Вечерний костюм, белая рубашка, бабочка — с ума сойти! Збышек был очень красивый, что в нормальных трудовых условиях абсолютно ускользало от человеческих глаз.
При виде Збышека я невольно вскрикнула от радости. Збышек, тоже вскрикнув, тут же подсел к нам, всегда рассеянный, он абсолютно игнорировал мою принадлежность другому владыке. Пошёл на меня в атаку, и баста. К тому же он прекрасно танцевал польку, чуть ли не лучше моего первого мужа, я не удержалась, и мы пустились в пляс. Войтек озверел: едва ли не впервые в его жизни женщина осмелилась развлекаться с другим мужчиной. Как правило, это он развлекался с другими, а её удел — сидеть в углу и лить слезы. Ни с того ни с сего учинил афронт сидевшему за нашим столиком человеку, не повинному ни в чем, множество исков предъявил Збышеку, который их игнорировал, потому как просто не заметил, в конце концов занялся мной — детали опускаю, но в тот вечер я навсегда лишилась красивых украшений из «Яблонекса». Дикий взрыв ревности мне вполне импонировал, однако Войтек переусердствовал, сорвал вечер, эхо адского скандала долго ещё перекатывалось в городе.
Я озлилась решительно, имею в виду Новые годы, сдала позиции и заявила: с меня хватит. Никуда больше не пойду — идиотской даты больше просто не существует, баста, скандалов хватает и дома, к тому же даром.
А теперь о моих неприятностях с подругой Аней. Фамилии Ани не назову, вполне распространённая фамилия принадлежит её мужу, человеку довольно известному, и озвучивание её в книге мне так просто с рук не сошло бы. И без того пару лет назад я вызвала его недовольство, весьма интенсивное и необратимое, а сколько его тайн не предала гласности, он сам просто не знает, и потому благодарности за это не жду. Итак, я займусь им без фамилии.
С Аней и её мужем познакомил меня Войтек. С первых же встреч выяснились дополнительные связи. Аня хорошо знала моего первого мужа и обеих моих золовок — до войны они вместе ходили в детский сад. Это ещё туда-сюда, случается всякое, но муж Ани оказался участником одного происшествия, которому никто не поверит, а я, клянусь, ни одного слова не выдумала!
Шёл он себе однажды по улице и встретил школьного приятеля. Оба вскрикнули, пали друг другу в объятия: «Как жизнь! Сколько лет, сколько зим!» — и пошли выпить кофейку. Именно кофейку, и ничего другого, оба почти не пили. Понятно, начались воспоминания.
И только часа через два что-то перестало стыковаться.
— Постой, постой, — заколебался один. — Погоди, в каком же это случилось году?
— В сорок девятом, — уточнил второй. — А что?
— Да нет, не может быть. Ты в каком закончил?
— В сорок восьмом.
— Что ты говоришь! Я в сорок девятом. Как же так получилось?
— Ну-ка, ну-ка, — вдруг заинтересовался второй. — Ты в какую гимназию ходил?
— Батория.
— Не валяй дурака! А я в Рейтана!
— Твоя фамилия Ковальский?
— Да нет же! Валевский. А ты разве не Петшик?
— Конечно, нет! Я Михаловский!
Между прочим сразу поясню, чтобы не было недоразумений, — настоящая лишь одна фамилия.
Согласовали дальнейшие показания и — на тебе: встретились на улице первый раз в жизни, раньше никогда и не слышали друг о друге. Но знакомство завязалось, и муж Ани предложил:
— Знаешь, ошибка не ошибка, а сидим здесь вместе, подружились, не стоит порывать знакомство. Я живу недалеко, давай зайдём, познакомишься с женой, поболтаем.
Второй охотно согласился, пошли, Аня открыла дверь, взглянула и ахнула:
— Боже мой! Янушек!..
— Аня!!!.. — заорал в ответ Янушек.
И оказалось: Аня и Янушек уж точно ходили в детский сад вместе и тут уж не было никакой ошибки, а Януш Валевский всю жизнь дружил с моим мужем, который, как сказано выше, пасся в том же детском садике.
И не пытайтесь меня убедить, что самые фантастические стечения обстоятельств невозможны. Все возможно. Сразу и расскажу об одном таком случае.
Я моего первого мужа вытащила в театр «Камеральный», на Фоксаль. У входных дверей муж на что-то наступил и поднял мужской бумажник.
