- У него не было никакого сообщника, и речи быть не может.
- Откуда ты знаешь?
Все время, пока меня здесь не было, я посвятил проверке его
контактов. У него много разных знакомых, но ни одного, которому он мог бы
доверять. Отпадает.
- В таком случае, он действительно все оставил. Если нам удастся туда
попасть...
- Поехали туда! - с большим оживлением предложила моя мамуся.
- Куда?!..
- Туда, где он все оставил!
- А можно узнать, где это?
- Там где он ехал. Вы же сказали, что знаете как он ехал...
Три человека издали одинаковые по интонации стоны. Михал Ольшевский
неожиданно поддержал мою мамусю:
- Мы можем подумать! - с задором предложил он. - Мы ведь знаем
направление! На запад! От этой трассы куда-то вбок!..
Через пятнадцать минут стол Франека был обложен всеми доступными нам
картами отечества во главе с моим автомобильным атласом. Случайно при мне
оказалась и автомобильная карта Европы, у Сташека Бельского -
автомобильная карта Польши одним листом, а Ендрек вытащил школьные карты
своей сестры. Где-то на трассе от Воли до границы Джон Капуста, располагая
двумя с половиной часами преимущества, должен был свернуть с шоссе в
сторону, спрятать награбленное и вернуться. Мы сравнили время езды и
расстояния и пришли в ужас. Если он отказался от отдыха и приема пищи, то
мог отклониться с трассы на целых восемьдесят километров! Восемьдесят
километров на юг или на север, в любом месте всей дороги от Воли до
границы, а это не меньше шестисот километров.
Я подсчитала на бумаге, потому что начала путаться в нулях.
Восемьдесят в две стороны - это сто шестьдесят, умножить на шестьсот...
- Девяносто шесть тысяч квадратных километров, - объявила я. - Не
знаю успела бы свора гончих псов обнюхать столько за одно поколение. Во
всяком случае, я не в силах. Спрятать он мог везде. И наверняка место
подобрал заранее.
- Так точно! - с нажимом подтвердил Сташек Бельский. - Отсюда забрал,
ничего не вывозил, доверенного человека не имел, значит спрятал где-то по
дороге. В присмотренном месте, а мы уже знаем, что он путался по всей
Польше...
Только теперь страшная правда дошла до нас во всей своей красе, все
опустили руки. Три четверти загадки были разгаданы великолепно,
таинственный преступник раскрыт, мотив известен, личность злодея тоже,
пропало только наше наследство, найденное с таким трудом! Бесценные
сокровища пошли ко всем чертям, а его получение без участия негодяя
Капусты оказалось невозможным...
Михал Ольшевский, бледный, сгорбившийся и почти близкий к плачу,
немного подергал волосы на голове, после чего заломил руки. Из всей семьи
он один знал настоящую стоимость похищенного. Найденная в ящичке копия
позволила ему прочитать стершиеся в оригинале строчки, и теперь не было
способа заставить его примириться с утратой.
- Что же делать, скажите, что же делать?! - горестно застонал он. -
Мы же не спросим его, где он все это спрятал, он сюда теперь и носа не
сунет! К нашим границам и не приблизится! Что делать?!..
- Ехать за ним, не раздумывая предложили Люцина.
- Сумасшедшая - сердито произнесла Тереза.
- Слушайте, - сказал Сташек Бельский, у которого пол часа назад
закончилось дежурство, теперь он принимал участие в совете частным
образом. - Это совсем не плохая мысль. Он действительно ни за что сюда не
вернется, но может выкинуть другой номер. Пришлет какого-нибудь парня, про
которого мы ничего не знаем, расскажет ему что и где, парень найдет,
вывезет и ищи ветра в поле. Там, где он теперь, доверенный человек
найдется. Надо бы его найти и прижать, пока он не успел.
- Я же и предлагаю, ехать за ним! - с энтузиазмом повторила Люцина.
- Кто должен ехать?! - набросилась на нее Тереза. - Может я?!
- Конечно ты, кто еще? У тебя одной есть паспорт и деньги.
