– Честно говоря, я знала, что Джоанна то и дело уединялась с мистером Верноном. Поэтому я тоже думала, что она беременна от него. Но когда я спросила об этом в глаза, она стала отрицать и заявила мне, что это вовсе не он.
– И ещё последний вопрос, мисс Грей. Если я не ошибаюсь, вы присутствовали в клубе «Фламинго» в тот вечер, когда мистер Вернон давал прием. Мисс Крэйг умерла в тот же вечер.
– Да, я была там.
– Расскажите, что там произошло.
– Было около девяти вечера. Вечер был в разгаре, когда вдруг появилась Джоанна. Она была очень возбуждена. Мистер Вернон отозвал её в сторону и пытался успокоить.
– Вы не слышали, о чем был разговор?
– Нет. Но видно было, что она очень взволнована, и мистер Вернон старался её образумить. Через некоторое время она повернулась и ушла.
– А мистер Вернон?
– Он подошел ко мне и сказал, что его беспокоит поведение Джоанны. Попросил меня помочь ей и сообщить, чем мог бы помочь он.
– Благодарю вас, мисс Грей.
Моника Грей вернулась на свое место, а Бакстер снова сел рядом со своим подопечным. Следующим свидетелем был назван Макс Вернон. Он произвел прекрасное впечатление, стоя с гордо поднятой головой, в белоснежной рубашке, в отличном костюме, сшитом на заказ, и с галстуком Королевской гвардии. Его представили как генерального директора, что способствовало хорошему впечатлению на присяжных заседателей.
– Мистер Вернон, сколько времени вы были знакомы с мисс Джоанной Крэйг?
– Около четырех месяцев, – ответил Вернон. – Служащая из моего клуба, мисс Моника Грей, однажды привела её с собой на вечер. Насколько мне известно, они вместе учились.
– И ваше знакомство переросло в тесную дружбу?
– Можно и так сказать, – он пожал плечами. – Она была очень способной, я восхищался её работами. Я заказал ей ряд картин для моего клуба.
– Понимаю. – Голос коронера звучал холодно и бесстрастно. Развивались ли ваши отношения с погибшей в сторону близости?
– Я иногда приглашал её пообедать или в театр. Мы прекрасно понимали друг друга. Она мне нравилась.
– Имели место между вами интимные отношения?
– Девушка умерла! Неужели нельзя хотя бы теперь не тревожить её память?
Присяжные зашевелились. В зале прошелестел шепот. Один из мужчин утвердительно кивнул. Коронер призвал к порядку. Сняв очки и откинувшись на спинку своего кресла, он произнес:
– Мистер Вернон, я уважаю ваши чувства, но требую ответа на мой вопрос. Вы поклялись говорить правду и ничего кроме правды.
Вернон немного напрягся и ещё больше выпрямился.
– Да, у нас были с ней интимные отношения. – Он снова расправил плечи и устремил на коронера сверкающий гневный взгляд. – А почему мы не имели на это права? Она была достаточно взрослой. Кого это касается?
Коронер снова сдвинул очки на нос и углубился в бумаги.
– Вам было известно, что она наркоманка?
– Разумеется, я этого не знал. Уж не думаете ли вы, что я бы спокойно смотрел на это?
– Нам стало известно, что в день своей смерти она пришла на ваш закрытый прием.
– Совершенно верно.
– И что при этом произошло?
– Рассказывать тут особенно нечего. Она была очень подавлена и совсем несчастна. Сказала, что потеряла интерес к работе и считает, что жить ей больше незачем. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что её состояние было последствием наркотиков. Я посоветовал ей вернуться домой. Прежде, во время одной из наших бесед, она рассказывала, что утратила взаимопонимание с отцом. Но в тот вечер мне показалось, что их разногласия несерьезны, поэтому я и посоветовал ей вернуться в родительский дом.
– И как она на это реагировала?
– Не хотела и слышать. Потом я вышел, чтобы принести ей что-нибудь выпить, а когда вернулся, её уже не было.
– Благодарю вас, мистер Вернон. Вы свободны.
Вернон размеренным шагом вернулся на место, а Генри Бакстер снова встал.
– Могу я от имени моего доверителя внести некоторые уточнения?
– Можете.