— Кто-то потерял, наверное, уже вошёл в помещение.
Муж спрятал бумажник в карман, вошли в раздевалку. Неподалёку возникло лёгкое замешательство.
— Боже мой, я потерял бумажник! — донеслось до нас. — И билеты в нем остались…
Муж протолкался к нему.
— А я нашёл бумажник! — сообщил он весело. — Ваша фамилия?..
Разумеется, бумажник оказался этого пана, тот собирался пасть мужу на шею, но помешала толкотня. Вернул свою потерю, и на этом инцидент был исчерпан, я не запомнила этого человека. Через несколько лет, в тот период, о котором уже сейчас идёт речь, Михал рассказывал нам как-то о разных разностях в своей жизни и припомнил, как однажды потерял бумажник в театре. Вернулся к нему бумажник через пару минут.
— Представляете, какой порядочный человек. Спросил фамилию и тут же вернул бумажник. Есть же ещё на свете порядочные люди!
Я расспросила о деталях.
— Так это был мой муж. Приятно, что я вышла замуж за порядочного человека…
И посему ответственно заявляю — дурацким случайностям несть конца!
С Аней и её мужем мы довольно часто играли в бридж. Поначалу бывало всякое, но мы быстро перешли на фишки, а вскоре ввели ещё одну модификацию, а именно: наши мужья играли на деньги, а мы служили в качестве бескорыстной технической помощи. Иначе игра обходилась очень уж дорого, мы платили проигрыш, а выигрыш забирали они. Мы с Аней согласно потребовали последовательного решения: кто берет, тот и расплачивается.
Бриджи разворачивались захватывающе. Когда я убегала из их дома с воплями, навсегда, мол, порываю с ними всякие отношения, разумеется, из-за Войтека, это ещё полбеды. Меня догоняла Аня и возвращала с лестницы, разумно убеждая:
— Возьми себя в руки, не обращай ты на них внимания, себе дороже…
Но однажды из дому выбежала Аня, тоже бурно уверяя, что ноги её больше в этом доме не будет. Тут уж я вернула её с лестничной площадки, напомнив, что дом этот её и она здесь живёт. Из вышесказанного понятно, дополнительных развлечений хватало.
В конце концов мы придумали новогодний бридж. Назавтра приходился праздничный день, не худо бы расслабиться. Муж Ани заранее изложил свой взгляд на вещи: никаких новых годов не признает, а это вполне соответствовало и моим тогдашним настроениям. После всех так называемых встреч я реагировала с олимпийским спокойствием: пожалуйста, как угодно, можете встречать Новый год хоть в пижаме. Единственная уступка, на которую Анин муж пошёл в связи с исключительной датой, — двойная ставка.
Начали мы довольно рано, в девятом часу. Оба наших пана в бридже выказывали дичайшую скупость и неистовую жадность. И надо же — карта ко мне так и шла, азарт разгорался, страсти бушевали. Радио сначала тихо журчало, вдруг что-то звякнуло — в городе поднялся шум, до нас донеслись звуки государственного гимна. Первый ход был за Аней, она посмотрела на нас и заколебалась.
— Кажется, двенадцать? Новый год?..
— Да черт с ним, пусть двенадцать! — ответила я рассеянно: на руках у меня семь старших карт в червях и бланковый туз пик.
— Двенадцать, вроде бы салют, — пробурчал Войтек.
— Все равно уже первый час пошёл. Аня, начинаешь? — решительно потребовала я.
Аня все-таки попыталась почтить праздник:
— Но ведь двенадцать?.. Или уже первый?..
Её муж, уже неслабо проигрывавший, вдруг впал в ярость.
— Одиннадцать, двенадцать, первый!!! — рявкнул он громогласно. — Что здесь, черт побери, «точное время» или бридж?!!! Начинай!
На меня напал неудержимый смех: это был самый прекрасный новогодний тост из всех слышанных в моей жизни. Наконец-то я пришла в полный восторг на встрече Нового года. И до сих пор признательна за это Аниному мужу.