- У меня тоже есть паспорт! - отчаянно выкрикнул Михал.
- Очень хорошая мысль, - подтвердила я. - Надо взять его адрес. Все
адреса, возможно у него их несколько. Ехать должна Тереза - только она
знает его лично. Франек его тоже знает, но у него нет паспорта.
- Боюсь, что это единственный выход, - поддержал меня Марек.
- Вот именно, - добавила Люцина с нарастающим облегчением. - Пускай
едут вместе, Тереза и Михал. Тереза его узнает, а Михал прижмет...
Тереза бросилась на нее выпустив когти:
- Дура, ты думаешь я буду драться с этим бандитом?! Чтобы он и меня
куда-то спихнул?! Где я буду его искать?!..
- Ты же слышала, что есть адреса, - начала успокаивать ее моя мамуся.
- Я бы сама поехала, но пока я оформлю паспорт пройдет пара недель, -
грустно сказала я. - Там стоят такие очереди, как отсюда до Америки.
- Я бы тоже поехала, - призналась Люцина, - но у меня тоже нет
паспорта. Если у него есть...
- Еду! - горячо объявил Михал. - Один черт, собирался! Мне все равно!
Буду мыть горшки на заправочных станциях!
- Как раз на заправочных станциях очень много немытых горшков, - едко
заметил Марек. - Надо бы в конце-концов узнать через какую границу он
переехал, не сидит же он в Западном Берлине...
- Это можно, - вмешался Сташек Бельский.
- И вы действительно думаете, что я поеду гоняться по Европе за
каким-то гангстером?! - со страхом крикнула Тереза. - Вы все
чокнулись?!!..
- Придется, - убедительно произнесла я. - Ничего не поделаешь. Ты же
не упустишь столько добра. Ни родимая Отчизна, ни твоя семья в достатке не
тонут. Это большая потеря, а может в конце-концов наша настойчивость будет
награждена...
Тереза взбесилась. Михал Ольшевский, увидев перед собой блеск
надежды, принял в переговорах самое энергичное участие. Вся семья
образовала на редкость монолитный фронт, направленный против Терезы.
Необходимо ехать за Капустой, то бишь облизанным Никсоном и вытащить из
него признание - что он сделал с наследством предков. После получения
информации можно пообещать ему относительное спокойствие. Тереза в
истерике спрашивала, не думаем ли мы, что она будет подпаливать ему пятки,
тем не менее она начала ломаться. Семейное давление оказалось выше ее сил.
- Ну, подождите, я буду висеть на вашей совести! - грустно пригрозила
она.
Семейная совесть оказалась твердой, как гранитная скала. Прежде чем
ошеломленная, оглушенная и смертельно испуганная Тереза успела оглянуться,
мы уже все обговорили. Быстро, но неизвестными путями, мы получили
информацию, что Джон Капуста гражданин США, во-первых - постоянно
проживает во Франции, где обладает сразу двумя резиденциями, одной в
Париже, неподалеку от дворца Республики, а второй - в Руане. Во-вторых,
несомненно оставил территорию Западного Берлина, поскольку на следующий
день после бегства из Польши приземлился в аэропорту Ле Бурже. Францию он
пока не покидал, разве что под чужим именем.
Я лично отправилась с Терезой во французское посольство за визой. У
Михала Ольшевского французская виза была, потому что в августе он
выбирался во Францию в отпуск. Общими силами мы уладили все формальности и
купили билеты на самолет. Естественно, за деньги Терезы, которая после
диких взрывов протеста впала в безнадежное отчаяние и превратилась в
безвольную жертву, отправляемую на бойню. Ей остались только рефлексы.
Среди потока добрых советов, сыплющихся отовсюду, в вечер перед
отъездом я дала ей еще один:
- А когда будете в Париже, в свободную минуту сходите в Венсенский
лес, - таинственно сказала я.
- Зачем? - с издевкой, но неуверенно спросила Тереза.
- За конями. В Венсенском лесу рысистые бега.
Тереза машинально постучала себя по голове, но Михал проявил интерес:
- И что? Там можно играть? Как там играют?