– В связи с трагической гибелью этой молодой женщины были высказаны некоторые предположения и даже утверждения, направленные на то, чтобы обвинить моего доверителя в причастности к этой трагедии, – начал адвокат. – Основываясь на абсолютной искренности моего доверителя при ответах на поставленные ему вопросы, а также на высказывании свидетельницы Моники Грей и на её свидетельских показаниях, я позволю себе заявить, что любые обвинения в адрес моего доверителя, лишены всяких оснований. Мой доверитель является генеральным директором компании, которая контролирует ряд крупных предприятий. В связи с этим я хотел бы добавить, хотя он убеждал меня не говорить об этом, что он был офицером Королевской гвардии и имеет особые награды за мужество и героизм в войне в Малайе.
Во время этой речи на лице Вернона отразилось подобающее случаю смущение.
– Благодарю вас, мистер Бакстер, – кивнул коронер. – Вызываю свидетеля полковника Крэйга. Прошу вас, полковник Крэйг.
Все повернулись в сторону высокого моложавого мужчины, который встал и вышел к месту для свидетелей. Опираясь рукой на перила, он стоял с истинно военной выправкой, несмотря на темный костюм и галстук.
– Вы – полковник Дункан Стюарт Крэйг, проживаете в Розедене, Гранд Авеню, Сент-Мартинс-Вуд?
– Да.
– Вы опознавали в четверг на этой неделе в городском морге труп женщины?
– Да.
– Кем была эта женщина?
– Моя дочь, Джоанна Мария Крэйг.
– Я прикажу выдать вам разрешение на похороны дочери.
Пока коронер делал какие-то заметки, в зале стояла мертвая тишина.
– Я понимаю, как все это мучительно для вас, полковник, поэтому буду по возможности краток. Ваша дочь была совершенно нормальной девушкой, не отличавшейся поведением от других девушек её возраста. Перемена наступила около четырех месяцев назад, верно?
– Да, совершенно справедливо. Происшедшие в ней перемены были для нас неожиданны и совершенно необъяснимы. У неё постоянно случались срывы, перемена настроения, её состояние изменялось от восторженного до убийственно трагического. Она бросалась из одной крайности в другую. Короче, это был другой человек. Разумеется, теперь мне понятно, что все это было вызвано влиянием наркотиков.
– Имела ваша дочь какие-то контакты с вами после ухода из дома?
– Она трижды писала нам. Все три письма были отправлены из Лондона. Они представлены суду.
Коронер согласно кивнул.
– Я прочел эти письма. Из них следует, что ваша дочь живет в Лондоне и продолжает там занятия в Академии искусств. Следует предположить, что кто-то из её друзей или знакомых опускал письма за нее…
Сделав небольшую паузу, он продолжил:
– Полковник Крэйг, вы слышали показания свидетелей. Хотите вы что-нибудь добавить?
Миллер почувствовал, как напрягся Брэди. Затаив дыхания, он ждал ответа Крэйга.
– Мне нечего добавить. Факты говорят сами за себя.
– А понимать их можно, как угодно, – шепнул Миллеру Брэди.
А затем все быстро закончился без каких-либо эксцессов. Присяжные удалились на совещание. Один из них, худой седой банковский служащий, огласил решение, что умершая находилась в состоянии помешательства и покончила с собой.
Зал снова заволновался, но присутствующие быстро затихли, чтобы услышать заключительное слово коронера.
– Не в моей компетенции выносить решение о моральной стороне дела. Поэтому я должен ограничиться заявлением, что в свете имеющихся фактов и приведенных доказательств, решение присяжных правомерно, и я к нему присоединяюсь. Однако, в деле есть одна существенная неясность. Джоанна Крэйг не состояла на учете как наркоманка, но в то же время каким-то образом регулярно получала наркотики. Я уверен, что присутствующие здесь сотрудники полиции позаботятся прояснить этот вопрос. Заседание окончено.
Все присутствовавшие устремились к выходу. Брэди взглянул на Миллера. У того на лице застыло выражение мрачной решимости.
– Вот и все дела. Ловко он сумел вывернуться.
– А вы ждали другого? – хмыкнул Миллер.
