Хозяйка сжалилась над дитём, увидев, что крючок впился ему в заднее место, и принялась отцеплять. Снять штанишки не было возможности, ибо проклятый крючок проколол их насквозь вместе с заправленной в них рубашкой, а женщина боялась порвать рубашку или штаны, ведь за продранную одежду мальца наверняка выпорют, вот и старалась вызволить его осторожненько. Это продолжалось несколько часов, бабе не пришло в голову, что мы сходим с ума в поисках паршивца. Ладно, главное — портки уцелели, а паршивцу строго-настрого запретили одному ходить на рыбную ловлю.
Впрочем, мои дети откалывали номера и похлеще. Тот же Роберт в совсем младенческом возрасте как-то на морском пляже потребовал у меня ложку. Я удивилась.
— Зачем тебе здесь ложка?
— Песочек копать.
— А где твоя лопатка?
— Исполтилась.
И предъявил лопатку. Я смотрела на неё и не понимала, что вижу. Металлическая часть лопатки была свёрнута в аккуратную трубочку. Попыталась я было её развернуть — дохлый номер, даже с помощью плоскогубцев не смогла бы этого сделать. Интересно, чем же орудовал этот паршивец? Под рукой абсолютно никаких орудий труда, ни камушка, ни даже деревяшки, только чистый песочек. Следов зубов на бывшей лопатке тоже не было видно.
— Как ты это сделал? — в ужасе вскричала я.
— Не знаю.
И я не знаю. Никто не мог понять, как удалось младенцу свернуть трубкой твёрдый металл.
Его старший братец в четырехлетнем возрасте тоже отличился. После длительной болезни требовалось продержать ребёнка какое-то время в постели, а это всегда было самым трудным делом. Приходилось изобретать всевозможные развлечения. Перепробовав все имеющиеся игрушки, я в отчаянии принесла ему старый дедушкин будильник, давно испорченный. Присев рядом, показала, какая это замечательная игрушка, открутив от будильника пару винтиков. Разумеется, с помощью отвёртки, без неё не смогла бы. Ребёнок заинтересовался. Теперь я могла на какое-то время оставить его одного, заняться своими делами. Я и оставила Ежи наедине с будильником, забрав, разумеется, отвёртку как опасный для малыша предмет. Вернувшись к сыночку через полчаса, я застала прекрасную картину: устройство оказалось разобранным на составные элементы, и сделал ребёнок это голыми руками, пальчиками! И тоже до сих пор не могу понять, как ему это удалось.
Вот видите, теперь я забираюсь в прошлое, но ведь я честно предупреждала!..
Мой старший сын приводил нас в отчаяние своей «линкой». Что это такое — никто не мог понять. Можно сказать, таинственная «линка» появилась с тех пор, как Ежи стал говорить. И появлялась она в самых неожиданных случаях.
— Хоцу линку! — требовал сын. — Дай линку!
— Какую линку? — добивалась я.
— Пан дукал сёл и нёс линку! — пояснял сын.
Ну ладно, «пан дукал» — это кондуктор, понятно, но вот что он нёс? Что мог нести этот подлец?!
На вопрос, что бы сын хотел на ужин, он отвечал: «Линку». Какой подарок ему хочется на день рождения? «Линку». Что он видел на прогулке? «Линку». Проклятая линка сидела у нас в печёнках, с помощью наводящих вопросов мы пытались вычислить, что же это может быть, пытались уловить момент, когда ребёнок видел эту чёртову линку, — все напрасно. Наконец наступил момент, когда малыш сам вдруг отцепился от сводящей нас с ума линки, а мы так и не узнали, что же это было.
А ещё он доводил нас своими бесконечными «чем».
— А сейчас ты будешь завтракать, — говорила я сыну.
— Цем? — с интересом спрашивал ребёнок.