Ну а теперь о самом бридже — помню одну великолепную партию. В игре участвовал приятель Войтека, тоже прокурор, некий Сташек, приехавший из Лодзи. Мы отправились за город к их общему корешу, местечко называлось, по-моему, Плацувка, впрочем, это неважно. Из четверых игроков трое умели играть, а четвёртый, Сташек, только учился, поэтому мы менялись местами, чтобы никто не страдал от плохого партнёра. Азарт достиг апогея, очки мы записывали по старой системе, с коэффициентом, разгорелось яростное соперничество, и как раз Сташек достался мне.
Они вовсю отстаивали роббер, объявили четыре без козыря, я объявила контру в надежде, что они, в свою очередь, объявят масть, они объявили реконтру, разыгрывать должен был Войтек, Сташек зашёл. Из торговли уже выяснилось, какие у кого карты, я держала трефы, нас могло спасти только одно: выйти с валета под короля треф, который был у игрока справа, в таком случае они лежали. Нормальный бриджист вышел бы с этого валета, но напротив меня сидел хмырь, о бридже не имевший понятия, торговля ему ничего не подсказала. Небось не помнил даже, как я объявила трефы, и вообще не понял, что это значит. Я покорилась судьбе, размышляя, какую глупость выкинет Сташек и удастся ли мне ещё что-нибудь предпринять. Да ничего, они свои взятки возьмут, а меня хватит удар…
Сташек вышел с валета треф.
В жизни у меня редко встречались столь потрясающие минуты, не верила собственным глазам. Наши противники легли без четырех, и удар хватил Войтека. А Сташек так и не понял как и почему, пошёл чем попало, совершенно не думая, а я до сих пор вижу перед собой этого одинокого валета посередине стола. Вот поистине чудо из чудес!
За игрой мы прозевали последний автобус, другого транспорта до города не оказалось, и шесть километров протопали пешком, но моё прекрасное настроение отнюдь не испарилось…
* * *
Чуть раньше, ещё до появления Войтека, имели место два события, о которых я как-то умудрилась не упомянуть. Лилька сбежала от Збышека, а Эльжбета вышла замуж за Стефана.
Лильке я ничуть не удивлялась. Её Збышек был красив, порядочен, не пил, не курил, спортсмен: играл в волейбол, ходил на лыжах, плавал — одним словом, собрание всех совершенств, но он родился в Силезия, а тамошние обычаи чужды нашим душам.
Силезская жена обязана, например, чистить мужу обувь, невзирая на все свои дела и обязанности, и Збышек аккуратно выставлял в прихожей обувь ровненьким рядком. Жили они тогда у родителей Лильки, и она как-то показала такой рядок моей матери.
— По мне так пускай здесь и прорастут и зацветут, — откомментировала Лилька. — Интересно, дойдёт до него что-нибудь или нет.
Вовсе не дошло: примчалась его мать, элегантная дама.
— Ах… — Она в ужасе всплеснула руками. — Какая грязная у Збышека обувь…
Схватила щётку и принялась чистить. Дядя Олек тихонько буркнул моей матери, что собрался было подсунуть ей и свои туфли, хоть одну пару, да побоялся — размер не тот.
Сама я не раз наблюдала и другие шокирующие сцены. Все садились за стол, Збышек ещё с чем-то валандался, я попросила:
— Збышек, пока не сел, принеси соль.
— Не знаю, где соль, — недовольно проворчал Збышек и плотно уселся.
— Сейчас принесу, — вскочила Лилька, прежде чем я успела отреагировать.
Однажды мы все вместе смотрели телевизионную передачу. Очевидно, какой-нибудь фильм, потому что развлекательную, например, программу я бы не смотрела, а помню, тогда с интересом уставилась в экран.
— Лиля, — приказал вдруг Збышек, — сделай мне яичницу.
Меня прямо подбросило от злости.
— Ты что, спятил? Совсем мозги отбило?! Ведь она тоже смотрит передачу, не заметил?! Чего ради вскакивать и лететь на кухню?! Подождёшь, пока кончится, а если тебе невмоготу, пойди сделай сам.
Збышек растерялся, а Лилька встала.
