем никаких.
Он был очень доволен собой и, поднимаясь дальше по лестнице, начал легонько насвистывать.
Палата Павло находилась на третьем этаже в самом конце коридора. Поднявшись на этаж, мы остановились, глянули сквозь застекленную дверь и только потом вошли в коридор. Как я и ожидал, там было пустынно. По сведениям, переданным мне, охрана Павло находилась вместе с ним в палате.
Последняя смена часовых была в десять часов, следующая должна была произойти в шесть утра. Еще долго в форте не обнаружат исчезновения Павло, подумал я.
Всю операцию мы разработали исходя из отпущенного нам времени. Ничего сложного. Все будет сделано просто, быстро и красиво. Я постучал в дверь палаты, а Киазим, выхватив левой рукой нож, прижался к стене. Было слышно, как внутри двинули стулом, затем раздались шаги, и через мгновение створка зарешеченного смотрового окошка в двери открылась. В тот же момент я изобразил зевок и прикрыл ладонью рот. Окошко закрылось, послышался скрежет болта, и дверь распахнулась. На пороге появился молодой охранник в гимнастерке с расстегнутым воротом и без ремня.
– Что все это значит? – властно спросил он.
Через секунду он уже пятился назад в палату с приставленным к его горлу ножом Киазима. Я захлопнул за собой дверь и приготовился связать руки охраннику куском веревки, который держал наготове. Киазим убрал нож, но в этот момент парень уже открыл рот, чтобы позвать на помощь. Но турок опередил и нанес ему сильный удар в живот. Тот тяжело рухнул на пол.
Киазим взял протянутую мною веревку, присел на одно колено и, заломив руки охраннику за спину, связал их.
Андреас Павло выглядел намного моложе, чем на фотографии. Он полусидел на узкой больничной койке с подоткнутой под спину подушкой. Рука от локтя до запястья была в гипсе. У него был ужасно болезненный вид. Лицо бледное и измученное. Как у типичного туберкулезника. Было заметно, что сцена, разыгравшаяся у него на глазах, привела его в сильное возбуждение.
– Не надо волноваться, – попытался успокоить я. – Мы твои друзья. Мы заберем тебя отсюда.
– Кто вас послал? – решительно спросил он.
– Человек по имени Димитри Алеко.
– Судовладелец Алеко! Миллионер? – Он, казалось, был сбит с толку. – Я в это не верю. С какой стати он вдруг стал заботиться обо мне?
– Очевидно, он поддерживает вашу тайную организацию сумасшедших. Знаешь, свобода для Греции и всякая прочая белиберда.
Павло уставился на меня сердитым взглядом:
– Слушайте, не пойму, чего вы добиваетесь.
– Все прекрасно поймешь, когда тобой займется тайная полиция. Они тебя будут резать на куски или пытать током, пока не скажешь им то, что они захотят услышать.
– А что они захотят от меня услышать?
– Точное место, где рухнул самолет, на котором вы вылетели с Крита. Им нужен список людей, лежащий в атташе-кейсе, прикрепленном цепочкой к руке Апостолидиса.
Мои слова повергли Павло в отчаяние.
– Послушайте, я не знаю, кто вы такие, но я в ужасном состоянии. У меня плохо с легкими. Во время катастрофы я получил проникающее ранение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Теперь мы оказались в самом заливе. Это я понял по тому, как постепенно начало подниматься морское дно, а кроме того, было видно, как над нашими головами пенилась вода от волн, накатывавшихся на прибрежные скалы. Если я все правильно рассчитал, то с курса сбиться мы не должны. Однако дно все продолжало подниматься. Лунный свет, достигавший морского дна, освещал удивительный подводный пейзаж из хаотично разбросанных повсюду камней и бледных зарослей морских водорослей.
Я не находил того, что искал, и уже решил, что ошибся в расчетах, как вдруг в скальной породе на глубине около десяти фатомов заметил грот. Все было в полном соответствии с немецкой схемой. Из этого грота туннель должен был вести в древний форт, расположенный в самом центре острова.
Стены грота черно-зеленого цвета были сплошь покрыты обитателями подводного мира. Отличное место для сточных вод. Едва успев подумать об этом, я оказался на поверхности, стоя на четвереньках в зловонной жиже.
Мы всплыли точно там, где и предполагали. В этом не было никаких сомнений. Потрескавшиеся стены и потолок грота были выложены огромными камнями квадратной формы. Стояла мертвая тишина, и только откуда-то издалека из темноты доносились звуки капающей воды.
Вонь была ужасающей, но с этим пришлось смириться. В паре ярдов от себя мы обнаружили небольшую площадку. Сложив на нее снаряжение, мы открыли контейнеры. В контейнере Киазима был еще один подводный костюм и акваланг с кислородным баллоном для Павло. Все это мы аккуратно разложили, чтобы на обратном пути не терять времени.
Киазим усмехнулся:
– Ты действительно веришь в себя, Джек, и рассчитываешь вернуться тем же путем?
– Это называется позитивно мыслить, – сказал я ему. – В таком деле одна мысль о возможной неудаче может привести к гибели.