И обязательно нужно было ответить, дитя не приступало к завтраку в ожидании ответа на свой вопрос. Господи, чем можно завтракать? «Вилкой», — отвечала я в полном отчаянии. Или «ложечкой», смотря по обстоятельствам. Ладно, завтрак ещё полбеды, хуже обстояло дело, например, с атмосферными явлениями. «О, глядите, пошёл дождь!» — говорил кто-то, а ребёнок немедленно задавал свой неизменный вопрос: «Цем?» Ну и объясните, пожалуйста, чем может пойти дождь? Водой, наверное? «Ежи, поторопись, пойдём на прогулку». — «Цем?» Интересно, чем можно поторопиться? Собой, наверное.
Из двух зол уж я предпочитала «как» его младшего брата. Тоже не отличался разнообразием в своих вопросах, монотонно интересуясь во всех жизненных ситуациях: «Как?» На такой вопрос я могла давать уже более развёрнутые ответы, черпая из неиссякаемых запасов наречий. Дождь мог литься сильно, на прогулку мы могли пойти медленно, а завтрак съесть с аппетитом. Но если честно, своими вечными расспросами детки могли прикончить кого угодно.
И как будто считая, что этого мало, им помогала приканчивать меня, и весьма успешно, моя мать. Каждый раз, когда я приходила после работы к ней, чтобы забрать сыновей домой, открывая мне дверь, она встречала меня какой-нибудь ужасной информацией. Зная такую привычку матери, я ещё перед дверью сжималась в комок, собирая все силы, чтобы вынести очередной удар.
Звоню. Мать открывает и говорит:
— Ты должна мне двести сорок два злотых и пятьдесят грошей. Купила детям обувку.
Или:
— Жуткое несчастье! Нет, входи и сама посмотри! Видишь, кран протекает!
Или:
— Больше я с твоими сорванцами не выдержу! Роберт опять порвал штаны!
Или:
— У обоих высокая температура, еле тебя дождалась, беги за доктором.
Всего не перечислишь. У моих сыновей было: искривление позвоночника, плоскостопие, расстройство пищеварения, умственная неполноценность, туберкулёз и нарушение обмена веществ. Однажды мать побила все свои прежние рекорды. Распахнув передо мной дверь, она трагическим голосом заявила:
— У Ежи остеомиелит.
У меня сумка вывалилась из рук, я чуть не померла на месте.
— Почему? Откуда?.. С чего ты взяла? Кто определил?
Оказалось — никто, мать сама пришла к такому заключению на основании собственных наблюдений. Остеомиелит меня доконал, после него я уже перестала реагировать на катастрофические инсинуации матери.
* * *
В материальном отношении нам по-прежнему жилось тяжело, приходилось выискивать дополнительный приработок. Помогла Люцина. Она работала в профсоюзном издательстве и поручила мне написать серию статей о значении колористики на производстве. С темой я справиться могла, поскольку имела представление и о колористике, и об архитектуре наших учреждений, а писать к тому времени уже научилась довольно сносно. Повсюду велось строительство, вот я и разъезжала по всей стране, выискивая наиболее интересные случаи для своих статей. Продолжалось это не один год, и сейчас я просто не могу понять, как удавалось мне сочетать такую творческую деятельность с основной работой, домом и уходом за детьми.
Не бойтесь, я не намерена цитировать здесь свои статьи, хотя некоторые из них были весьма удачными, похвастаюсь лишь одним достижением.
Как-то во время одной из творческих командировок на предприятии я застала лишь секретаршу директора. Ознакомившись с моим командировочным предписанием, девушка провела меня сначала по производственным помещениям, потом запустила в директорский кабинет. Мне хватило одной минуты. Выходя, я спросила у неё:
— Они, должно быть, жутко ссорятся в этом кабинете?
— Откуда вы узнали? — удивилась секретарша. — И в самом деле. Такой крик стоит — на всех этажах слышно! Знаете, это трудно вынести.
С пониманием выслушав девушку, я пояснила, откуда мне известно о нервной обстановке в кабинете её директора. Комната была большая, просторная, хорошо и даже со вкусом обставленная. Но цвет… Красная обивка на стульях и креслах, огромный, во всю комнату ковёр в фиолетовых тонах, а шторы на окнах оранжевые в алые разводы. От всего этого в глазах рябило и начинала болеть голова. Сразу вспомнилось, как я циклевала пол в новой квартире бритвой мужа в обществе новёхонького дивана свекольного цвета, так что я легко могла себе представить чувства, бушевавшие в груди людей, сидевших в таком кабинете.