— Я сделаю, — сказала она что-то уж слишком ласково. — Перестань, сама видишь. Уж я ему сделаю…
Семейных сцен рассказывать больше не стану, но Лилька унаследовала одну немаловажную фамильную черту — ожесточённое упорство. И чувство юмора, помогавшее настоять на своём. Лилька закончила геофизику, начала работать, родила двоих детей, Богдана и Александру, и в одно прекрасное утро — Богдан ещё в школу не ходил — использовала весеннюю экспедицию на раскопки, то есть геофизические исследования, забрала с собой детей и объявила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
При виде Збышека я невольно вскрикнула от радости. Збышек, тоже вскрикнув, тут же подсел к нам, всегда рассеянный, он абсолютно игнорировал мою принадлежность другому владыке. Пошёл на меня в атаку, и баста. К тому же он прекрасно танцевал польку, чуть ли не лучше моего первого мужа, я не удержалась, и мы пустились в пляс. Войтек озверел: едва ли не впервые в его жизни женщина осмелилась развлекаться с другим мужчиной. Как правило, это он развлекался с другими, а её удел — сидеть в углу и лить слезы. Ни с того ни с сего учинил афронт сидевшему за нашим столиком человеку, не повинному ни в чем, множество исков предъявил Збышеку, который их игнорировал, потому как просто не заметил, в конце концов занялся мной — детали опускаю, но в тот вечер я навсегда лишилась красивых украшений из «Яблонекса». Дикий взрыв ревности мне вполне импонировал, однако Войтек переусердствовал, сорвал вечер, эхо адского скандала долго ещё перекатывалось в городе.
Я озлилась решительно, имею в виду Новые годы, сдала позиции и заявила: с меня хватит. Никуда больше не пойду — идиотской даты больше просто не существует, баста, скандалов хватает и дома, к тому же даром.
А теперь о моих неприятностях с подругой Аней. Фамилии Ани не назову, вполне распространённая фамилия принадлежит её мужу, человеку довольно известному, и озвучивание её в книге мне так просто с рук не сошло бы. И без того пару лет назад я вызвала его недовольство, весьма интенсивное и необратимое, а сколько его тайн не предала гласности, он сам просто не знает, и потому благодарности за это не жду. Итак, я займусь им без фамилии.
С Аней и её мужем познакомил меня Войтек. С первых же встреч выяснились дополнительные связи. Аня хорошо знала моего первого мужа и обеих моих золовок — до войны они вместе ходили в детский сад. Это ещё туда-сюда, случается всякое, но муж Ани оказался участником одного происшествия, которому никто не поверит, а я, клянусь, ни одного слова не выдумала!
Шёл он себе однажды по улице и встретил школьного приятеля. Оба вскрикнули, пали друг другу в объятия: «Как жизнь! Сколько лет, сколько зим!» — и пошли выпить кофейку. Именно кофейку, и ничего другого, оба почти не пили. Понятно, начались воспоминания.
И только часа через два что-то перестало стыковаться.
— Постой, постой, — заколебался один. — Погоди, в каком же это случилось году?
— В сорок девятом, — уточнил второй. — А что?
— Да нет, не может быть. Ты в каком закончил?
— В сорок восьмом.
— Что ты говоришь! Я в сорок девятом. Как же так получилось?
— Ну-ка, ну-ка, — вдруг заинтересовался второй. — Ты в какую гимназию ходил?
— Батория.
— Не валяй дурака! А я в Рейтана!
— Твоя фамилия Ковальский?
— Да нет же! Валевский. А ты разве не Петшик?
— Конечно, нет! Я Михаловский!
Между прочим сразу поясню, чтобы не было недоразумений, — настоящая лишь одна фамилия.
Согласовали дальнейшие показания и — на тебе: встретились на улице первый раз в жизни, раньше никогда и не слышали друг о друге. Но знакомство завязалось, и муж Ани предложил:
— Знаешь, ошибка не ошибка, а сидим здесь вместе, подружились, не стоит порывать знакомство. Я живу недалеко, давай зайдём, познакомишься с женой, поболтаем.
Второй охотно согласился, пошли, Аня открыла дверь, взглянула и ахнула:
— Боже мой! Янушек!..
— Аня!!!.. — заорал в ответ Янушек.
И оказалось: Аня и Янушек уж точно ходили в детский сад вместе и тут уж не было никакой ошибки, а Януш Валевский всю жизнь дружил с моим мужем, который, как сказано выше, пасся в том же детском садике.
И не пытайтесь меня убедить, что самые фантастические стечения обстоятельств невозможны. Все возможно. Сразу и расскажу об одном таком случае.
Я моего первого мужа вытащила в театр «Камеральный», на Фоксаль. У входных дверей муж на что-то наступил и поднял мужской бумажник.
— Кто-то потерял, наверное, уже вошёл в помещение.