- Так же как на гармошке, - любезно подсказала Люцина.
Тут меня посетила свежая мысль:
- Вы хоть раз в жизни были на бегах? - спросила я Михала. - Когда
нибудь играли?
- Нет, никогда. Я вообще не знаю, как это делается.
- А вы случайно родились не в апреле?
- Нет, в ноябре.
- Очень хорошо. С апрельскими не получается, а со всеми остальными -
да. Сходите туда обязательно и поставьте на что попало. Если кто-то на
бегах впервые, он обязательно выигрывает. А второй раз наоборот...
- Прекрасно! - обрадовался Михал. - А как делать ставки.
- О, боже... - со страхом сказала Люцина.
Не слушая протестов всей семьи, я дала ему подробные инструкции как
по игре, так и по оценке коней. Некоторые трудности доставила привычка
пользоваться датскими сокращениями и датской ипподромной терминологией,
которую мне не приходилось переводить на польский язык, поскольку в Польше
рысистых бегов нет. Михал слушал с большим вниманием, записывая почти все,
что я говорила и пытаясь представить себе, как это будет по-французски.
- Жаль, что мы едем не в Копенгаген, - пожалел он. - Ну ничего. Может
этот Капуста переедет в Данию, а тогда и мы за ним.
- А может в Аргентину, - сказала Тереза каким-то странным голосом. -
А может на северный полюс. А тогда и мы за ним!..
Люцина с беспокойством посмотрела на сестру.
- Пусть они быстрее едут, - сказала она мне вполголоса. - Пока ее
страх не усилился...
- Самолет у них завтра, - ответила я. - Дайте ей валерьянки и
присмотрите, чтобы ночью...

Осмотревшись в комнате, снятой за 10 франков, Тереза несколько
оттаяла. Владелица большого дома вела что-то вроде небольшого пансиона, и
сдавала комнаты исключительно избранным особам, к числу которых
принадлежал и Михал. Париж оказывался дешевле Канады, в нем можно было и
пожить.
Полученный в Польше адрес был настоящим. Консьержка, сидящая у входа
в элегантный особняк, подтвердила факт проживания на третьем этаже месье
Капусты, но одновременно вежливо сообщила, что месье Капуста уехал в Руан.
Тереза и Михал не раздумывая отправились в Руан, боясь не застать его там.
Они обнаружили довольно красивую виллу в предместье. Вилла стояла на
виду, несомненно заселенная и используемая, о чем свидетельствовали
открытые окна и раскормленный кот, однако на звонки никто не ответил. Кот,
растянувшийся на солнышке, проявил полное безразличие. Они долго изучали
через забор ухоженный газон.
- По-моему, придется прийти сюда попозже, - неуверенно сказал Михал.
- А пока мы можем посмотреть собор. Вы видели местный собор? Это готика.
- Может, и готика, но я бы перекусила, - уныло ответила Тереза. -
Пообедала или просто поела. Я есть хочу. Где здесь можно поесть?
- Везде. Пообедаем, потом посмотрим собор, а потом вернемся.
Они поели и отправились изучать памятники старины. Восхищенный
излюбленным зрелищем, Михал почти забыл о цели приезда. Проводником он
оказался прекрасным, но утомительным, едва поспевающая за ним Тереза
наверняка задохнулась бы, не повстречайся им витрина антиквара. Михал
внезапно замедлил шаг и врос в землю. Тереза перевела дыхание:
- Что вы там увидели? - спросила она с легким раздражением. - Мне уже
надоела эта экскурсия. Я ног не чувствую.
- Это наше, - хрипло произнес Михал, уставившись на красивую,
большую, серебряную сахарницу.
- Что наше?
- Эта сахарница. Наша.
- Как наша? Наша личная? Из колодца?
- Нет, ворованная. Станислав Август заказал себе небольшой сервиз,
видите буквы? Черт возьми, уже в первую мировую об этом почти никто не
знал. Я подозревал, что она здесь, но не думал, что ее выставят на
продажу. Наше, и разговоров нет!
Тереза испуганно посмотрела на сахарницу:
- Мы это заберем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39