В это же время я пыталась писать и детективы и должна признаться, что на моё будущее творчество муж оказал весьма заметное влияние. Как-то я прочитала очень завлекательный детектив, не помню уже ни автора, ни названия. Была в нем такая сцена. Чёрной-пречёрной ночью плывёт по чёрному безбрежному океану преступник на маленькой лодочке. Разумеется, весь в чёрном. Наконец доплывает до острова ещё более чёрного, чем океан. Высаживается преступник на берег и идёт делать своё чёрное дело. Идёт осторожно, ведь ничего не видать. Вот он наткнулся на провод, перелезть нельзя, поднимется тревога. Преступник осторожненько обматывает этот провод изоляционной лентой и перерезает кусачками. Потом натыкается на второй и тоже, обмотав изолентой, перекусывает. Вроде все идёт как надо, но третьего провода преступник не заметил, разорвал его ботинком, и из-за этого поднялась тревога и вообще возникли все последующие осложнения.
Прочитав это произведение, муж так хохотал, что с трудом успокоился. Я удивилась:
— Ты чего? Тут такие страхи, а ты ржёшь. Что смешного?
— Ну как ты не понимаешь? — ответил муж, отирая слезы с глаз. — Какая разница, разрезал ли он провод кусачками, обернув изоляционной лентой, или разорвал копытом? Ведь идиотизм же!
Я была потрясена. Для меня и в самом деле изоляционная лента представлялась гарантией безопасности. Убедившись, что муж прав, я запомнила этот случай на всю жизнь и поняла, как важно разбираться в существе дела. Поэтому впоследствии я всегда проверяла все малейшие детали в моем будущем произведении, в которых не была уверена. Твёрдо решила: я таких идиотизмов не допущу.
И чтобы не слишком отвлекаться, сразу же добавлю: сама лично убедилась в правильности такого решения. Читала я недавно историческую книжку для молодёжи, действие которой происходит в XIV веке. Опять же не помню фамилии автора (женщины). Начинается книга с такой сцены: по пустынному пляжу, ещё до восхода солнца, бежит мальчик и находит кусок янтаря. Ещё темно. В кромешной тьме мальчик порылся в прибрежном песочке и нащупал кусочек янтаря, выброшенный морем.
Поскольку у меня ко времени знакомства с этой книгой был за плечами многолетний опыт собирания янтаря, я сразу поняла весь идиотизм приведённой выше сцены. Море выбрасывает на берег все подряд. Ну допустим, в XIV веке оно не выбрасывало пластмассовых изделий, а все остальное ведь выбрасывало? И водоросли, и камни, и рыбьи внутренности со скелетами, и дохлую морскую живность, и куски дерева, и тысячи ещё других гадостей. И в куче такого мусора на ощупь определить кусок янтаря нельзя хотя бы потому, что на морском берегу он валялся бы не очищенный, а вместе с породой, из которой его вырвали морские волны, так что по тяжести ничем не отличался бы ни от куска дерева, ни от камешка. В кромешной тьме попробуйте на ощупь отличить такой янтарь от прочих разных разностей. Я пробовала, и у меня ничего не получалось. Пусть бы авторша сама попробовала, ха-ха! А так книга очень милая, интересная, написана профессионально; наверное, и исторические детали автором проверены, но вот эта вступительная сцена сразу дискредитирует всю книгу. Прекрасно понимаю, не все читатели книги разбираются в янтаре, но все равно автору непозволительно совершать такие ошибки, тем более что очень легко можно было бы проверить достоверность написанного. Могла бы, например, и мне позвонить… К тому времени мною было уже написано немало, и я ещё раз убедилась: проверять, проверять, проверять!!
А что из этой проверки получилось, я напишу как-нибудь потом, когда время придёт.