Полковник Крэйг и Хэрриет все ещё сидели на скамье. Максу Вернону и его адвокату Бакстеру пришлось пройти мимо них. Вернон задержался немного, как будто собирался что-то сказать, но потом сообразил, что это неуместно. Кивнув Миллеру и Брэди, он проследовал мимо с торжественной серьезной миной.
– Хотел бы я знать, как поступил бы Крэйг, если бы эта свинья с ним заговорила, – заметил Брэди.
Крэйг подошел к ним. Хэрриет крепко держалась за отца. Он с усилием улыбнулся.
– Не хотите с нами выпить?
Брэди с явным сожалением покачал головой.
– Я никак не могу. Через десять минут разбор очередного дела. – И, обращаясь к Миллеру, бросил:
– Увидимся позже.
Они остались в зале одни.
– И это называется правосудием, – с горечью произнесла Хэрриет.
– Я глубоко сожалею, – сказал Миллер. – Мне трудно выразить, как я расстроен. Мы пытались сделать в прокуратуре все, что можно, но нам строго указали, что никакое судебное дело не строится на допущениях. Я надеялся, что-нибудь получится в ходе сегодняшнего слушания. Вы ведь и сами должны были заметить, что такое расследование проводится не так формально. Никто не боится допустить ошибку в процессе разбора и не так тщательно соблюдаются мелкие технические детали, а это приводит к выявлению вещей, не затронутых в процессе подготовки.
– Но в данном случае, как будто не тот вариант.
Крэйг обнял дочь и нежно прижал к себе.
– Пойдем, выпьем по маленькой. Нам все это не помешает.
Они пошли в отель «Джордж» на другой стороне площади и сели в баре. Крэйг заказал коньяк и предложил Миллеру сигарету, пока им подавали заказ.
Хэрриет перегнулась через стол и положила свою руку на руку Миллера.
– Я сожалею, что так ужасно злилась. Но моя злость не относилась к вам. Ведь вы это поняли, верно?
– Разумеется.
– Этот Вернон и в самом деле очень наглый тип, – констатировал Крэйг. – Он сыграл великолепно, просто достойно восхищения. И сумел произвести неотразимое впечатление на присяжных.
– Девица по мере сил помогла ему, не забывайте о её роли в деле, возразил Миллер.
– Да. Но она солгала, правда?
– Ну, конечно. Вероятно, Макс здорово на неё нажал.
Помолчав, Миллер добавил:
– И её нельзя за это осуждать. Ведь она такая же жертва обстоятельств, как и Джоанна. По существу, она совсем неплохая девушка.
Крэйг покатал в ладонях рюмку с коньяком и пригубил.
– Я уже сумел навести кое-какие справки о мистере Верноне. За ним многое числится.
– В самом деле? – осторожно спросил Миллер.
– Не осторожничайте, сержант. Вы же прекрасно знаете, о чем идет речь. – Крэйг допил коньяк, и сделал бармену знак повторить заказ.
– Я надеюсь, вам знакомо имя Педлара Пальмера?
– Вы имеете в виду старшего инспектора Пальмера из Скотланд-Ярда?
– Совершенно верно. В 1943 году мы с ним оба служили солдатами на Ближнем востоке. Вчера вечером я позвонил ему, чтобы справиться, знаком ли им Макс Вернон. Дело в том, что Пальмер обязан мне за кое-какие небольшие услуги. Разумеется, я не уточняю детали.
– Понятно.
– Вернон – это человек, которого нельзя недооценивать. Он перенес сферу своей деятельности из Лондона сюда. Вы считаете возможным, что здесь он пойдет на такие же аферы, как в Лондоне?
– Несомненно.
– В этом я не сомневался, – кивнул Крэйг.
Тонкая улыбка играла на его губах, а взгляд блуждал где-то далеко, как и его мысли.
– Что можно сказать о справедливости, сержант? Правопорядок нужно не только соблюдать, надо стремиться, чтобы это было заметно. Но если общество не в состоянии обеспечить законность, не умеет выполнить свой долг? Что тогда получается? Что произойдет, если право и законность не срабатывают, если их не удается применить? Вы согласны, что в таком случае человек вправе взять дело в свои руки?
– На это есть только один ответ, – возразил Миллер, – это будет нарушением закона и прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21