Муж спрятал бумажник в карман, вошли в раздевалку. Неподалёку возникло лёгкое замешательство.
— Боже мой, я потерял бумажник! — донеслось до нас. — И билеты в нем остались…
Муж протолкался к нему.
— А я нашёл бумажник! — сообщил он весело. — Ваша фамилия?..
Разумеется, бумажник оказался этого пана, тот собирался пасть мужу на шею, но помешала толкотня. Вернул свою потерю, и на этом инцидент был исчерпан, я не запомнила этого человека. Через несколько лет, в тот период, о котором уже сейчас идёт речь, Михал рассказывал нам как-то о разных разностях в своей жизни и припомнил, как однажды потерял бумажник в театре. Вернулся к нему бумажник через пару минут.
— Представляете, какой порядочный человек. Спросил фамилию и тут же вернул бумажник. Есть же ещё на свете порядочные люди!
Я расспросила о деталях.
— Так это был мой муж. Приятно, что я вышла замуж за порядочного человека…
И посему ответственно заявляю — дурацким случайностям несть конца!
С Аней и её мужем мы довольно часто играли в бридж. Поначалу бывало всякое, но мы быстро перешли на фишки, а вскоре ввели ещё одну модификацию, а именно: наши мужья играли на деньги, а мы служили в качестве бескорыстной технической помощи. Иначе игра обходилась очень уж дорого, мы платили проигрыш, а выигрыш забирали они. Мы с Аней согласно потребовали последовательного решения: кто берет, тот и расплачивается.
Бриджи разворачивались захватывающе. Когда я убегала из их дома с воплями, навсегда, мол, порываю с ними всякие отношения, разумеется, из-за Войтека, это ещё полбеды. Меня догоняла Аня и возвращала с лестницы, разумно убеждая:
— Возьми себя в руки, не обращай ты на них внимания, себе дороже…
Но однажды из дому выбежала Аня, тоже бурно уверяя, что ноги её больше в этом доме не будет. Тут уж я вернула её с лестничной площадки, напомнив, что дом этот её и она здесь живёт. Из вышесказанного понятно, дополнительных развлечений хватало.
В конце концов мы придумали новогодний бридж. Назавтра приходился праздничный день, не худо бы расслабиться. Муж Ани заранее изложил свой взгляд на вещи: никаких новых годов не признает, а это вполне соответствовало и моим тогдашним настроениям. После всех так называемых встреч я реагировала с олимпийским спокойствием: пожалуйста, как угодно, можете встречать Новый год хоть в пижаме. Единственная уступка, на которую Анин муж пошёл в связи с исключительной датой, — двойная ставка.
Начали мы довольно рано, в девятом часу. Оба наших пана в бридже выказывали дичайшую скупость и неистовую жадность. И надо же — карта ко мне так и шла, азарт разгорался, страсти бушевали. Радио сначала тихо журчало, вдруг что-то звякнуло — в городе поднялся шум, до нас донеслись звуки государственного гимна. Первый ход был за Аней, она посмотрела на нас и заколебалась.
— Кажется, двенадцать? Новый год?..
— Да черт с ним, пусть двенадцать! — ответила я рассеянно: на руках у меня семь старших карт в червях и бланковый туз пик.
— Двенадцать, вроде бы салют, — пробурчал Войтек.
— Все равно уже первый час пошёл. Аня, начинаешь? — решительно потребовала я.
Аня все-таки попыталась почтить праздник:
— Но ведь двенадцать?.. Или уже первый?..
Её муж, уже неслабо проигрывавший, вдруг впал в ярость.
— Одиннадцать, двенадцать, первый!!! — рявкнул он громогласно. — Что здесь, черт побери, «точное время» или бридж?!!! Начинай!
На меня напал неудержимый смех: это был самый прекрасный новогодний тост из всех слышанных в моей жизни. Наконец-то я пришла в полный восторг на встрече Нового года. И до сих пор признательна за это Аниному мужу.
Ну а теперь о самом бридже — помню одну великолепную партию. В игре участвовал приятель Войтека, тоже прокурор, некий Сташек, приехавший из Лодзи. Мы отправились за город к их общему корешу, местечко называлось, по-моему, Плацувка, впрочем, это неважно. Из четверых игроков трое умели играть, а четвёртый, Сташек, только учился, поэтому мы менялись местами, чтобы никто не страдал от плохого партнёра. Азарт достиг апогея, очки мы записывали по старой системе, с коэффициентом, разгорелось яростное соперничество, и как раз Сташек достался мне.