* * *
Муж оказал влияние не только на моё творчество, и сейчас самое время посвятить ему больше внимания. Он не любил никаких развлечений. Кафе, рестораны для него не существовали, о ночных заведениях и речи быть не могло. В кино я каждый раз выволакивала его силой и теперь только удивляюсь: зачем мне это было нужно? Каждый раз я несла личную ответственность за качество фильма, а в зрительном зале муж преимущественно засыпал и своим храпом компрометировал меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Впрочем, мои дети откалывали номера и похлеще. Тот же Роберт в совсем младенческом возрасте как-то на морском пляже потребовал у меня ложку. Я удивилась.
— Зачем тебе здесь ложка?
— Песочек копать.
— А где твоя лопатка?
— Исполтилась.
И предъявил лопатку. Я смотрела на неё и не понимала, что вижу. Металлическая часть лопатки была свёрнута в аккуратную трубочку. Попыталась я было её развернуть — дохлый номер, даже с помощью плоскогубцев не смогла бы этого сделать. Интересно, чем же орудовал этот паршивец? Под рукой абсолютно никаких орудий труда, ни камушка, ни даже деревяшки, только чистый песочек. Следов зубов на бывшей лопатке тоже не было видно.
— Как ты это сделал? — в ужасе вскричала я.
— Не знаю.
И я не знаю. Никто не мог понять, как удалось младенцу свернуть трубкой твёрдый металл.
Его старший братец в четырехлетнем возрасте тоже отличился. После длительной болезни требовалось продержать ребёнка какое-то время в постели, а это всегда было самым трудным делом. Приходилось изобретать всевозможные развлечения. Перепробовав все имеющиеся игрушки, я в отчаянии принесла ему старый дедушкин будильник, давно испорченный. Присев рядом, показала, какая это замечательная игрушка, открутив от будильника пару винтиков. Разумеется, с помощью отвёртки, без неё не смогла бы. Ребёнок заинтересовался. Теперь я могла на какое-то время оставить его одного, заняться своими делами. Я и оставила Ежи наедине с будильником, забрав, разумеется, отвёртку как опасный для малыша предмет. Вернувшись к сыночку через полчаса, я застала прекрасную картину: устройство оказалось разобранным на составные элементы, и сделал ребёнок это голыми руками, пальчиками! И тоже до сих пор не могу понять, как ему это удалось.
Вот видите, теперь я забираюсь в прошлое, но ведь я честно предупреждала!..
Мой старший сын приводил нас в отчаяние своей «линкой». Что это такое — никто не мог понять. Можно сказать, таинственная «линка» появилась с тех пор, как Ежи стал говорить. И появлялась она в самых неожиданных случаях.
— Хоцу линку! — требовал сын. — Дай линку!
— Какую линку? — добивалась я.
— Пан дукал сёл и нёс линку! — пояснял сын.
Ну ладно, «пан дукал» — это кондуктор, понятно, но вот что он нёс? Что мог нести этот подлец?!
На вопрос, что бы сын хотел на ужин, он отвечал: «Линку». Какой подарок ему хочется на день рождения? «Линку». Что он видел на прогулке? «Линку». Проклятая линка сидела у нас в печёнках, с помощью наводящих вопросов мы пытались вычислить, что же это может быть, пытались уловить момент, когда ребёнок видел эту чёртову линку, — все напрасно. Наконец наступил момент, когда малыш сам вдруг отцепился от сводящей нас с ума линки, а мы так и не узнали, что же это было.
А ещё он доводил нас своими бесконечными «чем».
— А сейчас ты будешь завтракать, — говорила я сыну.
— Цем? — с интересом спрашивал ребёнок.
И обязательно нужно было ответить, дитя не приступало к завтраку в ожидании ответа на свой вопрос. Господи, чем можно завтракать? «Вилкой», — отвечала я в полном отчаянии. Или «ложечкой», смотря по обстоятельствам. Ладно, завтрак ещё полбеды, хуже обстояло дело, например, с атмосферными явлениями. «О, глядите, пошёл дождь!» — говорил кто-то, а ребёнок немедленно задавал свой неизменный вопрос: «Цем?» Ну и объясните, пожалуйста, чем может пойти дождь? Водой, наверное? «Ежи, поторопись, пойдём на прогулку». — «Цем?» Интересно, чем можно поторопиться? Собой, наверное.