В другом контейнере находилась одежда, тщательно уложенная в небольшие рюкзаки. Там также были два фонарика, брезентовый мешок с небольшим набором инструментов, которыми, я надеялся, не придется воспользоваться, автомат для меня и 38-го калибра пистолет для Киазима. Я даже не забыл прихватить половину бутылки бренди.
Сделав большой глоток, я протянул бутылку Киазиму. Он, перед тем как выпить, произнес тост:
– За легкую смерть, Джек.
– Это не для меня, старина. Даже легкой смерти я не могу себе позволить.
И не смог бы. С этой мыслью я подхватил с пола рюкзак с автоматом и двинулся в глубь туннеля, утопая по колено в зловонной жиже.
Не могу припомнить, чтобы мне было когда-нибудь так противно. Отвратительный запах, казалось, проникал сквозь одежду, кожу тела. Я остановился и отхлебнул еще бренди.
Над поверхностью воды в туннеле, который начал круто подниматься вверх, клубился легкий туман. Идти было не тяжело, к тому же, на мое счастье, ход теперь стал шире и выше.
Вскоре мне показалось, что жуткий запах начал понемногу ослабевать. Скорее всего, оттого, что мы все дальше уходили вверх от того зловонного места. Стало холоднее, и в воздухе начал ощущаться запах сырой земли. Это уже было не так противно, и я, по крайней мере, смог снова дышать полной грудью.
Я аккуратно отмечал наш путь по схеме, которую держал в одной руке. В другой у меня был фонарик. Нам нужно было попасть в третий отсек, располагавшийся по левую от нас сторону. Его мы достигли через десять минут. Он был не более четырех футов высоты, но зато сухой.
– Теперь я пойду первым, Джек, – прошептал Киазим. – Ты будешь говорить мне, куда идти. Так ты сконцентрируешь свое внимание на схеме. А то один неверный поворот в этом лабиринте, и мы заблудимся.
Точнее охарактеризовать ситуацию, в которую мы попали, было невозможно. Я сказал Киазиму, что нам нужен четвертый проход справа, и он пошел дальше, отсчитывая вслух попадавшиеся на нашем пути повороты. Я каждый раз сверял наш путь со схемой.
Пока мы передвигались вперед от одного поворота к другому, я потерял счет времени. Казалось, что мы уже находимся здесь неимоверно долго.
Самым трудным оказался завершающий участок пути. Туннель в этом месте был всего около трех футов в диаметре и выходил на поверхность под большим углом. Каменная кладка по периметру была гладкой и скользкой, что сильно затрудняло наше продвижение. Киазим, стиснутый в узком проходе, прилагая огромные усилия, постепенно продвигался все выше и выше. Спустя некоторое время он, понизив голос, сообщил, что чувствует запах свежего воздуха, и попросил меня выключить фонарь.
От его слов на душе стало легче, и я с удвоенной энергией двинулся за Киазимом. Несколько секунд спустя Киазим, протянув в мою сторону руку, прижал меня к выступу в каменной кладке хода. Я ощутил сильный запах влажной травы и, протянув вперед руку, коснулся прутьев решетки.
– Решетка люка для дождевых стоков, как ты и говорил, – сказал он. – Из тебя вышел бы отличный штурман, Джек.
– Благодари не меня, а немецкого инженера, составившего эту схему, – ответил я. – Ее можно поднять?
– Она наполовину ушла в землю, но я сейчас попробую.
Уперевшись ногами в каменную стену, Киазим надавил спиной на решетку. Но она не поддалась. Я протиснул руку между Киазимом и стеной и поводил по толстым прутьям решетки. Теперь я понял, в чем была загвоздка.
– Она на висячем замке, – прошептал я. – После немцев, скорее всего, его так и не открывали.
Однако это нас не обескуражило, так как в сумке с инструментами, которую мы предусмотрительно прихватили с собой, была пара мощных ножниц фирмы «Золингер» для резки арматуры. Поначалу в темноте лязгнул металлический замок. Затем я услышал, как, собрав все силы и сжав ножницы, крякнул Киазим. Раздался щелчок, и замок был срезан.
Киазим снова уперся спиной в решетку и вновь надавил на нее своим могучим телом. На этот раз решетка, ушедшая со временем краями в землю, медленно повернулась на проржавевших петлях, издав при этом отвратительный звук.
Киазим вылез первым. Я последовал за ним на четвереньках и вскоре оказался в мокрой траве под кустом какого-то растения рядом со старой каменной стеной.
Как и предполагалось, мы оказались в саду за внутренними стенами в юго-западной части форта в тридцати – сорока ярдах от бокового входа в тюремный госпиталь. Все в точности соответствовало тому плану, которым снабдил нас Алеко. Все, за исключением фонаря, висевшего над дверью госпиталя.
* * *
Стояла чудесная ночь. После тех зловонных запахов, которыми мы надышались в канализационной системе, воздух показался мне особенно чистым и свежим, благоухающим ароматами растущих по всему саду цветов. От нас исходил такой смердящий запах, что мы были противны сами себе. Окружавшая нас первозданная чистота еще больше усиливала это чувство.