Они вовсю отстаивали роббер, объявили четыре без козыря, я объявила контру в надежде, что они, в свою очередь, объявят масть, они объявили реконтру, разыгрывать должен был Войтек, Сташек зашёл. Из торговли уже выяснилось, какие у кого карты, я держала трефы, нас могло спасти только одно: выйти с валета под короля треф, который был у игрока справа, в таком случае они лежали. Нормальный бриджист вышел бы с этого валета, но напротив меня сидел хмырь, о бридже не имевший понятия, торговля ему ничего не подсказала. Небось не помнил даже, как я объявила трефы, и вообще не понял, что это значит. Я покорилась судьбе, размышляя, какую глупость выкинет Сташек и удастся ли мне ещё что-нибудь предпринять. Да ничего, они свои взятки возьмут, а меня хватит удар…
Сташек вышел с валета треф.
В жизни у меня редко встречались столь потрясающие минуты, не верила собственным глазам. Наши противники легли без четырех, и удар хватил Войтека. А Сташек так и не понял как и почему, пошёл чем попало, совершенно не думая, а я до сих пор вижу перед собой этого одинокого валета посередине стола. Вот поистине чудо из чудес!
За игрой мы прозевали последний автобус, другого транспорта до города не оказалось, и шесть километров протопали пешком, но моё прекрасное настроение отнюдь не испарилось…
* * *
Чуть раньше, ещё до появления Войтека, имели место два события, о которых я как-то умудрилась не упомянуть. Лилька сбежала от Збышека, а Эльжбета вышла замуж за Стефана.
Лильке я ничуть не удивлялась. Её Збышек был красив, порядочен, не пил, не курил, спортсмен: играл в волейбол, ходил на лыжах, плавал — одним словом, собрание всех совершенств, но он родился в Силезия, а тамошние обычаи чужды нашим душам.
Силезская жена обязана, например, чистить мужу обувь, невзирая на все свои дела и обязанности, и Збышек аккуратно выставлял в прихожей обувь ровненьким рядком. Жили они тогда у родителей Лильки, и она как-то показала такой рядок моей матери.
— По мне так пускай здесь и прорастут и зацветут, — откомментировала Лилька. — Интересно, дойдёт до него что-нибудь или нет.
Вовсе не дошло: примчалась его мать, элегантная дама.
— Ах… — Она в ужасе всплеснула руками. — Какая грязная у Збышека обувь…
Схватила щётку и принялась чистить. Дядя Олек тихонько буркнул моей матери, что собрался было подсунуть ей и свои туфли, хоть одну пару, да побоялся — размер не тот.
Сама я не раз наблюдала и другие шокирующие сцены. Все садились за стол, Збышек ещё с чем-то валандался, я попросила:
— Збышек, пока не сел, принеси соль.
— Не знаю, где соль, — недовольно проворчал Збышек и плотно уселся.
— Сейчас принесу, — вскочила Лилька, прежде чем я успела отреагировать.
Однажды мы все вместе смотрели телевизионную передачу. Очевидно, какой-нибудь фильм, потому что развлекательную, например, программу я бы не смотрела, а помню, тогда с интересом уставилась в экран.
— Лиля, — приказал вдруг Збышек, — сделай мне яичницу.
Меня прямо подбросило от злости.
— Ты что, спятил? Совсем мозги отбило?! Ведь она тоже смотрит передачу, не заметил?! Чего ради вскакивать и лететь на кухню?! Подождёшь, пока кончится, а если тебе невмоготу, пойди сделай сам.
Збышек растерялся, а Лилька встала.
— Я сделаю, — сказала она что-то уж слишком ласково. — Перестань, сама видишь. Уж я ему сделаю…
Семейных сцен рассказывать больше не стану, но Лилька унаследовала одну немаловажную фамильную черту — ожесточённое упорство. И чувство юмора, помогавшее настоять на своём. Лилька закончила геофизику, начала работать, родила двоих детей, Богдана и Александру, и в одно прекрасное утро — Богдан ещё в школу не ходил — использовала весеннюю экспедицию на раскопки, то есть геофизические исследования, забрала с собой детей и объявила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53