Из двух зол уж я предпочитала «как» его младшего брата. Тоже не отличался разнообразием в своих вопросах, монотонно интересуясь во всех жизненных ситуациях: «Как?» На такой вопрос я могла давать уже более развёрнутые ответы, черпая из неиссякаемых запасов наречий. Дождь мог литься сильно, на прогулку мы могли пойти медленно, а завтрак съесть с аппетитом. Но если честно, своими вечными расспросами детки могли прикончить кого угодно.
И как будто считая, что этого мало, им помогала приканчивать меня, и весьма успешно, моя мать. Каждый раз, когда я приходила после работы к ней, чтобы забрать сыновей домой, открывая мне дверь, она встречала меня какой-нибудь ужасной информацией. Зная такую привычку матери, я ещё перед дверью сжималась в комок, собирая все силы, чтобы вынести очередной удар.
Звоню. Мать открывает и говорит:
— Ты должна мне двести сорок два злотых и пятьдесят грошей. Купила детям обувку.
Или:
— Жуткое несчастье! Нет, входи и сама посмотри! Видишь, кран протекает!
Или:
— Больше я с твоими сорванцами не выдержу! Роберт опять порвал штаны!
Или:
— У обоих высокая температура, еле тебя дождалась, беги за доктором.
Всего не перечислишь. У моих сыновей было: искривление позвоночника, плоскостопие, расстройство пищеварения, умственная неполноценность, туберкулёз и нарушение обмена веществ. Однажды мать побила все свои прежние рекорды. Распахнув передо мной дверь, она трагическим голосом заявила:
— У Ежи остеомиелит.
У меня сумка вывалилась из рук, я чуть не померла на месте.
— Почему? Откуда?.. С чего ты взяла? Кто определил?
Оказалось — никто, мать сама пришла к такому заключению на основании собственных наблюдений. Остеомиелит меня доконал, после него я уже перестала реагировать на катастрофические инсинуации матери.
* * *
В материальном отношении нам по-прежнему жилось тяжело, приходилось выискивать дополнительный приработок. Помогла Люцина. Она работала в профсоюзном издательстве и поручила мне написать серию статей о значении колористики на производстве. С темой я справиться могла, поскольку имела представление и о колористике, и об архитектуре наших учреждений, а писать к тому времени уже научилась довольно сносно. Повсюду велось строительство, вот я и разъезжала по всей стране, выискивая наиболее интересные случаи для своих статей. Продолжалось это не один год, и сейчас я просто не могу понять, как удавалось мне сочетать такую творческую деятельность с основной работой, домом и уходом за детьми.
Не бойтесь, я не намерена цитировать здесь свои статьи, хотя некоторые из них были весьма удачными, похвастаюсь лишь одним достижением.
Как-то во время одной из творческих командировок на предприятии я застала лишь секретаршу директора. Ознакомившись с моим командировочным предписанием, девушка провела меня сначала по производственным помещениям, потом запустила в директорский кабинет. Мне хватило одной минуты. Выходя, я спросила у неё:
— Они, должно быть, жутко ссорятся в этом кабинете?
— Откуда вы узнали? — удивилась секретарша. — И в самом деле. Такой крик стоит — на всех этажах слышно! Знаете, это трудно вынести.
С пониманием выслушав девушку, я пояснила, откуда мне известно о нервной обстановке в кабинете её директора. Комната была большая, просторная, хорошо и даже со вкусом обставленная. Но цвет… Красная обивка на стульях и креслах, огромный, во всю комнату ковёр в фиолетовых тонах, а шторы на окнах оранжевые в алые разводы. От всего этого в глазах рябило и начинала болеть голова. Сразу вспомнилось, как я циклевала пол в новой квартире бритвой мужа в обществе новёхонького дивана свекольного цвета, так что я легко могла себе представить чувства, бушевавшие в груди людей, сидевших в таком кабинете.