Киазим первым услышал звуки падающей воды, кинулся в ту сторону и наткнулся на фонтан с плавающими в нем рыбками. Забравшись в фонтан, мы принялись смывать с наших гидрокостюмов зловонную грязь. Однако полностью отмыться мы так и не смогли. Время бежало быстро. Было уже около половины одиннадцатого, а нам надо было еще многое успеть сделать.
Распаковав захваченную с собой одежду, мы надели ее поверх неопреновых костюмов. Киазим облачился в линялый типа пижамы костюм в широкую вертикальную полоску с номером заключенного на правом нагрудном кармане. На мне теперь была военная форма цвета хаки, на голове берет из той же ткани, на поясе кожаный ремень. В таком наряде, да еще с автоматом, которыми обычно были вооружены часовые, я бы мог пройти любую проверку.
Последнее, что я сделал, это забинтовал Киазиму голову и наложил повязку на левый глаз, придав ему неотразимый вид пациента тюремного госпиталя.
– Теперь пошли, – промолвил он. – Идем напрямик. Все время только напрямик.
У входной двери, как я и ожидал, часовых не было. Пока вся информация, которую дал мне Алеко, подтверждалась. Войдя в дверь, мы оказались перед служебной лестницей. Я настолько хорошо изучил план госпиталя, что у меня возникло ощущение, будто я здесь уже бывал.
Мы прошли в дверь в конце коридора первого этажа и, пройдя первый лестничный пролет, услышали, как выше над нами с шумом распахнулась дверь и кто-то начал быстро спускаться вниз по лестнице. Им оказался молодой мужчина, одетый в белый халат. Кто он, медбрат или врач, определить было невозможно. Самое главное, он очень спешил. Поравнявшись с нами, молодой человек что-то буркнул, явно извиняясь, и поспешил дальше.
Киазим обернулся ко мне. Сияя незабинтованным глазом и радостно улыбаясь, он сказал:
– Видишь, никаких проблем. Совсем никаких.
Он был очень доволен собой и, поднимаясь дальше по лестнице, начал легонько насвистывать.
Палата Павло находилась на третьем этаже в самом конце коридора. Поднявшись на этаж, мы остановились, глянули сквозь застекленную дверь и только потом вошли в коридор. Как я и ожидал, там было пустынно. По сведениям, переданным мне, охрана Павло находилась вместе с ним в палате.
Последняя смена часовых была в десять часов, следующая должна была произойти в шесть утра. Еще долго в форте не обнаружат исчезновения Павло, подумал я.
Всю операцию мы разработали исходя из отпущенного нам времени. Ничего сложного. Все будет сделано просто, быстро и красиво. Я постучал в дверь палаты, а Киазим, выхватив левой рукой нож, прижался к стене. Было слышно, как внутри двинули стулом, затем раздались шаги, и через мгновение створка зарешеченного смотрового окошка в двери открылась. В тот же момент я изобразил зевок и прикрыл ладонью рот. Окошко закрылось, послышался скрежет болта, и дверь распахнулась. На пороге появился молодой охранник в гимнастерке с расстегнутым воротом и без ремня.
– Что все это значит? – властно спросил он.
Через секунду он уже пятился назад в палату с приставленным к его горлу ножом Киазима. Я захлопнул за собой дверь и приготовился связать руки охраннику куском веревки, который держал наготове. Киазим убрал нож, но в этот момент парень уже открыл рот, чтобы позвать на помощь. Но турок опередил и нанес ему сильный удар в живот. Тот тяжело рухнул на пол.
Киазим взял протянутую мною веревку, присел на одно колено и, заломив руки охраннику за спину, связал их.
Андреас Павло выглядел намного моложе, чем на фотографии. Он полусидел на узкой больничной койке с подоткнутой под спину подушкой. Рука от локтя до запястья была в гипсе. У него был ужасно болезненный вид. Лицо бледное и измученное. Как у типичного туберкулезника. Было заметно, что сцена, разыгравшаяся у него на глазах, привела его в сильное возбуждение.
– Не надо волноваться, – попытался успокоить я. – Мы твои друзья. Мы заберем тебя отсюда.
– Кто вас послал? – решительно спросил он.
– Человек по имени Димитри Алеко.
– Судовладелец Алеко! Миллионер? – Он, казалось, был сбит с толку. – Я в это не верю. С какой стати он вдруг стал заботиться обо мне?
– Очевидно, он поддерживает вашу тайную организацию сумасшедших. Знаешь, свобода для Греции и всякая прочая белиберда.
Павло уставился на меня сердитым взглядом:
– Слушайте, не пойму, чего вы добиваетесь.
– Все прекрасно поймешь, когда тобой займется тайная полиция. Они тебя будут резать на куски или пытать током, пока не скажешь им то, что они захотят услышать.
– А что они захотят от меня услышать?
– Точное место, где рухнул самолет, на котором вы вылетели с Крита. Им нужен список людей, лежащий в атташе-кейсе, прикрепленном цепочкой к руке Апостолидиса.
Мои слова повергли Павло в отчаяние.
– Послушайте, я не знаю, кто вы такие, но я в ужасном состоянии. У меня плохо с легкими. Во время катастрофы я получил проникающее ранение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37