В это же время я пыталась писать и детективы и должна признаться, что на моё будущее творчество муж оказал весьма заметное влияние. Как-то я прочитала очень завлекательный детектив, не помню уже ни автора, ни названия. Была в нем такая сцена. Чёрной-пречёрной ночью плывёт по чёрному безбрежному океану преступник на маленькой лодочке. Разумеется, весь в чёрном. Наконец доплывает до острова ещё более чёрного, чем океан. Высаживается преступник на берег и идёт делать своё чёрное дело. Идёт осторожно, ведь ничего не видать. Вот он наткнулся на провод, перелезть нельзя, поднимется тревога. Преступник осторожненько обматывает этот провод изоляционной лентой и перерезает кусачками. Потом натыкается на второй и тоже, обмотав изолентой, перекусывает. Вроде все идёт как надо, но третьего провода преступник не заметил, разорвал его ботинком, и из-за этого поднялась тревога и вообще возникли все последующие осложнения.
Прочитав это произведение, муж так хохотал, что с трудом успокоился. Я удивилась:
— Ты чего? Тут такие страхи, а ты ржёшь. Что смешного?
— Ну как ты не понимаешь? — ответил муж, отирая слезы с глаз. — Какая разница, разрезал ли он провод кусачками, обернув изоляционной лентой, или разорвал копытом? Ведь идиотизм же!
Я была потрясена. Для меня и в самом деле изоляционная лента представлялась гарантией безопасности. Убедившись, что муж прав, я запомнила этот случай на всю жизнь и поняла, как важно разбираться в существе дела. Поэтому впоследствии я всегда проверяла все малейшие детали в моем будущем произведении, в которых не была уверена. Твёрдо решила: я таких идиотизмов не допущу.
И чтобы не слишком отвлекаться, сразу же добавлю: сама лично убедилась в правильности такого решения. Читала я недавно историческую книжку для молодёжи, действие которой происходит в XIV веке. Опять же не помню фамилии автора (женщины). Начинается книга с такой сцены: по пустынному пляжу, ещё до восхода солнца, бежит мальчик и находит кусок янтаря. Ещё темно. В кромешной тьме мальчик порылся в прибрежном песочке и нащупал кусочек янтаря, выброшенный морем.
Поскольку у меня ко времени знакомства с этой книгой был за плечами многолетний опыт собирания янтаря, я сразу поняла весь идиотизм приведённой выше сцены. Море выбрасывает на берег все подряд. Ну допустим, в XIV веке оно не выбрасывало пластмассовых изделий, а все остальное ведь выбрасывало? И водоросли, и камни, и рыбьи внутренности со скелетами, и дохлую морскую живность, и куски дерева, и тысячи ещё других гадостей. И в куче такого мусора на ощупь определить кусок янтаря нельзя хотя бы потому, что на морском берегу он валялся бы не очищенный, а вместе с породой, из которой его вырвали морские волны, так что по тяжести ничем не отличался бы ни от куска дерева, ни от камешка. В кромешной тьме попробуйте на ощупь отличить такой янтарь от прочих разных разностей. Я пробовала, и у меня ничего не получалось. Пусть бы авторша сама попробовала, ха-ха! А так книга очень милая, интересная, написана профессионально; наверное, и исторические детали автором проверены, но вот эта вступительная сцена сразу дискредитирует всю книгу. Прекрасно понимаю, не все читатели книги разбираются в янтаре, но все равно автору непозволительно совершать такие ошибки, тем более что очень легко можно было бы проверить достоверность написанного. Могла бы, например, и мне позвонить… К тому времени мною было уже написано немало, и я ещё раз убедилась: проверять, проверять, проверять!!
А что из этой проверки получилось, я напишу как-нибудь потом, когда время придёт.
* * *
Муж оказал влияние не только на моё творчество, и сейчас самое время посвятить ему больше внимания. Он не любил никаких развлечений. Кафе, рестораны для него не существовали, о ночных заведениях и речи быть не могло. В кино я каждый раз выволакивала его силой и теперь только удивляюсь: зачем мне это было нужно? Каждый раз я несла личную ответственность за качество фильма, а в зрительном зале муж преимущественно засыпал и своим храпом компрометировал меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53